О "трудностях" обработки порфира

Здравствуйте, уважаемые читатели!

Наконец-то нашлось время для продолжения буквально великой темы - обработка "трудных" (или "невозможных") камней, типа гранита или ещё твёрже. И это, заметьте, не в наши станочно-ЧеПэУшные времена и не в отлантские лазерно-болгарочные эры. Тему начала после закидывания меня одним из немогликов снимочками и комментариями, насквозь немоглическими:

Чтобы не вносить в неокрепшие умы изповедующих паразитические потребительские идеи неясностей, сразу сообчаю, что сей барельеф есть плод труда реставраторов во времена совсем близкие к нашему времени. А до того, в 17 веке сие изделие не имело высокого рельефа и выглядело так:

И об этом мы ещё поговорим. А сегодня предлагаю ознакомиться с тем, как обрабатывали порфир во времена Вазари.

Привожу любительский перевод текстов некоторых глав из книги Джоржо Вазари "Vasari On Technique" 1907 года. Как говорится в предисловии, эта книга является переводом Вазари на английский. Сам перевод по большей части был написан во время пребывания переводчика недалеко от Флоренции, и была предоставлена возможность прояснить некоторые выражения автора в разговоре с итальянскими мастерами и учёными, знакомыми с тосканскими идиомами. Текст был переведен без пропусков, а перевод сделан настолько буквальным, насколько это соответствует ясности и разумному вниманию к английскому языку.

Порфиры и порфировые карьеры

Порфир, который минералогически описывается как состоящий из кристаллов плагиоклазового полевого шпата в пурпурной пасте из полевого шпата, представляет собой очень твёрдый камень красивого цвета, подверженный высокой полировке. "Ни один материал, - как было сказано, - не может приблизиться к нему ни по цвету, ни по тонкости зерна, ни по твёрдости, ни по плотности. Его цвет всегда великолепен, когда он изпользуется сам по себе; он всегда гармоничен и в сочетании с любым другим цветным материалом, хотя он явно демонстрирует его природу.» (Transactions, Royal Institute of British Architects, 1887, p. 48).

Хотя, как было известно Вазари, он и был получен из Египта, он не был известен династическим египтянам, но его жадно изпользовали римляне в более поздний имперский период. Самое раннее упоминание о нём, по-видимому, имеется у Плиния (Hist. Nat., XXXV1, II) под названием "порфириты", и, по словам автора, статуи из сего материала были впервые отправлены в Рим из Египта во времена царствования Клавдия. Однако новый материал не получил одобрения и какое-то время отнюдь не был модным. На самом деле только в эпоху Антонинов, как отмечает Хельбиг, «предпочтение дорогостоящим и редким разновидностям камня начало разпространяться, независимо от их пригодности для скульптуры». После этой эпохи пристрастие к порфиру и другим таким ярко выраженным или неподатливым материалам росло, пока не превратилось в страсть, и византийские императоры продолжили традицию его изпользования, унаследованную ими от более поздних дней язычества.

1-й век н.э.

Материал добывали в горах, известных как Джебель Дучан, недалеко от побережья Красного моря, почти напротив южной точки полуострова Синай, и римляне транспортировали блоки на разстояние почти 100 миль до Коптоса на Ниле, откуда их перевозили вниз по течению в Александрию, где, по мнению Бриндли (Brindley), должны были быть резервные склады, где жили гранильщики(лапидарии - резчики надписей на камне) и художники. Склады были източником снабжения порфиром, который в больших количествах изпользовался Константином.

По оценкам того же авторитета, в Европе до сих пор сохранилось около 300 монолитных порфировых колонн, самыми прекрасными из которых являются восемь больших колонн под боковыми апсидами в соборе Святой Софии в Константинополе. Самым важным из всех памятников из порфира является колонна высотой 100 футов (30,48 м), которую Константин воздвиг в Константинополе, где она до сих пор стоит, хотя и несколько изуродована и повреждена огнём. Она состояла из девяти цилиндрических барабанов, каждый длиной 11 футов (3,35 м) и диаметром 11 футов.

