Начну на этот раз с ссылки на видео, а его название говорит само за себя: "Кому не надо переезжать в Америку", на первый взгляд это может показаться странным - ведь я скорее за переезд в нормальную страну, но... каждая страна разная и у каждой есть нюансы, поэтому я и даю ссылку на это видео: https://thyrise.cdn.spotlightr...
---
Итак, новая программа для тех кто уже уехал, но не знает или плохо знает английский, и для собирающихся покинуть родину-матчеху или тех, кто желает зарабатывать в долларах (правда сколько это будет возможно из РФ не понятно, очень уж хотят власти закрыть интернет): English for Living and Business or Work
---
Часть 1: https://cont.ws/@thyrise746/19...
Часть 2: https://cont.ws/@thyrise746/19...
Часть 3. Вступление. Гитлер и Сталин
В 1933 году и советское, и нацистское правительство делали вид, что у них достаточно сил, чтоб отреагировать на мировой экономический крах. Оба они излучали динамизм, в то время как либеральная демократия, казалось, была не способна спасти людей от нищеты. Большинство правительств Европы (в том числе немецкое правительство до 1933 года) полагали, что у них очень мало средств, чтобы справиться с экономическим коллапсом. Преобладало мнение, что бюджет нужно сбалансировать, а расходы сократить. Это, как мы теперь знаем, только ухудшило положение. Великая депрессия, казалось, дискредитировала политическую реакцию на окончание Первой мировой войны: свободный рынок, парламенты, национальные государства. Рынок стал причиной катастрофы, у парламентов не было ответов, а у национальных государств, казалось, не было инструментов для защиты своих граждан от обнищания.
И у нацистов, и у советского государства была своя убедительная версия того, кто виноват в Великой депрессии (евреи капиталисты или просто капиталисты), и подлинно радикальный подход к политэкономии. И те, и другие не только отвергали законную и политическую форму послевоенного порядка, но также ставили под вопрос его экономический и социальный фундамент. Они оглядывались на экономические и социальные корни послевоенной Европы, переосмысливали жизнь и роль мужчин и женщин, работавших на земле. В большинстве стран Европы 1930 х годов крестьяне все еще составляли большинство, а сельскохозяйственные земли были драгоценным природным ресурсом, который подпитывал экономику, все еще приводимую в действие за счет мышечной силы людей и животных. Калории тогда подсчитывали так же, как и сейчас, но по другим причинам: тем, кто занимался экономическим планированием, нужно было добиться, чтобы население было сытым, здоровым и работоспособным.
Большинство стран Европы не имели перспектив социальных преобразований, поэтому у них было мало возможности конкурировать с нацистами или противостоять им и СССР. Польша и другие новые государства Восточной Европы попытались в 1920 х годах осуществить земельную реформу, но безуспешно. Землевладельцы прилагали усилия к тому, чтобы земли у них не отнимали, а банки скупились на кредиты крестьянам. Конец демократии в странах этого региона (кроме Чехословакии) поначалу не приносил ощутимых изменений в экономических вопросах. Авторитарные режимы в Польше, Венгрии и Румынии были более решительно настроены относительно ареста своих оппонентов и красноречивее говорили о нации. Но во время Великой депрессии никто не мог предложить ничего существенного в вопросе новой экономической политики.
В 1933 году советская и нацистская альтернативы демократии состояли в отрицании простой земельной реформы, дискредитированной пустышки стран, в которых демократия провалилась. Гитлер и Сталин, несмотря на все многочисленные различия между ними, полагали, что одной из причин проблемы является сельскохозяйственный сектор и что решение этой проблемы состоит в решительном вмешательстве государства. Если государству удастся воплотить радикальные экономические преобразования, это станет фундаментом политической системы нового типа. Сталинским подходом, который стал государственным с момента начала пятилетки в 1928 году, была коллективизация. Советские руководители позволили крестьянам в 1920 х годах процветать, но в начале 1930 х отобрали у них землю ради создания колхозов, в которых крестьяне трудились на государство.
