ПРОБЛЕМА ОТЧУЖДЕНИЯ В МАРКСИЗМЕ И ПОСЛЕ МАРКСИЗМА

Теория «отчуждения» человека от его деятельности, её смысла и плодов – одна из важнейших, и при этом наиболее перспективных для будущего теорий в марксизме[1]. Некоторые положения марксизма, взятого в комплексе, оказались, мягко говоря, «наивными», но только не проблема отчуждения. Через призму теории отчуждения сущностная разница между «капитализмом» и «социализмом» (термины, как вы понимаете, условные) заключается, по крайней мере, в экономике оригинальным образом.

Это разница между отрицательной и положительной мотивациями деятельности. Если человек мотивирован к своей деятельности страхом и принуждением, отсутствием иного выбора, то это «капитализм». А если он находит свой интерес, свою выгоду, то это «социализм». Потому что в первом случае человек отчуждён от своей деятельности, а во втором – не отчуждён, вовлечён в неё по собственному желанию.

Есть давно вошедшая в обиход, очень простая аллегория: «кнут и пряник». Понятно ведь, что за ней стоит? Если вас попросили что-то сделать, и за это сулят пряник, т.е. желанную для вас награду, то это «социализм» (в научном смысле, потому что сектанты чего только «социализмом» не называют).

А если вас принуждают что-то делать кнутом, то ничего хорошего, приятного вашу исполнительность не ждёт, а самое большее, что ждёт – с вами не случится чего-то очень плохого. Да и то не всегда. Потому что шантажист и террорист не всегда выполняют свои обещания (мягко говоря).

+++

Понятно, что «пряничное» управление снижает в обществе уровень насилия, взаимной ненависти, неэквивалентности обменов и – сверхприбылей, «денег из воздуха». Напротив, «кнутовое» управление (аутентичный капитализм) насилие и ненависть увеличивают по экспоненте, вызывают эскалацию как социальной, так и международной напряжённости, но при этом наращивают прибыльность хозяев процесса.

По той простой причине, что шантаж даёт возможность вообще не платить шантажируемому, или платить ему значительно меньше, чем это было бы справедливо. И всё недоплаченное остаётся в кармане у шантажиста.

Чтобы лучше это понять, рассмотрим условную, схематическую модель, заранее подчеркнув её условность и схематичность.

Допустим, огородник выращивает кабачки и сам же их кушает. Он не отчуждён от своей деятельности, целиком и полностью сам и для себя её осуществляя. Если он начинает работать на продажу, то в чистой (горизонтальной) схеме обмена ничего не меняется: он берёт за свои кабачки то, что хочет за них взять – или не отдаёт их.

Теперь посмотрим, как в нашей условной схеме работает отчуждение.

Прибыль посредника заключается в «ножницах» между объективной ценностью кабачков для общества и тем, что он платит батраку за их выращивание.

Допустим, условно, он выручил за кабачки 100 рублей. Если он заплатит за труд батраку 80 рублей, то у него в кармане останется 20, а если 20 – то в кармане 80. Если же 10 – то в кармане останутся 90 рублей. Но для того, чтобы это делать – нужно осуществить отчуждение батрака. Поставить батрака в такое положение, чтобы он не мог требовать объективной стоимости своего труда, а ещё лучше – вообще бы о ней не знал.

И получается совершенно очевидная картина (я не понимаю, как многие пытаются её отрицать, их положение в дискуссии безнадёжно!): чем больше кнута и меньше пряника в управлении трудом, тем больше личная прибыль хозяина.

Чем меньше у него рычагов для шантажа – тем больше шансов, что батраки его «пошлют» с его заниженными расценками, и уйдут заниматься каким-то другим делом. Или тем же самым, но без него. Напротив, чем больше рычагов шантажа – тем выше и стимул снова и снова раздвигать «ножницы» между объективно существующей востребованностью труда и оплатой подчинённого участия в нём.

