О подъёме Царь-колокола из ямы и дальнейших событиях, с ним связанных. Ч.2

Здравствуйте, уважаемые читатели!

Не буду "Тянуть кота за хвост" и продолжу "по горячим следам" выкладывать перевод книги Монферрана, посвящённой Царь-колоколу. Полное название - Description de la Grande Cloche de Moscow, livre dans lequel on apprend a cognoistre les procedes ingenieux au moyen desquels l'ouvrier est parvenu a l'exhumer des cavites de la terre et a la poser sur son piedestal a l'etonnement a grande satisfaction de tous, par Auguste Ricard de Montferrand. (Описание Большого московского колокола, книга, в которой мы учимся понимать хитроумные процессы, с помощью которых, ко всеобщему удивлению и великому удовлетворению, рабочему удалось выкопать его из полости земли и поставить на постамент. Огюст Рикар де Монферран.) 1840 г. Перевод с английской перепечатки французского издания

Монферран сообщает следующее:

Имея честь быть назначенным для составления планов и руководства работами, я отправился в Москву, куда прибыл 25 марта 1836 года. Первой моей заботой было вырыть на глубину 30 футов землю, окружавшую колокол, и устроить крепкий плотницкий ящик (ограждение котлована), чтобы избежать опасности оползней. После того как в течение нескольких дней несколько насосов работали без перерыва, земля высохла, и я смог тщательно осмотреть колокол. При этом обнаружил, что за изключением сломанной части, которую я нашёл неподалеку, он был цел, без каких-либо других дефектов, и его можно было поднимать и перемещать без риска поломки. Убедившись в этом, я приступил к сооружению каркасных лесов, которые, вместе с другими подготовительными работами, были закончены за шесть недель.

30 апреля я отправился за разпоряжениями Его Высокопреосвященства Военного губернатора города и членов Комитета по делам Кремля, которые постановили, что колокол должен быть поднят на следующий день. Только в десять часов утра, когда огромная толпа народа заполнила Кремль и его окрестности, я получил приказ приступить к работе, пропев предварительно Te Deum, чтобы получить от Всевышнего благополучный результат наших трудов. По сигналу мои рабочие и люди, окружавшие меня, перекрестились, и машины пришли в движение. При натяжении канатов сначала послышались трески, но прочность каркаса была такова, что они вскоре прекратились, и колосс стал подниматься, увлекая за собой часть железной решётки, на которой он был установлен. Нагрузка на механизмы, поднимающие эту огромную массу металла, была настолько велика, что два каната сразу же оборвались. Вскоре блок одного из шкивов оторвался и с силой ударился о подмостки (строительные леса). Колокол продолжал подниматься, среди зрителей воцарилась глубочайшая тишина, не было слышно ничего, кроме глухого размеренного звука кабестанов. Интерес, смешанный с ужасом, сменился надеждой на успех, и два человека, которые незадолго до этого окружали и поздравляли меня, ускользнули один за другим. У меня оставалось всего девять кабестанов (шпилей), которые работали свободно. Их было не больше, чем мне нужно. Рядом с колоколом, который на этот момент преодолел треть разстояния, которое ему предстояло пройти, я решил установить лестницу, чтобы облегчить проход четырёх рабочих, которые, чтобы управлять действием канатов, разполагались наверху. В этот период работа усложнилась. Вследствие обрыва канатов колокол постепенно принял косое положение, что мешало его подъёму; почти в одно и то же мгновение оборвались два каната, на которых было большее напряжение, чем на остальных, и я дал сигнал к остановке. Тревога была максимальной; из четырёх рабочих, поставленных на колокол, трое поспешили уйти, и только один ждал моего приказа. Чтобы закрепить деревянные подпорки, я послал его в яму под колоссом, от тяжести которого застонал каркас. Когда этот смельчак вышел, я приказал опустить колокол и позаботился о том, чтобы тот оказался на поверхности земли без произшествий.

Неудача первой операции объяснялась тем, что ослабли канаты. Осмотр их показал, что, хотя они и казались новыми и изправными, но всё же в нескольких местах были повреждены влагой, которая проникла в них при перевозке из Петербурга в Москву, где они пролежали до моего приезда шесть месяцев.

Я заказал новые канаты и, чтобы быть уверенным в успехе, увеличил число кабестанов до двадцати. Все мои новые приготовления были закончены, и работа состоялась 23 июля при большом стечении народа, в присутствии Его Преосвященства генерал-губернатора, главных властей города и членов Комитета по делам Кремля.

В 5 часов утра, когда духовенство совершило молебны о благополучном завершении работ, я поставил солдат у шпилей; в 5 минут шестого колокол, покрытый древней пылью, медленно поднялся из ямы и заполнил своей громадной величиной внутренность каркасных лесов. Операция длилась 42 минуты 33 секунды и полностью завершилась, к большому удовольствию изумлённых жителей, увидевших висящий в воздухе колосс. Яма была немедленно перекрыта крепкими стропилами и настилом, на который поместили тележку, на неё - колокол и доставили его на постамент, где он и был закреплён 26 июля.

