Зеркало с Бирюзовой улицы. "Вуаль и бархат", "Проба резца" и "Как могло бы быть, если бы не..." Главы 29, 30 и 31

29. Вуаль и бархат

В квартире уже пахло кофе. Из кухни доносились голоса, я сразу пошел туда, нацепив на лицо маску «мы сильные духом». О, о! В большой хайтековской кухне девчонки пили кофе, устроившись на барных табуретах перед стойкой, а Вася не терял времени даром. Он пристроился на подоконнике с альбомом и быстрыми штрихами делал зарисовки «очаровательной головки». Когда я вошел, девчонки разом перестали щебетать, и на меня уставились три пары глаз: Светины за линзами очков, сострадающие, Олины встревоженные, и Вася зыркнул на меня, не отрываясь от альбома.

Краткое содержание глав 25-28. В прошлых главах мы познакомились с художником по дереву Василием, богемной жизнью на станции м. Сокол и прочими прелестями мажорной жизни. И еще вкратце автор рассказал о нашей реальности, о типографии из Зазеркалья. Бывает же такое!

- Света! Кто из вас рулем? – спросил он, ожесточенно штрихуя набросок Олиной головки.

- А? Я с утра была… - Света запнулась, но было поздно. Вася подвинулся на подоконнике и постучал по нему рукой, приглашая меня сесть рядом. Подоконники в сталинках широкие, можно было не только присесть, но и прилечь.

- Света, будь ласкова, из морозилки достань… да, да, «Мастику», с блестками. И закусочку сможешь сообразить? Бери все, что тебе глянется… Оля, вернись… голову чуть выше, и налево посмотри, вот так… Александр, садись рядом…

Вот. Всех организовал. Светлана, нахмурившаяся, недовольная, собирает на стол. Оля сидит, «как положено», не шевелится, осознает важность момента. Василию нужно запечатлеть ее на плоском листе «в объеме», то есть сделать несколько набросков в разных ракурсах.

- Саша, мне Света описала вашу идею отсканировать эту заковыристую раму в 3D. Это гениально! Ты сможешь сделать замкнутый контур любой формы на компе, и будет у тебя чертеж, эскиз – все, что душе угодно! Это ускорит процесс… Светонька, Олечка… Саша… Все, рисование закончил. Оля, расслабься, спасибо тебе и низкий поклон от художника… - Вася спрыгнул с подоконника, устремился к девушке, склонил голову и приложился к ручке. Оля приняла это, как само собой разумеющееся, с любезной улыбкой. – Ребята, за стол!

Вася предложил дамам сесть. Подлаживаясь под него, я подал стул Светлане, как он - Ольге. Светлана накрыла на стол очень быстро. Сыр колотый из пакетика подала с медом, готовая нарезка, хлеб. Вася налил дамам сок, а нам – искрящуюся «Мастику».

- Ну… помянем…

- Инну, - тихо подсказала Светлана.

- Царствие небесное рабе Божьей Инне…

В последний раз я пил «Мастику», когда вернулся из ковидного госпиталя. Крайний телефонный разговор со Светланой был тревожным. Я радостно сообщил ей, что выписываюсь и что меня привезут домой на такси или «Скорой», а она отвечала невпопад и, как мне показалось, плакала. «От счастья…» - думал я, с помощью санитара выползая из госпиталя на волю. Пока я валялся между небом и землей, пришла зима. Крупные снежинки, похожие на хлопья, кружась, падали на припорошенную землю. Я жив…

С трудом переводя дыхание, я добрался до квартиры, открыл своими ключами дверь. Поставил пакеты с вещами на пол. В доме было тихо.

«Спит, наверное», - подумал я, снимая ботинки. Повесил куртку на вешалку и на тихо подошел к двери нашей комнаты. Каждое движение давалось с трудом, приходилось сдерживаться, чтобы не закашляться. Громко сопя, я приоткрыл дверь. Но Светы в комнате не оказалось. Постель застелена, чистое белье, покрывало… но Светы в комнате не было. Зато была записка на столике.

Я сел на край дивана, собрался с духом и прочел.

«Саша! Прости меня, но я так больше не могу. Эта проклятая болезнь перевернула все во мне. Я поняла, что жизнь конечна, это во-первых, и, во-вторых, конец может наступить неожиданно быстро. А мне уже тридцать. И нужно успеть сделать самое главное, то, ради чего я сюда пришла – родить детей, найти себя… Саша, мне с тобой очень хорошо, правда, но… я устала играть в семью. Мне нужно замуж. Мне нужны дети. Я хочу быть с тобой, но… ничего не выходит. Ты прости, что я вот так, в письме… я не смогла бы уйти, будь ты рядом, Саня. А уходить надо, потому что время идет, мое время стремительно убегает… Я наготовила тебе еды, все в холодильнике, в контейнерах, порциями, чтобы тебе только разогревать. Лекарства у кровати. Если что – звони, я приеду, помогу. Прощай, Саня…»

Я смял записку и швырнул ее на пол. Посидел, закрыв глаза. Поднял записку, перечитал, встал и пошел на кухню. Заливать горе водкой, как сказал бы дед.

