Человек в жаркой пустыне имеет небольшую фляжку с водой. Он рассчитал, причём довольно уверенно, что если будет делать маленькие глотки через большие интервалы, то дотянет до места, где сможет пополнить фляжку. Но в то же время – мы же с вами прекрасно понимаем, что ему ХОЧЕТСЯ выпить всю воду сразу.
И хочется ему не потому, что он не уверен в своих расчётах (предположим, для простоты модели, что он абсолютно уверен в рассчитанном маршруте).
Расчёт – расчётом, а желание – желанием.
Возникает интересный вопрос: почему желание не подчиняется расчёту? Его обычно не задают – потому что он слишком очевидно лежит на поверхности. Но если мы хотим на него ответить – то вот ответ: эмоционально-чувственная сфера связана с инстинктами куда больше, чем с рационально-рассудочной логикой.
А удовлетворение инстинкта – прямое непосредственное действие.
Инстинкт не понимает счёта. Он не знает математики. Он не понимает многоходовых комбинаций. Он не ведает диалектики событий. У него нет понимания трёхмерности времени.
У него есть только «здесь и сейчас». Немедленно и прямо. Вынь да положь.
Потому человек в пустыне имеет сразу два измерения:
1) Расчёт, в котором полностью уверен.
2) Желание, которое независимо от его расчётов.
+++
Мы так привыкли жить в искусственном мире условностей цивилизации, что редко задумываемся: откуда они вообще взялись? Ведь очевидно же резкое отличие очеловеченного ландшафта от первобытного! С чего бы вдруг человек так «перепахал» (во всех смыслах) среду своего обитания? ! Почему решил, что та, в которой родился (и под которую был, соответственно, сформирован) – никуда не годится? А нужна другая, которой ещё нет, но которая будет, если всё время о ней думать, и придумав методы – строить, воплощать во ВТОРИЧНОСТИ МАТЕРИИ, шаг за шагом? Причём строительство может занять десятки поколений – так что начавший строительство гарантированно не доживёт до его итогов…
Животные пытаются сожрать свою среду. Иногда им это удаётся (и тогда вид вымирает). Но сложное переобустройство среды не приходит в голову никому из животных. Включая и тех, которые строят искусственные, но неизменные из поколения в поколение, сооружения.
+++
В строении цивилизации, как уникального продукта человеческого разума, мы замечаем две основные части: целеполагание и концентрацию усилий на цели.
Всякому понятно, что сконцентрировать усилия неизвестно на чём – невозможно. Что отвергает «эволюционную теорию» становления цивилизации методом проб и ошибок. Нельзя достигнуть того, не знаю чего: никогда не поймёшь, достиг, или ещё нет, потому что не знаешь, о чём речь. Достигается только то, что запроектировано изначально.
Его нет – но мы точно знаем, как оно должно выглядеть, каким должно быть. Оно целиком уже собрано в нашей голове – а в окружающей реальности его нет просто потому, что нам не хватает технических средств и знаний. Их мы и ищем – «ПОД ЦЕЛЬ».
Нельзя искать без цели: чего искать? Если есть поиск – то есть уже в голове и конечная цель. Исчезла она – исчез и поиск, оставив, в лучшем случае, судорожное шараханье без смысла и логики.
+++
Но даже самое ясное видение цели – ничего не даст (кроме миражей, фантомов, мечтаний), если не концентрировать усилия ВОКРУГ цели. Я не никогда не полезу на гору в двух случаях:
1) Если мне этого не нужно.
2) Если мне только мечтаю быть на вершине, но ничего для этого не делаю.
Цель и усилия движения к ней – спаяны в нерушимом диалектическом единстве. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12). Усилия означают, что цель не достигнута, но отказ от усилий есть отказ и от цели.
Отсюда вывод:
Вся цивилизация – от первых её каменных орудий, наскальных рисунков до космодромов и атомной энергетики есть преображение материи согласно эскизу идеологии.
Прежде, чем отапливать пещеру, мы должны прийти к отторжению её естественной температуры (а это не так просто, как многим кажется, потому что процесс приспособления организма предусматривает, что наиболее привычные для него условия становятся в итоге и наиболее комфортными для него).
