Капитализм: заговор обречённых

Крах социализма в СССР имел множество трагически сложившихся причин, среди которых "идеальный шторм" внешнеполитических событий вокруг страны социализма, заговор элит внутри неё, бездарность позднего руководства, техническая недостаточность  недозревшей для социализма эпохи (например, если бы Госплан имел Интернет - это был бы совершенно иной уровень эффективности планирования) и т.п. 

Но очень важным фактором (в числе иных) являлось и весьма специфическое представление о капитализме, сложившееся у советского обывателя, изнывавшего в оранжерее гарантированного минимума от неполноты своих безразмерных потребительских вожделений. 

Коммунизм представлялся поздним «совкам» в виде эдакого обиралы, который отбирает у человека заработок и свободу. Чем погружает трудящегося человека в нищету и рабство.

Если смотреть на жизнь под таким углом, то нетрудно заметить, что одно с другим очень легко монтируется: и в самом деле:

- чтобы отобрать у одного человека часть кровно им заработанного,
- и передать тунеядцу, лодырю, который ничего не заработал,
- с целью уравниловки полезных и бесполезных членов общества
– нужен террор.

А как иначе, товарищи дорогие? ! Нужен карательный аппарат, потому что, ведь и ежу понятно, на свободе, за здорово живёшь, человек не отдаст кровно заработанное!

Вот в неадекватном сознании позднего «совка» всё и сходилось: свобода даёт человеку зарабатывать без ограничений, отчего свободному и приятно (он сам себе хозяин, вольный казак), и прибыльно.

Всю эту картину мира в розовых тонах, где пасутся пастельные пони, какающие мятными печеньками – отравляли только тираны – «токсики», из которых Сталин – всех злее. Но и другие вожди тоже нехороши (хотя, конечно, не так, как ужасный Сталин) – потому что, сам посуди:

- Вот ты хочешь заработать, рупь зашибить – а тебе не дают всякими препонами.

- И свободы тебе тоже не дают – а бдят за тобой повсюду, что, собственно, и не даёт тебе рупь зашибить, как хотел. Кабы они не бдили – ты б на них не оглядывался, срубил бы бабла по лёгкому, но они же, сталины дети, повсюду суют свой нос! 

Они блокируют тебе:
- и большинство способов заработка,
и свободу поведения.
То есть давят и материально, мешая спекулировать, и морально, цензурой.

Когда вся эта логика выстроилась в свой «парад планет» - сложился почти консенсус среди советских людей.

Консенсус, выраженный характерным для тех лет плакатом «капитализм, прости нас и спаси! ». Тогда ещё не Государя убиенного просили их простить, а капитализм (сейчас уже стесняются, больше на Государя налегают).

+++

Те, кто с улыбкой дебилов носили в 1991-м году плакат «Капитализм, прости нас и спаси» - в большинстве своём сейчас это стараются не афишировать, как-то обойти молчанием сей подвиг в биографии. Иногда молчание красноречивее слов: оно говорит нам – «что-то пошло не так». Не так, как рассчитывали борцы за свободу заработков и личности. На бумаге всё казалось гладким, но жизнь как-то причудливо вывернулась наизнанку, и всю позднесовковую логику порушила.

Оказалось, что:
- свободный труд «почему-то» не обогащает;
- а свободная личность – «почему-то» оказывается в худшей из форм зависимости.

Причём – обратите внимание! – я не беру в кавычки слова свободный труд и свободная личность. Я только слово «почему-то» беру в кавычки иронии. Над свободой труда и личности я нисколько не иронизирую.

Давайте сделаем нашим оппонентам роскошную фору – и подарим им весь криминал приватизации, как будто его вовсе не было. Предположим чистый лист: кристально-честная власть безо всяких оговорок сделала всякий труд свободным, и всякую личность – тоже.

Вышло бы по-другому?

Нет.

