Инъекция гиперсвободы

На рубеже восьмидесятых и девяностых, как и подавляющее большинство сограждан тогда, я радовался тому, что нет цензуры. Ведь наступившая «гласность» объяснила всем нам, что цензура — есть жестокое и мрачное порождение коммунистического руководства в угоду навязываемой насильно коммунистической же идеологии, что являлось по сути своей вивисектором культуры и искусства, а также палачом для таланта свободных мыслей и слов. Мой юношеский максимализм проникся этим настолько глубоко, что я был уверен в прекрасном и буйном (зачеркнуто) активном развитии всех видов творчества. Я с восторженным предвкушением ожидал, что бурный поток самой разнообразной информации в публичном пространстве постепенно выкристаллизуется в высочайший уровень изложения свободной мысли и отрытой дискуссии, лишенной идеологических границ и штампованных аргументов. Ведь всем известно, что во времена цензуры и идеологических преследований мы могли только «шептаться на кухнях».

Время шло, но с кристаллизацией как-то не задалось. Уже в начале девяностых, глядя на московские развалы с многочисленной желтой прессой, которую модно называть светской хроникой, на кучи низкопробного чтива, на журналы с пошлой обнаженкой, я начинал сомневаться, что процесс идет в конструктивном направлении. Излишне говорить о кино- и телепродукции, которая полилась с разраставшегося количества телеканалов. И тогда, ещё не осознав всего, где-то на подсознательном уровне, я почувствовал, что нужно стараться избегать погружения во все это мутное пространство, чтобы не пошатнуть самого себя. Говорят, мы то, что мы едим. Можно с полной уверенностью сказать, мы то, что мы принимаем в качестве информации. Не информационного шума вокруг, не гомона и разноголосицы. А именно информации, достойной восприятия и осмысления.

Прошли годы. Я давно уже убедился, что понятия «свобода слова» и «свобода информации» совсем не отвечают своему смыслу, который закладывался в них, как символ борьбы с цензурой, как врагом всего умного и талантливого. И если об искусстве можно рассуждать долго и высокопарно, но весьма относительно, если учесть меняющиеся времена и вкусы. То о некоторых явлениях можно говорить вполне определенно. Я имею в виду такой вид деятельности, который называют сегодня журналистикой. Оговорюсь, почему вид деятельности, а не профессия. Профессией, на мой взгляд, это перестало быть по целому ряду причин, о которых позже. И второе — это гражданское публичное пространство, к которому относятся блоги и комментарии.

У журналистики масса различных определений, в зависимости от плоскости её приложения. Определение журналистики, как науки, и вовсе возносит её к прекрасному, ведь это система художественных, культурологических, исторических, социологических и других дисциплин, охватывающая полный цикл создания и управления практической журналистикой в обществе, её влияния на изменения общественных процессов. Но то, что мы видим сегодня в прикладном выражении этого определения, назвать журналистикой язык не поворачивается. Собирание сплетен и копание в чужом грязном белье на потребу низменных человеческих желаний — это журналистика? А вбросы лжи с помощью средств массовой информации в угоду тех или иных конкурирующих заказчиков — это журналистика? А деструктивная информационная работа гражданина за вознаграждение иностранного заказчика — это журналистика? Вот почему теперь это вид деятельности, где любой, кто мало-мальски может связать пару слов, зарабатывает деньги и считает себя журналистом, даже не имея такового образования.

Предвидя некоторые реплики, я сразу скажу, что таким свойством, как искажение информации, грешат и государственные или окологосударственные медийные структуры. А телеканалы, включая государственные, и вовсе, порой, вызывают оторопь. Но вряд ли можно спорить с тем, что государственные структуры стараются не выходить из существующего правового поля, когда подают ту или иную информацию. А вот то, что творится в так называемых независимых СМИ, журналистикой назвать уже невозможно. Я помню как с началом перестройки и гласности частные СМИ публиковали вопиюще смелую информацию и о власть имущих, и о прочих сильных мира сего, и это воспринималось на ура. С восхищением и одобрением. Но во что это превратилось сейчас? А сейчас это превратилось в нечто похожее на сливной бачок, где что угодно вбросить может любой, кто достаточно заплатил. Причем, так называемая редакционная политика этих СМИ часто заточена только на подачу «жареного». Да, сотрудники хотят кушать, и бесплатных СМИ не существует. Но, как часто это бывает, особенно в небольших региональных информационных агентствах, прочтешь подборку ежедневных, еженедельных или ежемесячных новостей, и остаешься с тяжелым чувством безнадежности и ощущением брезгливости.

Справедливости ради надо сказать, что встречаются региональные информационные ресурсы, сохранившие дух исследовательской журналистики. Они пишут об исследованиях, об интересных и значимых событиях в регионах, об этнических и культурных ценностях. Не идеальные, возможно, но хорошие журналисты, с точки зрения профессии. Есть масса интересных тематических ресурсов, которые профессионально придерживаются своей миссии, не выходя за рамки обозначенного ими направления. Но их меньше, ведь зарабатывать там труднее, чем в сливных бачках. Куда проще, когда накопал «сенсацию» и продал её подороже. И не важно, что и где накопал. Будь это развод в семье публичных людей, секс-скандал, или некий «компромат», который потом вызывает "бурю в стакане", поскольку серьезной почвы под собой и неопровержимых доказательств не имеет, но обрастает огромным вниманием на местном уровне. Ну, а уж если это просачивается в СМИ федерального охвата, то тут и вовсе — звезда журналистики.

Понятно, что цензуру в этом отношении сегодня не введешь. Хотя некоторые страны демонстрируют свои успехи и на этом поле. Пусть избирательную, но цензуру. Скажем, в большинстве западных СМИ есть свои правила, согласно которым врать можно, но не о своих. О других странах и их политике, если эти страны на уровне государственной политики рассматриваются, как недружественные — это сколько угодно. А вот говоря о внутреннем, они строго соблюдают те правила, которые действуют в их конкретно взятом обществе. Редкие аутсайдеры иногда заступают за границы общепринятых правил, но только если у них есть железобетонные документальные основания. А иначе ни-ни — засудят, разорят или в тюрьму посадят. У нас, к сожалению, правоприменительная практика в этом отношении только развивается. И остается надеяться, что лжецов будут чаще и серьезнее наказывать те люди, интересы которых они задели или чью репутацию они опорочили. А государство будет строго наказывать информационные ресурсы деструктивной направленности. Кстати, к этому и идет. Не зря буквально на днях начали прощупывать структуры, связанные с Ходорковским. Не уверен, что люди когда-то начнут меньше интересоваться чужим грязным бельем и чернухой, это во все времена находило свою обширную аудиторию. Но хочется думать, что и эта сфера будет оставаться где-то в «нижнем сегменте», а не пестреть на центральных телеканалах в прайм-тайм и на федеральных информационных ресурсах.

О блогах и комментариях отдельный разговор. Характер этих явлений несколько иной, хоть и плотно связан с тем, что сказано сейчас.

А цензура нужна, я думаю. На телевидении, в кино, в театре, в литературе и т. д. Ведь после её ликвидации у нас в стране шедевров уже почти не бывает. А перелопачивать горы мусора в поисках жемчужины не хватит ни сил, ни желания.