Как я прожил следующие сутки – не помню. На все звонки отвечал СМС-ками «Я занят, перезвоню позднее». Бабуле пришлось ответить развернуто – «приехал, врач был, таблетки пью, сатурацию меряю, еда есть…», иначе она с ума бы сошла.

Выпил все, что было, заснул. Очнулся от звонка в дверь. Вскочил, согнулся пополам от кашля, и буквой «зю», держась за все, что могло служить опорой, добрался до двери. Руки трясутся, слезы из глаз, пот градом со лба… тьфу. Светлана вернулась…

За дверью оказался Василий с пакетами в руках. Я оторопел, потом очнулся и прохрипел:

- Ты что? Я на карантине! Уходи!

- Так ты уже три недели, как отболел! – резонно возразил Василий, надевая на нос медицинскую маску.

- На мне вирусов полно…

- Не вши же! И не блохи… Ты душ прими, одежду смени! – басил Вася, вытесняя меня от двери в прихожую.

- Принял…

- Ну и я приму, как от тебя уйду! Холодильник работает? – и вытащил бутылку «Мастики» из пакета.

Светлана попросила его позвонить мне, узнать, как дела… а он приехал. Я это позже узнал. Мы выпили всю бутылку, закусывая Светкиными фирменными блинчиками с мясом. Он не спрашивал – «Почему ушла? Как ты теперь?» Вася болтал со мной о жизни вообще, расспрашивал про болезнь, охал, ругался, слушая рассказы о ковидном госпитале. А там много чего было. Сейчас даже вспоминать тяжело.

Выгнал я его лишь часа через три. Василий – настоящий друг.

Я разомлел от «рюмочки», а Вася, наоборот, взбодрился, собрался, глаза блестят, полон инициативы.

- Света, я правильно понял, что вы сегодня никуда не собираетесь?

- Хотели в Звенигород съездить… но, в общем, не торопимся.

- Если у тебя найдется для меня местечко, я готов поехать с вами в мастерскую и отдать Александру заготовки для рамы!

- Вася, место, конечно, есть, но у тебя вроде дела были? – вежливо ответила Светлана.

- А! Перенесутся все дела, - беспечно махнул рукой Василий. – Александр, ты как?

- Конечно, согласен. Оля, сейчас мы поедем в настоящую берлогу мастера!

- А эта – игрушечная? – заулыбалась Оленька.

- Приют спокойствия, труда и вдохновенья! – пропел Василий «оперным» голосом. – Собираемся, Света, оставь все, вернусь, уберу… не спорь, пожалуйста!

Стараясь не шуметь, мы покинули Васину квартиру и втиснулись в кабину лифта вчетвером, со злосчастной рамой. Обиженная Марго не появилась. Может, гулять пошла?

Ехать было недалеко. Четыре квартала. В «Дом на Масловке», стены первого этажа которого пестрели мемориальными табличками, рассказывающими, какой великий скульптор тут жил и творил и в какие годы. Василию «по большому знакомству» вдова известного скульптора сдавала мастерскую покойного мужа, на первом этаже. Под клятву, заверенную кровью (а также обещаниями Васиных родителей, соседей старушки по поселку художников Сокол), что творения великого скульптора Василий будет беречь, как зеницу ока. Клятву Вася, разумеется, сдержал.

Поэтому при входе в мастерскую посетитель наталкивался на группу привидений – Василий собрал нетленные произведения в компактную группу и накрыл каждую белой полупрозрачной кисеей. Бюсты и барельефы аккуратно разместил на стеллажах и стенах, тоже прикрыв тканью. Опилки летели во все стороны и могли попасть на произведения высокого искусства. А так… когда пыли скапливалось слишком много, достаточно было сменить ткань.

Посередине стоял верстак, по правой стене – стеллажи с бюстами и инструментом. Левую стену занимали огромные, от пола до потолка окна. Для дневного освещения. В мастерской было довольно прохладно – через щелястые рамы продувало, и батареи зимой, хоть и хорошо грели (старые чугунные, не прикасаться!), но не справлялись с щелями в рамах.

