Об Исаакиевском соборе, русских мужиках и наводнении 1824 года

Здравствуйте, уважаемые читатели! Надеюсь, вам (как и мне) понравилось узнавать, что же именно сообщали соотечественники Монферрана у себя на родине о строительстве нашего главного храма страны - Исаакиевского собора. Сегодня одно из писем привожу в вольном переводе полностью.

Письмо IV  Петербург 13 августа

Я только что был свидетелем установки одной из внешних колонн новой Исаакиевской церкви. Эта церковь - одна из старейших в Петербурге, уже была перестроена из мрамора во времена правления Екатерины и Павла I; но едва она была закончена, когда её снова обрекли на заклание, настолько она казалась безвкусной даже для русских. Поэтому в течение сорока лет она подвергалась второму сносу, и сохранилось только святилище старой церкви; так как уважение к этому святому месту здесь таково, что боялись совершить святотатство, свергнув его. Церковь в том виде, в каком она сегодня возводится, станет впоследствии самым замечательным памятником Петербурга. В её сооружение войдут только гранит и мрамор, оба взяты с гор Финляндии *; по своим размерам она будет соперничать с размерами С. Петра в Риме и С. Павла в Лондоне. Её золотой купол, чья форма должна напоминать купол Инвалидов, будет доминировать над самыми высокими шпилями других церквей Петербурга; наконец, сорок восемь колонн из полированного гранита украсят её четыре перистиля, на которые будут подниматься огромные лестницы из того же камня.

* В Финляндии существует более двадцати различных видов мрамора и столько же разновидностей гранита.

Это одна из тех колонн, которые мы видели сегодня. Их ствол состоит из одной части; когда они прибывают сырыми из Финляндии, их длина составляет пятьдесят четыре фута, и диаметр - восемь. Эти колоссы вырезаны в карьере, разположенном у моря, в тридцати или сорока лигах от Петербурга. Для их перевозки были построены суда определённой формы, длина которых равна длине фрегата; только два столбца могут быть размещены одновременно. Когда они (колонны) достигают строительных площадок новой церкви, мы начинаем с их обработки; затем они полируются: долгая и сложная операция, но с помощью которой нам удается сделать их поверхность такой же гладкой и блестящей, как поверхность из самой тонкой стали.

Возведение колонн осуществляется с быстротой, простотой и смелостью поистине восхитительных процедур. Чтобы увидеть эту огромную массу, поднятую работой шестнадцати кабестанов, которые без труда приводят в движение только сто человек, видя всю полноту и лёгкость этой трудной работы, мы готовы забыть, насколько она [колонна] гигантская. Мы не можем понять, что работа, сравнимая с творениями древнего Египта, выполняется с такой легкостью; мы забываем, что эта колонна, которую мы видели лежащей на земле и которая меньше чем за двадцать пять минут встала на своём основании, весит более трёхсот двадцати тысяч фунтов.

Архитектором, который нарисовал планы церкви Исаака и руководит её строительством, является француз М. де Монферран. Говорят, что он намеревается с помощью печатания (публикаций) сделать известными гениальные процессы, которые он изпользовал для установки колонн, и чтобы лучше доказать их эффективность, он должен вскоре применить их к ещё более удивительной работе. Он должен установить на месте императорского дворца колонну, общая высота которой будет сто пятьдесят футов; ствол будет восемьдесят четыре фута высотой, и будет из одного куска красного гранита; постамент и шатёр (навершие) будут из бронзы, и для их изготовления предполагается изпользовать пушки,  отнятые у турок в нынешней войне; наконец, на вершине колонны должна быть установлена статуя, символизирующая религию. Этот памятник будет посвящен памяти императора Александра.

Вы понимаете, что работы такого рода требуют не только изысканного вкуса и обширных знаний со стороны начальника, который руководит ими, но и того, что они предполагают наличие у самих работников умения, высокого интеллекта, а иногда и хладнокровия и отваги. В связи с этим г-н де Монферран сказал нам, что он нашел в людях русского народа драгоценные помощников, которых тщетно искать в любой другой части Европы.

Мужики (так, по-русски, называют крестьяне и ассимилируют (под названием) всех людей последнего класса) имеют быстрое зачатие (скорейшую проработку решений) и удивительной лёгкостью в подражании всем видам ручного труда - средство, которому способствует естественная гибкость их тела. Им достаточно умелого мастера, или хорошо подобранного образца, чтобы за несколько месяцев, часто за несколько недель, овладеть самым трудным делом. Один крепостной крестьянин, приехавший из своей деревни, чтобы накопить в городе на небольшое гнёздышко, без разбора предстаёт перед любой работой, на которую его захотят нанять. В том же году мы видим его, оставляющим иглу для взятия в руки топора или мастерка, рубанка, палитры или кисти. Затем, когда он вернётся в свою деревню, он может быть выбран, чтобы поступить на службу к своему господину: он станет кучером, камердинером или поваром; его будут воспитывать в часовне, и в этой знаменитой музыке мозолей, где каждый музыкант никогда не берёт одну и ту же ноту; он станет местом или почвой своего хозяина; и, если тому вздумается завести театр и балеты, его заставят обувать котурну или делать пируэты. Все эти метаморфозы, для которых в другом месте вся продолжительность жизни человека вряд ли могла бы оказаться достаточной, русский без усилий и без труда претерпевает их в течение нескольких лет, не подвергаясь при этом природной лени, в которой его часто упрекают, находя в утомительном испытании устойчивое применение.

