9 Мая, как это было 75 лет назад. (воспоминания комбата)

  Приближается Великий праздник. Без тени сомнения Великий! День Победы! И в преддверии праздника я хочу рассказать как это было. Было 75 лет назад! Эта статья-выдержка из книги "Человек Войны". В ней описан тяжёлый шестилетний путь от мальчишки курсанта до майора комбата.

День Победы! (публикуется с сокращением)

Проснулся от страшной беспорядочной ружейно-автоматной стрельбы. Приподнялся, прислушиваюсь и думаю: "Что это? Неужели напали немцы?". Думать, однако, долго мне не пришлось, в комнату, босой в нательном белье, ворвался замполит. Он вскочил сначала на стул, затем запрыгнул на стол, согнулся крючком, вытянул шею, оттопырив руки назад, словно крылья, завертелся волчком и закричал: "Ку-ка-ре-ку!".
 У меня искрой промелькнула мысль: "Всё, довоевался парень – рехнулся замполит!" – а он закричал:

– Комбат! Победа! Слышишь, как наши воины салютуют!
– Так, что же вы тут "петушитесь?" А то, гляди, на радостях перестреляют друг друга!

Быстро натянул брюки, застегнув их на одну пуговицу, засунув босые ноги в сапоги, я выскочил во двор и закричал:

– Стойте! Прекратить стрельбу! Дежурный! Построить батальон в полной боевой!

Стрельба прекратилась. Все бросились к своему снаряжению, а я ушёл одеваться. Вышел. Батальон был уже построен. Принял доклад от своего заместителя. Я ещё не успел поприветствовать и поздравить личный состав, как из-за строя вырулил, подкатив прямо к моим ногам "Виллис". Из машины вышел командир дивизии - гвардии полковник Чесноков Василий Константинович. Нарочито важной походкой он направился мне навстречу. Выслушав мой доклад, комдив пожал мне руку и довольный шепнул мне на ухо:

– Вот, хорошо, что батальон уже построен, – выйдя на середину строя, огласил:

– Узнав великую новость об окончании войны, о полной победе нашего народа над Германией, я приехал к вам, мои дорогие воины. К вам, как к самому лучшему батальону нашей дивизии, чтобы первыми поздравить вас с этим замечательным днем – Днем Великой Победы! – по строю прокатилось троекратное "Ура!" – Пожелать вам здоровья, счастья и дальнейших успехов во всём. В честь Победы – заряжай! – дружно клацнули затворы, – Троекратным залпом – огонь! – затворы щелкнули, но ни единого выстрела не раздалось…

Командир дивизии повернул голову в мою сторону и недоуменно спросил:
– Комбат, в чем дело?
– Уже!
– Что значит – "Уже"?!
– Уже, отсалютовали…
– В другое время я бы вас наказал, а сегодня прощаю… Ну, поехали других поздравлять. До свидания, товарищи!

– До свидания, товарищ полковник! – дружно ответил строй.

Проводил комдива до "Виллиса". Прощаясь, он поблагодарил меня за последний бой 2 мая на плацдарме острова Узедом. Я же, в его лице благодарил судьбу за то, что предоставила мне возможность, как говорится в песне: "В последний раз России послужить…" в этом тяжёлом бою.

Вернувшись к строю, я скомандовал:

– Вольно! Командиры подразделений ко мне! После комдива поздравлять личный состав мне уже неудобно, да и не положено. Всё же, я рад всех поздравить и поблагодарить. Но ни за то, что вы выпустили в небо весь боекомплект, а с тем, что всё обошлось благополучно, без жертв и ранений, а то Великий праздник был бы омрачён. Я рад поздравить всех вас с эти долгожданным днем – днем Победы! Указания, отданные мною накануне, остаются в силе. Контроль со стороны моих заместителей и вас должен быть усилен. До обеда дать личному составу выразить свои чувства радости, не переходя границ дозволенного. Обед приготовить праздничный. Товарищ Макаров, выложить к обеду всё самое лучшее. Этот день настал, разрешаю выложить на стол всё что у нас сохранилось из трофейного запасённого в Эльбинге... В честь такого праздника выдать по 200 грамм. Передайте поварам – применить все свое искусство и старание в приготовлении праздничного обеда. Офицерам – сначала отмечать праздник вместе со своими подразделениями, а после мы отметим в своём кругу. После обеда организовать музыку, песни, танцы. Кино, концерты, если они будут, посещать только строем. Всё сделать так, чтобы людей уберечь от непредвиденных потерь. Ведь их ждут дома, ждут матери, жены, дети, невесты. Досуг организовать нашим политработникам. Руководить – комсомолу. Развести подразделения.

Все в строю с нетерпением ждали, когда им дадут команду разойтись. Война кончилась. Не верилось?! Неужели кончилась?

Ясное утро. Восходящее солнышко радужными красками украсило небосвод. Все это дополняло к той радости, которая от такого долгожданного события скопилась на душе. И вот раздалась команда разойтись. Радость взрывом выплеснулась наружу. Раздались крики "Ура!", в воздух полетели шапки, у многих полились слезы радости, воины обнимали друг друга. Некоторые упали на колени, подняв руки – благодарили судьбу за то, что она подарила им жизнь. Один солдат, став на колени, стучал кулаками о землю и кричал: "Слышишь, ты слышишь – я жив!", и рыдая, стал целовать землю. Выражению радости не было предела.

