Ошибка Дарвина.

«Я уверен, что в этой книге вряд ли найдется хоть один пункт, к которому нельзя подобрать факты, которые приводили бы к прямо противоположным выводам, чем факты, найденные мною. Истинный результат может быть получен только при тщательном подсчете и сопоставлении фактов и доводов как «за», так и «против». А это пока невозможно».

Чарльз Дарвин, 1859. Предисловие к «Происхождению видов», с.2. Цит. также в «John Lofton’s Journal», The Washington Times, 8 February 1984.

Из книги в книгу, из статьи в статью, из комментария в комментарий гуляет данная цитата Чарлза Роберта Дарвина, в которой он, якобы, лично признается в бессилии своей теории.

И, на этом основании, креационисты любят делать следующие заявления: раз сам Дарвин в свою теорию не верил, значит, она «лишь его пристрастное мнение» (с). Но поскольку научный метод слепую веру во что бы то ни было исключает целиком и полностью, думаю, настало время самим посмотреть, сомневался ли Дарвин в своей теории, и что из этого следует.

А) Прежде всего, обратимся не к The Washington Times, а непосредственно к сочинению. Вот цитата полностью, весь абзац:

«Издаваемое теперь извлечение по необходимости несовершенно. Я не могу приводить здесь ссылок или указывать на авторитеты в подкрепление того или другого положения; надеюсь, что читатель положится на мою точность. Без сомнения, в мой труд вкрались ошибки, хотя я постоянно заботился о том, чтобы доверяться только хорошим авторитетам. Я могу изложить здесь только общие заключения, к которым пришел, иллюстрируя их лишь немногими фактами; понадеюсь, что в большинстве случаев их будет достаточно. Никто более меня не сознает необходимости представить позднее во всей подробности факты и ссылки в подкрепление моих выводов, и я надеюсь это исполнить в будущем моем труде. Я очень хорошо знаю, что нет почти ни одного положения в этой книге, по отношению к которому нельзя было бы предъявить фактов, приводящих, по видимому, к заключениям, прямо противоположным тем, к которым прихожу я. Удовлетворительный результат может быть получен только после полного изложения и оценки фактов и аргументов, склоняющих в ту или другую сторону, а это, конечно, здесь невозможно». Ч. Дарвин. Сочинения. Том 3., стр. 270-271., М., 1939 г.

Зачем понадобилось цитировать The Washington Times, когда есть полтора десятка изданий «Происхождения видов», понятно: сами креационисты книг Дарвина никогда даже не открывали, полностью доверившись в этом своим заокеанским коллегам, выпустившим в 1990 году книгу «Ученые о теории эволюции» на английском языке. Перевод на русский язык не заставил себя ждать, и с тех пор урезанная цитата Дарвина начала свое победное шествие по рунету. Однако, как мы видим, от перевода, выполненного профессиональными переводчиками, она заметно отличается. И не только размером, но и содержанием.

В) Научные работы – это не священные писания, как пытаются уверить легковерных читателей креационисты. Они содержали, содержат и будут содержать в себе ошибки уже в силу того, что и человеческие силы и знания не бесконечны, и новые данные поступают гораздо быстрее, чем пишутся монографии, и влияние исследователя, как бы он не дистанцировался от проводимых экспериментов и наблюдений, исключить целиком и полностью бывает довольно сложно. Но делает ли это работы недостоверными, являются ли они «пристрастным мнением»? Нет. Любое исследование не существует само по себе, оно опирается на работы других ученых, т.е. полет фантазии исследователя жестко ограничен как доступным материалом, так и научной методологией. Удовлетворяет ли «Происхождение видов» этим требованиям? В полной мере. Далее: вынесенная на суд научного сообщества, работа обязательно получит свою долю критики и, в свою очередь, послужит основой для новых работ. И если где-то в исследовании будет допущена ошибка, она не останется незамеченной. Подвергалась ли работа Дарвина критике? Да, как мало какая другая. Но своей научной ценности не потеряла до сих пор. И это – свидетельство хорошо выполненной работы, отвечающей научной методологии не только девятнадцатого, но и двадцать первого веков.

То, что объём любой книги ограничен, а человек склонен ошибаться, еще не даёт нам повода заявлять, что какая-либо работа ошибочна. Соответствие или несоответствие научной методологии – вот критерий истины, а никак не толщина издания и личные пристрастия автора.