Гитлер решил крестьянский вопрос так же изобретательно и так же завуалированно. Еще до прихода Гитлера к власти в 1933 году и даже первые несколько лет после этого казалось, что его больше всего волнует немецкий рабочий класс и что он собирается решить проблему недостатка продовольствия путем его импорта. В результате политики быстрого (и незаконного) перевооружения безработные немцы оказались в казармах или на военных заводах. Программы общественных работ начали функционировать через несколько месяцев после прихода Гитлера к власти. Оказалось, что нацисты помогают немецким фермерам даже меньше , чем обещали. Хотя программа нацистской партии сулила перераспределение земли от богатых фермеров к тем, которые победнее, но после того, как Гитлер стал канцлером, этот традиционный вариант земельной реформы тихо отложили в долгий ящик. Гитлера больше интересовали международные соглашения, а не аграрная политика перераспределения. Он искал торговых договоров с европейскими соседями на особых условиях, по которым немецкие промышленные товары обменивались бы на продовольствие. Сельскохозяйственная политика Гитлера в 1930 е годы была немного похожа на ленинскую политику 1920 х годов: это была политическая подготовка к восприятию почти неслыханно радикальных экономических перемен. И национал социализм, и советский социализм завлекали крестьян обе щаниями земельной реформы, но готовили для них более радикальные планы.
В действительности аграрная политика нацистов состояла в создании империи на восточных границах. Немецкий сельскохозяйственный вопрос предполагалось решать не на территории Германии, а за ее пределами, отобрав плодородные земли у польских и советских крестьян, которые умрут от голода, будут депортированы или же станут рабами. Вместо ввоза зерна с Востока, Германия собиралась экспортировать туда своих фермеров, где они колонизировали бы земли Польши и западной части Советского Союза. Хотя Гитлер в основном говорил о необходимости увеличения «жизненного пространства», он никогда не разъяснял немецким фермерам, что ожидает от них переселения на Восток большими группами. Точно так же и большевики не разъясняли советским крестьянам, что ожидают от них передачи их собственности государству. Во время коллективизации 1930 х годов Сталин воспринимал кампанию против крестьян как «войну» за хлеб; Гитлер же рассчитывал на победу в будущей войне, чтобы накормить Германию. Советская программа была создана во имя общечеловеческих принципов; нацисты же планировали завоевать Восточную Европу ради блага господствующей расы.
Гитлер и Сталин пришли к власти в Берлине и Москве, но их представления о преобразованиях касались прежде всего территорий, простиравшихся между этими городами. Их утопии о контроле над ними столкнулись в Украине. Гитлер помнил эфемерную германскую восточную колонию 1918 года как немецкий доступ к украинской житнице. Сталин, который служил делу революции в Украине вскоре после этого, воспринимал эту землю примерно так же: плодородные земли и крестьян нужно использовать для создания современного индустриального государства. Гитлер считал коллективизацию фатальной ошибкой и видел в ней доказательство провала советского коммунизма как такового, но не сомневался в том, что немцы смогут превратить Украину в край с молочными реками и кисельными берегами.
И для Гитлера, и для Сталина Украина значила гораздо больше, чем просто источник продовольствия. Она была местом, которое позволит им нарушить правила традиционной экономики, спасти свои страны от бедности и изоляции, а также переделать весь континент по собственному усмотрению. Их программы и их власть полностью зависели от контроля над украинским черноземом и над миллионами украинских крестьян. В 1933 году украинцы умирали миллионами от самого крупного в истории человечества искусственно созданного голода. Это было началом особой истории Украины, но не ее концом. В 1941 году Гитлер отнимет у Сталина Украину и попытается воплотить в жизнь собственный план колонизации, начав с расстрела евреев и лишения пищи советских военнопленных. Сталинисты колонизировали собственную страну, нацисты же оккупировали Советскую Украину. А жители Украины тем временем страдали и страдали. За годы, когда Сталин и Гитлер находились у власти, в Украине было уничтожено людей больше, чем в любом другом месте «кровавых земель», в Европе или даже во всем мире.
