Предвоенная пятилетка: проблема производительности труда

ОЦЕНКУ РАЗВИТИЯ советской экономики в предвоенный период целесообразно начать с анализа третьего пятилетнего плана. По методике составления он мало отличался от сложившейся уже со второй пятилетки схемы. Даже директивы по его составлению были приняты с большим опозданием: спустя год с лишним после начала пятилетки.

Важнее, однако, другое. Задания исходили из достигнутых результатов развития советской экономики в предыдущий период в том виде, как они определялись советской статистикой, без учета обоснованности такого определения и без серьезного анализа изменения условий развития экономики.

Согласно официальным данным, национальный доход во второй пятилетке вырос на 111 процентов [11], а по выкладкам Мурстина и Пауэлла, учитывающим рост цен, — на 56,4 процента [12]. Тем самым плановое задание на следующую пятилетку никак не могло быть установлено намного ниже, чем для предыдущей, и действительно, оно предусматривало рост национального дохода на 80 процентов [13].

В новом пятилетнем плане безусловно сказывалась растущая милитаризация экономики в условиях надвигающейся войны, но одновременно предусматривалось довольно значительное увеличение и уровня жизни населения, и капитальных вложений в производственную и непроизводственную сферу (сферу услуг) благодаря предполагавшемуся очень значительному росту производительности труда и других показателей эффективности производства.

Так, предусматривался рост «потребления трудящихся» в 1,5 раза, обеспечиваемого ростом производства промышленных предметов потребления на 72 % и продукции сельского хозяйства  — на 52 % [14].

 Столь огромный, по мировым меркам, рост производительности труда предполагалось обеспечить за счет ввода в действие основных фондов в объеме почти на 90 процентов большем, чем во второй пятилетке [15]. В частности, более чем вдвое предполагалось увеличить ввод в действие мощностей электростанций, что должно было обеспечить аналогичный рост производства электроэнергии [16] и, следовательно, огромный рост электровооруженности работающих.

Надежды на высокий рост производительности труда, видимо, подкреплялись официальными данными о его высоких темпах во второй пятилетке. В свою очередь высокие задания по вводу в действие производственных мощностей балансировались заданиями по росту производства продукции инвестиционного машиностроения. На бумаге, таким образом, все выглядело обоснованным и убедительным. Но, как часто бывало в советском планировании, забыли про овраги. А их было немало.

                                     *                       *                    *

Весьма сомнительной выглядела неявная ориентация на результаты второй пятилетки. Ее действительно большие достижения и по производству, и по эффективности во многом были компенсацией провалов первой пятилетки и результатом относительно простых мер по наведению элементарного порядка в различных областях производства.

Добиться таких же результатов в третьей пятилетке было намного труднее и требовало неких специальных новаторских решений и действий, которые в плане не предусматривались.

Еще более важно, что реализация третьего пятилетнего плана происходила после «чистки» хозяйственных и иных руководящих кадров, включая зачастую кадры среднего звена управления, в 1937—1938 годах. Какими бы ни были ее долгосрочные результаты, на первых порах она неизбежно должна была дезорганизовать всю систему управления экономикой.

Грубые просчеты в плане третьей пятилетки проявились уже на первом ее году, когда репрессии достигли своего пика. В конце 1930-х шел лихорадочный перебор руководящих кадров на место арестованных, до тех пор, пока не находились более или менее способные (подобно тому, как это происходит в армии во время войны). Нередко менялось по несколько руководителей, пока появлялся подходящий, и все они сидели на «краешке стула» [17] в ожидании своей замены (или ареста). В таких условиях невозможно было ожидать хозяйственных успехов. Большим успехом было уже сохранение прежнего уровня производства на старых предприятиях.