Я считаю, что вышло бы хуже, чем с мафией, но это моё мнение, можете им пренебречь. Потому что в конечном итоге свободный труд свободных личностей из самого себя воссоздал бы все ужасы капитализма (причём я считаю, что быстрее и страшнее, чем у мафии под колпаком, но вы можете принять равенство скоростей).

+++

Диалектика коммунизма в том и состоит, что для обеспечения всем свободы труда и свободы личности – нужно сперва у каждого эти две свободы отобрать. Звери в зоопарке могут быть равны по условиям жизни только если они разделены клетками. Тогда тигр не отберёт мяса у волка, а волк не слопает кролика и т. п.

Нет никакой возможности (ни теоретической, ни, тем более, практической) сберегая личность человека свободной – удержать его от самого злостного и гнусного хулиганства. Не только наказание, но даже и пугать наказанием, угрожать хотя бы на словах – уже есть покушение на свободу личности в её поведении.

Но хулиганство – дело не прибыльное (хотя для многих весьма приятное). И не хулиганство свободных (следовательно, распущенных) людей – главная проблема «перестроечной» химеры, устлавшей благими намерениями дорогу в ад!

Куда страшнее свободный труд (без кавычек, по настоящему свободный, без административных барьеров и препон заработку). Ибо здесь соблазн каннибализма, человекоубийства – исходит уже не от садизма, но из финансовой, материальной целесообразности.

Возьмём простейший пример (хотя жизнь, как вы понимаете, сложней его) :

Вот вы делали табуретки, свободный человек, на свой страх и риск, безо всякого госзаказа, разве что налоги уплачивая, а то и нет (ибо для либертарианцев и налоги – зло).

И очень хорошо у вас шло дело: сделал табуретку, и продал за 400 рублей. Две – уже 800 рублей в кармане. Четыре – 1600 и т. п. При этом вы сам себе хозяин, никакой партком вас не донимает, никакой местком на правежи не таскает, и верхней планки дохода у вас нет: знай, трудись побольше!

Вы пробовали продавать табуретки за 500, но не вышло: что ж, рынок есть рынок, покупатели не готовы к слишком высоким ценам, дороже 400 у вас брать не готовы. Но в остальном у вас всё прекрасно!

Пока не появился Некто, продающий табуретки за 200 рублей…

И тут у вас три пути.
1) Уйти из бизнеса – но куда?
2) Смирится с новой ценой, и получать за свои табуретки вдвое меньше, как диктует рынок. Но с какой стати?
3) Убить – может, не совсем до смерти, но достаточно глубоко этого Некту, который вам всю малину обосрал.

Какой вариант ни возьми – плох. Первый сулит вам погибель, второй – нищету, третий – делает вас убийцей (или, как минимум, бандитом-террористом-шантажистом).

Даже если вам удалось бы (что весьма маловероятно) добром и миром уговорить Некту не устраивать демпинга, продавать табуретки не дешевле 400 рублей штука – ваша рыночная ниша уполовинивается, прежнего объёма табуреток вам не сбыть. На равных ценах и прочих равных с Нектой вы сможете удержать лишь половину того сбыта, который имели раньше…

Но худшее не в этом! Что вы, сбившись с Нектой в картельный сговор, будете делать, когда появится Некто-2? А потом и третий, и четвёртый?

+++

Обратите внимание: то, что вы убиваете Некту (или он вас) – никаким тираном вам не предписано, никаким государственным давлением не продавлено. Наоборот, ваши действия – следствие как раз отсутствия тирании и государства. Государство не только не побуждает свободно трудящуюся свободную личность убивать Некту, но даже и накажет – если выйдет из комы и воздаст «коемуждо по делом его».

На преступление свободную личность провоцирует вовсе не деспотия, не государственная опека – а собственно Свобода, личной и незамутнённой своей персональностью.

Наивные надеялись, что свободный труд будет их обогащать честным и благородным путём, без террора и криминала. И сперва так даже и было – в эпоху кооперативов 80-х годов! Причина очень проста: если свободен труд не у всех, а только у тебя и кучки избранных, то он имеет свойство обогащать непосредственно из себя.

