Ая!..

Я кое-что знаю о жизни. Кое-кое-кое-что. Например, что Земля наша круглая, что Солнце восходит на Востоке, а уходит, какого-то лешего, на Запад. Что полная и яркая Луна рождается из тоненького бледного Месяца. Что после радостного Воскресенья обязательно наступает неприятный Понедельник. Что Весну сменяет Лето, а Лето - Осень. Знаю то, что известно каждому, с детства. Но знает ли этот каждый, например, что в ночь на понедельник молодой инспектор областного котлонадзора Николай Заварзин отправился в командировку в самый запущенный край родной области? Уверен, что нет. А он отправился. И то, что каждому прожжённому, избалованному мечтателю о заграничной, манящей Звезде - пофиг, неинтересно, потому что всё это маленькая проза ничтожного человечка, не входящего в обойму интересов современников, знаю наверняка. Ну, и ладно.

А он отправился. На единственную в посёлке городского типа мебельную фабрику, где запускался в эксплуатацию новый паровой котёл...

- Чёрт! - сказал он, выходя под дождь из автобуса, который без промедления, убывал дальше, по назначению. - Чёрт, чёрт, чёрт! - и набросил на голову капюшон спортивной куртки.

Заштатный городишко давно спал. Такси не было. Не было даже, хоть какой-нибудь, сельской телеги. Фонари вдоль прямой улицы, убегавшей куда-то вдаль, горели не все. А те, которые горели, моргали, мигая, намекая, неизвестно на что.

Николай, единственный из пассажиров, вышедший здесь, подошёл к строению местной станции, безуспешно подёргал её запертую дверь.

- Эй, кто-нибудь! - окликнул Николай мокрое, тёмное, чужое пространство. - Есть тут хоть кто-то живой?

- Есть! - ответил, вывернувшийся из-за угла строения, мужичок с двухстволкой за плечами. - Чего надо?

- Холодно! - ответил Николай. - Промок!

- А нечего шастать по тёмным ночам, куда ни попало! - ответил добродушный сторож. - Приехал, что ли?

- Приехал.

- Ну, и что?

- Как пройти к гостинице?

- Это что такое?

- Дом для приезжих.

- А! Нет у нас такого понятия. Зайдёшь в сельский приют для заблудших, к девке по имени Тэтяна. Может, она тебе обрадуется... А, гдядя на тебя, уж точно обрадуется! Ты кто?

- Инспектор.

- Не говори ей об этом. Всех, кто приезжает к нам с инспекцией, она травит колдовскими какими-то отварами без жалости... Все сытые, не из нашей жизни, чужие. Кого и зачем они инспектируют? Жизнь, которую они нам навязали, и которая нам ни на минуту не глянется?.. Ты знаешь, что солнце, которое восходит у нас, потом уплывает на Запад?

- Знаю.

- А всякие инспекторы остановить его, хотя бы, над нашим районом, не могут?.. Знаешь, сколько профурсеток отсюда туда нынче сбежало, за этот бугор? Тут нагрелись, взошли... а потом погнались за холодной в мире погодой?

Где-то завыла собака

Тот, кто не знает, что это такое, скажу: безысходность..

- Знаю, - ответил молодой Николай Заварзин. - Но я - не из этих рядов. Мне плевать! Я промок и замёрз. Как мне пройти к этой Тэтяне?

- Вот так, прямо, по улице. Она, эта улица, у нас одна на всех жителей, прямая, которую строили и заселяли когда-то те, кто друг без дружки жить не могли... Вначале будет магазин, потом всякие торговые будки, потом, ветличебница, потом, если ещё не погас, этот последний фонарь... там, справа, большая изба... Ты ей понравишься! Таких спортсменов у нас ещё не бывало!

- Спасибо! - сказал совсем озябший молодой Николай. - Пойду!

- А покурить перед дальней дорогой не хочешь?

- Очень хочу! Но мои сигареты промокли.

- А разве я спросил о твоих? Давай, закурим моего табачку! Хочешь?

- Спасибо!

Закурили, под нависшим капюшоном сторожа, самосад.

- Знаешь, о чём я тебя попрошу? - спросил мужичок с двухстволкой за плечами, выдыхая табачный дым. - Сделай так, чтоб мне не пришлось в тебя стрелять.

И снова где-то завыла собака.

А улица была длинная-длинная. Пройдя мимо магазина, потом - мимо каких-то ларьков и старинных, допотопных избушек, отчаявшийся и вконец уставший Николай, вдруг услышал в узком переулке девичий крик:

- Ая!

Он прислушался. И снова услышал отчаянный крик:

- Ая!

Он, посреди улицы, замер.

- Ая! - крикнул ещё раз девичий голос.

И это было пострашнее, чем вой одинокой, далёкой собаки: кто-то нуждался в сиюминутном участии.

Николай осмотрелся по сторонам.

Ночь. Нескончаемый дождь. То вспыхивающие, то потухающие уличные фонари.

Молодой, не знавший пока что беды, Николай бесстрашно бросился в темень незнакомого переулка...

Там плакала, лёжа на мокрой земле, неизвестная девчонка.

- Что?! - спросил инспектор, подбежав.

- Сломался каблук!..

Пусть солнце уходит на Запад. Но здесь, в незнакомом провинциальном, глухом городке, молодой инспектор котлонадзора, через всю длинную улицу, нёс на руках подвернувшую ногу девчонку.

"Счастье своё обретёшь с красавицей, которую пронесёшь через пустыню на своих руках!» - весело сказала мне когда-то смуглая цыганская девочка, отказавшись от вознаграждения.