Вторая жизнь Тиауанако начиналась трудно

Здравствуйте, уважаемые читатели!

Это только кажется, что знания обретаются мгновенно, а представления о чём-то, когда-то произошедшем, уже появляются правильными и близкими к истине. Археология как наука зарождалась весьма далёкой даже от современных представлений о том, какой она должна быть. Трепетное отношение к памятникам древности тоже не сразу появилось, зато желание награбастать и заграбастать в частное владение, да ещё и ни с кем не делиться, наверное, родилось вместе с человечеством. Так же стара привычка людей объяснять непонятное проделками мифических персон, в число коих ныне добавились инопланетяне, рептилоиды и... древние супер-пупер предки из числа атлантов или гиперборейцев.

Поэтому история изучения руин древнего города - столицы своего рода империи, предшествующей Инкам, полна ошибочных версий, упущений и утрат. Но, несмотря на нехватку средств, различные политические и иные социальные катаклизмы, изучение Тиауанако продолжается, а представления обычной публики в большинстве случаев за новыми сведениями, разширением и углублением представлений просто не поспевают. Хочу проиллюстрировать сказанное, изложив кратко основные повороты в сюжете знакомства изследователей с впечатляющими руинами.

Легитимность инков и колониальные хроники (1535–1800)

Испанский путешественник и учёный, автор книги по истории Инков 1572г - Sarmiento de Gamboa

Ранние авторы, повествующие об интересующем нас месте, сходятся во мнении, что королевские особы инков считали Тиуанако и близлежащее озеро Титикака местами, где героическое божество-создатель Виракоча когда-то сформировало нынешнее воплощение Космоса Анд. Эти рассказы описывают произхождение Андского культурного разнообразия и оригинальное определение андского ландшафта в Тиуанако. Многочисленные летописцы, например, Бетансос (Juan Díez de Betanzos - испанский конкистадор, первый официальный историк испанской территории Анд, написавший первую хронику Перу 1551–1557) и Сармиенто де Гамбоа разсказали миф о том, что Виракоча впервые создал андское общество в Тиуанако или на соседнем острове Солнца. Согласно Сармиенто, Виракоча «отправился в место, которое теперь называется Тиауанаку ... и в этом месте он вылепил и сотворил на большом камне все народы, которые он намеревался создать». Он предоставил каждой «нации» свой язык, одежду, причёски, музыку, танцы и самобытные культуры. Каждая группа должна была войти в землю, путешествовать под землёй и вырасти, как растение, возле определённого объекта - будь то дерево, озеро, източник, пещера или гора, - который отныне будет её главной хуакой (huaca) или священным местом.

Затем Виракоча поручил двум людям запомнить название каждой группы и место её произхождения. Вместе с божеством они отправились на север и северо-запад. Один следовал за Западными Кордильерами, обнимающими побережье Тихого океана, другой - через бурные Восточные Кордильеры с видом на восточные долины, или юнгас (yungas). Сам Виракоча прошёл между ними по горному маршруту. Целью их путешествия было «вызвать» из земли - по сути, собрать урожай - все различные народы или этнические группы Анд, созданные Виракочой. Их синхронные путешествия определили три основные экологические зоны Анд: сухое тихоокеанское побережье, влажные восточные долины и высокогорные сьерры. Таким образом, имперская идеология инков вовлекла Тиуанако в создание социального и географического разнообразия Анд и, что более важно, в его культурное объединение.

Педро Сьеса де Леон

Несколько ранних летописцев посетили Альтиплано (обширное плато в Андах) и написали дразнящие воображение, но краткие описания руин Тиауанако. В их число входит молодой испанец Педро де Сьеса де Леон, «простой солдат с необычным вниманием к деталям». Сьеса посетил Тиауанако в 1549 году, всего через 17 лет после того, как Франсиско Писарро и его банда конкистадоров захватили правителя инков Атауальпу. Сьеса описал массивный храм, известный как Акапана, как «искусственный холм, построенный на огромном каменном фундаменте», а также «прекрасно построенные» стены Каласасая, которые, по мнению некоторых местных жителей, вдохновили имперскую архитектуру инков. Он возхищался несколькими огромными «каменными идолами» возле зданий, «размером и формой человеческих, с такими красиво вырезанными чертами, что они кажутся творением великих художников или мастеров». Сьеса также отметил, что инки изпользовали Тиауанако в качестве архитектурной модели и что Манко Капак, сын последнего законного правителя инков Уэйна Капака, родился в Тиауанако. Тем не менее, когда он спросил, построили ли эти памятники инки, туземцы «засмеялись над этим вопросом, повторяя». . . что они были построены до того, как (инки) воцарились ». Сьеса предположил, что Тиауанако был «старейшей древностью» в Андах. Похоже, что инки просто заявили о своём произхождении от древних царей Тиауанако, чтобы узаконить своё правление, провозгласив это место священным местом космического произхождения и подражая его безупречно созданным памятникам. Таким образом, оставался вопрос: кто создал Тиауанако?