Чем больше уходит на батраков – тем менее прибыльна плантация кабачков (или чего угодно).

+++

Примерное равенство людей возникает в научном социализме не из принудительной «уравниловки», по воле вождей, а из того очевидного факта, что люди, в основном, работают примерно с одинаковой интенсивностью. И если один больше другого – то обычно ненамного. Даже если какой-то чокнутый трудоголик впахивает в 2 раза больше обычного человека (а это 16 часов труда против 8) – то это всего лишь оплата в 2 раза больше. Не 100, а 200 рублей, погоды, согласитесь, не сделает…

Если же речь идёт о 10-кратном и более разрыве в уровне заработка, то тут (за исключениями редчайших случаев крайней гениальности) – что-то явно нечисто. Вот такое, в отличие от примерного равенства зарплат, может быть как раз таки только волей вождей, начальств, которые кого-то выдвинули в явные фавориты, а другого задвинули в пасынки страны.

Если не прибегать к карательному насилию, то эта ситуация (даже если и возникнет) – довольно быстро «рассосётся». Люди начнут приходить в сверхприбыльную профессию, и своим количеством ронять там оплату труда, конкурируя за потребителя данного рода продукции или услуг. А в местах пониженной оплаты, наоборот, люди начнут уходить, и чтобы их туда заманить, в необходимом для общества количестве, придётся там оплату поднимать.

И уже давно доказано, что этот процесс (если его не прервать карательным насилием и подавлением) довольно быстро вернёт баланс оплаты сфер свободной занятости. Не будет мест, на которых «очень хорошо», и не будет мест, на которых «очень плохо». Свобода выбора занятий отбалансирует плюсы и минусы примерно поровну между всеми отраслями и предприятиями. Речь не идёт о равенстве «рубль в рубль», жизнь есть жизнь, но речь идёт о примерном равенстве, при котором разница в доходах у людей с полной трудовой занятостью не больше 2, максимум 4 раз. Потому что все работают на общих основаниях, и если кто-то очень много зарабатывает, то его теснят другие желающие заработать, а если кто-то слишком мало, то его поощряют, чтобы не уходил, «вытягивают» (если нужен).

+++

Эта схема (в экономике её называют «законом органического строения капитала»[2]) очень не нравится сторонникам т.н. «капитализма» и «либеральных свобод», хотя, как мы видим, базируется на законе свободного оборота капиталов (почему мы и настаиваем, что термин «капитализм» очень неудачный, не выражающий сути данного строя).

Сторонники «капитализма» видят свою «либеральную свободу» в том, чтобы прийти на место, где будут получать в 30, 40, 100 раз больше, чем другой трудящийся на полную ставку человек. В чём тут свобода? В том, что им этого хочется, и это исполнение их желания.

Но ведь и ребёнку очевидно, что если есть такое «волшебное» место, где можно (и без особых рисков, увечий) зарабатывать в 40 или 100 раз больше среднего, так ведь туда ломанутся толпы, наперебой предлагая свои кандидатуры!

И наоборот: если есть такое «проклятое» место, на котором ты с утра до вечера ишачишь, получая в 40 раз меньше одноклассника, то ты плюнешь и уйдёшь оттуда.

Если…

Вот это «если» и является приговором буржуазной демократии, всей её демагогии, не оставляя от их камня на камне.

Если один зарабатывает 4 рубля в день, а другой 400, и при этом поровну устают (а чаще богатый куда меньше устаёт) – то это значит, что данное общество КАСТОВОЕ.

В нём нет эквивалентного обмена.

В нём нет принципа «закон един для всех».

В нём нет свободы для всех (а только произвол для узурпаторов, всё подмявших под себя).

А поскольку ничего этого нет, то и закон органического строения капитала не срабатывает.

Потому что на «блатные» места нельзя по собственной воле прийти, а с «чёрных» мест по собственной воле уйти не получается, невозможно.

Мер принуждения две:

-Прямое физическое насилие, непосредственный террор[3].

