Автор Алексей Анатольевич Кунгуров — журналист, писатель, политолог.
Представленный материал — анонс доклада Алексея Анатольевича на научно-экспертную сессию «Ждет ли Россию революция?», которая состоится 8 июня 2016 г. в Центральном доме журналистов (г. Москва).
http://rusrand.ru/analytics/ro...
Ленин гениально просто сформулировал понятие революционной ситуации — верхи не могут управлять, а низы не хотят жить по-старому. Если руководствоваться этими критериями, в России сегодня даже близко нет революционной ситуации. Однако катастрофа постсоветского проекта «Ресурсная Федерация» абсолютно неизбежна в самое ближайшее время: в лучшем случае РФ протянет до рубежа 2018-2020 гг., хотя целенаправленный толчок может разрушить систему в любой момент.
Крах путинизма — не вопрос. Вопрос лишь в том, что последует дальше, и варианта всего два:
— революция, то есть кризисный переход общества и государства к качественно новой форме существования;
— деградация, то есть необратимое разрушение существующей системы без трансформации в новую.
Деградация — это то, что происходит сейчас, и уже очень давно. Деградация — процесс в общем-то комфортный. Ведь гораздо приятнее бездельничать, проедая дедушкино наследство, нежели вкалывать до седьмого пота, чтобы вашему непутевому внучку было, что проедать. Деградация — это сознательный выбор элит РФ, с энтузиазмом поддержанный массами. Проблема состоит в том, что деградировать вечно невозможно — любая деградация заканчивается разложением. Когда дедушкино наследство будет окончательно проедено — придется либо снова работать (а уже, блин, разучились!), либо подыхать.
Путинский режим предложил массам «гениальную» альтернативу — деградировать, проедая не только советское наследство, но и сырьевую ренту. Массы восприняли идею с восторгом. Противоречия касались лишь третьестепенного вопроса — кому какая доля достанется. Однако данное противоречие (к тому же эффективно заглушаемое пропагандой) ни в коем случае не может являться причиной возникновения революционной ситуации. Население РФ — такой же соучастник разграбления страны, как и правящая элита. То, что душевой доход участников элиты в тысячи раз превышает размер благ, потребляемый среднестатистическим представителем низов, не создает качественных различий между первыми и вторыми. Лишь когда эти противоречия проявятся (о них речь ниже), возникнет революционная ситуация.
Что такое вообще — элита? Фараоны+крезы+стражники+жрецы. То есть бюрократия, крупные собственники, верхушка силовых ведомств и системная интеллигенция. Доминировать может любая из перечисленных категорий (даже интеллигенция, что мы наблюдали на излете Перестройки), но сам состав квадриумвирата остается неизменным на протяжении столетий. Уточню, что многие обществоведы не выделяют бюрократию в отдельную элитарную группу, поскольку она формируется из представителей трех других групп. Это так, однако во многих случаях она играет самостоятельную роль, а в нашем случае — даже ведущую. Так что придется немного усложнить схему.
Массы за редчайшими исключениями НИКОГДА не обладают собственным сознанием и не являются носителем политической воли. Они лишь копируют поведение элит и принимают навязываемую им матрицу мировоззрения. Это верно и для периода революционных переходов, только в данном случае появляется КОНТРэлита, несущая КОНТРидеологию, которая в случае победы и формирует новый квадриумвират. Соответственно, часть масс подпадает под влияние зарождающейся альтернативной элиты, часть остается под контролем старых вождей. Зарождение новой элиты — это следствие революционной ситуации. Если новая элита в ходе кризиса не появляется, никакая революция невозможна.
Как можно охарактеризовать современную российскую элиту? Это элита деградации! И пока она господствует, процессы деградации (а кое-где — уже и разложения) являются САМОВОСПРОИЗВОДЯЩИМИСЯ И НЕОБРАТИМЫМИ. Это закон. Причем необратимая деградация будет происходить абсолютно во всех сферах жизни общества. Многие до сих пор уверены, что в стране может быть плохо с экономикой, правоохранительная система может быть недееспособной, политическая верхушка коррумпированной, но, например, в сфере обороны мы можем быть сильны, и армия обеспечит сохранение страны даже в самых неблагоприятных условиях. Это редкостное по своей тупости заблуждение. Советская Армия в 1991 г. была сильнейшей армией мира. Могла ли армия смести деградировавшую партийную верхушку, подавить сепаратизм и спасти СССР? Гипотетически могла, однако не стоит забывать, что «стражи» — плоть от плоти элиты, и если элита генерирует лишь процессы деградации, то деградации подвержена вся элита целиком.