С) Далее: «Теория Дарвина – лишь его пристрастное мнение» (с). С прискорбием вынужден сообщить креационистам, что Дарвин не сам изобрел свою теорию, если он и смог подняться над общественным мнением того времени, то лишь потому, что, как сказал классик, «стоял на плечах гигантов». Вместе с ним к тем же выводам пришел другой британский натуралист – Альфред Рассел Уоллес. А до Уоллеса были Грегор Иоганн Мендель, Эдвард Блит, Чарлз Лайель, Жан Батист Ламарк, Патрик Мэттью, Ричард Оуэн, Жорж Кювье, Шарль Бонне, Роберт Гук, Готфрид Лейбниц, Альберт фон Больштедт,  Дмитрий Иванович Соколов, Михайло Ломоносов, Христиан Иванович Пандер  и сотни других исследователей, на наследие которых опирался Дарвин. Сейчас, спустя столетия, вооружившись новыми знаниями, мы знаем, в чем все эти великие люди были правы, а в чем ошибались. Но гений Дарвина именно в том и состоял, что он, в нагромождении ошибок, сумел увидеть и зерно истины. Тысячи и тысячи исследователей после Дарвина подтвердили правоту великого натуралиста. Именно это и дает нам основание говорить, что ни о каком «пристрастном мнении» не может идти и речи.

D) Говоря о гении Дарвина, я ничуть не преувеличивал. Заявив: «Я уверен, что в этой книге вряд ли найдется хоть один пункт, к которому нельзя подобрать факты, которые приводили бы к прямо противоположным выводам, чем факты, найденные мною», Дарвин почти на сто лет предвосхитил критерий фальсифицируемости Карла Поппера. С середины двадцатого века критерий фальсифицируемости является краеугольным камнем научного познания. Сформулировав законы развития животного мира, пусть и в виде теории, мы можем проверить, как они соотносятся с действительностью, предсказав эволюцию тех или живых существ как в прошлом, так и будущем. Имели ли место такие предсказания? Да. Они подтвердились? Да, причем неоднократно.

Е) Теперь, собственно, о тех самых «предсказаниях». Теория эволюции говорит нам, что всё живое на земле постоянно видоизменяется. Одни живые существа появляются, другие исчезают. Фоссилизированные останки животных и растений, с течением времени, оказываются погребены в земной толще. Даже приняв во внимание эрозию, нам не составит труда составить стратиграфическую колонку, в которой в самом низу будут максимально примитивные существа, а вверху – более развитые. Изучением такого рода закономерностей занимается наука палеонтология. Так вот, палеонтология может работать только и исключительно в рамках теории эволюции. Все месторождения полезных ископаемых, если говорить о совсем уже приземленных вещах, открыты геологами и палеонтологами, и никогда – сторонниками божественного творения, которые указали бы на новое месторождение, опираясь на тексты священных книг. Можно сколько угодно, с пеной у рта, доказывать, что ТЭ – это ложь, но суровая реальность говорит иное: эволюционизм работает, креационизм – нет.

Прежде чем появиться и исчезнуть, любое животное, и человек в том числе, должны родиться. То, как развивается в утробе матери плод, изучает эмбриология. Теория Дарвина говорит, что, поскольку все живые существа имеют общих предков, следовательно, они, в какой-то момент своего внутриутробного развития, должны быть похожи друг на друга. Когда было выдвинуто это предположение, эмбриология делала лишь свои первые шаги. Получили ли идеи эволюционистов подтверждение? Несомненно. И хотя до сих пор, с переменным успехом, идет противостояние между биогенетическими законами Геккеля-Миллера и Бэра, и то, и другое утверждение опираются на теорию эволюции. О законах, открытых при помощи «священных книг» никто ничего не слышал.

Появившись на свет, животные и растения прилагают все усилия к тому, чтобы освоить новую территорию и оставить потомство. Формируя среду вокруг себя, они попадают под пристальное внимание геологии и географии. Именно геологи и географы, вместе с палеонтологами, и должны были бы в первую очередь заметить аномалии земной поверхности, которые не укладывались бы в теорию, выдвинутую Чарлзом Дарвиным. Но за столетия наблюдений таких отклонений так и не было обнаружено. Более того, только опираясь на эволюционную теорию, исследователи и могут провести анализ распространения ныне существующих видов. Теория «творения», в частности библейская, здесь терпит сокрушительное фиаско: у нас нет никаких доказательств того, что несколько тысяч лет назад расселение современных видов животных началось из единого центра, например – горы Арарат.