-Постановка в безнадёжное положение с шантажом голодной смертью[4].

+++

Понятно, что объективная ценность продукта обработки не константа. Те же кабачки могут расти в цене или падать, количественный спрос на них у любителей овощей – увеличиваться или вытесняться другим овощами, и т.п.

Но если объективная ценность продукта не константа – то кое-что другое константа.

Речь идёт о «ножницах» между итоговой выручкой и оплатой/условиями труда.

Велика ли прибыль за проданные кабачки или мала, но она (какая есть) – ЕДИНСТВЕННЫЙ источник для оплаты труда батраков и организации им рабочего места. Теоретически может быть т.н. «колониальная рента» в метрополии (доплата сверх выработки трудящемуся в центре из денег, украденных у туземцев в колониях) – но это отдельный вопрос, и мы его не рассматриваем.

Мы рассматриваем честного огородника, не колонизатора, который продал кабачков на Х рублей, а батракам за их выращивание заплатил Y рублей.

Первое, что очевидно: Х > Y, иначе всё теряет смысл, и огород следует закрывать, бросить. Кому нужны работники, которые получают больше, чем выручка по итогам их трудов?!

Второе, что очевидно: если Х = 4Y, то хозяину это выгоднее, чем если Х= 2Y. Причём тут же видно и насколько: в 2 раза!

Если он нашёл себе таких рабочих, которые съедают четверть выручки от сбыта кабачков, то ему это в 2 раза выгоднее, чем коллектив, который съедает половину от выручки.

Если же нужно как-то организовать батракам условия труда и быта, то всё это тоже берётся из величины «Х». А откуда ещё? Бытовку ли ты им будешь ставить, вентилятор ли в ней, перчатки для защиты рук, панамки от Солнца, что угодно – всё из выручки от продажи кабачков. И это неизбежно, если ничего, кроме кабачков не продаёшь.

+++

Отсюда органическое строение самого «капитализма» (не путать с капиталом или капиталовложениями): он невозможен без физического и экономического террора, почему и не может быть «демократией» (кроме симуляции этой самой «демократии»).

Потому что доход одного человека – это упущенная прибыль другого человека (за исключением внедрения инноваций, это особый случай, и мы это, как и колониальную ренту, тоже выведем пока за скобки).

Для того, чтобы прибыль хозяев росла – надо ужесточать положение наёмного персонала: больше и больше кнута (шантажа, насилия), меньше и меньше пряника (подкупа, добровольного согласия).

В итоге человек отчуждается от собственных занятий, собственной деятельности. Его занятия становятся принудительными, рабскими, они не дают ни счастья, ни достатка, и выколачиваются палкой, угрозами, подавлением – в первую очередь, психологическим.

Такого рода труд – под кнутом и без пряника – не даёт человеку обогащаться, развиваться, копить на крупные покупки, делать карьеру, и никоим иным образом самореализоваться. Человек под давление проклят и в аду: всё, что ему дают, он съедает и тратит сразу, никаких излишков у него не остаётся, тяжёлый и постоянный труд унизителен, не выводит из положения человека второго сорта, в перспективе не сулит ничего, кроме профессиональных заболеваний и нищей старости.

Все понимают, что это как бы нехорошо и негуманно.

И давно бы уже отказались от такого потребительского отношения к человеку, как к одноразовому инструменту для выполнения чужих (не своих) желаний – если бы не важный аргумент: сверхприбыль у шантажистов, которые сумели много людей в такие условия загнать.

Нежелание шантажистов и террористов, лжецов и насильников терять эту сверхприбыль и становится на обычный, средний уровень потребления в обществе – и приводит к победе капитализма над социализмом, которую мы в наше деструктивное время и наблюдаем…

В. Авагян, экономист, команда ЭиМ

----------------------------------------------------------------

[1] Отчуждение (нем. Entfremdung) — термин философии Карла Маркса. В широком плане означает классовый антагонизм, вызванный отсутствием отношений между индивидами. В узком понимании отчуждение труда представляет собой общественную деятельность людей при определённых исторических условиях по изъятию у отдельного индивида труда, а затем и всех его общественных отношений.