В чем была специфика Великой криминальной революции 1991 г. (такое название в западной историографии применяется к эпохе заката Перестройки)? Революционная ситуация возникла, но ее следствием стало не появление контрэлиты, а лишь раскол существующей элиты условно на два лагеря — «консерваторов» и «реформистов». «Консерваторы» были имперцами, «реформисты» — сепаратистами. «Консерваторы» веровали в химеру о том, что советская элита будет допущена в мировую, и сохранение имперской мощи считали залогом этой интеграции. «Реформисты» же стояли на капитулянтских позициях и считали, что имперскую мощь можно разменять на допуск в клуб хозяев мира хотя бы на правах младших партнеров.
По вопросу о собственности «консерваторы» являлись сторонниками структурных преобразований: имеешь власть — контролируешь собственность; в то время как «реформаторы» выдвинули идею системных преобразований — владеешь собственностью — значит, имеешь власть. В советский период, напомню, более или менее последовательно проводилась идея полного отделения власти и собственности (управленец не владел объектом управления).
То есть цель у «консерваторов» и «реформаторов» была одна и та же, расхождения имелись лишь в способах ее достижения. Как нетрудно догадаться, Запад поддержал «реформистов», вдохновив их сладкими обещаниями, в противостоянии с «консерваторами». Итог известен. В результате произошла не революция, то есть переход общества на качественно новую ступень развития, а инволюция — возврат на ступень назад, архаизация социальных и экономических отношений. Именно это и определило деградантскую сущность позднесоветских и новороссиянской элит, которые есть одно и то же.
Это далеко не уникальный случай, когда в ходе революции (пусть это даже революция со знаком «минус», то есть инволюция) не произошло радикального обновления элит. В регионах более 70% руководящих кресел заняла старая партийно-комсомольская номенклатура, в центре она контролировала власть почти на 100%. «Свежая кровь», не имела ни малейших шансов обновить систему. В течение исторически очень непродолжительного времени все внесистемные политики, пришедшие во власть на революционной перестроечной волне, оказались выброшены на обочину.
Где теперь Немцов? Кто вспоминает о Собчаке (не о Ксюше, а о ее папе)? Фамилию Казанник вообще не знают те, кому меньше 40 лет. Чем он прославился? Будучи избранным в Верховный совет РСФСР, отказался от своего места в пользу Ельцина. Это, и только это обеспечило омскому вузовскому преподавателю при Ельцине карьерный взлет до уровня главы Генеральной прокуратуры. Гавриил Попов, назначенный на пост московского мэра, сам ушел в оставку не просидев в мэрском кресле и года. Чем он запомнился? Тем, что ввел в научный оборот дебильный термин «административно-командная система» и предлагал перезахоронить Хрущева у Кремлевской стены. Хакамада, Боровой, Бурбулис (о, в свое время это был серый кардинал, стоящий за спиной Ельцина, его подпись стоит даже под текстом Беловежского соглашения), Болдырев, Гайдар — все эти совершенно случайные люди очень быстро вылетели из элиты.
Каковы были признаки случайности? Эти граждане (почти поголовно представители научной интеллигенции — «жрецы»), хоть и являлись в большинстве своем членами КПСС, не входили в номенклатуру, то есть не занимали никаких постов в комсомольско-партийной или советско-исполкомовской иерархии. Казалось бы, в чем принципиальная разница между Григорием Явлинским и Сергеем Кириенко? Оба — демократы и либералы, Кириенко занимал пост премьер-министра несколько месяцев в 1998 г., Явлинский был несколько месяцев членом правительства и мог стать премьером в 1991 г. (Ельцин поколебавшись, выбрал Гайдара). Явлинский уже с начала 90-х годов оказывается на свалке истории, возглавляя никому не нужную маргинальную партийку, а Кириенко, хоть и моложе его на 10 лет, успел поработать первым секретарем Горьковского обкома ВЛКСМ. Попав в обойму, нынешний глава «Росатома» все постсоветские годы находится в элите, мигрируя из «фараонов» в «крезы» и даже исполняя по совместительству роль «жреца» (являлся идеологом и сопредседателем либеральной партии «Союз правых сил»).
Очень редкое исключение из правил показал Чубайс, который, будучи представителем «советских демократов», держится в верхах уже 25 лет. Впрочем, тут есть чисто субъективный момент — он член питерского клана, тесно связанный с Собчаком, а через него и с Путиным, в назначении которого преемником сыграл немалую роль. Плюс ко всему имеет значение его теплые отношения с американскими спецслужбами. Но это, подчеркиваю, исключение из правил.