Это когда ты шило производителям мыла толкаешь уже по свободным ценам, от себя, а они тебе мыло продают ещё по фиксированным, госплановским.

Если сделать труд свободным у всех – так уже не получится.

Если не ограничить потребительские возможности одного человека – то другому человеку физически, арифметически не останется никаких возможностей.

+++

Если люди смогли договориться о взаимном ограничении своих потребительских амбиций – это и называется социализм.

Если же не смогли – то жизнь превращается в арену беспощадной борьбы. Эта перманентная, не имеющая ни начала, ни конца (как и в дикой природе) - упорная борьба. Он кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, против ближнего своего, а точнее, против попадания любой копейки в его карман.

Эта чудовищная борьба человека с человеком (а не класса с классом, как ошибочно полагали марксисты, время показало их заблуждение) не порождена диктатурой, она представляет включаемый свободой труда и личности механизм самогеноцида народа, взаимоуничтожения человека человеком.

Такова суть, она всегда одна, а названий много. Это называется «рыночной конкуренцией», «борьбой за существование», «каменными джунглями». Иногда называют «монополизацией», нисколько не противореча конкурентной борьбе. Ведь зачем нужна конкурентная борьба, если не выявляет победителя? А победа в ней и есть становление монополии.

Это порой называют «криминализацией жизни под руководством группировок организованной преступности» и т. п. Да хоть «горшком» назовите, лишь бы суть не упустить: я хочу всё, и сосед мой хочет всё. А всё – оно одно, в единственном числе. Поделишь пополам – будет только половинка всего. И мы начинаем друг друга ломать, кто, мол, круче?

Иногда рыночный самогеноцид народа (в рамках которого народ со стонами и жутким воем убивает себя собственными руками, «взаимообразно», и зачастую не понимая этого, ищет какого-то воображаемого врага, делающего с ним такое ужасное дело) пытается обрести выход в фашизме.

Фашизм – кратко говоря – попытка сделать всю нацию «правящим классом», привилегированным сословием. Цель понятна: вернуть утраченную солидарность, сплотить разобщённых взаимной борьбой частных собственников. Средство ужасно: сплотить нацию с сохранением частной собственности можно только отыскав трофический лимит, «внешнюю еду». Сплотить двух частных лавочников можно только за счёт «третьих лиц», совместного грабежа этих «третьих лиц»…

Ещё не родился К. Маркс, ещё неизвестны были науке термины «буржуазия» и «пролетариат», и даже до-марксов термин «классовая борьба» - а Оливер Кромвель (отец фашизма) уже знал туго дьявольский способ сплотить народ, бедных и богатых в нём. Сплотить совместным грабежом других народов[1].

Фашизм предлагает бедноте простое и быстрое решение её материальных проблем: перефразируя Мао, «винтовка рождает собственника», и не только собственника, но даже и рабовладельца, из вчерашнего неимущего босяка. Ты всю жизнь завидовал помещику – и вот теперь у тебя шанс самому стать помещиком, отвоевав земли в колонии, причём твой помещик тебе активно в этом помогает – вот «секрет» солидаризма внутри фашистских режимов.

Если нация – господин, то в ней все эксплуататоры, и нет эксплуатируемых (эксплуатируемы только инородцы, рабы – только чернокожие).

Рыночный поиск «кого сожрать, кем сытым быть», т. е. трофического лимита с микросоциологического уровня «народ ест сам себя» переносится на геополитический «народ есть другой народ». Меняется форма, но не суть: человек пожирает человека.

«Большие рыбы пожирают маленьких», гравюра Питера Брейгеля Старшего, 1565 год. Внимательно рассмотрите детали - гениальный художник сказал это века назад открытым текстом...