Карл Маркс в 1844 году обозначил проблему отчуждения в глобальном масштабе в «Экономическо-философские рукописи», которая изначально не предполагалась к публикации. В ней Маркс утверждал, что отчуждение — процесс социализации, при котором человек становится заложником подавляющих внешних факторов.

Ранние работы Карла Маркса выделяли четыре вида отчуждения, в рамках развития социальной программы. Первый этап — осмысление процесса труда. Второй — анализ продукта трудовой деятельности. Третий — осознание собственной сущности. Четвертый — социализация в плане общения людей друг с другом. Работник, в понимании Маркса, считается трудовой единицей в капиталистическом обществе, а машинное производство является катализатором разделения труда. Человек в такой экономической политике становится придатком для машинного механизма. Видный теоретик позднего марксизма Ойзерман Т. И. считал, что отчуждение, по Марксу, представляло собой регресс, мешающий развитию творческой и целеустремлённой личности.

[2] Суть которого, в числе прочего, ещё и в том, что хотя в разных отраслях строение капитала различное, но, в итоге колебаний спроса и предложения норма прибыли в каждой из отраслей становится одинаковой. Там, где она выше средней, её снижает наплыв конкурентов, а там, где меньше – её повышает отток участников данного производства.

[3] Довольно известный диссидент и последовательный, убеждённый антикоммунист Вячеслав Игрунов так свидетельствовал о готовности команды Е. Гайдара стрелять в народ: «Большая группа молодых реформаторов в 1989 году поехала в Чили перенимать опыт Пиночета, там были Найшуль, Чубайс, Львин, Васильев, Болдырев и многие другие. Вернулись все в полном восторге, за исключением Болдырева. Осенью 89 года у нас были очень тяжелые споры на эту тему. Они же размышляли после поездки так: сделать нищим население, чтобы обесценить рабочую силу, а наши не очень хорошие товары получили бы конкурентоспособность за счет дешевизны, сконцентрировать ресурсы в руках немногих, чтобы эти немногие могли конкурировать на международном рынке. Я им говорил: эти методы приведут к забастовкам и развалу страны. Они ответили, что понимают это, потому главная задача сначала уничтожить профсоюзы. Я возразил, что с профсоюзами можно договариваться, а без них будут радикалы и «дикие» акции протеста. Их ответ на мою реплику ошеломил: «А что, у нас пулеметов нет?».

[4] Наёмное, или зарплатное рабство — свойственное капитализму положение, при котором работник теоретически (de jure) свободен и работает по собственной воле, а на практике (de facto) вынужден в режиме закабаления подчинятся ВСЕМ И ЛЮБЫМ условиям работодателя ради того, чтобы выжить, так как все средства к существованию человека зависят от одной только заработной платы, которую нет возможности получить нигде в другом месте. Свобода выбора в капиталистической системе иллюзорна – писал интеллектуал Ноам Хомский - в современных демократических обществах демократический элемент распространяется в лучшем случае только на политическую систему. Экономическая система, по его мнению, по-прежнему основана на диктате государства, при котором большинству индивидов отводится второстепенная роль средств производства.

Наёмное (зарплатное) рабство превращает человека в жертву самых циничных и разнузданных форм шантажа работодателей, максимально пользующихся его безвыходным положением, лишает его свободного времени, необходимого для полноценного развития, пагубно сказывается на здоровье.

Сходство между рабством и наёмной работой было подмечено ещё в Древнем Риме Цицероном. До войны Севера и Юга в США сторонники рабства из южных штатов сравнивали условия жизни своих рабов с условиями, в которых приходилось жить и трудиться вольнонаёмным работникам в северных штатах, и выходило не в пользу северных штатов.