Столь подробно копаюсь в демократическом дерьме я с одной единственно целью: показать, что революция без возникновения революционной элиты (контрэлиты, генератора и носителя революционной философии и идеологии), принципиально неосуществима. Революционная ситуация 1985—1991 гг. привела к инволюции при сохранении господства старой элиты, освободившейся лишь от балласта «консерваторов-имперцев». В 1917 г. ситуация была в корне иной. Да, в феврале «реформаторы» скинули царя Николая II, который вел себя, как полнейший идиот, но у них и в мыслях не было свергать монархию. Заговорщики имели целью лишь перестановки внутри правящей элиты, но не ее смену. Вот только сгнившее государство не выдержало этой попытки декоративного «ремонта» наверху и просто рухнуло. В условиях краха государственности новая элита возникла, как говорится, явочным порядком только тогда, когда для этого возникли условия (не ранее!!!). Однако новая элита возникла отнюдь не на пустом месте, а вобрала в себя контрэлиту, латентно существовавшую при царизме и даже бывшую частью старого господствующего слоя.
По идеологическим соображениям в советский период роль офицеров Генерального штаба в подготовке октябрьского переворота замалчивалась. Однако именно офицерский корпус генштаба был главной силой переворота. Не Троцкий, и, тем более, не Ленин его осуществили. Ленин в то время вообще ныкался по конспиративным квартирам и ничем руководить не мог. «Стражи» старого режима просто выбрали большевиков, как силу, наименее связанную с иностранной агентурой (другие политические группировки находились в гораздо большей зависимости от внешних кукловодов, в том числе и силы внутри армии) для того, чтобы их руками разобраться с противниками, которые, по мнению военных, вели страну к гибели.
Конечно, расчет генштабистов оправдался не полностью, им не удалось после переворота выйти на первые роли в новой элите, однако нельзя сказать, что они были зачищены, как чуждый элемент так же, как «советские демократы» в 90-е годы. Внутри самой большевистской партии сразу после революции возобладали совершенно не те силы, на которые сделали ставку «стражи» — на первое место выдвинулись «глобалисты-интернационалисты» и сторонники Антанты, а германофилы и «имперцы-патриоты» оказались в меньшинстве. Только в середине 20-х «имперцы»-сталинцы взяли верх над «интернационалистами»-троцкистами.
В результате октябрьского переворота возник тяжелейший кризис, вызванный тем, что Брестский мир стал результатом деятельности проантантовской фракции большевиков, возглавляемой Троцким. Старая армия разложилась окончательно и «стражам»-имперцам просто не на кого стало опереться. Вряд ли генштабисты рассчитывали на то, что большевики долго удержатся у власти, их ближайшей целью был мир с Германией, потому что вести войну с ней Россия была не в состоянии, продолжение войны делало страну вассалом Антанты.
Однако именно благодаря пробольшевистски ориентированным генералам и офицерам удалось создать Красную Армию, которая победила в Гражданской войне. Победили в ней вовсе не красные командармы из прапорщиков и поручиков, а незаметные полковники и подполковники, которые сидели в оперативных отделах штабов армий и фронтов, делая всю интеллектуальную работу. Да и генеральский корпус большей частью оказался на стороне красных.
Посмотрите на эту фотографию, на которой запечатлен комсостав Первой конной армии Буденного. Что это за гражданин стоит в штатском костюмчике? А это, между прочим, генерального штаба подполковник Борис Шапошников, будущий Маршал Советского Союза, будущий начальник Генштаба РККА. Его карьере отнюдь не мешало то, что членом ВКП(б) он стал только в 1930 г. В Первой конной он занимал пост начальника оперативного отдела.
А кто это в первом ряду сидит с шикарными усищами и тоже в штатском? Генерального штаба полковник Сергей Каменев, будущий командарм I-го ранга (генерал армии), начальник штаба РККА. В тот момент он являлся главнокомандующим вооруженными силами РСФСР. А вы думали, демагог Троцкий что ли командовал? Ленин в военных делах вообще не разбирался и в них не лез.
Рядом с Ворошиловым, скрестив руки на груди, восседает генерального штаба подполковник Александр Егоров, будущий Маршал Советского Союза, будущий начальник штаба РККА, позже — начальник Генштаба. Красной Армии еще не существовало, а он уже в декабре 1917 г. занимался формированием ее командных кадров. Не имело значения даже то, что он являлся членом партии правых эсеров, а Ленина публично называл германским агентом.
