ГИМН ШТУРМАНСКОМУ БЛАГОРАЗУМИЮ

Посвящается Дню моряка-подводника

Эпиграф:
Плывут двое, потерпевших кораблекрушение.
- Не знаете, далеко ли до земли?
- Километра три-четыре.
- Так близко! И в каком направлении?
- Вниз!

    После возвращения из автономки экипажу субмарины полагалось отдыхать в санатории. Однако, четвертая бригада средних подводных лодок была ярким исключением из этого правила, поскольку все ее корабли, находящиеся в кампании, то есть готовые к бою и походу, использовались Тихоокеанским флотом для отработки учебно-боевых задач. Иначе говоря – в качестве мишеней.

    Штурман не роптал на начальство по поводу отсутствия отдыха, поскольку наморячился до изумления, до отмирания всех основных инстинктов, описанных в учебнике психиатрии. В том выходе лодка направлялась на обеспечение авиации. На носовую надстройку зачем-то погрузили монструозный буй, который своим весом ослабил крепление и начал ощутимо постукивать по легкому корпусу. Вся эта конструкция находилась под ответственностью командира БЧ-1, и старший лейтенант морально готовился к очередному «фитилю».

    Впрочем, вскоре начальство озаботилось более серьёзными вопросами. Радиометрист доложили о трех целях, идущих наперерез лодке. Штурман на планшете быстро решил векторный треугольник и доложил, что это определенно военные корабли, поскольку они выстроились строем пеленга (в одну линию) и рассекали Японское море со скоростью 24 узла. Гражданские суда такие парады не устраивают. Субмарина шла по рекомендованному маршруту, обозначенному на картах линиями разделения, и ближайшая цель пересекла курс в расстоянии двенадцать кабельтовых. Почти нормальная ситуация

    Внезапно неизвестные корабли изменили курс, и пошли на сближение с советской подводной лодкой. Штурман моментально определил их маневр и доложил командиру о странных, и явно угрожающих, намерениях целей. В то же время вахтенный офицер сообщил, что визуально опознал американские фрегаты. Самое мерзкое ощущение при ведении планшета и расчете векторных треугольников - это понимание крайней наглости или лютого непрофессионализма капитана судна, идущего на сближение. К скольким трагедиям это привело – не счесть. Штурман, так и не освоивший матерных загибов, все повторял: «Вот сволочь, вот болван!», - перенося на планшет выкрутасы ближнего американца, который двигался по «собачьей кривой».

    В данном термине нет ничего особенного: гончая, нагоняющая зайца или лису, держит нос всегда направленным на добычу, поэтому маршрут собаки – это кривая, напоминающая изгиб панциря улитки. Американец постоянно держал подводную лодку на курсовом ноль градусов, то есть подруливал так, чтобы его нос был постоянно направлен на советский корабль.

    Такой маневр являлся одновременно явной угрозой и вопиющим нарушением МППСС (Международных правил по предупреждению столкновений судов). Эти правила требовали от маневрирующего корабля энергичных действий при смене курса: поворот должен быть не менее 20 градусов сразу. Последовательное «скольжение», по три-пять градусов, прямо и недвусмысленно запрещалось.

    На лодке сыграли боевую тревогу. Командир сообщил о приближении нашего пограничного сторожевого корабля. Про действия вероятного противника был извещен оперативный дежурный флота, отдавший соответствующие распоряжения, и приславший корабль для предотвращения инцидента. ПСКР на полном ходу проскочил за кормой лодки и прикрыл ее своим бортом от  американцев. Супостат отвернул только тогда, когда пограничники продемонстрировали готовность к тарану. Все-же фрегат США прошел очень близко, буквально в двух кабельтовых, поэтому его название легко различалось невооруженным глазом.

    Командир замогильным голосом сообщил в центральный пост: «Записать в вахтенный журнал – опасно маневрирует фрегат ВМФ США «Кнох». Штурман машинально встрял: «Товарищ командир, в английском первая «k» не читается, а «x» читается как «кс». Это фрегат «Нокс»... – и своим неуместным умничаньем нарушил торжественность момента. Командир подводной лодки строго смыкнул бровями и посмотрел на старшего лейтенанта как Ленин на мировую буржуазию. «Доложите о расстоянии до входа в район боевой подготовки», – прорычал он все тем же аварийным басом. Штурман сообщил о расстоянии и времени прибытия, а американцы отвернули, показав корму. Районы учений закрывались для мореплавания и все заинтересованные стороны об этом заранее извещались. Нарушители могли попасть под раздачу с самыми разрушительными последствиями.