---
Раздел 1. Голод в Советском Союзе
1933 й год был голодным для всего западного мира. Улицы американских и европейских городов кишели мужчинами и женщинами, потерявшими работу и привыкшими стоять в очередях за едой. Предприимчивый молодой валлийский журналист Гарет Джоунс видел, как в Берлине безработные немцы оживлялись, заслышав голос Гитлера. В Нью Йорке его поразила беспомощность американских рабочих через три года после начала Великой депрессии: «Я видел сотни и сотни бедняков, выстроившихся гуськом, на некоторых были обноски некогда хорошей одежды, все ожидали, что им каждому выдадут по два бутерброда, пончику, чашке кофе и сигарете». В Москве, куда Джоунс прибыл в марте, голод в капиталистических странах был поводом для празднований: казалось, Депрессия была предвестницей мировой социалистической революции. Сталин и его ближайшее окружение хвастались неизбежным триумфом системы, построенной ими в Советском Союзе5.
Вместе с тем, в 1933 году голодали и советские города, особенно города Советской Украины. В Харькове, Киеве, Сталино и Днепропетровске сотни тысяч людей ежедневно простаивали в очередях за простой буханкой хлеба. В Харькове, тогдашней столице республики, Джоунс видел новый тип страдания: люди в два часа ночи выстраивались в очереди возле магазинов, которые открывались в семь утра. В обычный день сорок тысяч человек стояли за хлебом. Люди так отчаянно старались удержать свое место в очереди, что цеплялись за пояс впереди стоящего. Некоторые настолько ослабевали от голода, что не могли стоять без посторонней помощи. Ожидание растягивалось на целый день, а иногда на два. Беременные женщины и калеки ветераны лишились права не стоять в очередях; чтобы поесть, им приходилось ждать вместе со всеми. Где то в очереди заголосит женщина, и по всей очереди эхом прокатываются стоны – так, что многотысячная группа становится похожа на зверя, испытывающего инстинктивный страх6.
Жители городов Советской Украины боялись потерять место в хлебной очереди и боялись умереть от голода. Они знали, что только в городе была надежда на пропитание. За предыдущие пять лет украинские города быстро разрослись, впитывая в себя крестьян и превращая их в рабочих и служащих. Сыновья и дочери украинского села, вместе с евреями, поляками и русскими, населявшими эти города значительно дольше, зависели от продовольствия, которое они покупали в магазинах. У их семей, оставшихся в селах, не было ничего. Это была нетипичная ситуация. Обычно в голодные времена горожане устремлялись в села. В Германии или США фермеры почти никогда не голодали, даже во время Великой депрессии. Рабочим и дипломированным специалистам в городах приходилось продавать яблоки или воровать их, но всегда где нибудь в Альтеланде или Айове были сад, зернохранилище или мясная кладовая. Украинским же горожанам некуда было податься и тщетно было искать помощи на селе. У большинства были продуктовые карточки, по которым они могли купить хлеба. Чернила на бумаге давали шанс выжить, и они это понимали7.
Доказательства этому встречались на каждом шагу. Голодающие селяне просили милостыни у стоявших в очередях за хлебом, просили крошек. В одном городе пятнадцатилетняя девочка дошла до головы очереди и была забита до смерти продавцом. Городским домохозяйкам, стоявшим в очередях, приходилось смотреть, как крестьянки умирали от голода на тротуарах. Школьница утром по дороге в школу видела умирающих, а после обеда, возвращаясь из школы, – уже мертвых. Молодой коммунист увидел крестьянских детей и сказал, что это «живые скелеты». Член партии в индустриальном Сталино сокрушался, находя на пороге собственного дома трупы умерших от голода. Парочки, прогуливающиеся в парке, не могли не замечать знаков, запрещающих копать могилы. Врачам и медсестрам не разрешали лечить (или кормить) голодающих, которые приходили в госпиталя. Городская милиция хватала и увозила изголодавшихся уличных мальчишек. В городах Советской Украины милиция ежедневно арестовывала сотни детей; в один из дней в начале 1933 года харьковская милиция должна была выполнить план на арест двух тысяч детей. Приблизительно двадцать тысяч детей были обречены на смерть в харьковских бараках. Дети просили милиционеров разрешить им, по крайней мере, умереть от голода на свежем воздухе: «Дайте умереть спокойно. Я не хочу умирать в застенках»8.