+++

Люди, в 1991 году взывавшие «капитализм, прости нас и спаси! » - наивно воображали себе капитализм сущностью, способной обижаться, прощать, губить обидой или спасать за преданность. На самом деле капитализм не нуждается в извинениях, не способен обижаться, и не способен кого-то спасать. Суть его в кличе «спасайся, кто может! », спасается каждый сам по себе, по мере возможности, и выбирается из ямы по головам других людей.

Миф о том, что капитализм щедро оплачивает общественно-полезный труд – не более, чем уловка пропагандистов, порождённая в борьбе с социализмом по формуле «мы ваше дело делаем лучше вас».

У социализма не очень ладилось со справедливостью оплаты общественной пользы, и капитализм наврал, что будет это делать эффективнее Брежнева.

На самом деле рыночная экономика не оплачивает общественной пользы не только щедро, но и вообще никак. Само понятие «общественная польза» - в корне враждебно частной собственности, индивидуальному предпринимательству, о чём писал, кстати, ещё А. Смит, путаясь в собственных показаниях[2].

Общество не является плательщиком, юридическим лицом: платят всегда конкретные лица, по мере возможности, желания, а главное – затруднения не оплатить (кабы его не было – то и не платили бы). «Общественная польза» существует только в одном смысле: как ширма для прикрытия шкурных интересов богатых эгоистов, выдающих свои прихоти за общественную пользу.

Когда это понимаешь – понимаешь и вытекающее отсюда: почему труд перестаёт обогащать. Понимаешь, почему формула «больше работаешь, качественнее продукт – больше зарабатываешь» вдруг испаряется (а ведь вначале была! ), понимаешь, и куда она испаряется.

Свобода личности неразрывно связана с поисками лучшего, наиболее комфортного, удобного для неё состояния. Высшая же форма такого состояния, определяемая зоологическими инстинктами организма[3] – бесконечность денег при ноле работы, нагрузки, напряжения. Иначе говоря, бесконечность произвольно реализуемых прав при отсутствии принудительных обязанностей.

На пути к этому, вымогаемому инстинктами, состоянию, личность либо потерпит неудачу, либо победит. Если проиграет – всё с ней понятно, на нет и суда нет. А если победит – то навяжет окружающим своё право на неограниченные размеры своих нетрудовых доходов. Если есть нетрудовые доходы – то есть и их компенсатор, бездоходный труд. А если нетрудовые доходы «кайфующих» беспредельны – то беспредельны и количество, и бездна страданий тех, кто эти безразмерные нетрудовые доходы обеспечивает, «от себя отрывая» (не сам, разумеется – сам от себя отрывать куски не станешь).

Когда эта матрица полностью сложилась – о какой-то оплате «общественной пользы» уже и разговоров быть не может (кроме пустой демагогии). Человек зарабатывает не трудом, не потому, что пошёл работать – а благорасположением распределителей. Они и решают – кому сколько благ выдать, по личному произволу, равно как и то – что считать «общественной пользой»…

В итоге рабочий день любой протяжённости и интенсивности перестаёт обогащать: ведь вовсе не количеством труда, а победой или поражением в криминальной схватке, в борьбе за выживание без правил, определяется доход человека. И если проиграл – то снижение расценок на твой труд будет идти опережающим темпом по отношению к росту его количества.

Классическая колониальная матрица для туземцев:

Работал по 8 часов в сутки – получал за это 4 буханки хлеба.

Стал работать по 10 часов – но получает, «почему-то», только две буханки.

Ещё умножил усилия: стал работать по 14 часов в сутки – но «почему-то» уже и за 14 часов дают только одну буханку…

То есть труда всё больше, он всё более упорный, напряжённый, контроль за его качеством всё строже – но выход с него всё меньше и меньше.

+++

Любитель капитализма в позднем СССР – видел только то, что получает 120 рублей в месяц, и ему не дают получать больше. В силу умственной и нравственной недоразвитости он не умел видеть, что МЕНЬШЕ получать ему не даёт та же самая административно-командная система, которая не даёт получать БОЛЬШЕ.