    Лодка вначале избавилась от буя, отправив его в дрейф из определенной точки. Затем, с наступлением темноты, субмарина погрузилась на глубину 70 метров и почти сутки не всплывала в подводное положение. С базой связывались по радио, с перископной глубины. Летчики работали хорошо. Это было понятно, поскольку несколько раз на лодку наводились учебные противолодочные торпеды. Шум их винтов, напоминающий перестук колес поезда, слышали в отсеках все моряки.

    Всплыли на закате. Над кораблем, довольно низко, пролетела советская летающая лодка. Экипаж самолета поблагодарил подводников и подтвердил окончание работы. Действительно, устанавливалась нелетная погода. Со стороны берега отчетливо различалась полоса плотного тумана, постепенно накрывающая и район учений. Лодка, всплыла в позиционное положение, когда воздухом высокого давления продувается только центральная группа балластных цистерн. Она движется медленно, поскольку корпус еще полупогружен, да и дизелям требуется восстановить растраченный заряд аккумуляторной батареи. Значит, двигатели начинают, в основном, работать на генераторы, заодно продувая выхлопом концевые группы балластных цистерн.

    Относительное спокойствие вновь нарушили радиометристы, доложившие о появлении цели. Штурман привычно посчитал на планете векторный треугольник, доложил об опасном сближении и рекомендовал курс отхода. Вскоре появилась еще одна цель, идущая в кильватере за первой. Оба супостата шли по странной ломаной траектории прямо на лодку, неуклонно приближаясь к советскому кораблю. Командир приказал привести цели за корму, однако те упорно выходили на первый борт. Из-за работы дизеля акустики ничего не слышали. Туманный сигнал ревел не смолкая, а странные злодеи ускорили движение. На экране радиолокатора появились три новых отметки.

    Вот первая цель слилась с центром экрана РЛС, что означало столкновение, точнее таран  лодки... и ничего, пропала. Вторая цель тоже исчезла, как в воду канула. Командир вздохнул и сказал спокойно: «Слышал я о таких чудесах, но сам встречаю впервые. Эти ложные отметки иногда появляются в густом тумане». Немного помолчав, он добавил: «Впрочем, эти обманки оказались слишком устойчивыми. Прямо призраки какие-то».

    Обрадованный радиометрист, сидевший у экрана локатора, прекратил давать отсчет пеленгов и расстояний до трех дальних целей, но был приведен в чувство штурманом, не верившим в привидений, сон, чох и вороний грай. Быстро разобравшись в новой обстановке, он определил среднюю цель как потенциально опасную. Две другие отметки вскоре исчезли, а одна приближалась, следуя строго на юг. Быстро восстановив точное место, утраченное в результате попыток уклониться от «призраков», штурман увидел, что лодка вышла за границу установленного района и вплотную приблизилась к линии разделения, по которой рекомендуется следовать всем судам в море. Рассчитав  курс, и проследив за устранением опасности, старший лейтенант приказал вестовому принести из кают-кампаний самую большую кружку крепкого кофе. Следовало прогнать сонливость так как в плотном тумане свежая голова и планшет – лучшие средства от навигационных происшествий.

    Гораздо позже, уже в другом экипаже, штурман вспомнил об этих «радиолокационных призраках», но похвастаться своей лихостью так и не решился. Действительно, какое геройство совершил офицер? Это его работа: вести штурманскую прокладку и рассчитывать на планшете параметры целей, определять их маневры и давать рекомендации по предотвращению столкновения. Следует твердо помнить, что эту работу необходимо вести при любых обстоятельствах. Хоть развернутся небеса и на море сойдут зеленые инопланетяне на своих НЛО, хоть рядом маневрирует весь седьмой американский флот, но надо выбросить из головы все лишнее, всю чертовщину, и считать, считать векторные треугольники, не забывая о штурманской прокладке.

Владимир КОРНЕЕВ