Голод в городах Советской Украины был намного ужаснее голода в любом из городов западного мира. В 1933 году в Советской Украине от голода умерло несколько десятков тысяч горожан, однако подавляющее большинство мертвых и умирающих в Советской Украине были селяне – именно те люди, чьим трудом был выращен хлеб, который теперь продавался в городе. Украинские города жили, а украинское село вымирало. Горожане не могли не замечать бедственного положения крестьян, которые, вопреки, казалось бы, здравому смыслу, уходили с полей в поисках пропитания. Железнодорожная станция в Днепропетровске была заполнена голодающими селянами, слишком ослабленными даже для того, чтобы просить подаяния. В поезде Гарет Джоунс повстречал крестьянина, раздобывшего немного хлеба, который у него конфисковала милиция. «Они забрали у меня хлеб», – повторял он снова и снова, зная, как подвел свою голодающую семью. На станции в Сталино голодающий крестьянин совершил самоубийство, прыгнув под поезд. Этот город, индустриальный центр юго востока Украины, основал в имперский период Джон Хьюз, валлийский промышленник, на которого в свое время работала мать Гарета Джоунса. Город какое то время назывался в честь Хьюза, теперь же носил имя Сталина (ныне это город Донецк)9.
Сталинская пятилетка, завершившаяся в 1932 году, вызвала развитие промышленности ценой обнищания народа. Страшным свидетельством таких новых контрастов были смерти крестьян вдоль железнодорожных путей. По всей Советской Украине пассажиры железных дорог становились невольными участниками жутких несчастных случаев. Голодные селяне шли в города по железной дороге, теряя от слабости сознание и падая на рельсы. В Харцизске селяне, которых прогнали со станции, повесились на привокзальных деревьях. Советский писатель Василий Гроссман, возвращаясь из родного Бердичева от родственников, видел женщину, которая просила хлеба под окном его купе. Политический эмигрант Артур Кёстлер, приехавший в Советский Союз помогать строить социализм, столкнулся с похожей ситуацией. Много позже он писал, что за пределами харьковской станции крестьянки протягивали на руках «к окнам вагонов жутких младенцев с огромными недержащимися головами, тонкими, как палочки, руками и ногами и раздутыми выпирающими животами». Он считал, что дети в Украине выглядели как «эмбрионы в бутылках со спиртом». Все это происходило за много лет до того, как эти двое, считающиеся теперь моральными свидетелями двадцатого века, написали об увиденном10.
Городским жителям привычнее было видеть селян на рынке, где те раскладывали дары природы и продавали свои товары. В 1933 году селяне ездили на знакомые городские рынки не торговать, а просить милостыню. Рыночные площади, на которых теперь не было ни товаров, ни покупателей, излучали только дисгармонию смерти. Ранним утром единственным звуком было тихое дыхание умирающих, съежившихся под лохмотьями, некогда бывшими одеждой. Одним весенним утром среди кучи мертвых крестьян на харьковском рынке лежал младенец и сосал грудь матери, чье лицо было безжизненно серым. Прохожие видели такое и раньше – не только беспорядочно лежащие трупы, не только мертвую мать с живым младенцем, но именно такую сцену: крошечный ротик, последние капли молока, холодный сосок. У украинцев было для нее название. Проходя мимо, они тихонько говорили сами себе: «Вот они, почки социалистической весны»11.
Продолжение следует...
Оценили 0 человек
0 кармы