- Дамы, лучше не раздеваться, у меня прохладно. Посмотрите пока… Светлана…

Света, кивнула головой, взяла Олю под руку и повела ее по мастерской. У Василия всегда найдется, на что посмотреть.

- Давай свой самый большой осколок! – скомандовал Василий. Я вытащил из пакета знаменитый осколок, основу будущего волшебного зеркала и положил на огромный верстак посередине мастерской. Василий с головой зарылся в заготовки из различных пород дерева. Наконец, вытащил заветный кругляш, положил его на верстак, сверху пристроил осколок. К счастью, кусок зеркала не имел острых углов. Пятиугольник с неравными сторонами. Василий покрутил его, приладил к кругляшу.

- Вот так лучше всего, - и бросил оценивающий взгляд на Ольгу. – Девушка пролезла бы в такую раму. Слушай…

- Спасибо, Василий! Я перед тобой в долгу.

- Угу… ты знаешь, что… тебе ведь негде сейчас работать? С деревом? Отдаю тебе на разграбление эту мастерскую. Не спорь!

- Василий, но ведь у тебя полно заказов…

- Так ведь ты очень быстро все сделаешь? – Василий произнес это серьезно, но глаза… глаза смеялись.

- Спасибо…

- Светочка! Когда будет готов эскиз этой прекрасной рамы?

- Завтра отвезу…

- Не-не-не, ты будь добра, позвони, скажи, что везешь сейчас, и чтобы завтра было. А лучше сегодня! Давай, давай…

- Вася, но…

Но Вася, если уж хотел чего-то от человека, всегда добивался. И, пока Светлана передоговаривалась привезти раму на сканирование сегодня, завел с Ольгой светскую беседу.

- Оленька, а скажите, что-нибудь вам из моих работ понравилось? Скульптуры эти не мои, - Василий махнул рукой в сторону «привидений», - мои из дерева.

Ольга оглядела мастерскую.

- Мне все нравится… не смогу выделить что-то одно, надо бы получше присмотреться. Но вот что мне больше всего по душе: вы чувствуете дерево. Как и мой дедушка… он тоже любил работать с деревом… хотя это было его увлечением… Дерево ведь как живое, да? – она испытующе посмотрела на Василия. Тот кивнул:

- Да, да… продолжайте…

- Вы видите душу дерева, его особенности и показываете другим. Это удивительно.

- Удивительно, что вы это отметили…

- Как же это не заметить? А, знаете, я хотела спросить? – Олечка улыбнулась. – В вашем жилище, где мы вначале были, везде старинные вещи, дерево резное красоты необыкновенной, а столовая такая простая… я думала там шкаф кухонный увидеть табуреты из древних веков…

- А… вы про хайтек… Оля, ну так я там отдыхаю от старины! Я все-таки житель современного мегаполиса!

- Большой город, - машинально перевел я. Василий вскинул на меня глаза, я успокаивающе улыбнулся – мол, так надо, такая игра.

- И воображение свежеет! А то вся эта резьба, старина… свихнуться можно. А я еще на гитаре играю! Вот идемте! – и он потащил нас в дальний угол мастерской. Там стояло что-то, накрытое черным бархатным покрывалом. Вася уже протянул руку к нему, чтобы «поднять занавес», как возникла Светлана с радостным известием:

- Ребята! Представляете? Мне это удалось! Нас ждут прямо сейчас, и сегодня же отсканируют раму!

Василий отдернул руку от бархата и с деланным весельем произнес:

- Отлично! Светлана, ты прирожденный переговорщик!

- Света, огромное спасибо! – с улыбкой Свете и тихо, уже к Васе: - Василий… Но вы нам сыграете? Чуть позже? –спросила чуткая Ольга.

- Канэшена, моя дорогая! – Василий выдвинулся к двери. – Александр, держи ключи, код от подъезда я тебе в Вотс ап скину. Если консьержка будет любопытствовать, скажи, что ты для меня работаешь… впрочем, эту смену я сам предупрежду… предупредю… о, великий и могучий!

- Предупрежу! – рассмеялась Светлана.

- Да, да, да! Осколок оставляй, что тебе с ним таскаться… нет? Все свое ношу с собой? Давай хоть упакую, а то и его кокнешь! – бубенцы на шапке Василия звенели вовсю. У каждого свой метод справляться со скелетами в шкафах…

- Вася, тебя до дома или куда? – спросила Светлана, садясь в машину.

- Да… я пройдусь. Погода шикарная! Удачи, ребята!

Чертыхаясь, Светлана выехала из малюсенького промежутка между двумя здоровенными джипами, в который час назад с трудом втиснулась с такими же выражениями.

Василий с энтузиазмом махал ей руками – мол, левее, правее, стой!