Кабинетная археология: естествоизпытатели, изследователи и энтузиасты (1800–1945)

К этому вопросу учёные снова всерьёз обратились в 1825 году после обретения Боливией независимости. Предыдущие 150 лет испанского колониального правления привели к перерыву в изследованиях Тиуанако, скорее всего, из-за кумулятивных социальных волнений, которые в то время характеризовали южно-центральные Анды. В течение десятилетий после прибытия испанцев тысячи туземцев ежегодно гибли, будь то в боях или от новых болезней, таких как оспа и корь. К 1560-м годам испанские администраторы насильственно переселяли коренное население в Потоси (Potosı), на центральном Альтиплано, в качестве дешевой рабочей силы для добычи серебра. Земли остались безлюдными, и десятки рабочих ежедневно умирали из-за обрушившихся шахт, физического изтощения и отравления ртутью. После 1570 года испанцы предприняли радикальные программы переселения (reducciones), чтобы облегчить эффективное управление в сельской местности Анд. Они построили центральные пуэбло в попытке изкоренить местные связи с ландшафтом и способствовать культурной амнезии среди коренного населения, а также частному управлению гасиендами, где местные жители работали в качестве наёмных слуг.

В семнадцатом веке медленно возродилось яркое чувство местной истории и социальной идентичности. К середине восемнадцатого века нарастающая социальная напряжённость и серия начальных мелких мятежей вызвали полномасштабные возстания, возглавляемые революционерами из числа местных жителей и метисов (mestizo), такими как Тупак Амару на юге Перу и Томас Катари на боливийских Альтиплано. Эти мессианские движения изменили (переделали) древние мифы и символы, чтобы бросить вызов испанскому имперскому режиму, побудив европейских администраторов и писателей считать сельскую местность Анд опасным местом, населённым мятежными индейцами.

Между тем, новые интеллектуальные дисциплины прогрессивного европейского Просвещения стали разпространяться, способствуя  объективному изучению естествознания и человеческой истории. По мере того как биологическая и культурная эволюция стали влиятельными концептуальными парадигмами, социальные мыслители стали классифицировать общества в соответствии с их степенью «цивилизованности». Рука об руку с такими прото-антропологическими трудами шла заинтересованность в обнаружении руин прошлых цивилизаций по всему миру, особенно тех, которые считались напоминающими о прошлом культурном наследии Европы. В свете своих загадочных архитектурных чудес Тиуанако считался экзотическим древним центром андской цивилизации. Тем не менее, для многих изследователей, проявляющих такой интеллектуальный темперамент, ответственными за строительство и заселение Тиауанако считались люди из далёких культур, континентов или даже галактик.

Тадео Хаенке (Tadeáš Haenke или Tadeo Haenke, некоторые считают его предшественником Александра фон Гумбольдта)

Изследователи девятнадцатого века и «кабинетные археологи» создали некоторые из первых подробных описаний и умозрительных интерпретаций памятников Тиауанако. Первые известные рисунки Тиауанако написаны рукой немецкого натуралиста Тадео Хаенке. В 1799 году богемец удалился в Гуаки, примерно в 20 км от Тиауанако, чтобы нанести на карту озеро Титикака и провести обширное обследование его берегов, включая древние памятники.

Иллюстрированный отчёт Таддеуса о местах в бассейне озера Титикака утерян, как и многие его наброски. Из девяти эскизов, сделанных им в Тиауанако, найдено только четыре. Один, по-видимому, представляет собой часть главного фриза Врат Солнца, другой грубый набросок представляет то, что интерпретируется как незаконченные фигуры на Вратах Солнца. Сохранилась записная книжка изследователя, где на нескольких страницах Хаенке действительно описывает Врата Солнца. Есть ещё два эскиза, один из которых представляет так называемый «Камень-модель», а другой - камни платформы в Пумапунку.