Мир стал иным, глаза увидели то, на что почти четыре года не обращали внимание. А жизнь то, шла своим чередом. Многие бросились писать весточки своим родным, близким, любимым. Письма, как правило, были короткими: "Мамочка, родная моя, я жив. Жди. Скоро приеду. Целую, твой сын Павлик!" или "Война закончилась. Я остался жив. Теперяча уже скоро приеду. Обнимаю, целую всех. Ваш сын, отец и брат...". Солдаты бросились в поисках бумаги.

– Василий, корешок! Ты-то бумагой богат? Если есть, то ради бога, дай мне листочек?!

– Дядя Федя, богат не богат, а с вами поделюсь. Пишите. Радуйте своих. Чай не каждый живым остался. Это мне писать некуда. Всех немчура погубила.

Прислушиваясь к разговору солдат, я обратился замполиту:

– Михаил Федорович, надо, как-то наших воинов бумагой и карандашами обеспечить! Позвоните в верха, пусть подошлют к нам лавку военторга. А теперь я вас попрошу – останьтесь за меня на часок, я скоро приеду.

– Жора! Позови старшину миномётной роты Новохатько ко мне.
– Будь сделано!
– Старшина, машина на ходу?
– Так точно – на ходу!

– Подгоняйте её к выходу. Жора, планшет у меня на койке – неси сюда!

Ещё минута и мы с ветерком неслись на новеньком «Опель-Капитане» стального цвета с открытым верхом в Вольгаст.

– Как, старшой, фотоателье найдем?

– Постараемся.

Вот оно уже рядом. К нашему удивлению – открыто. Зашли. Немец-старикашка обрадовался: "О гуд, гуд!...", – и ещё что-то радостно говорил. Из его болтовни мы поняли, что у него уже были русские "золдаты". Потом он принес нам фотоальбом. Мы указали, какие фотокарточки желаем иметь. Я открыл планшет и, не вникая, сколько будут стоить наши фотографии, протянул ему все свои оккупационные марки. Фотограф с радостью их принял, сам деликатно взяв лишь несколько купюр. Немного задумавшись, он что-то написал на бумаге и протянул мне. Там было указано: – "45.05.10. – 10.00". Это была квитанция, на которой в непривычном для нас порядке написано, когда будут готовы фотографии. Разобравшись, мы засмеялись: "Ясно – завтра в десять часов". Поблагодарив старика, сказав вездесущее слово "О кэй!". Немец улыбнулся, и мы пожали друг другу руки.

Через полчаса мы были уже в своем расположении, с полным удовлетворением, что в день Победы наш образ будет запечатлен на фото. Въехав во двор, мы почувствовали приятный запах кухни. В батальоне моего отсутствия никто и не заметил. Все были погружены в служебные и свои личные заботы. Особенно много забот выпало на долю наших политработников, поваров и всего хозяйственного взвода. Запах готовившейся пищи радовал воинов и будоражил их аппетит в предвкушении вкусного обеда. Многие потирали руки, дожидаясь ни сколько обеда, а больше обещанной комбатом двухсотграммовой "победной" чарки. Я же ходил по двору с "чумной" головой, потирая виски обоими руками, не веря: "Неужели я остался живой! Или же, это все мне видится в гробу. Боже! Надо же, пройдя всю войну через такие жаркие бои – я остался жив… Да, видимо, не зря мой командир батальона в том далеком июле сорок первого, увидев меня после боя, сказал: "Ну! Лейтенант, ты в рубашке родился". Не знаю, может и в рубашке. Мне мама, об этом не рассказывала. И всё же, пройдя войну от звонка до звонка, я остался жив!". Я бродил по двору, а в сознании, как в калейдоскопе, прокручивались картины пережитых событий и лица людей, с которыми меня свела и разлучила война. "Боже мой! Скольких верных друзей я потерял, скольких хороших людей не дождутся домой матери, жены, дети?.." Ком подкатил к горлу, слезы накатывали на глаза. "Ну вот, не хватало еще при подчиненных разрыдаться?" – сдерживая себя, собрав чувства в кулак, я сел на крыльцо. Глядя на окружающих, прокручивал в голове мысли: "Вот она, долгожданная Победа – все в восторге или в шоке до такой степени, не помня себя, не понимают, что творят? Стреляют, кричат до истерики. Бог знает, что творится? Радость захватила их чувства и опьянила до беспамятства. Слава Богу, что боекомплект уже полностью расстрелян – все, патронов больше нет! А то, перестреляли бы друг друга. Пусть выплеснут свои чувства, ведь у каждого из нас есть повод и для радости и для горя. Выпьют по "хорошей", глядишь, кому-то и отпустит душу, кому-то полегчает…"

Таким было 9 мая 1945 года для одного из сотен комбатов Победы. Одного из тех, кто прошёл войну с первого до последнего дня и приближал этот великий День как мог.

Прошло уже 75 лет! Мы должны помнить дошедшие до нас живые воспоминания ветеранов. Ведь, без таких откровенных рассказов о подвиге наших отцов и дедов, восприятие этой войны скатится до легенд и «сказок» о Куликовской битве или о войне 1812 года".

Всех праздником Великой Победы. Будем Помнить!

С уважением Николай.