Проклиная улицу Масловку, Светлана наконец выехала и устремилась по Третьему кольцу в Сокольники.

- Какой большой город, и как мало места для человека, - грустно сказала Ольга, помахав Василию на прощанье.

- Это Москва, детка! – сообщил я Ольге и спросил Светлану: - Ты обратила внимание, на бархате не пылинки?

- Да… думаешь, он снова начал играть?

- Похоже на то…

30. Проба резца

Раму у нас приняли перед проходной в частично закрытый институт радиосвязи и чего-то там еще два добра молодца, осмотрели, поцокали языками, поговорили со Светланой на своем особом техническом языке (дед бы их понял, а я только общий смысл уловил), получили задаток и удалились, пообещав все сделать за три часа.

За три часа при наших пробках можно доехать до дома, перекусить и лететь обратно. Можно было пообедать в какой-нибудь забегаловке, но с нами была Ольга. Предпочли прогулки по парку Сокольники, в его задней части, где мало народа. Кидались снежками, резвились, как дети. Света все порывалась покататься по замерзшему пруду, еле отговорил. Замерзли, поехали в ближайший Макдональдс, купили вредной еды «на вынос». Ольга никак не могла понять, как есть такую гигантскую булку… Когда стемнело, вернулись к «добрым молодцам» за рамой и сканом. Светлана проверила работу и выплатила остаток. С молодцами распрощались нежно и по-дружески. И поехали ко мне домой. С рамой. Как же мне надоело ее таскать туда-сюда!

- Света… я завтра же начну резать новую раму… - вечером, в постели, мы строили планы на следующий день.

- Я вас отвезу… в смысле тебя и раму… - шепотом отвечала Света.

- Я тебя не очень напрягаю?

- Нет… мне самой интересно.

- А твоя работа?

- Я взяла отпуск, «на восстановление здоровья». Они там очень удивились, как это так! Не успела выйти с больничного, сразу в отпуск! А как же работа? Я ответила, что у меня есть отпуск, не отгулянный, и что закон есть закон. И что лучше я вылечусь окончательно, чем буду потом по больничным шляться…

- Мне так неловко…

- Нормально. В конце концов, я им нужнее, чем они мне. Саня… что значит «неловко», я не понимаю? Разве ты не помог бы мне в подобной ситуации?

Ох, мой Конёк-Горбунок… Я поцеловал ее носик, потом левый глаз, потом правый, потом…

- Погоди-ка! Олю куда завтра денем? Ты будешь работать, а мы рядом сидеть, что ли?

- Я буду только рад… - щека, губы… Но проза жизни снова вторглась в сладкие мечты.

- Знаешь, я, пожалуй, отвезу ее в Звенигород и Рузу! А что? Это не так далеко, будни, поеду в направлении, обратном основному потоку… Побеседую с ней по дороге, покажу ее родные места, посмотрю на ее реакцию… а ты будешь резать!

- А я так надеялся…

- На что?

- Ну… что ты будешь подносить патроны…

- Ты о чем???

- Чай, бутерброды… Вдохновлять будешь…

- Чай я тебе налью в термос, эгоист! Нашел Анку-пулеметчицу.

Вот так.

Всю ночь шел снег, московские дороги превратились в бордовую пробку, но Светлана моя уперлась и заявила, что все равно поедет с Олечкой в Рузу. Оля не возражала, наоборот – она очень хотела увидеть и как у нас выглядит их столица Руси, и что представляет собой наша Руза. Они уехали, а я принялся за дело. У Василия был великолепный инструмент. Резцы любого размера, электроинструменты, даже миниатюрный пылесос для сбора отлетающей стружки.

Я внимательно изучил сканы и сделанные на их основе чертежи в трех проекциях. Парни оказались большими знатоками. Быстренько отсканировал мой драгоценный осколок зеркала, пришлось немного повозиться, объединяя сканы формата А4, но я справился и получил точный контур пятиугольного осколка в векторе. «Свернуть» из имеющегося скана рамы 3D модель по контуру зеркала было делом техники, оставалось заняться сопряжением более-менее прямых линий на месте нового стыка. Получилось (пока в мечтах) вполне себе ничего. Часа через три (девчонки уже добрались до Рузы и отправились гулять на Городок) я взял в руки ореховую заготовку и провел пальцами по узору дерева.

Она права… Как же она права… Василий видит в куске дерева будущую фигуру, скульптуру, изделие… Он оживляет эти линии, придает им смысл – тот, который видит только он, он один, единственный человек в нашем мире. И не только видит – он показывает нам подсмотренное им, художником. Я так не умею. Я рисую в технике акварели, для четкости добавляю тушь или тонкий маркер. Люблю черно-белую графику.