+++
Концентрация усилий не тождественна ни их мощи (прилагаемой силе), ни их интенсивности. Хаотичные, разнонаправленные процессы могут обладать и колоссальными затратами энергии, и колоссальной скоростью, что (вопреки ошибке эволюционистов) не даст в итоге ничего, кроме накопления энтропии.
Концентрация усилий обеспечивается не мощью, не интенсивностью, а таким явлением мыслительной деятельности, как СВЯЗНОСТЬ. Даже небольшие по мощи и не слишком быстрые усилия, но при этом центрированные на одну точку, связные логикой действий между собой, когда каждое движение диктуется целью - обладают способностью создавать восходящий цивилизационный поток.
Как пример обратного можно привести современный англоязычный мир, который демонстрирует чудовищную скорость деградации человека и цивилизации при колоссальных, немыслимых мощи и интенсивности его воздействия на планету. Это пример того, что никакой избыток энергии, средств, ресурсов (в том числе и силовых), скоростей делопроизводства (ставших у англосаксов космическими) – при отсутствии внятной цели только разрушает, низводит человечество.
А чему тут удивляться? Если у вас нет разумной цели использования динамита – то чем больше у вас динамита, тем хуже окружающим (и для них лучше было бы, если бы его у вас вообще не было). Если вы взрываете целые города на том лишь основании, что МОЖЕТЕ (физически) это сделать, а заветной цели не имеете – то всем будет плохо от вашей кипучей деятельности, и никому хорошо.
+++
По сути, всё в цивилизации сводится к ПОНЯТНОСТИ. Понятной должна быть цель усилий, и далее – понятны все действия, объяснимые через стремление достичь её. Если вы хотите пожарить яичницу – то это объясняет, зачем вы берёте спички, зажигаете газ на плите, накаливаете сковородку, мажете её маслом и т. п. Каждое из действий не существует само по себе, оно ПОНЯТНЫМ (т. е. объяснимым) образом связано с приготовлением яичницы, целью вашего завтрака.
Уберите из схемы яичницу, и вообразите действия сами по себе (чтобы понять англоязычный хаос глобализма) : вы зачем-то зажигаете и повсюду разбрасываете горящие спички, зачем-то жжёте газ, зачем-то мажете маслом что попало, всякую поверхность, до которой можно дотянуться – чтобы им не было обидно перед обмазанной сковородой…
Для того, чтобы любое действие стало безумным – достаточно выдернуть его из цепи понятной связи с понятной целью. В цепи-то оно было частью культуры, частью знания об искомом предмете, а само по себе – распыление сил в бесконечность с разрушительным исходом. Таковы, например, содомитские «семьи» - которые копируют часть ритуалов и свойств нормальной семьи, но лишены главной цели семьи – рождения и воспитания детей. Таковы и другие обряды, практики и циклы либеральной «дерьмократии» - у которых когда-то был смысл в логических цепях, но теперь он полностью утрачен и даже забыт.
Например, выборы, которые в прежней схеме означали возможность удалить лидера в случае его измены идее или безнравственности – с растворением понятий об идейности и нравственности превратились в безумный балаган, существующий только для самовоспроизводящихся, во всём остальном бессмысленных, процедур.
+++
Иррациональность инстинктов не в том, что они враждебны, противоположны Разуму (нет ничего безумного в желании покушать, согреться и т. п. ), в их неразумности, не включающей ни отрицания, но и не утверждения разумного. Инстинкт отключается по мере удовлетворения – он не может продлить себя в бесконечность без сакрализации. Без религии не могла быть осуществлена обобщающая связка между желанием конкретной особи покушать здесь и сейчас – и желанием обеспечить питание всем всегда.
Абстрактное мышление (если оно есть! ) – обеспечивает только констатацию обобщения, но не действие. Рыжий может представить себе, что все в мире стали рыжими, как он – ну и что? Он же не станет ходить и перекрашивать всех хной! Как вообразил – так и развообразит. Простая возможность (техническая, вероятностная) чего-либо - вовсе не означает (сама по себе) маниакального и фанатичного его преследования.