  Жалко, что у России, при столь великих способностях её жителей к обучению и подражанию, нет того живого воображения, которое необходимо для изобретения и совершенствования. "Русские, - говорил Фридрих Великий, - обладают талантом копирующим ; но у них нет творческого гения. "

Церковь св. Исаака разположена на продолжении Адмиралтейской площади, - огромной площади, по которой могло бы пройти стотысячное войско, и неправильная форма которой отмечена множеством великолепных сооружений, среди прочего - дворцом Адмиралтейства, Дворцом императора, гостиницами разных министерств, зданиями Генерального штаба, которые развиваются полукругом с двойным портиком, увенчанным бронзовой квадригой, и, наконец, частью набережных Невы.

На одном конце этой площади, возле Исаакиевского моста, находится шедевр нашего соотечественника Фальконе - знаменитая статуя Петра Великого, известная своей славой всей Европе. Царь сидит на коне, который на скаку сокрушает чудовищную змею и достигает, поднимаясь, вершину гранитной скалы. Он простирает правую руку, словно благословляя город своего творения, как будто обещая славу и длительность своей империи; и спокойное и величественное выражение его черт, кажется, придает фигуре героя что-то пророческое.

Удивительно красива лошадь; её шея полна изящества, и её положение на вершине крутой скалы, какой бы крутой она ни была, кажется естественным, поскольку целое носит характер благородства и величия** . Выбор места разположения памятника дополняет его красоту; Петр Великий доминирует над этой Невой, владение которой виделось ему столь необходимым для укрепления власти и обезпечения цивилизации его народа. Справа от него возвышается Адмиралтейство, - огромный дворец, богатство и размеры которого соответствуют высокому званию, которое Пьер хотел придать своему флоту; за ним в настоящее время размещены колоннады собора Исаака; наконец, слева от него мы скоро увидим новый Сенатский дворец, а напротив, на правом берегу Невы, взгляд останавливается на внушительных фасадах Биржи, Дворца наук, С. Синода, Академии художеств и Горной школы.

Камень, который служит постаментом для памятника, был найден в болоте в трёх лигах от Петербурга и доставлен сюда с безконечными страданиями. Говорят, что весит более трех миллионов фунтов.

** Плохо воспринимается лишь хвост лошади; Фальконет частично положил на него вес статуи и по этой причине придал ему чрезмерную длину. Мне кажется, мы могли бы также критиковать правую руку царя, которая слишком длинна, а также его костюм, который не является ни древним, ни современным, ни греческим, ни русским, и который заставляет вас смеяться из-за его сходства с халатом.

В этот вечер на Неве было сильно бурно; воспоминание о бедствиях, случившихся в 1824 году, занимало умы до такой степени, что это обстоятельство, казавшееся нам ничтожным, будоражило петербургских жителей. Конечно, их страхи простительны: когда кто-то был зрителем такой страшной катастрофы, как в 1824 году, ему можно только со страхом видеть всё, что может заставить бояться его возвращения. Нам рассказывали о наводнении Петербурга такие подробности, которые заставляют содрогаться.

Вы знаете, что причиной этого был сильный западный ветер. Он втянул воды моря в русло Невы, и река, остановившаяся таким образом в своем течении, увеличивалась с угрожающей быстротой; воды ее прибывали на глазах, вскоре они вышли за границы набережных и бурно разлились по столице, все окрестности которой были затоплены менее чем за час на высоту шести-двенадцати футов. Огромные волны, поднятые ураганом, яростно боролись посреди города. Целые улицы были полностью опустошены. Жалкие бараки, окружавшие окраины, не могли устоять перед жестокостью вод ; были приведены в движение, а их несчастные обитатели, тщетно борясь за своё спасение, в конце концов либо захлёбывались в Неве, либо разбивались под обломками. Барки, шлюпки уносились в середину города, а сами военные корабли, сорвавшись со своих якорей, разбивались о берег или разбивались при столкновении друг с другом. В Кронштадте сто-пушечный линейный корабль, брошенный посреди публичной площади, опрокинул все здания, стоявшие на его пути.