Потому что в Таиланде рабочий вкалывает по 12 часов в душном ангаре за 1 буханку хлеба, а в советском рубле – 5 буханок пшеничного, так что «бедненькому» с отметки в 120 рублей падать и падать ещё, как в шахту лифта…

Жалкий вопль «я так не хочу! » - для рынка ни разу не аргумент. Чего тебе, дружок, хочется – слушала только КПСС, да и то только в лучшие её годы (а так-то и она не слушала).

Есть борьба человека с человеком. В этой борьбе есть победители – значит, есть и проигравшие. Когда проигравшие просят уменьшить их страдания – победители (и вполне оправданно! ) видят в этом покушение на свой карман. Проигравшие нищие хотят паразитировать за счёт победивших, успешных членов общества! Им это не нравится, и вам бы не понравилось…

Чего ты хочешь или не хочешь – совершенно не важно, а важно только чего ты можешь и чего не можешь. Выставляй свой труд по любой, угодной тебе цене (свобода! ) – но купят-то его не по твоей, а по имеющейся рыночной.

И если за рабочий день полагается буханка – то никто не станет тебе за свой счёт, себе в убыток, докупать тебе вторую: не нравится, иди и поищи другого покупателя твоих услуг.

+++

Если вы отказались платить штукатуру тысячу, обнаружив, что есть штукатур, согласный работать за полтыщи – можно, конечно, списать это на портрет Сталина у вас за спиной. Но, сдаётся умным людям, Сталин тут совсем ни при чём, и отсутствие его портрета (как и всей его тирании) никак не повлияет на ваше естественно-человеческое желание избежать обидной для вас переплаты.

Неопределённое распределение благ, свойственное свободному рынку – имеет в виду то, что всякая ваша прибыль или экономия – чужой убыток. И наоборот: когда другому становится хуже, ваше положение улучшается. Ещё вчера он от вас тыщу требовал, а сегодня, побитый жизнью, и пятисотке благодарен, даже руку вам готов целовать…

Так всеобщая свобода труда и заработка создаёт толпы рабов худшей формы рабства, а свобода личности – приводит её к каннибализму. Безжалостному? Ну, не совсем. Жалея штукатура – вы безжалостны к себе и своей семье, детям, вы отнимаете их деньги ради чужого человека. Жалея себя и детей, семью и родню, стремясь, чтобы им жилось побогаче – вы поневоле оказываетесь безжалостны к штукатуру.

Заканчивается это каннибализмом без кавычек, т. е. пожиранием человека, может быть, и без поглощения его плоти (хотя Запад всё больше шалит и этим), но с летальным для него исходом. Съедают так, что живого места не остаётся у жертвы социального людоедства.

+++

Диалектика имеет общий закон: полнота какого-либо явления является одновременно с тем его отрицанием, переходом в свою противоположность, «снятием». Довести до конца – есть довести до абсурда. Крайности смыкаются: последствия крайних форм обморожения даже и выглядят похоже на последствия глубокого ожога. И результат у них один: в обоих случаях ноги нет – во льду ли ты её отморозил, или в огне сжёг.

Потому диалектик и понимает, что в идеях полноты свободы личности и свободы труда заключено их полное отрицание, перерождение в прямую их противоположность.

Человеку не нравится, когда им помыкают, командуют – чего уж греха таить? Это никому не нравится, ни мне, ни вам. Нам бы хотелось, чтобы никто не смел нас ни к чему принуждать.

Но вспомните: зайца в лесу никто ни к чему ни принуждает, и он абсолютно свободен! У зайца нет ни заячьего, ни общелесного начальства, никаких административных барьеров, и даже простого учёта перемещений. Куда поскакал дикий заяц – знает только он сам, и решать только ему самому.

Когда зайца начинают убивать, охотясь за ним – жаловаться зайцу некому, потому что см. выше: начальства у него нет.