В компьютерной графике владею, по-моему, всем, что изобрело человечество. А как резчик по дереву… ремесленник, вот я кто. И давай-ка, гражданин подмастерье, бери инструмент и приступай. С Богом!

Я распечатал «чертежи» на кальке, обвел контуры маркером и прижал рисунок к заготовке. Отпечатавшиеся следы маркера усилил и дополнил непрерывными линиями. Получился «вид сверху». «Вид сбоку» для данной работы прикладывать бессмысленно. Разместил чертеж и скан первого участка перед собой. Оригинал – злополучную раму – поставил рядом. Добры молодцы ее исследовали, по заданию Светланы, на предмет вкрапления инородных тел (провода, миниатюрные устройства, источник питания) – ничего не нашли. Дерево. Обычное дерево. Кедр, чтоб ему…

Выбрал полукруглую стамеску, глубоко вздохнул, перекрестился и… поехали!

Резал, как одержимый. Боялся испортить заготовку, но резал почти без перерыва. Прерывался, когда переставал чувствовать резец. Я мог не пользоваться малкой, глазомер позволял, но все же проверил себя несколько раз, так боялся ошибиться. Когда стемнело, включил всю иллюминацию в мастерской. И музыку. У Василия шикарная подборка тяжелого рока, во всех его разновидностях.

Верил ли я в фантастическую историю Ольги? И да, и нет. Полного доверия не было, разумеется. Но так хотелось, чтобы невероятное оказалось явью! Это как верить в выигрыш в лотерею. Знаешь, что не выиграешь, а все равно так хочется верить в сказку…

А еще хотелось проверить себя – на что я сам способен. Надо мне ползать с лупой и штангенциркулем измерять размеры? Или достаточно моего профессионального волшебного глазомера? Оказалось, ничто не ушло, не надо мерять, я делаю рез точно той глубины, как на оригинале! Достаточно ощупать пальцем элемент вот этой розетки, для оценки глубины реза? Достаточно. Я все еще это могу. Это тоже своего рода талант, у меня он есть. Я могу на глаз определить толщину листа картона – 0,35 мм или 0,45 мм, например. На спор измерял…

Я остановился в тот последний момент, когда пришлось откидывать стамеску от резьбы. Пальцы затряслись от усталости, и я чуть было не копнул глубже, чем надо. Все… останов до завтра. Четверть рамы была готова. Нужно будет отшлифовать, понятно… Ну, молодца! Как там мои девушки, кстати?

Я повернулся к телефону и понял, что наушники надо срочно вынимать из ушей. Телефон разливался соловьем (это я не слышал, я слушал любимый Васей Dream Theatre), и на экране высветилось лицо любимой девушки. Ответить на вызов я не успел, только вынул ракушки из ушей и взял аппарат в руку. Ох, ничего себе… 15 звонков от Светы и один неизвестный номер. Я нажал кнопку вызова Светы и услышал одновременно звонок в дверь и громкий стук в нее же, как будто стучали ногами. Одновременно кто-то начал барабанить по оконному стеклу (мастерская располагалась на первом этаже).

Внутренне холодея, я помчался к двери и успел сказать в трубку:

- Алё?

И услышал:

- Саня, это ты?

- Я…

- Вот идиот! Немедленно открой! Ты в мастерской? Мы, как две дуры, полчаса толчемся под дверью, звоним непрерывно, писать хочется… - Я открыл входную дверь, увидел Ольгу – это она молотила ногами в дверь на радость соседям.

- Александр, ты жив? – и бросилась на улицу, уже в телефон я услышал ее голос:

- Света, он открыл! С ним все в порядке!

- Вот кретин! – и Светлана дала отбой. Вот так. Наивен герой, совершающий подвиг в надежде обрести награду хотя бы в приветливой улыбке любимой…

Любимая девушка вбежала в мастерскую и пронеслась дальше, знала куда. Ольга, разведя руками, припустила за ней. Сколько же они трезвонили? Полчаса?

Полчаса, если не больше! И звонили, и Васе набирали (не ответил), и в дверь ломились, и стучать уже в окно начали, свет-то горит, а стекла замазаны белой краской выше их роста! И собрались полицию вызывать, между прочим, а он тут в уши бананы воткнул, музыку слушает! Ой…

Это Светлана увидела мою резьбу. Ольга-то молчала, только нежно поглаживала свежие узоры. Потом подняла на меня глаза, наполнившиеся слезами и прошептала:

- Спасибо! Александр, это истинное чудо… вы это сделали…

Света перестала возмущаться, посмотрела на работу, радостно заулыбалась!