По улицам плыли обломки всякой всячины -  мебель, повозки, трупы и даже человеческие кости, которые волнами поднимались на кладбищах. Число жертв было значительным, и были собраны ужасные сведения об агонии некоторых из них. Ещё вчера нам разсказывали о гибели нескольких заключённых, находившихся в подземельях крепости; эти несчастные, запертые в хранилище, окна которого выходили на Неву, были забыты своими надзирателями в первое же мгновение беды, которая заставила всех потерять голову. Без сомнения, они бросились к железной двери, которая отказывала им в свободе и в жизни. Одного поворота ключа было бы достаточно, чтобы спасти их; но вода, возрастающая с ужасающей быстротой, достигла высоты потолка прежде, чем их попытались спасти. В одной из городских казарм солдаты искали убежища на крышах; через несколько мгновений волны сотрясли здание, оно рухнуло, и все эти несчастные изчезли под водой. Подобные сцены ужаса повторялись со всех сторон в течение нескольких часов, которые длилась война миров; и Бог знает, могла ли вся столица, с ее кирпичными дворцами и гипсовыми колоннадами, долго сопротивляться ярости стихий.

К счастью, через три часа западный ветер улёгся: с этого времени воды начали отступать, и вскоре город высох. Сегодня на всех улицах и почти в каждом доме видны красные отметины, указывающие на то, как высоко поднялась вода. Мы часто изпытываем шок, видя их на уровне вплоть до первого этажа.

Уже третий раз за столетие Петербург подвергается подобным опустошениям. Грустно думать, что со дня на день ураган может поставить под угрозу существование такого многолюдного города. Вы видите, что для того, чтобы обитать на берегах Невы, требуется ещё больше беззаботности, чем для того, чтобы жить у подножия Этны или Везувия.

"Путешествие в Россию: письма, написанные в 1829 году" бароном  Леоном Ренуаром де Бюссье (1808-1893 гг.). Как видите, путешествовал совсем молодой впечатлительный человек. Сам барон, ставший в последствии политиком, признаёт, что молодость сказалась на его впечатлениях.

"Друзья убеждали меня опубликовать несколько писем, которые я написал во время поездки в Россию. Просто недоверие к моим средствам заставило меня сначала сопротивляться их советам, и, если я сдаюсь, это было из-за надежды, что текущие обстоятельства могут заинтересовать моими историями. Я не претендую на то, что написал книгу: это заметки, в которых мы боимся, я боюсь, неопытности моего возраста. Пусть публика их простит!

Если бы меня критиковали за суровость моих суждений, я бы сказал, что прибыл в Россию без неблагоприятных предубеждений., без мнения, составленного заранее. Я похвалил то, что казалось мне хорошим; обвинил то, что мне показалось неправильным, и мое единственное намерение состояло в том, чтобы рассказать правду о полученных впечатлениях."

* * *

Теперь посмотрим, какое представление о строителях собора, да и вообще, русском мужике, пытаются привить нам всякие кадыкчанские и прочие альтернативщики

 "лапотные мужики", получается, ни на что не способные?  Да, из письма молодого барона явствует, что он встречался с Монферраном. Не удивительно. И сам Монферран с уважением и похвалой отзывался о способностях и таланте русского мужика. И не он один. Таких отзывов иностранцы в своих письмах и мемуарах оставили множество. О том, кто трудился на "каменном фронте"

Единственное, что здесь может задевать сердце "гордого русича" - то, что европейцы считали русских не способными к "изобретению и совершенствованию". Но стоит ли забывать, что не совсем справедливыми к своим соседям часто бывают не только французы, и не только два века назад? Мало ли мы тут встречали высказываний, что монголы не могли создать империю? А уничижительные высказывания по отношению к китайцам, узбекам, таджикам? А если уничижительно в адрес соседей не высказываешься, стало быть, уже и русофоб? Или русофоб, это когда не выдумываешь "славное" прошлое (про древнее всех других, всех других научили и т.д.), а призываешь вернуться на землю, к фактам?

Я познакомила вас с письмом. Оно, как письменное свидетельство современника (1829 год), подтверждает, что: 1) колонны были монолитные, вырубленные из скалы; 2) что колонны перевозились на специально сконструированных и построенных судах (создано в России!); 3) что поступали на стройку они в "сыром" виде, то есть, недоделанными, и всё делалось ручками; 4) что для их поднятия изпользовались кабестаны; 5) что памятник Петру (как и Исаакий) не откопали; 6) что лгут нам именно альтернативщики.

Кстати, именно Суханов, бывший родом из "лапотных мужиков", изобрёл способ выламывания больших каменных масс из горного массива, а не Фридрих Великий. У тех же американцев революция в гранитном деле произошла позже, чем в России.

Ссылки:

Творения Монферрана

История Петербурга