Колонна Константина

Как позднее заметил Вазари, каменоломни в его время не были известны и, кажется, никогда не разрабатывались со времён римлян. Их местонахождение посетил в 1823 году сэр Гарднер Уилкинсон, а в 1887 году они были повторно обнаружены мистером Бриндли. Если они снова будут действовать, материал будет перенесён на побережье Красного моря, удалённое всего на 20 миль (около 30 км). Отчет г-на Бриндли о его экспедиции с примечаниями к материалам содержится в Трудах Королевского института британских архитекторов за 1888 год.

О обработке твердых камней и прежде всего о порфире

Для того, чтобы можно было ясно понять, как трудно обрабатывать очень твёрдые и плотные камни, мы разсмотрим подробно, но кратко все разновидности, с которыми работают наши рабочие, и в первую очередь - порфир. Это красный камень с крошечными белыми пятнышками, привезённый в Италию из Египта, где обычно считается, что камень в карьере мягче, чем после воздействия дождя, мороза и солнечных лучей; потому что все эти влияния делают его твёрже и усложняют работу [4]. Из этого камня можно увидеть безчисленные изделия, некоторые из них были обработаны резцом (долотом), некоторые разпилены, а некоторые снова постепенно обработаны с помощью колёс и наждака.

Есть много различных примеров в разных местах; например, квадратные, круглые и другие детали, сглаженные для тротуаров, статуи для зданий, большое количество колонн, больших и малых, и фонтаны с различными масками, все вырезанные с величайшей тщательностью. До наших дней сохранились также саркофаги с искусно, кропотливо выполненными невысокими и полурельефными фигурами, как в храме Вакха[5] под Римом, в Сант-Аньезе, где, как говорят, находится саркофаг Св. Костанцы - дочери-монахини императора Константина, на котором вырезано множество фигурок детей с виноградом и виноградными листьями, свидетельствующих о том, как велик был его (резчика) труд, когда он так усердно вытёсывал их в камне.

Другой пример - урна, разположенная рядом с дверью, известной как Санта Порта в римской базилике Сан-Джованни-ин-Латеран (San Giovanni in Lateran), которая украшена сценами, содержащими большое количество фигур [6]. На площади Пьяцца делла Ритонда (piazza della Ritonda) есть очень красивая урна, сделанная для погребальных целей [7], которую обрабатывали с большой осторожностью и усердием. Она чрезвычайно изящна и красива по форме и сильно отличается от других. В доме Эджицио и Фабио Сассо (Egizio and of Fabio Sasso) [8] раньше была сидящая фигура размером три с половиной локтя, сохранившаяся до наших дней вместе с останками других статуй в Каса Фарнезе (Casa Farnese) [9]. Во дворе Каза ла Валле (Casa la Valle), [10] над окном, изображена волчица с превозходнейшей скульптурой [11], а в саду того же дома связаны двое заключённых связаны, каждый по четыре локтя в высоту, [12] выполнены древними из того же порфира с необычайным мастерством. Эти работы сегодня щедро хвалят все квалифицированные специалисты, зная, как они это делали, и трудность, с которой столкнулись рабочие при их выполнении из-за твёрдости камня.

- В наши дни камень такого рода никогда не доводится до совершенства [13], потому что наши мастера утратили искусство закаливания долот и других инструментов для их обработки. Правда, они всё ещё могут с помощью наждака разпиливать барабаны колонн на кусочки и вырезать другие части, чтобы их укладывать в виде узорчатых полов, и делать различные другие украшения для зданий.

Порфир постепенно измельчается с помощью протягиваемой двумя людьми вперёд и назад медной пилы без зубьев, которая с помощью наждака, превращённого в порошок и постоянно увлажняемого водой, наконец прорезает свой путь сквозь камень. [14] Хотя в разное время было предпринято много изобретательных попыток выяснить метод обработки порфира, применявшийся древними [15], все они были тщетны, и Леон Баттиста Альберти, первый, кто проводил с ним (порфиром) эксперименты, не имевшие однако большого значения, не нашёл среди множества закалочных ванн, которые он изпытывал, ни одной, которая отвечала бы (цели) лучше, чем козья кровь; потому что, хотя при обработке он удалял лишь малую часть этого самого твердого из камней и всегда высекал искры огня, она (козья ванна) тем не менее служила ему настолько, что позволила ему вырезать на пороге главной двери Санта-Мария-Новеллы во Флоренции, восемнадцать старинных букв, очень больших и хорошо сложенных, которые видны на передней части ступени на куске порфира.