- Санька, ты гений! За такое короткое время четверть рамы готово!

- Еще шлифовка, то да се…

И тут на мою голову посыпались розы похвал и полился елей комплиментов.

Заслуженных, не буду спорить…

31. Как могло бы быть, если бы не...

Уже ночью, в постели, Светлана рассказывала вполголоса о поездке в Звенигород и Рузу.

- В общем, выяснилось много интересного. Во-первых, у нас есть жених. Не хохочи только, его зовут Елисей. «И жених сыскался ей, королевич Елисей»…

- Королевич?

- Да нет, такой же студент, но постарше.

- Мда… - так, я встаю на зыбкую почту, тут нужно зевнуть понатуральнее, чтобы показать, что мне нисколько не интересно… Так надо. Когда общаешься с женщиной, даже с самой любимой, важно не расслабляться, быть настороже. Проявишь излишний интерес к товарке – все, пиши «пропало».

- Любовь?

- Великая. И он, конечно, убивается, не зная, что с нашей красулей. Он может понаделать глупостей, ах, ах! Прийти к дяде, требовать показать племянницу, устроить скандал, расследование!

- А что тут такого?.. Нормальная реакция для жениха. Он официальный жених, кстати?

- Да! Утешься, пожалуйста.

- Так… Хорошая причина торопиться…

- Конечно. Невозможно же до бесконечности разыгрывать этот спектакль. Интересно, если не получится у тебя с рамой, куда она денется?

- Исчезнет, я думаю… Света, ну нам же интересно знать, что происходит!

Памятник святителю Савве Сторожевскому и Юрию Звенигородскому

- Ладно. Рассказываю дальше. Всю дорогу до Звенигорода я пыталась узнать, когда, по их теории, произошло разделение нашей истории. Много совпадало. До определенного момента. Византийское влияние налицо. Вещий Олег был. Славяне-древляне были. Викинги, и те были! Приехали в Звенигород, ну там пробка вечная, я ей показываю на памятник Савве Сторожевскому и Юрию Звенигородскому, говорю: «Вот, памятник таким-то… Юрий Звенигородский стал Великим князем по древнему праву передачи великокняжеского престола следующему брату на короткое время, в результате междоусобной войны, хотел всего лишь справедливости, но неожиданно умер, а ведь, говорят, Звенигород мог стать столицей России, его удел был…» Тут она меня просит остановиться, хочет памятник посмотреть. Ну, мы встали около «Пятерки», подошли к памятнику, у Ольги слезы на глазах… «Это памятник Юрию Звенигородскому? И преподобному игумену Савве Сторожевскому?» Я говорю: «Ну да… а что?» «Так ведь это же наш Государь..» Оказывается, это у нас Юрия отравили. А у них он еще лет десять правил, присоединил кучу земель, не считая ранее завоеванного Нижнего и прочих татарских угодий. И стал первым московским царем! Утвердив раз и навсегда передачу престолонаследия строго следующему брату или, за неимением оного, племяннику! И никаких тебе цариц! Представляешь? Вот с этого-то момента их и наша истории разделились!

- Я что-то смутно вспоминаю… Василий Косой и пояс…

- Это его сын, Юрия, и про пояс правильно помнишь, матушка тогдашнего соперника страшно оскорбила Юрьевичей, сорвав с Василия Косого пояс Дмитрия Донского (деда), предназначавшийся, по ее мнению, сынуле Василию II. Темная история.

- И что дало России это право передачи власти?

- Ольга утверждает, что у них не было крепостного права. Что у них практически не было междоусобиц. Что Московии у них не было, а была Великороссия. Что войны они вели в основном оборонительные. Что земли собирали под сильную руку. И что Церковь никогда не раскалывалась, как у нас. Эволюционное развитие, почти без потрясений, смут, бунтов и цареубийств!

- Красивая придумана сказка… Ты в нее веришь?

- В альтернативный вариант развития? Конечно. Ты понимаешь, всегда есть какая-то точка, событие, после которого Россия вставала на дыбы и все переворачивалось с ног на голову! Как ни странно, это было связано с межвластием, случившимся после убийства Правителя или наследника!

Светлана села в постели.

- Убийство царевича Димитрия – смута. Убийство Царя Николая Второго и царевича Алексея – смута. И вот убийство, скорее всего, Юрия Звенигородского… и на тебе, к власти устремились все, кому не лень! Тоже смута!

Я тоже уселся и принялся чесать затылок.

- Ты хочешь сказать, что они – теоретики – подметили, что сакральное убийство царственной особы отшвыривало государство назад, мешало развитию?