Но, возможно, ТЭ ограничивается лишь макромиром и бессильна в мире белков и генов? Ничего подобного, говорит нам генетика! Из ТЭ следует, что два генома, разделившиеся в недавнем прошлом, будут иметь отличий значительно меньше, чем геномы, имеющие далекого предка. Палеонтология, геология, эмбриология во времена Дарвина уже существовали, так что исследователь мог, пусть и с трудом, но «подогнать» свою теорию под уже имеющиеся факты. Хотя тут и нельзя не отметить, что такое допущение весьма умозрительно, т.к. палеонтология 19 века отличается от палеонтологии века 21 больше, чем первый автомобиль от межзвездного крейсера, и если бы «даун-хауский затворник» что-нибудь присочинил, это давно уже было бы обнаружено. Но о существовании молекулярных основ наследственности в ту пору только еще начинали догадываться, и никакими достижениями зарождающаяся генетика похвастаться не могла, это была лишь еще одна теория, которую предстояло либо подтвердить, либо опровергнуть. И научное «чудо» свершилось – генетика стала полноценной наукой! А теория эволюции получила целый ряд новых подтверждений.

«Вещество наследственности», будь все виды сотворены неким сверхъестественным существом, вполне могло оказаться разным у разных видов. Разным мог оказаться и генетический код. Но как раз этого-то мы и не наблюдаем, что естественно для эволюции, но не обязательно для того, кто стоит над всем сущим. И «вещество наследственности», и генетический код одинаковы как у бактерии, так и у человека. Да, есть небольшие разночтения в генетическом коде, их не может не быть в мире, который развивался миллиарды лет, но картины в целом это не меняет. Креационисты на это возражают тем, что приписывают «создателю» некий «един план», в рамках которого и был создан мир. Но этот довод не только ничем не подкреплен, т.к. со всей ответственностью можно заявить, что «творец» ни с кем своими планами никогда не делился, но и очень наивен – для действительно сверхъестественного существа никаких «планов» и «законов» существовать не может в принципе, оно само – всему закон.

Во всем вышесказанном есть и радостный, для креационистов, момент: пресловутые «геммулы» Дарвина так и не были обнаружены, английский натуралист ошибся! Впрочем, наверное, это все же плохая новость… И вот почему: это лишний раз демонстрирует, чем именно отличаются эволюционисты от креационистов, а эволюционизм от креационизма. В первом случае исследователи не признают никаких авторитетов, им Дарвин друг, но истина дороже. И эта истина – научный метод, который только и может помочь человеку в постижении тайн бытия. Во втором, креационистском, случае авторитет решает всё! «Священная книга», написанная тысячи лет назад полуграмотными кочевниками, заменяет знания, накопленные человечеством за всю свою историю. А какой-нибудь хирург/ботаник/астроном, если он обласкан служителями культа, служит мерилом истины даже в тех областях, в которых не является не только специалистом, но и просто хорошо эрудированным знатоком.

Подведем итог. Цитировать Дарвина можно и нужно. Нужно его читать. Хорошо так же помнить, что с момента выхода «Происхождения видов» прошло уже полтора столетия, и человеческая мысль все это время не стояла на месте. За это время было написано бесчисленное множество научных работ, безмерно расширивших кругозор человечества. И в грядущие столетия увидят свет новые тьмы монографий и рукописей. Всё это – бесценное сокровище, не пользоваться которым – настоящее преступление! Тот, кто приобщится к этой бездне знания и приумножит её – останется в веках, ну, а зарывший свой талант в укромном углу, так на всю жизнь и останется нищим. Но это уже будет его выбор. 

Как работает эволюция.

Станислав Дробышевский: "Теория эволюции"

Почему нельзя доказать теорию эволюции?

Теория эволюции.  Чарлз Дарвин и "Происхождение видов..."

Теория эволюции. Профессор Марков Александр Владимирович.

Дополнительно:

Научный метод. 

Что такое научный метод? 

Свидетельства и доказательства эволюции. 

«Полистратные окаменелости» или «Проткнутые слои» с точки зрения геологии. Креационизм vs наука. 

Ёжик читает. Теория эволюции и абиогенез.