Эти буквы образуют слова BERNARDO ORICELLA [16]. И поскольку кромка стамески не годилась для выравнивания углов или придания нужной полировки и отделки, он сделал небольшое вращающееся сверло с рукояткой, похожей на вертел, которое легко обрабатывалось, прикладывая указанную рукоятку к груди и накладывая руки на коленчатый рычаг, чтобы повернуть его. [17] На рабочем конце вместо резца или долота он закреплял медные диски, большие или меньшие по мере надобности, и они, хорошо посыпанные наждаком, постепенно уменьшали и сглаживали камень, производя тонкую поверхность и отделывая углы, при этом сверло всё время ловко вертелось рукой. Но все эти усилия стоили таких затрат времени, что Леон Баттиста пал духом и не приложил руки ни к чему другому: ни к статуям, ни к вазам, ни к другой тонкой работе.

Леон Баттиста Альберти

Другие (каменотёсцы), впоследствии принявшиеся за шлифовку камней и возстанавление колонн с помощью того же особого способа, делали это таким же образом. Для этой цели они делают большие и тяжёлые молотки со стальными наконечниками, остро закалённые козьей кровью и обработанные наподобие алмазных наконечников; с их помощью они осторожно постукивают по порфиру, и "окалывают" его, или обрабатывают его, мало-помалу наилучшим способом, каким могут, наконец, с большим трудом и временем уменьшают его до круглой или плоской формы, по выбору рабочего, - но не до формы статуй, из-за этого мы потеряли искусство - и они полируют его наждаком и кожей, очищая до тех пор, пока не добьются очень ясного и хорошо законченного блеска.

Теперь, хотя человеческие изобретения каждый день совершенствуются, и изследуются новые вещи, всё же даже современные люди, которые время от времени пробовали новые методы резьбы по порфиру, различные закалочные ванны и очень тщательно очищенные стали, как было сказано выше, до последних лет трудились напрасно. Так, в 1553 году Папа Юлий III, получив от синьора Асканио Колонны (Ascanio Colonnà) очень красивую старинную порфировую чашу размером в семь браччий в поперечнике (406 см), так как некоторые части отсутствовали, приказал возстановить её, чтобы она могла украсить его виноградник; работа была предпринята, и по совету Микеланджело Буонарроти и других превозходных мастеров многие вещи были изпробованы, но через долгое время предприятие было прекращено, главным образом потому, что оказалось невозможным сохранить некоторые из гребней (острых кромок), что было крайне важно для изделия. Микеланджело, кроме того, хоть и привык к твёрдости камней, бросил эту попытку, как и все остальные, и больше ничего не было сделано.

(Единицей измерения Вазари является «braccio», и этот термин был сохранен вместо более известного английского эквивалента «локоть». Браччья Вазари составляет примерно двадцать три дюйма или пятьдесят восемь сантиметров. Это уравнение дано Аурелио Готти и согласуется с различными размерами, которые Вазари приписывает памятникам, которые теперь можно измерить. Меньшая единица – это «palmo»( «ладонь»), и это не ширина ладони, как можно было бы предположить, а то, что мы скорее назвали бы "пядью", то есть пространство, которое может быть покрыто рукой, пытающейся растянуть октаву, и может быть исчислено примерно в девять дюймов. - из Предисловия)

Наконец, поскольку в наши дни не было недостатка ни в чём другом для совершенства наших искусств, кроме метода удовлетворительной обработки порфира, которого даже не следовало искать, он был открыт заново следующим образом. В 1555 году герцог Козимо, желая воздвигнуть фонтан удивительной красоты во дворе своего главного дворца во Флоренции, приказал, чтобы туда из дворца и сада Питти была отведена превозходная вода, и приказал сделать для этого фонтана чашу с пьедесталом из больших кусков порфира, найденных среди разбитых фрагментов.