Чтобы чего-то упорно добиваться – мало иметь предположение о его теоретической возможности. Теоретически я могу разводить гусей или коз, для этого нет никаких непреодолимых преград – но я никогда этим не занимался, потому что считал это ненужным, неинтересным.
Понимая это – мы поймём и вопрос о коммунизме: он возможен, если нужен, и невозможен – если не нужен.
Дело в том, что кроме двух, хорошо известных нам состояний Вселенной (материи и идеи) есть и третье её состояние, гибридное, переходное, диффузионное: материализация идей. В этом, третьем состоянии ничто не есть чистая материя, но и не есть чистая идея. В этом состоянии у предмета смешиваются свойства материального, физического тела и духовной, бесплотной, безразмерной сущности.
Материя – то, что существует без нас, и в нас нисколько не нуждается. Но есть вещи (и их много! ) – которые, хотя и обладают некоторыми свойствами материального предмета, без нас никогда не стали бы возможны. В народе этот процесс называют «вложением души»: «в это изделие мастер вложил свою душу». Что, надо отметить, очень образно и по существу!
Предмет материализации идей – «пунктирный». Он одновременно и существует, и не существует в объективной реальности. Он есть, если он нам нужен, и его там нет, если он нам не нужен.
+++
Абстрактное мышление создало не саму человеческую цивилизацию, а только её проект, чертёж. Развитие абстрактного мышления дало понять человеку, что Нечто, ныне отсутствующее – возможно, и, если нужно, появится. Но дальше этого абстрактное мышление, холодное, сухое и рациональное, пойти в принципе не может! Оно лишь учит нас отличать в отсутствующем (в текущей конкретике) возможное от невозможного, и не более того.
Человек, который всю жизнь ездил на трамваях, ни на полпроцента не сомневается в ВОЗМОЖНОСТИ существования трамвайного транспорта: он много лет, каждый день, уверялся в этом. Но это не значит, что всю свою жизнь этот человек посвятит трамваям – несмотря на то, что ничуть не сомневается в их возможности, воплотимости их идеи.
Для того, чтобы от признания возможности ныне несуществующего перейти к его активном и жертвенном деланию – нужно нечто большее, чем расчёт: нужна сакрализация, вера, противопоставленная инстинктам святость понятия.
Инстинктов в живом существе множество, и они не могут обеспечить целенаправленность его деятельности, концентрацию усилия на единой цели: по мере удовлетворения они отключаются, включаются другие, неудовлетворённые. От этого живое существо не движется вперёд и вверх, как в цивилизации, а крутится волчком по хаотичной, и в целом бессмысленной траектории: из ниоткуда в никуда. Обобщения без сакрализации менее всего интересны инстинктам.
+++
Анатомия цивилизации в том, что у людей есть некие священные цели, добиваясь которых они создают технические средства, вся ценность которых – только в приближении к цели. Это обуславливает СВЯЗНОСТЬ всех инструментов техносферы, наук и культуры примерно так же, как цель Победы связывает между собой рода войск, разные виды оружия и связь фронта с тылом.
Мы обречены на «докторов Менгеле[1] » и декаданс при всякой попытке видеть в какой-либо отрасли науки или искусства самоценность, самодостаточную величину, не связанную с ОБЩЕЙ (культовой) целью цивилизации. Стрелки, которые не являются частью армии, а блуждают сами по себе – это уже не солдаты, а бандиты. Точно так же можно сказать и о любой из обособляющихся наук, о любом обособляющемся от культа виде искусства, деятельности.
Например, для упомянутого Менгеле медицинские исследования были интересны вне контекста их связи с христианской цивилизацией, сами по себе – что породило монстра, доселе ужасающего воображение. Наука способна создать невероятные по мощи разрушительные средства (включая и разрушение психики) – которые чем мощнее, тем деструктивнее для цивилизации, для рода человеческого. И грозят на нынешнем уровне развития вообще уничтожить человечество (не говоря уж о его цивилизации).
+++
Но аморализм «чистого познания» - далеко не единственная проблема «светской науки». Атеизм нанёс страшный удар по смыслам, девальвировав до ничтожества все те цели, для которых много веков упорно подбирало ключи мыслящее храмовой этикой служения существо.