Стоит крайний слева — тоже известный генштабист, генерал-майор Павел Лебедев. В Красную армию его пригласил лично Ленин. Был членом Реввоенсовета, занимал высшие руководящие посты в штабе РККА, командовал фронтами, будущий начальник Военной академии РККА.
Рядом с ним в белой гимнастерке — генерального штаба полковник Николай Петрин, будущий начальник инженерного управления РККА. Вахмистр (унтер-офицер) Буденный на их фоне явно теряется. Ворошилов, будущий маршал и нарком обороны, в то время мог только комиссарить.
Ну что, у кого язык повернется сказать, что Красная Армия победила, потому что была рабоче-крестьянской? Самим своим возникновением армия обязана старому Генеральному штабу бывшей императорской армии. Белые оказались не способны сформировать армию, а родили что-то типа ополчения (сильные низы, слабое командование), потому что не имели для этого генштабовского аппарата.
Попытки большевиков сформировать «стражей» по классовому принципу позорно провалились в самом начале. Красная гвардия, брошенная на защиту революции в феврале—марте 1918 г. против немцев, трусливо разбегалась, а сами красногвардейцы в основном прославились мародерством, грабежами и бессудными расстрелами. Ретирация большевистского правительства в Москву весной 1918 г. была продиктована не только опасностью занятия Петрограда немцами, но и неспособностью контролировать разгул красногвардейцев, которые вполне могли свалить новое правительство, будучи недовольными катастрофическим положением со снабжением города продовольствием.
Итак, мы видим, что высшая и наиболее дееспособная часть «стражей» старого режима составила влиятельную часть новой революционной элиты, разумеется, тоже в качестве «стражей». Стоит обратить внимание, пожалуй, лишь на то, что все офицеры, интегрировавшиеся в советскую элиту, НЕ ИМЕЛИ СОБСТВЕННОСТИ, включая тех, что происходили из дворян, то есть были чисто служивой кастой. Это очень важный момент, о чем речь далее. У «крезов» старого режима попасть в новую элиту шансов практически не было, хотя, например, такой «корпоративный топ-менеджер», как Красин, играл в большевистском правительстве видную роль. Но тут сыграло значение, конечно то, что в молодости он и сам был участником социал-демократического движения, позже отойдя от подпольной работы. Много подобных ему старорежимных специалистов, в том числе и представителей бюрократии («фараоны»), приняли советскую власть. Всех их объединяло одно — отношение к собственности. То есть они пусть и управляли ею, но не являлись ее владельцами.
Та часть «фараонов» и «крезов», которая была связана с собственностью (помещичья аристократия и торгово-промышленная буржуазия), была полностью вычеркнута из элиты, уничтожена как социальная общность.
А вот большинство «жрецов» (интеллигенция) не только стали частью новой революционной элиты, но и заняли в ней место куда более влиятельное, чем при старом режиме. Опять же, стоит принять во внимание, что те «жрецы», что были связаны с собственностью (духовенство), абсолютно утратили свое значение и, разумеется, лишились собственности. Если кто не в курсе, напомню, что церковь в дореволюционной России была мощнейшим экономическим агентом. Монастыри владели не только пашнями и выпасами, но даже верфями и заводами.
Так называемая творческая интеллигенция разделилась, грубо говоря, пополам — часть с величайшим энтузиазмом принялась идеологически обслуживать новую власть, часть делала это по необходимости и лишь очень небольшое число «жрецов» отправились в эмиграцию, не приняв новый режим или будучи им отторгнутой.
Что касается интеллигенции технической, то она в подавляющем большинстве поддержала революцию и вскоре для нее наступил настоящий золотой век. Ведь главной задачей революции 1917 г. являлось осуществление индустриального перехода. Новое общество не имело ни малейших шансов выжить на старой экономической базе, тем более, осуществить масштабные социальные преобразования. Собственно, именно при советской власти интеллигенция стала действительно массовой и привилегированной социальной группой. Правда, именно интеллигенция и похоронила советский проект, став главной движущей силой Перестройки. Но это произошло как раз потому, что вес интеллигенции, ее влияние на общественные и политические процессы стали в советские годы очень высоки.
Итак, как видим, социалистическая революция в России вовсе не делалась по принципу «до основанья, а затем…». Революционная контрэлита вызрела в чреве старого правящего слоя и вобрала в себя «пассионарных» представителей низов, что сильно укрепило ее жизнеспособность.
Оценили 4 человека
4 кармы