Работа Франческо дель Тадда

Чтобы облегчить работу мастера, он велел перегнать экстракт из травы, название которой мне неизвестно, и этот экстракт обладал такой силой, что раскалённые инструменты при погружении в него приобретали самый жесткий характер. С помощью этого процесса Франческо дель Тадда, резчик из Фьезоле, выполнил по моему проекту чашу упомянутого фонтана, которая имеет две с половиной браччьи в диаметре (145 см), вместе с пьедесталом, точно таким, каким его можно видеть сегодня в названном дворце. Тадда, разсудив, что тайна, сообщённая ему герцогом, была очень драгоценна, решил изпытать её, вырезав что-нибудь, и ему это удалось так хорошо, что в короткое время он сделал в натуральную величину в полурельефе в трёх овалах портреты герцога Козимо, герцогини Леоноры и голову Христа, выполненную так безупречно, что волосы и борода, наиболее трудные для воспроизведения в резьбе, были выполнены таким же образом, как и у древних.

Однажды герцог, когда его превозходительство был в Риме, разговаривал об этих произведениях с Микеланджело [22], и Буонарроти не поверил ему; поэтому по приказу герцога я отправил голову Христа в Рим, где её с великим удивлением увидел Микеланджело, который высоко оценил её и очень обрадовался, увидев скульптуру нашего времени, обогащённую этим редким даром, который до наших дней имел тщетно искали. Тадда недавно завершил голову Козимо Медичи-старшего [23] в овале, подобно тому, как выполнены упомянутые выше, и он выполнил и продолжает выполнять множество других подобных работ.

Порфировый портрет Козимо Медичи старшего

Все, что остается сказать о порфире, - это то, что, поскольку знания о карьерах ныне утеряны [24], необходимо изпользовать то, что от них осталось в виде древних фрагментов, барабанов колонн и других частей; и что, как следствие, тот, кто работает с порфиром, должен удостовериться, подвергался ли он действию огня, потому что в противном случае, хотя он (порфир) не теряет полностью свой цвет и не разсыпается, ему не хватает большей части его естественной яркости, и он никогда не берёт столь хорошую полировку, как если бы не подвергался такой обработке; и, что ещё хуже, легко ломается при работе.

Что касается природы порфира, то следует также знать, что, если его поместить в печь, он не сгорает (non si cuoce) и не позволяет другим камням вокруг него полностью сгореть; в самом деле, что касается его самого, то он становится необработанным (incrudelisce), как показано в двух колоннах, которые пизанцы дали флорентийцам в 1117 году после приобретения Майорки. Эти колонны теперь стоят у главного входа в церковь Сан-Джованни; они безцветны и не очень хорошо отполированы вследствие того, что прошли через огонь, как сообщает Джованни Вилиани (Giovanni Viliani) в своей истории.[26]

Примечания (сокращены, но, многие сами по себе интересны):

4 - Если камень был сравнительно мягким при добыче и стал более твёрдым после воздействия воздуха, это связано с удалением  влаги, которую он (камень) удерживал в земле. В сухом климате, подобном египетскому, для камней мало или совсем нет влаги, а египетский порфир, как сообщает г-н У. Бриндли, столь же твёрд как в свежем карьере, так и после воздействия. Вазари повторяет это замечание, когда имеет дело с гранитом в § 6, postea, p. 41. Он заимствовал это у Альберти, который в De Architectura, bk. это, гл. VII, совершенно правильно замечает, что вопрос заключается в сравнительном количестве влаги в камне.

5 - В эпоху Возрождения мемориальная часовня с гробницей Констанции, дочери Константина Великого, на Номентанской дороге недалеко от Сан-Агнесе, ныне известной как Сан-Костанца была названа храмом Вакха. Название подсказали предтавляющие большой интерес красивые мозаики со старинными сценами на цилиндрическом своде прохода. Во времена Вазари в нём всё ещё находился порфировый саркофаг, в котором была похоронена Констанция, и Вазари продолжает говорить об этом. В 1788 году Пий VI перенес сркофаг в свою новую Залу Греческого креста (Croce Greca) в Ватикане, где он находится сейчас.

6 - Это второй из двух огромных кубических порфировых саркофагов в Кроче-Греке, и считается, что когда-то в нём хранились останки Елены, матери Константина. Он намного лучше по изполнению, чем другие, и демонстрирует большое количество фигур с высоким рельефом, хотя и безсвязно составленных. Речь идет о победах Константина. Первоначально он находился в памятнике под названием Торре Пигнаттара, предполагаемом мавзолее Елены на Виа Лабикана, и в XII веке Анастатий IV перевёз его в Латеран, откуда Пий VI передал его Ватикану. Саркофаги стоили огромных денег и времени. Масси (Museo Pio - Clementino, Roma, 1846, стр. 157) утверждает, что второй (саркофаг) вобрал в себя труд двадцати пяти мастеров, которые работали над ним днём ​​и ночью в течение девяти лет. Стpиговски (Strzigovski, Orient oder Rom 1901) упоминает саркофаги.