Если все мы лишь случайная мутация плесени, тоже случайно образовавшейся в бродильных процессах, и все мы бессмысленно уйдём в никуда и в ничто (откуда, согласно дарвинистам, и вышли) – тогда какая разница, как мы жили? Что мы делали в жизни? Конец то у всех один! Не только разные образы жизни одинаково бессмысленны в этой картине мира, но даже и сама по себе жизнь – феномен, одинаково бессмысленный с небытием. Она вообще ни для чего не нужна – и уж тем более не важно, на что была использована.
Капитуляция Разума перед тотальной бессмысленностью жизни в атеизме автоматически включает управление инстинктами, которые, благодаря атеизму, утратили многовекового могучего конкурента в попытках захватить управление человеком. Ведь всё то, что мешало монополии низших инстинктов в управлении человеком – исчезло, само себя перечеркнув. Получается, кроме тёмного подсознания и идущих оттуда позывов биоса – ничего и не осталось[2]. Так возникают «отарки» - существа, у которых технические возможности ещё человеческие, а все цели и устремления – уже звериные. Новой взрывчатки они уже не изобретут, но старую взрывать, из накопленных предками запасов – очень даже могут. Чем англоязычный мир сегодня у нас на глазах и занимается…
+++
Приведём пример, локальный, но яркий: несомненно, в 1980-м году советское общество было ТЕХНИЧЕСКИ значительно ближе к коммунизму, чем в 1920-м или 40-м. Надёжно защищённое от интервенции, снабжённое тракторами вместо сохи, развитой индустрией и урбанизацией взамен курных изб и лаптей, оно легко могло бы закончить дело отцов – ЕСЛИ БЫ ЭТО БЫЛО КОМУ-НИБУДЬ НУЖНО.
Я думаю, даже самый злобный враг СССР не рискнёт утверждать, что потребительские проблемы 1980-го года были сложнее и страшнее, чем в 1920-м! Достаточно просто бегло вспомнить, что творилось в начале ХХ века и с чем подходили к его завершению, чтобы понять: если бы технический потенциал 1980-го года достался бы поколению из 1920 года, то коммунизм настал бы быстро и необратимо.
Но – к 1980-му году (и мы с вами это прекрасно помним! ) ни прирост жилплощади, ни прирост количества тракторов или холодильников никак уже не мог повлиять на моральное разложение советского человека. Понимал этот человек или не понимал (ну, тогда мы за него поймём! ) что к 1980-му году он оказался во власти низших инстинктов, захвативших власть над подавляющим большинством людей (исключения, разумеется, были, но не станем их переоценивать).
А теперь давайте подумаем: что сделает человек, получивший по наследству уникальную коллекцию марок, или монет, но совершенно не интересующийся ими? Первым делом он начнёт узнавать – кому и за сколько можно продать этот «хлам». Да поскорее, а то место занимает! Торопыги могут сильно продешевить (что с советскими людьми и случилось). То, что для покойного являлось святыней и целью, смыслом жизни – для наследника лишь мусор.
То, что не удалось продать – будет в итоге выброшено на помойку. Наследие коммунизма частично распродано, частично выброшено на свалку – вовсе не потому, что он был невозможен. Наследники, подпав под управление низшими, зоологическими инстинктами – перестали в нём видеть какую-то ценность (равно как и в таких абстракциях, как Родина, Народ, Совесть, Культура, Человечество и т. п. ). Наследники продавали то, что продавалось и выбрасывали то, что продать не удалось.
Потому что если вы столяр – то вам нужен столярный инструмент, и вы в состоянии оценить его качества, его ценность, уникальность – если оная есть. А если вы ни разу ни столяр, то и столярный инструмент вам ни разу не потребуется. Есть покупатели – сбагрите. Нет покупателей – просто выбросите, чтоб под ногами не путался…
+++
У инстинкта нет времени – в своём идеале он хочет удовлетворится моментально. У инстинкта нет пространства за пределами его реализации: оттого ряд животных попросту умирает, удовлетворив инстинкт (ряд рыб после нереста, самцы богомолов и т. п. ). Инстинкт требует реализовать себя здесь, сейчас, не откладывая, не перекладывая, вне всякой стратегии «непрямых действий», и отказывает учитывать что-то за пределами собственного осуществления.
