СЕРЕНАДА ПРО ШТУРМАНСКУЮ НАГРАДУ

26 июля – День военно-морского флота

Эпиграф: «А на груди его могучей / Одна медаль висела кучей. / Одна - на несколько рядов, / И та - за выслугу годов».

    Штурман, наконец, поверил, что у него началась светлая полоса в службе. Его БЧ-1 признали лучшей штурманской боевой частью подводных лодок Тихоокеанского флота. Собственно, подобные звания не разыгрывались в лотерею, а являлись результатом объективного анализа многих параметров. Если коротко – в прошедшем году лодка много ходила в море и много стреляла, причем средняя невязка, то есть ошибка счисления, была минимальной, а торпеды никогда не проходили мимо цели.

    На новых подводных кораблях и субмаринах уже стояли БИУСы (боевые информационно-управляющие системы), поэтому там роль командиров БЧ -1 в применении оружия была довольно скромной. Штурман же, служивший на лодке 613 проекта, считал торпедный треугольник по старинке, на планшете, соревнуясь в точности со старинным аналоговым автоматом торпедной стрельбы, и всегда легко побеждал его сельсины и синусно-косинусные вращающиеся трансформаторы (СКВТ), демонстрируя превосходство человеческого разума над древним электромеханическим вычислителем.

    Штурман точно и быстро считал вектор движения цели, обладал хорошим пространственным воображением, поэтому, например, при атаке надводного корабля давал командиру данные для стрельбы через 2-3 минуты после обнаружения. Это было важно, поскольку надводники шли противолодочным зигзагом, и пускать торпеды следовало практически сразу после смены ими курса.

    «Вот если бы они», - думал штурман после атаки, - «во время таких маневров существенно меняли скорость, одновременно с изменением направления движения, то вскипели бы даже электронные мозги современных БИУСов». Расчет торпедного треугольника сразу бы усложнился, и уходили цели из-под удара. Впрочем, условный противник не показывал хитроумных фокусов, следовательно, стрельбы неизменно заканчивались поражением супостата. Особо эффектно выглядело попадание учебной торпеды в надводный корабль. Оружие проходило под корпусом, выстреливая вверх сигнальные ракеты. Если атака велась против подводной лодки, то торпеда просто начинала выписывать циркуляцию над ее корпусом. И кружила до тех пор, пока не садились аккумуляторы.

    Несомненный служебный успех командира БЧ-1 увенчала медаль, врученная штурману уже после перевода в другой экипаж. Его прежнюю подводную лодку просто укатали в непрерывных выходах в море. Сразу после боевого дежурства и автономки корабль стали гонять как велосипед, используя, в основном, в качестве мишени при выполнении боевых упражнений надводными кораблями, авиацией и подводными лодками флота. Поэтому, собственно, штурман и настрелялся досыта. Согласно установленного тогда правила, атакуемая лодка - цель не являлась простой болванкой, а обязана была стрелять в ответ. В случае взаимных учений этот порядок назывался «дуэльной ситуацией» - очень точное название.

    За год работы в таком режиме, ресурс машин и механизмов приблизился к критическому уровню, поэтому корабль вывели в ремонт. Заслуги штурмана оценили по достоинству и, после отпуска, определили на другую лодку, только что вышедшую из дока. Началась обычная рутина, связанная с введением корабля в кампанию, то есть непрерывные проверки и выходы в море. Штурмана новый экипаж знал хорошо, поскольку раньше тот ходил с ними в автнономку, заменяя заболевшего офицера. Начальство благосклонно отнеслось даже к перспективе направления заслуженного морского волка на учебу: «Как только – так сразу!». В реальности служба катилась по прежней траектории. Начались выходы в море в интересах боевой подготовки сил флота. Словом, снова мишень.

    Штурман наморячился до изумления и держался на последних крохах силы воли, пока досадная случайность не поставила жирный крест на его мечтах о блестящей карьере. Шекспир в свое время написал: «Fraitly thy name is woman» (в переводе Пастернака – «о, женщины, вам имя – вероломство!»). Ошибался великий бард. Женщины - существа загадочные, но, в сущности, безобидные. Истинную беду носит в своем портфеле начальство, причем любое, даже вполне постороннее, лишь бы у чиновника появилось желание при чинить кому-нибудь добро и справедливость. Штурману пришлось убедиться в истинности данного факта на личном опыте.

    Выход был самым обычным, для обеспечения работы противолодочной авиации. Единственное неудобство для подводников состояло в том, что район учений находился далеко от базы, южнее порта Находка. Когда гидросамолеты, махнув на прощание хвостами, улетели домой, лодке предстояло более суток идти во Владивосток в надводном положении. В отношении навигации - ничего сложного. Следовало только придерживаться рекомендованного курса по линии разделения.

    Маршрут шел вначале строго на север, до поворотного буя у Находки, затем вдоль берега, на запад до острова Аскольд. После – в Уссурийский залив до острова Скрыплева, пролив Босфор Восточный, бухта Золотой Рог и – к причалу. Скорость девять узлов, погода прекрасная, отличные условия для кораблевождения. Черепом коня Вещего Олега оказался для штурмана прекрасный пассажирский лайнер, обогнавший лодку на траверзе залива Стрелок. В роли роковой змеи выступала комиссия штаба флота, ожидавшая швартовки подводной лодки прямо на пирсе. Проверяющие, набежавшие на ничего не подозревающих подводников, придирчиво изучали навигационный и вахтенный журнал, пытаясь найти никому не ведомый криминал. После осторожных расспросов, офицеры лодки поняли, в какой переплет они попали. Дело оказалось мутное, и санкции за него могли быть самыми скверными, поскольку завязано все было на главную бюрократическую максиму: «Начальник всегда прав».

    На пассажирском судне путешествовал начальник Дальневосточного Морского Пароходства, который, выйдя на мостик после завтрака, узрел впереди по курсу подводную лодку и спросил у вахтенного: «Почему не доложили?». Гражданский моряк вообще-то не должен докладывать посторонним о предстоящих маневрах, тем более лайнеру предстоял простейший обгон, поскольку он шел гораздо быстрее лодки с ее кормы, со скоростью двадцать четыре узла, но на глупый вопрос чиновника последовал тупой ответ вахтенного: «Лодка только что всплыла». Какой бы не был начальник пароходства береговой моряк, однако, и он знал, что на маршрутах интенсивного движения кораблей, на линиях разделения, в мирное время всплытие подводных лодок категорически запрещалось. Для этих целей предназначались специальные полигоны боевой подготовки, закрывавшиеся для судов всех стран на время учений.

    Невезучая субмарина, экипаж которой случайно попал под раздачу, точно выполняла все предписания, и уже в течение двадцати часов шла на базу в надводном положении. Впрочем, чиновник, воспылавший праведным гневом, толком не разобравшись, решил привлечь для кары сразу командующего флотом. Адмирал смыкнул бровями и приказал строго наказать виновника происшествия. Комиссия такового, естественно, не нашла, но приказ комфлота выполнить было необходимо, следовательно, под раздачу попал самый молодой офицер экипажа, которому влепили выговор разлучили со светлой мечтой о штурманских классах и безупречной карьере. Так он и продолжил бороздить просторы Мирового Океана в качестве штурмана подводной лодки 613 проекта. Ходил он по морям еще долго, включив второе дыхание у своей изрядно потрепанной силы воли. Позже бывший штурман, преподавая студентам основы философии, благоразумно возвел самого себя в число не обученных, инстинктивных стоиков - тем и утешился.

Владимир Корнеев