Набросок фигур Таддеуса Хаенке представляет иконографию Тиауанако

Так называемый Модельный камень на переднем плане и слева в отдалении виднеется Акапана

Более подробные описания памятника последовали за притоком иностранных дипломатов и натуралистов после обретения Боливией независимости. Особенно проницательным в эту эпоху был французский натуралист Алсид Дессалин д'Орбиньи, посетивший Тиуанако в июне 1833 года. Д'Орбиньи определил основные храмовые комплексы Тиуанако, называющеся: Каласасая, Акапана и Пумапунку - и интерпретировал центральное изображение Портала Солнца как скульптурный вид религиозного и политического правителя. Его деятельность помогла создать первый национальный музей, для которого президент Боливии Жозе Балливиан поручил провести «раскопки» для сбора реликвий Тиуанако.

Д' Орбиньи - основатель микропалеонтологии и биостратиграфии

Многие изследователи узнали в Тиуанако руины центра, который процветал задолго до инков. Немецкий натуралист Александр фон Гумбольдт призывал свою европейскую аудиторию посетить «центр древней цивилизации». Тем не менее, Тиуанако оставался загадкой, во многом из-за того, что многие считали его трудноразрешимой с учётом окружающей памятник среды. Британский морской кадет Клеменс Маркхэм считал Тиуанако политическим и интеллектуальным центром «мегалитической империи», которая простиралась через Анды задолго до инков. Однако, озадаченный большой высотой руин, он предположил, что Альтиплано находилось на сотни метров ниже, чем в его собственное время.

Эфраим Джордж Скуайер - изследователь доколумбовых культур, дипломат и археолог

Североамериканец Эфраим Джордж Сквайер (выдержку из книги которого я приводила в предыдущей статье), уполномоченный президента Линкольна в Перу, также был поражен суровой окружающей средой и бедными почвами Тиуанако. Он сделал первые фотографии этого объекта, сделал карты его структур, зарисовал монументальные скульптуры и описал руины, оценив их площадь в 3 квадратных километра. Из-за высоты и «суровых» условий Тиуанако и отсутствия «каких-либо следов проживания» Сквайер пришел к выводу, что это был центр паломничества, состоящий из изолированных монументальных построек. Как он выразился, «Тиуанако могло быть священным местом или святыней, положение которой было определено случайностью, предсказанием или сном», но это не было «резиденцией владычества (господства)».

Изображение руин Тиауанако из д'Орбиньи

Такое изображение приведено у Леонса Ангранда

Общей нитью, связывающей мысли и писания многих авантюристов девятнадцатого века, и эта нить чрезвычайно актуальна сегодня, является идея о том, что коренные аймара-говорящие «индейцы» не могли построить великолепные памятники Тиуанако. Некоторые авторы предложили надуманные предположения в поддержку откровенно расистских версий. Франсис де Кастельно поддерживал идею о том, что Тиауанако построили египетские фараоны, а вовсе не «имбицильная раса, населяющая страну сегодня». Леонсе Ангранд предположил, что сначала Тиауанако построили странствующие иммигранты тольтеков из центрального бассейна Мексики. В том же духе маркиза де Надайяк утверждала, что действительно Тиауанако основала говорящая на языке науатле раса, возможно, мексиканские ацтеки. Другие были более двусмысленными. Если Сквайер считал, что «цивилизация древних перуанцев была коренной» , то разположение «красиво огранённых камней» Тиуанако показалось ему несоответствующим среди «несчастных» и «обедневших» аймара. Такие идеи живут в чрезвычайно популярных, в высшей степени плохо изученных представлениях Нью Эйдж о том, что Тиуанако был основан просвещёнными египтянами или атлантами (Bellamy 1948; Hancock 1996). На смехотворном, хотя и занимательном конце спектра версий произхождения является представление о том, что Тиуанако был вдохновлён пришельцами из космоса (фон Даникен, 1971)!

Высшим воплощением викторианской (периода 1837—1901) мифологии был Артур Познанский, эксцентричный австриец, который жил и работал среди руин Тиуанако большую часть первой половины двадцатого века. Если для него местные сообщества Альтиплано произошли от древней Коллы, то теперь они были «полностью лишены культуры» и «жили жалким существованием в глиняных хижинах, которые кажутся. . . пещерами троглодитов». Как и другие, Познанский считал, что в далёком прошлом климатические условия были гораздо более благоприятными. «Климатическая агрессия», - утверждал Познанский, - способствовала упадку Тиауанако и его последующему культурному разпространению в качестве «колыбели американского человека». Несмотря на недавние научные изследования, которые решительно оспаривают такие идеи, квазирасистские разсуждения Познанского продолжают разжигать воображение высшего и среднего класса и любительские спекуляции по всему миру (о чём свидетельствует быстрый поиск в Интернете).