Не просто подобное, а именно то же самое происходит и со свободой труда и личности в рыночных условиях, отчего мы и говорим, что дать человеку свободу без средств к существованию – не освобождение, а худшая из форм порабощения.

Отказавшись от взаимных гарантий (от пакта взаимного ненападения), т. е. отказавшись от социализма – люди избавляются от ограничения доходов сверху, в теории могут получить любые деньги, даже самые огромные. Но вместе с тем они избавляются и от ограничения доходов снизу, т. е. от пределов обнищания. Они могут стать сколь угодно нищими – и никого это не беспокоит и не удивляет, потому что каждый занят собственным выживанием, и спасать бомжа – непозволительная роскошь во взаимной борьбе между людьми.

Ты можешь хапнуть – но и у тебя могут. Ты можешь сделать бизнес – но и на тебе могут сделать бизнес (и второе куда чаще, чем первое).

Встав на путь рыночного самогеноцида, нация избавляется от щепетильных «борцов по правилам» естественно-эволюционным путём, строго по Дарвину: они проигрывают состязание борцам без правил, и уходят в небытие. Каковы бы ни были традиции законничества и нравственной строгости вначале – капитализм все их переломает и сотрёт, не сразу – так постепенно, методом эволюции. Кнут и пряник, штраф за доброту и премия за зло, снова и снова – так в людях дрессируется зверство[4].

Капитал пойдёт на любое преступление не ради «300% прибыли», главное заключается вовсе не в прибылях, а в выживании. У кого норма прибыли ниже, тот не выживает. Мог бы выжить – не так бы за максимизацией прибыли гнался.

Сказал бы – да нафиг мне эти приключения на задницу, имею 50% прибыли, и хватит мне… Тебе-то хватит, а вот тем, кто придёт тебя убивать за твою слабину в выжимании денег из костей ближних – нет.

Жизнь человека капитализм рассматривает как расходы (даже самый бедный чего-то кушает и где-то живёт, раз живой), отчего жизнь чужого человека рассматривается как упущенная прибыль, как то, что к тебе в карман залезли. На выживание кого-то, тебе ненужного и незнакомого, ушло 100 рублей, проедено им – а ведь ты мог эти деньги себе в карман положить! Убытки-то какие, убытки!

Что же удивляться постоянному снижению доходов у слабых слоёв населения? С одновременным ростом доходов у сильных (т. н. поляризация общества[5] ) ?

+++

Остановить этот кошмар, уже полыхнувший геноцидными войнами сразу во многих местах планеты, можно только РЕСОВЕТИЗАЦИЕЙ. Люди должны заранее, «на берегу» договориться о взаимном ограничении потребительских и иных амбиций. Перейти к формуле «живу сам, и даю жить другому» - а это и есть главное достижение плановой экономики СССР (при том, что в нём было очень много токсичного маразма, в итоге его и погубившего).

Во избежание геноцида ни о свободе труда, ни о свободе личности речи быть не может. Идеал Разумности, диктатуры Человечности при правильной ресоветизации противостоит Идеалу Свободы.

Кратко говоря – надо делать то, что нужно обществу, что нравственно – а это значит, нельзя делать, чего хочется, чего в голову взбредёт. Цензура смысла действий очень существенно ограничивает их спектр. Хочется и того, и другого – но запрещено в связи с опасностью для общества.

Можно, конечно пойти иным путём: выжимать педаль «безумного Макса», безумной свободы труда и личности до упора.

Что это кончится гибелью вида «человек разумный» вы уже поняли из всего вышеизложенного.

Запрет на людоедство, с которого началась человеческая цивилизация, не может базироваться на добровольности, только на мягком убеждении. История доказала, что людоедство нужно искоренять, в том числе (ничуть не отрицая пропаганду здорового образа жизни), и драконовскими методами.