- Ну да! Так получается. У нас же до сих пор то из-за фильма про Николая II скандал до небес, то гадость какую-нибудь про Александра I прочитаешь, как будто автор со свечкой стоял рядом… И никакого уважения!

- Погоди-ка… Вот те, бабушка, и Юрьев день… это же при сыне Василия II, с которым бодался Юрий Звенигородский?

- Да! Именно тогда переходить от одного барина к другому разрешили лишь в Юрьев день! Начало закрепощения. А у этих, у Ольги, не было никакого крепостного права вообще! И повода возмущаться народу не было! Никто никого не закабалял в проклятое рабство, и бороться было попросту не с чем!

- Света, это как у Брэдбери эффект бабочки… ты помнишь? Охотники отправляются в прошлое, один нечаянно сходит с тропы и убивает бабочку, и весь их будущий мир меняется!

- Только Юрий Звенигородский не бабочка. Ну, Саня… А в Рузе Ольга ничего не узнала. Мы даже на городок полезли, у них тоже Городок, но то ли там же, то ли нет… Вроде знакомый изгиб реки, в присмотреться – нет, у них река иначе поворачивает. Кстати, бабушка Ляля звонила. И тебе, но ты не ответил.

- Э… а что хотела?

- Спрашивала, как дела. Узнала, что ты режешь раму, восхитилась. Но удивилась, почему мы не хотим начать с того, что вставить новое зеркальное стекло. Я объяснила, что тебе нужно иметь перед глазами оригинал. Она пожелала нам успеха и просила держать в курсе дел.

- А почему, собственно, мы…

- А потому, что я уже «да»!

- Что «да»? Прости, я устал, туплю…

- Я уже заказала зеркальное стекло… через интернет… вставить-то ты его сможешь?

- Благослови тебя Господь, ты у меня гений!

- Ой, ой, ой… А я пошла дальше. Я записала кусочек нашей беседы и отправила Петьке.

- Света!

- У меня, извини, нет знакомых психиатров, кроме этого.

- Света, ты что? – все, я проявил эмоции и провалился под тонкий лед, в зыбучие пески, в вонючее болото. А их сложно не проявить, эмоции! Петька – это Светин одноклассник, у них была Любовь, он с ней расстался, разбил ей сердце, стал «Магом в 17 поколении», астрологом, гомеопатом и прочая, и прочая. Работает психотерапевтом. Врачом в прямом смысле этого слова. Я его не выношу до судорог.

- Что «что»?

- Разве можно? Ты ей сказала, что ведешь запись? Спросила, можно ли передать ваш разговор третьему лицу на экспертизу?

Молчанье было мне ответом. Повисла гнетущая тишина. Нет, ну какой я разведчик…

- Свет, ты обиделась, что ли? – шепотом спросил я, пытаясь подобраться к ней под ее одеяло. Света спит под отдельным одеялом. Пространство под одеялом – ее личная зона, туда допускают не каждого и не в любом настроении… так. Меня в роли «буки» не пустили.

- Светочка…

- Нет, мне даже интересно, - яростно зашептала Света. – Мне интересно – а как, по-твоему, можно добиться правды? Мы с тобой живем, как две… нет, три мыши в аквариуме, за нами наблюдают, третья мышь – явная «подсадка», и что, я должна миндальничать?

- Светонька, рыбонька, не должна миндальничать, не должна… А что этот, маг который, что сказал?

- Ага! Отдать запись – нехорошо, а узнавать результат – хорошо?

- Света, ну что ты завелась? Я же его не переношу, ты знаешь…

- Ага! Это ревность, да?

- Ох… ну он же чудак редкостный!

- А у меня нет под рукой, на всякий случай, другого аналитика!

- Ох… и что этот-то сказал? Ну прости, прости…

- Сказал, что ничего не понял. Вот тебе. Что картина иной России явно шизоидная, по своей яркости, полноценности и убежденности пациентки, но что при этом он не видит иных признаков помешательства и, если вообразить, что все так и есть, и она просто (ха-ха-ха! – это он так написал – «ха-ха-ха!») из параллельной Вселенной, то в этом случае она вполне здорова. Взял текст на анализ, через сутки выдаст еще результат. Домогался даты рождения, я узнала у Оли. Составит гороскоп. Бесплатно! Наверное, сидит без работы…

- Идио… блаженный он наш… Впрочем, спасибо ему за честность…

- Я передам.

- Ой, не надо…

*****

Весь следующий день я посвятил «ремеслу». Резал… мою прекрасную раму. Нельзя ругать то, что делаешь. Какой бы «вредной» работа не была. Если ее называть «проклятая рама», «чертова кукла», «зараза» и так далее, получится безобразие. Надо хвалить, брать ее лаской… Ах… собака, палец порезал.