7 - Урны, или, как их называли итальянцы, раковины, из порфира, базальта, гранита и мрамора существовали в большом количестве в римских Термах, где они изпользовались для купания. Начиная с седьмого века христиане перешли к изпользованию их в качестве гробниц и поместили их в церквях, где многие из них всё ещё можно увидеть. Поэтому Вазари говорит о порфировой урне на площади Пьяцца-делла-Ротонда (Пантеон) как о саркофаге, и действительно, по слухам, она содержала прах Агриппы и когда-то стояла на вершине фронтона портика Пантеона. Однако это был древний банный сосуд, который был найден, когда Евгений IV (1431–39) впервые разкопал и вымостил площадь перед Пантеоном. Он был помещён с двумя египетскими львами перед портиком, откуда его можно увидеть на площади Пьяцца делла Ротондо. Из всех подобных ваз для ванн, которые сейчас можно увидеть в Риме, самой прекрасной, известной писателям, является урна из зеленого порфира, редкого и красивого камня, за высоким алтарем Сан-Никола в Карсере. Он почти шесть футов в длину, и на каждой стороне изображены две рельефные головы Медузы, выполненные из одного и того же куска, с обычной львиной головой на одной стороне внизу для выхода воды. Качество изготовления превосходное. Можно отметить, что существующая купель в соборе Святого Петра в первой часовне слева при входе является перевернутой крышкой порфирового саркофага Адриана. Она имеет 13 футов в длину и 6 футов в ширину.

8 - В главе VI «Введение» в архитектуру, postea, p. В 93 году Вазари пишет, что casa di Messer Egidlo et Fabio Sasso «находится в Парионе»

9 - Это Аполлон в Неаполе, № 6281. См. Примечание выше.

10 - См. Примечание выше.

11 - Сейчас потеряно.

12 - Теперь в садах Боболи во Флоренции. См. Примечание На Сасси и т. д., 13 - Коллекции.

14 - Возвратно-поступательные пилы того типа, о котором упоминает Вазари, в основном из мягкой стали или железа, а также циркулярные пилы изпользуются в настоящее время, так как альмасивы-это наждак или новый материал, называемый "карборункул", состоящий из мельчайших кристаллов интенсивной твёрдости, получаемых путём сплавления электрическим током смеси глины и подобных веществ. См. "Таймс", инженерное дополнение, 31 октября 1906 г.

15 - Бриндли считает, что древние методы добычи и обработки твердых камней были "точно такими же, какими были наши собственные до нескольких лет назад", то есть "блоки отделялись от карьера и раскалывались металлическими клиньями, грубо обрабатывались по форме большими и маленькими кирками и "натирались плоскими каменными каучуками и песком, а затем полировались бронзовыми или медными каучуками с наждачным порошком " (Transactions, R. I. B. A., 18SS, p. 25). В очень ранний период Египетской истории, еще до династического периода, самые твердые камни (не исключая порфира) были успешно обработаны, а вазы и чаши из этих материалов вырезаны с изысканной точностью. Профессор Флиндерс Петри нашел доказательства того, что в эпоху Великих пирамид устанавливались трубчатые сверла и бронзовые пилы. с помощью драгоценных камней (корунда) египтяне долбили базальтовые саркофаги и резали более твердые камни (The Pyramid's and 2iini-sles of Chia, London, 1883, p. 173 f.). Однако нет никаких доказательств их использования

16 - Рис. 1 показывает надпись, которую пишет Вазари, и положение её на стояке ступени видно на пластине II. Порфировая плита составляет 3 фута 5 дюймов. длины и 5 1/2 дюйма высоты. Языки на концах разделены на отдельные части. Буквы, числом девятнадцать, а не восемнадцать, близки к 2 дюймам. по высоте и чисто вырезаны V-образными надрезами. На рисунке показана форма букв, которую Вазари справедливо хвалит.

(продолжение следует)

Начало порфировой темы