Если этого не сделать, то, следуя животным инстинктам, следуя удобству особи – человечество сожрёт само себя. Чем именно сейчас занимается в активной фазе: вы же видите, и за окном, и в новостях…

Ал. Берберов, команда ЭиМ

-----------------------------------------

[1] Из письма Энгельса Марксу от 24 октября 1869 г. : «На примере ирландской истории можно видеть, какое это несчастье для народа поработить себе другой народ. Все английские свинства ведут свое происхождение от ирландской Pale (название английской (восточной) Ирландии, начало завоевания которой было положено ещё в XII в… мне кажется несомненным, что дела в Англии приняли бы другой оборот, если бы не было необходимости военного господства и создания новой аристократии в Ирландии. (Соч., т. XXIV, стр. 240—241.)

Из письма Маркса к Кугельману от 29 ноября 1869 г. : «... английская республика при Кромвеле разбилась об Ирландию». Маркс имеет в виду, что солдаты-«уравнители», представители враждебной лордам бедноты – продались за соблазн самими стать лордами. В Ирландию вошла революционная армия «уравнителей», а вышла – орда мародёров, отягощённая награбленным.

[2] "Человек часто не знает границ своему эгоизму" - Смит А. «Исследование о природе и причинах богатства народов», М. «Эксмо», 2007, С. 412. Или, у него же: «Банкротство, пожалуй, представляет собою величайшее и самое унизительное бедствие, какое может постичь невинного человека. Поэтому большая часть людей проявляет достаточную осторожность в целях избежания его. Конечно, не всем это удается, но и не всем удается избежать виселицы».

[3] Таков синтез инстинкта доминирования, инстинкта стремления к половой привлекательности и инстинкта экономности действий, сберегающего организм от перегрузок, а его питательную среду от выедания в живой природе.

[4] Инстинкт самосохранения толкает человека на ужасные поступки, чтобы выжить в этом горниле адского состязания. Есть большой и открытый материал о зверствах на капиталистической фабрике, об условиях женского и детского труда на ней, рекомендуем почитать в Интернете. Дополняется этот материал свидетельствами о жизни в трущобах, о судьбах безработных. Есть большой и открытый материал о колониальных зверствах колонизаторов с туземцами, из которых выколачивали максимальную прибыль. Тоже рекомендуем почитать. Есть большой и открытый материал о военных зверствах, геноцидах в попытке отобрать друг у друга землю и другие средства производства – тоже рекомендовано к прочтению. Все эти материалы складываются в единую картину: «жить – значит, убивать», таков закон существования хищника. Если человек при капитализме откажется быть палачом, то тут же станет жертвой, а потому никто не спрашивает у выживших, хочется ли им быть палачами, или нет…

[5] Как отмечает Business Insider, резкое расслоение на богатых и бедных после исчезновения «советской угрозы» ощутили на себе прежде всего американцы. Это подтверждают данные о доходах компаний, о росте потребительского долга и числа семей, живущих от зарплаты до зарплаты. Из них видно, что значительная доля потребителей с низким доходом сокращает расходы, все больше полагаясь на кредитные карты. Параллельно происходит рост расходов более состоятельной группы, активно тратящейся на предметы роскоши и развлечения. Как заявил крупнейший владелец торговых центров США Simon Property, рядовые покупатели JCPenney сокращают свои расходы, в то время как другие продолжают тратить деньги в дорогих магазинах, таких как Brooks Brothers.

В Molson Coors все больше любителей пива стекаются к более дешевым брендам, тогда как у другой категории наблюдается рост спроса на более дорогие напитки.

По словам генерального директора Chipotle (сеть мексиканских гриль-баров) Брайана Никола, типичный потребитель с низким доходом «определенно сократил частоту покупок», тогда как клиенты с высоким доходом делают заказы все чаще.

Все больше американцев влезают в долги по кредитным картам, ищут более дешевые бренды и берутся за дополнительную работу, например водителем в Uber. Параллельно с этим наблюдается повышенный спрос на билеты премиум-класса на различные виды транспорта.