Разсматриваемый как произведение искусства, колокол отличается красотой формы и барельефами, выполненными в школах Бушардона и Куазевокса (Edmé Bouchardon - придворный скульптор и рисовальщик Людовика XV, работавший в стилях французского и раннего неоклассицизма; Antoine Coysevox - скульптор, ведущий мастер «высокого стиля», соединявшего черты классицизма и барокко). Барельефы представляют собой портреты царя Алексея Михайловича и императрицы Анны Ивановны в натуральную величину, хотя и не законченные. Между этими портретами на двух картушах, увенчанных ангелами, указаны грубо набросанные две надписи, из которых можно разобрать лишь несколько безсвязных слов. Верхняя часть украшена фигурами Господа, Богородицы и святых евангелистов. Верхний и нижний фризы состоят из пальм, выполненных в широком стиле и с большим искусством.

Если верить народным преданиям, металл этого колокола должен содержать определённое количество золота и серебра, которые богатые и благочестивые люди бросали в печь, пока медь [и олово] находились в состоянии плавки. В пользу этого утверждения говорит светлый цвет, которым не обладают другие колокола. Но благоговение жителей Москвы к этому колоколу не позволяло даже до того времени, о котором я пишу, никому взять из него малейшую частицу и таким образом определить состав металла.

По повелению Его Императорского Величества колокол должен быть увенчан бронзовым крестом с позолотой, и для того, чтобы можно было закрепить этот крест и сопутствующие украшения, необходимо было отрезать выступающие части, где металл заливался в форму, чего раньше не делалось. Анализ этого металла, произведённый в Петербурге, попечением полковника Соболевского, в лаборатории Корпуса горных инженеров, дал следующие результаты: -

Медь 81,51 (частей); Олово 13,21 (частей); Сера 1,25 (частей); Потери 1,03 (частей); Всего 100 частей.

Потери объясняются наличием цинка и мышьяка, следы которых были обнаружены.

Царь колоколов на восьмиугольном постаменте из гранита выставлен на большой площади Кремля, у колокольни Ивана Великого. Над ним возвышаются четыре консоли (дужки), которые поддерживают шар и греческий крест из позолоченной бронзы. Общая высота памятника составляет 34 фута.

На одной из граней пьедестала находится следующая надпись, составленная мною и одобренная Его Императорским Величеством. Надпись сия вырезана Славянским шрифтом, гравированным золотом, на плите из голубовато-белого мрамора, называемого бордильо: -.

"Колокол сей, отлитый в 1733 году, при Императрице Анне Ивановне, пробыв более века в земле, поднят на сие место 4 августа 1836 года, по воле и в славное царствование Императора Николая Первого."

Отбитый кусок колокола поставлен к пьедесталу, чтобы можно было видеть внутренность этого памятника, который можно считать самым интересным и самым необыкновенным в своем роде."

После продолжения перевода хочу дополнить сказанное Монферраном выше (см. предыдущую часть).

Деревянный колокол

Знаете, часто комментарии подвигают меня вновь порыскать в сети для ответа на вопросы. И вчерашний комментарий от Кирилла К. стал таким побудителем:

Ну, я и прониклась :о) Прелюбопытную вещь обнаружила! Оказывается, Монферран упомянул то, что называется симандр. Его описывают как гигантскую погремушку, я бы назвала - трещотка. Ни внешне, ни звуком сия машина даже близко к колоколам не стоит, однако, выполняет ту же функцию, только он служил для предупреждения жителей о предстоящих службах в конкретном случае - в период между Великим четвергом и Пасхальной ночью. Причина появления деревянного колокола - традиция, возходящая к VIII веку, по которойво время пасхального триденствия молчат колокола церковные. Потому для созыва верующих были разработаны другие инструменты, обычно сделанные из дерева и часто элементарной конструкции, в том числе погремушки, которыми алтарники издавали звуки на улицах деревень и городов. В некоторых соборах были инструменты большего размера, например, соборе Парижа или Амьена также был большой деревянный колокол.

В упомянутом соборе находится единственный сохранившийся экземпляр колокола такого рода. Сделан он из дуба и был уникальным во Франции. Его ширина и высота - по три метра каждая.

Вообще же, симандр — это подвешенная или подвижная доска из дерева (липы или бука, священного дерева), иногда сделанная из железа, по которой ударяют деревянным молотком, чтобы призвать на религиозную службу. Этот инструмент до сих пор изпользуется в Греции и Румынии, где с его помощью будят православных монахов по утрам, зовут их на молитву, службы и трапезу. Возможно, что своё предположение о произхождении слова "колокол" в русском языке, Монферран вывел именно от симандра.