Ранняя археология (1890–1958)

Более строгие интерпретации Тиуанако появились на рубеже XIX века. Макс Уле (Uhle), впервые посетивший Тиуанако в 1894 году, заложил основу для систематических археологических исследований в Андах. Прежде чем ступить в Анды для того, чтобы описать и проиллюстрировать монументальные сооружения Тиуанако, Уле сотрудничал с Альфонсом Сен-Любелем. Они считали Каласасайю «американским Стоунхенджем» и предположили, что это была одна из нескольких изолированных структур, которые вместе сформировали ранний религиозный объект, оказавший первостепенное влияние в регионе. В отличие от многих авантюристов, Уле считал, что строители Тиуанако были предками аймароязычных сообществ Альтиплано, но эта память о величии увяла после затмения цивилизации. Он определил пан-андийский «стиль Тиауанако», позже названный Средним горизонтом, который на несколько веков предшествовал стилю инков.

Фридрих Макс Уле немецкий археолог, «отец южноамериканской археологии» и «основоположник археологии Анд». Уле подтвердил версию о наличие тиуанакских каменных скульптурных изображений на керамике, тканях и прочих артефактах в прибрежных зонах Лиму и Перу.

Адольф Френсис Альфонс Бандельер американский археолог швейцарского происхождения. Бандельер смог доказать ложность множества исторических мифов, сложившихся в археологии того времени, в частности, по поводу цивилизации инков в Перу.

Адольф Бандельер, современник Уле, посетил Тиуанако в 1894 году, а затем уехал для проведения разкопок на близлежащих островах Солнца и Луны. Бандельер сломал сложившийся к тому времени шаблон и предположил, что Тиуанако включил несколько тысяч жителей, сделав вывод, что это был город, а также церемониальный центр. Он заметил, что доиспанские жилища, очень похожие на те, что были заселены во время его посещения местности, были земляными постройками, состоящими из сырцовых кирпичей или плотно уложенного тапия; то есть непостоянные материалы, которые давно размылись в ландшафте. Бандельер предостерёг археологов, что они сосредоточили своё внимание изключительно на выдающихся памятниках Тиуанако, пренебрегая «более скромными чертами», которые действительно иллюстрируют «образ жизни людей». Как и Уле, Бандельер считал, что коренные жители аймара-говорящей общины, вдохновившие на это понимание, были потомками коренных жителей Тиуанако.

Карта руин в Тиауанако Адольфа Ф. Банделье ( Американский музей естественной истории)

Карта отсюда

На рубеже веков Анды приобрели популярность среди образованных кругов Северной Америки и Европы как экзотический, суровый регион. Десятки иностранцев отправились в долгое путешествие в Тиуанако, чтобы на собственном опыте познакомиться с древними руинами и, в некоторых случаях, собрать драгоценные коллекции для экспорта в родные страны. Такая деятельность подпитывала мародёрство и способствовала ему. Как предполагают Алан Колата и Карлос Понсе, подобные «экспедиции». . . приобрели явно неоколониальный характер, в котором боливийские граждане играли вспомогательные роли или вообще не играли, а ящики с незаменимыми предметами отправлялись за границу без всякой инвентаризации». В начале двадцатого века энтузиасты-любители, такие как полковник Диес де Медина и Фриц Бак, собрали огромные коллекции археологических артефактов. Несколько десятилетий спустя национальная реакция на эту кумулятивную деятельность глубоко повлияла на ход боливийской археологии.

Особенно вопиющее разрушение Тиуанако пережил в 1902–1903 годах, когда через это место была проложена железная дорога, соединяющая Ла-Пас с озером Титикака. Строительная бригада добыла сотни лучших каменных плит и памятников Тиуанако для строительства железнодорожных платформ и мостов, взрывая большие камни динамитом, чтобы сделать ровную засыпку щебня. На один из многих протестов циничный член экипажа ответил: «Тем лучше, что эти камни послужат двум цивилизациям».

Макс Уле у Ворот Солнца

Основной източник

(Продолжение следует)