                         *                     *                     *

В первые три года пятилетки по большинству видов продукции гражданского назначения и базовым продуктам экономики (топливо, черные металлы). план по приросту выполнялся в незначительной степени. Намного ниже плановых заданий росла электроэнергетика. В сущности, топталась на одном месте продукция сельского хозяйства (на сравнимой территории). Реальные доходы населения в лучшем случае оставались неизменными (по расчетам А. Бергсона, потребление населения в 1940 году выросло по сравнению с 1937 годом на 13,4 процента, то есть росло даже меньше, чем само население).

Непосредственным фактором срыва заданий пятилетки стал провал с намеченным вводом в действие производственных мощностей.

Даже в стоимостном выражении ежегодный объем капитальных вложений был намного ниже намеченных пятилеткой (34 миллиарда рублей вместо 38 миллиардов). 

На уровне же натуральных показателей разрыв был просто катастрофическим. В такой приоритетной отрасли, как электроэнергетика, вместо ежегодного ввода в действие мощностей на 1,8 миллионов киловатт вводилось лишь 0,6 миллиона киловатт, то есть треть запланированного. Из намеченных к вводу в действие в третьей пятилетке 20 доменных печей за два года и 8 месяцев было введено всего 5 печей. В других отраслях положение было еще хуже [20].

Огромный разрыв между выполнением плана капитальных вложений в стоимостном и натуральном выражении говорит прежде всего о значительных по масштабу инфляционных явлениях.

Катастрофическое невыполнение плановых заданий объяснялось (помимо их недостаточной обоснованности) незначительным ростом производства строительных материалов и падением численности занятых в этой сфере. Отсутствие роста в производстве строительных материалов было следствием того же провала программы ввода мощностей в этой отрасли.

Стагнация же численности занятых в строительстве была предопределена самим пятилетним планом, без достаточных предпосылок принявшим рост производительности труда в качестве основного фактора роста строительного производства.

Поскольку технического перевооружения строительства не произошло, существенного роста производительности труда также не последовало. К этому добавилась дезорганизация строительства, вызванная массовыми репрессиями.

Общая же численность занятых в строительстве в 1937 году составила 1,576 миллиона человек, а в 1940-м — 1,563 миллиона [21], то есть даже сократилась, хотя предусматривался ее пусть и небольшой, но рост.

Ключевая роль строительства в провале многих заданий пятилетки начала осознаваться лишь в 1939 году, когда стал проходить паралич государственной машины, вызванный репрессиями 1937—1938 годов. В мае 1939 года было принято решение о создании Наркомата строительства СССР, во главе которого был поставлен опытный строитель С. Гинзбург. Но потребовался еще определенный период, чтобы этот наркомат начал оказывать реальное воздействие на работу отрасли.

В отдельный наркомат была выделена в 1940 году промышленность строительных материалов, что также способствовало улучшению руководства этой отраслью. Если оценивать рост строительного производства по выпуску основного строительного материала — цемента (прирост на 4 процента в 1940 году по сравнению с 1937-м), то, он конечно, был минимальным, но все же обеспечивавшим ежегодный рост производительности труда в размере примерно 1,5 процентов, что с учетом дезорганизации производства в первые два года было не столь уж плохим результатом.

                         *                          *                         *

ГРАЖДАНСКИЙ И ВОЕННЫЙ СЕКТОРЫ промышленности развивались по совершенно разным траекториям. В преддверии войны в военном секторе велись наиболее крупные строительные работы, он в первоочередном порядке обеспечивался материалами и оборудованием, рабочей силой. Ускоренными темпами росли отрасли, снабжавшие его сырьем и материалами (цветные металлы, качественные черные металлы, продукция химической промышленности).

Согласно официальным данным, военная продукция в 1940 году выросла по сравнению с 1937 годом в 2,44 раза, а ее доля в объеме чистой продукции промышленности в текущих ценах — с 10,4 процента (1937) до 22,5 процента (1940) [22].