Оттого все абстрактные ценности западного общества атеизм отнёс на ту же самую помойку, куда КПСС отнесла свои идеалы: чуть попозже – но он ведь и начался на Западе, в тотальной форме «промывания мозгов», тоже позже. Случилась конвергенция – но совсем не та, которой ждали лучшие люди 70-х годов! Они-то рассчитывали, что две системы, сливаясь, возьмут друг у друга ЛУЧШЕЕ. Системы же, сливаясь, взяли друг у друга ХУДШЕЕ. Не только бывший соцлагерь забрал с Запада всё его дерьмо! Чем дальше, тем отчётливее видно, что и Запад умудрился забрать себе всё дерьмо соцлагеря, слив с собственным. Всё чаще говорят, что в США к власти прорвались троцкисты – и мы начинаем этому верить!
Человек, управляемый инстинктами – превращается в животное, а животное лишено личности (не путать с индивидуальностью индивидуалистов). Несмотря на жесточайшую борьбу свиней за корыто – мы видим, что свиньи эти сегодня мало отличимы друг от друга (хотя всякая пытается сожрать соседку).
Всяк понимает, чем груша отличается от яблока, но когда яблоки и груши сгнили – очень трудно отличить гнить от груш от яблочной гнили; такого рода конвергенция постигла Восток и Запад в проекте «перестройки».
+++
Кратко резюмируя: если сакральной цели (принятой лично как высшая святыня) нет – то концентрировать усилия не на чем. Их не концентрируют – и они распыляются. Распыляясь, они создают зону хаоса, которая постоянно расширяется. В условиях, когда всё признано бессмысленным – выигрывают самые низшие инстинкты, потому что они НЕ НУЖДАЮТСЯ В СМЫСЛЕ. Единственный понятный им смысл – в удовлетворении самих себя. Если монотеистичекая цивилизация линейна, и составлена этапами восхождения от простого к сложному, то управление инстинктов циклично, это замкнутый круг, воспроизводящий только сам себя снова и снова, при неизбежном накоплении энтропии.
Человек, управляемый инстинктами – имеет возможности громовержца, но при этом потребности хомяка. И кругозор, круг интересов – такой же, хомячий.
+++
Возвращаясь к аллегории в начале статьи: управляемый инстинктами человек выпьет свою фляжку, не сходя с места. Потому что хочется. Он утратил способность к расчётам, и потому погибнет в пустыне. Но, наслаждаясь исполнением сиюминутного желания, он об этом не задумывается… Да и нечем ему так далеко задумываться-то!
Николай Выхин, команда ЭиМ
------------------------------------------
[1] Менгеле, Йозеф — немецкий учёный-медик — врач, проводивший медицинские опыты на узниках концлагеря Освенцим во время Второй мировой войны. Доктор медицины (MD). Менгеле лично занимался отбором узников, прибывающих в лагерь, проводил эксперименты над заключёнными. Его жертвами стали десятки тысяч человек.
[2] На самом деле, особенно сперва, после краха ЗАМКНУТОЙ НА РЕЛИГИЮ СВЯЗНОСТИ в голове остаётся огромная куча разорванных конструктов, потерявших, вместе с целостностью прежний смысл деталей. Человек далеко не сразу признаёт, что управляем низшими животными инстинктами, субъективно ему кажется, что им управляет что-то из этого бессвязного и бессистемного хлама, элементы которого он возносит над собой, пытаясь подменить фрагментами целостность расколотого монотеизма. Прежде, чем человек превратится совсем и окончательно в бессловесную свинью или бессловесного упыря-хищника, пройдёт немало говорливых стадий, приводящих в действие тот или иной узел развалившейся в его голове системы знаний. Но вектор не оставляет сомнений – чем бы ни прикрывались действия, как поводом, причина их – в перехвате управления организмом со стороны победивших связный разум низших инстинктов.
Оценили 6 человек
8 кармы