Светлана «для проверки связи» присылала селфи. Света и Оля у Спасской башни. Света и Оля у памятника князю Владимиру. Света и Оля на Театральной площади… Веселятся. Глаза у Оли были грустные, хотя она честно улыбалась во весь рот. Света выглядела немного усталой. Сегодня у девчонок был день знакомства с центром столицы. Обедать они поехали домой, а потом часа три меня не трогали, я даже начал беспокоиться. Выяснилось – спали после обеда. Как в детском саду.

Вечером Света заехала за мной. Я вышел на улицу заранее, чтобы ей не парковаться в километре от дома – все места традиционно были заняты. Машинами и сугробами.

- Привет, привет! – я рухнул на заднее сиденье и прикрыл глаза.

- Ты как? – Света вырулила со стоянки и резко затормозила. Я чуть не скатился с заднего сиденья.

- Ты чего?

- Да пешеход ногу занес на «зебру»… Ты как? Устал?

О, самое время покрасоваться! А то ходишь, ходишь, пытаешься привлечь к себе внимание, а тут сама спросила!

- Ох… устал, как собака! И порезался, и мозоли трудовые натер! – и я торжественно поднял залепленный пластырем палец.

Ольга полным сочувствия взглядом смотрела на мой палец, развернувшись на переднем сиденье.

- Спасибо, Александр! – прошептала она.

- Йодом намазал? – спросил суровый доктор Пилюлькин, она же Светлана.

- Да откуда у Васи йод? За пластырем и то пришлось бежать в аптеку!

- Ну и купил бы йод заодно…

Нет, никакого сочувствия не дождусь, одна логика, логика, логика…

- Половину вырезал… - скромно похвалился я. И снова полные сочувствия глаза Оли смотрят на меня, и рядом суровый Светкин затылок… черт.

- Полови-и-ину? – изумилась Ольга.

- Молодец! – наконец-то снизошла Светлана.

- Да, ерунда, - постарался я придать своему голосу интонацию «устал ужасно, но держусь». – Пустяки, дело житейское!

- Ну что ты, Саша. Ой! – это Света переехала через «лежачего полицейского». – Я тебе очень, очень благодарна!

На душе стало странно тепло. Эта девочка… ну и пусть она актриса или кто там… но иллюзия доброго отношения тоже греет душу. Счас разнюнюсь, а нам нельзя… мы – единственный мужчина в дамском царстве.

- Еще пара дней, и будем стекло вставлять! – небрежно заявил я. Ой! Снова «полицейский», да что ж такое?

Ближе к ночи «маг в 17 поколении» прислал гороскоп, из которого выяснилось, что девушке угрожает «брюнет в возрасте», что «замуж она выйдет рано», и отдельно – «анализ текста беседы не дает оснований утверждать, что у нее психическое отклонение. Скорее всего, складно врет, интересничает».

- Света! Может, он у тебя еще на картах гадает? Так и баба Ляля могла сказать – «бойся трефового короля» и что «на сердце у тебя червонный валет». Аналитик хренов…

- Какой есть! Ты лучше спи, еще половина рамы осталась! – ехидно ответила Света, повернулась на бочок и захрапела. Нет… какое тут уснуть… и я провалился в сон. Во сне я резал раму и отгонял назойливого комара, с физиономией «трефового короля», Олиного дядьки.

На следующий день девочки отправились «гулять» по паркам, меня высадили у мастерской, и Света предупредила, что сегодня привезут новое зеркало, взамен разбитого. Чтобы я бдел и не затыкал уши. Ладно… включил музыку потише. Из динамиков полился тяжелый металл. Посмотрим, когда начнут стучать по батарее…

В обед завалились бодры молодцы, с зеркалом. Намекали на «прибавить», я гордо сделал вид, что не понял. Молодцы удалились с грустным видом. Я осмотрел зеркало – размеры, какие надо, поставил его у стеночки. С чистой совестью воткнул в уши наушники и продолжил резать раму и ощущать себя Богом дерева. Возноситься не стоит. Будь скромнее, Саня с Сокола!

Не помню, сколько прошло времени – зимой рано темнеет, и не поймешь, то ли сейчас «после обеда», то ли «Спокойной ночи, малыши» - но я почти закончил третью четверть рамы, напевал про себя «ему остается пройти не больше четверти пути» и вдруг явно ощутил чье-то присутствие. Я ничего не слышал, Высоцкий тоже будь здоров какой громкий, только ощущение возникло, что кто-то стоит за левым плечом. Видно, нервы мои были изрядно на пределе. Я выпрямился и, выдергивая наушники, резко обернулся. Кто тут еще? Какие злые силы?