Сашка, мой хороший товарищ, в девяностые годы в Подмосковных Люберцах в уголовном розыске служил не за страх, а за совесть. Как раз в самый разгар люберецких качалок-моталок и разгула бандитизма.
Кто бы что ни говорил, а тогда розыск в меру возможностей территорию в руках держал. И бандиты себя такими уж полными хозяевами не ощущали. Считалось, в милиции более отмороженные работают, чем в мафии. Потом что практически забесплатно, и терять операм нечего, кроме своих цепей (в смысле не золотых, а кандалов).
Начальник отделения в Люберцах был - здоровенный такой лось. Так доставят в его контору какого-нибудь, как говорится в официальных документах, лидера преступной среды. Тот права качает – мол, я авторитет, у меня всё схвачено. А начальник посмотрит на него так ласково, отвесит увесистый подзатыльник и говорит:
- Ну чего ты хорохоришься? Сегодня лидер, завтра – пидер…
Но с захлестывающим все потоками неправедного бабла справиться у милиции уже никаких сил не было. Окружающую среду постепенно криминальный элемент стал осваивать и приватизировать. Всё лучшее им – квартиры, тачки, бабы. Прикормленные прокуроры, судьи, администрация. Бандит в девяностых в России больше чем бандит. Это опора всего миропорядка дикого капитализма.
Сашка вспоминает, как у них ранили сотрудника. Отвезли его в местную больничку, а не в госпиталь – мол, чтобы быстрее и эффективнее помощь оказать и чтобы под рукой был. Родная душа все же.
И вот приходит зампорозыску с операми в больничку. И видят, что их раненый боевой товарищ в коридоре лежит. А к нему даже никто не подойдёт.
Зампорозыску за хобот заведующего хирургическим отделением берет:
- Это что же у вас делается? Раненый при исполнении сотрудник в коридоре лежит, вместе с бомжами!
- А что я могу?! – как-то нервно восклицает завотделением. – Смотрите! Больных много! Мест нет!
Уголовный розыск в пустые эмоции и слова не верит. Проходят ребята в ближайшую палату. А там красота, простор, телевизор, холодильник от жратвы и элитного вискаря раздулся. И на кровати лежит всего лишь один пациент - местный бандитский авторитет, тоже пострадавший, только при каких-то разборках.
- Ага, знакомые все лица, - кивает зампоопер. – Вот что, выматывайся. В коридоре полежишь!
- Э, чего за беспредел? – как-то жалобно вякает авторитет.
- А тут сотрудник наш лежит.
Выкатили бандоса прямо в кровати из пятизвёздочного номера и пообещали завотделнию устроить тут знатный разбор по понятиям с участием службы по борьбе с экономическим преступлениям.
И ничего, вылечили опера. И бандита тоже…
Среди бандосов в Люберцах попадались, конечно, удивительные экземпляры. В основном, из успешных спортсменов, качков. Некоторые физически – просто русские богатыри, только мозги не на богатырские, а на басурманские дела заточены. Все эти разборки, бандитские войны девяностых, к сожалению, немало выбили отличного генетического материала на Руси, что, несомненно, одно из главных преступлений людоедского ельцинского режима.
У Сашки на территории один такой авторитет проживал. Громила отменных габаритов, физических возможностей, а также наглости и дерзости. И как-то не могли его прижучить – никто показания не давал. В девяностые среди населения самоубийц маловато было, чтобы на братву бочку катить. Так что со свидетелями напряжёнка. А тут появились показания на этого бандоса. И надо было его доставлять в отдел на толковище. А в конторе же все этого громилу знают и представляют, какова она, богатырская силушка.
Отрядили группу немедленного реагирования на адрес с утречка пораньше. Милиционеры перекрестились и отправились, как камикадзе на американский авианосец - мол, шансов уцелеть маловато, ежели этого братана отмороженного переклинит.
Через час радостные и гордые своим подвигом милиционеры привозят задержанного. Тот белый, как полотно, весь в поту. И его реально дрожь нервная бьёт. И всё отделение видит насмерть перепуганного человека.
Старший группы докладывает:
- Сначала ерепениться начал. Я затвор автомата передёрнул и ствол наставил. Он тут же руки за голову. И до сих пор в себя прийти не может.
Стали допрашивать. Бандит и заявляет:
- Ни ножей, ни кастетов не боюсь. Против двадцати человек на кулаках выйду. А ствол – ну прямо трясёт от одного его виду.
- Чего так? – спрашивает Сашка.
- Да потому что это смерть такая сконцентрированная. И от тебя ничего не зависит. Любой лох педальный может спусковой крючок нажать, и вся твоя сила в трубу вылетит.
Сашке припомнились слова одного авторитетного бандита, сказанные ещё в конце восьмидесятых – «Ныне у нас атлетизм не в моде. Ныне стрелковый спорт важнее!»
В общем, пока суд да дело, выпустили бандоса на волю.
А вскоре его при разборках расстреляли. И правда, никакие накаченные мышцы не помогли. Видно, он не столько стволов панически боялся, а судьбу свою чувствовал…
Оценили 9 человек
17 кармы