С учетом склонности советской статистики преувеличивать реальную динамику продукции в машиностроении, я произвел собственный расчет динамки производства военной продукции в СССР в 1937—1940 годы с погодовой разбивкой, используя в качестве исходных официальные данные о выпуске основных видов военной продукции в эти годы и оптовые цены на типичные изделия отдельных групп продукции в 1941 году. Результаты подсчета представлены ниже.

(Цена за пулеметы, винтовки и карабины — за тысячу штук, по остальным видам — за штуку. Данные о количестве выпущенных видов вооружения в 1937—1940 годах по книге: «История Второй мировой войны». Том 2. М., 1974, стр. 191. Цены на военную технику приводятся по книге: M. Harrison. Accounting for War. Cambridge, 1995, p. 181—182. В качестве цен приняты цены 1940 года на пулемет (пулемет Дегтярева (7,62 мм)), винтовку (7,62 мм), малокалиберную артиллерию (орудие Ф-34), средне- и крупнокалиберную артиллерию (орудие УСВ (76 мм)), танк (Т-34), истребитель (ЯК-1), бомбардировщик (ИЛ-4). Все данные округлены).

Произведенный подсчет, в который вошли основные виды вооружений, за исключением производства военных судов и боеприпасов, показал даже несколько больший объем выпуска военной техники, чем показывала официальная статистика (редчайший случай!). Даже если не учитывать изменения качества военной техники, индекс роста продукции вооружения составил 2,51 раза.

Однако в этот период происходило еще и быстрое качественное совершенствование многих видов военной техники. Так, танки Т-34 и КВ, которые начали выпускать в 1940 году, были намного более эффективны, чем танки, выпускавшиеся ранее. То же самое можно сказать об истребителях и бомбардировщиках, артиллерийском вооружении и в несколько меньших размерах — производство винтовок и пулеметов. С учетом этого обстоятельства производство военной техники выросло значительно больше.

Выпуск артиллерийских снарядов увеличился за тот же период с менее чем 5 миллионов штук до 43 миллионов, то есть более чем в 8 раз. Значительно выросло также и производство военных судов, поскольку именно в третьей пятилетке началось выполнение амбициозной программы создания в СССР «большого флота». Можно поэтому предположить, что в целом оборонная промышленность росла даже быстрее, чем показывает официальная статистика. Причины такой необычной ситуации с советской статистикой нуждаются в дополнительном изучении. Правда, можно также подозревать, что огромный количественный рост сопровождался значительным ухудшением качества военной продукции, на что также имеются указания в исторической литературе последнего времени.

ПРИМЕЧАНИЯ

[11] См.: А. Вайнштейн. Народный доход в России и СССР. М., 1969, стр. 102.

[12] См.: The economic transformation of the Soviet Union, 1913—1945 (Ed. by R. W. Davies, Mark Harrison and S. G. Wheatcroft). Cambridge, 1994, p. 269.

[13] См.: Директивы КПСС и советского правительства по хозяйственным вопросам. Т. 2. М., 1957, стр. 583.

[14] Там же, стр. 582, 564, 570.

[15] Там же, стр. 574.

[16] Там же, стр. 574, 564.

[17] И. Эренбург. Собрание сочинений. Т. 9. М., 1967, стр. 185.

[20] См.: Индустриализация СССР. М., 1973, стр. 63, 69—70.

[21] См.: Народное хозяйство СССР в 1958 г. М., 1959, стр. 658—659.

[22] См.: The economic transformation of the Soviet Union, 1913—1945 (Ed. by R.W. Davies, Mark Harrison and S.G. Wheatcroft). Cambridge, 1994, p. 300.

_______________

Взято с сокращениями из статьи Г.И.Ханина "Советское экономическое чудо: миф или реальность?"

Предыдущие материалы по теме:

Предвоенная пятилетка: проблема кадров 

https://cont.ws/@denys/1384714   

Был ли отказ от НЭПа чисто политическим решением?

https://cont.ws/@denys/1361668