Деревянный колокол, упомянутый Монферраном, был заново открыт несколько лет назад хранителем антиквариата и предметов искусства. Махина лежала разбитая на полу в одной из комнат северной башни. Центр Драка-Валь-де-Луар провел предварительное изследование с целью его реставрации и дендрохронологического изучения. Хрупкое состояние некоторых деталей не позволило вернуть его в эксплуатацию без проведения капитальных работ, которые могли бы изменить подлинность инструмента. В настоящее время в соборе хранится не один, а три деревянных "колокола":

1) Оригинальный симандр 1571 года, который находился в эксплуатации до начала XIX века. Посетители, поднимающиеся на северную башню, могут увидеть его в отдельной комнате.

2) Идентичная копия, изготовленная в начале 2017 года компанией «Les Métiers du Bois», торжественно освящённая монсеньором Майяром в апреле 2017 года и установленная в северной башне над колоколами. Как я поняла, сей колокол действующий. Им и ныне созывают верующих на службу в Страстную пятницу.

3) Ещё одна копия, но в половинном масштабе, изготовленная в 2018 году двумя плотниками-подмастерьями М.М. Паскаль Кудро и Сильвен Трейяр из Сюри-э-Буа.

В создании копии существенно помог рисунок, сделанный в 1871 г. Жюлем Дюмуте (Jules Dumoutet)

Жюль Демуте (скульптор, участвовавший в реставрации многих соборов) об этом инструменте написал: «Но в последние дни Страстной недели колокола молчат, и церковь, чтобы объявить время службы и пригласить народ пойти туда, заменила звук колокола на журчащие пульсации симандра. Один из этих инструментов есть в Буржском соборе, который помещён на верхнем этаже свода новой башни и лежит там, изъеденный червями и полуразрушенный.

Вот уже некоторое время мы больше не пользуемся этим деревянным колоколом, который мы так называли и который теперь считается безполезной и безсмысленной машиной. [...] В детстве мы привыкли слышать этот инструмент, когда он ещё изпользовался, и именно это заставляет нас ещё сильнее сожалеть о его подавлении/запрещении».

Можно услышать звук копии здесь:

Колокол Жорж д'Амбуаз

Кроме деревянного, в тексте Монферрана упомянут колокол Амбуазского кардинала. Я поинтересовалась и обнаружила, что книга, которую кратко пересказывает Монферран, скорее, собрание легенд. Но само описание истории колокола любопытно. В тексте встречается название "масляная башня". Вообще-то, по-французски - Tour de Beurre. У самого этого названия также интересна история.

История Руанского собора – это история упорства горожан перед лицом нашествий викингов, огня пожарищ, ударов молний, падающих шпилей и разрушительных войн. Сначала это была ничем не примечательная прибрежная церковь IV века, а решительное духовенство и руанцы создали один из самых красивых соборов в мире. Собор не представляет собой единое здание. Его башни и секции добавлялись в разное время. При каждой реставрации резьба и каменная кладка обновлялись и слегка видоизменялись. После осадки одной из стен, появились контрофорсы.

Руан и собор в 1525 году

Но речь, вообще-то, лишь об одной башне, которую горожане прозвали Масляной, для которой и был изготовлен гигантский колокол. Естественно, на создание столь изумительного сооружения требовались немалые деньги. И архиепископ 15-го века Роберт де Криосмар изобрёл для строительства интересующей нас башни весьма оригинальный способ их добычи. Во время строгого Великого поста, чтобы съесть масло, верующие могли платить милостыню (в размере шести турских ливров - турнуа). Жители Руана с энтузиазмом поддерживали необычный для нас сбор средств, ибо считали великим ущемлением обходиться шесть недель без молока и густого нормандского масла, загущающего их соусы. Потому каждый Великий пост был "рукой дающей" на строительство, а башня стала называться Масляной. Эта красивая башня, украшенная статуями, символически изображающими древние истории о вере и изкуплении, была завершена и освящена кардиналом Амбуазом в 1507 году. Это было самое высокое здание в Руане высотой 230 футов, стоимость возведения которого составила 24 750 турских ливров. Вот вам и "масляная любовь" :о)))

Легенда, упомянутая Монферраном

"Однажды, когда кардинал-министр и его фаворит (речь о мастере литья колоколов - Жане ле Машоне из Шартра) дружески беседовали перед великолепным портиком Руанского собора, Жан указал своему покровителю на эту изящную масляную башню, о которой мы говорили выше и которую он сравнил с телом без души. Гений, вдохновивший его в тот момент, побудил сделать предложение, которое было с радостью принято премьер-министром. Буржуа из Шартра сообщил кардиналу, что на протяжении многих лет своей жизни он изучал искусство обработки металлов, и что он сможет отлить самый красивый и самый большой колокол, который когда-либо, на памяти живущих был отправлен в полёт. Д'Амбуаз ответил, что если он это сделает, то получит от монсеньора короля грамоту на дворянство. На этом они сразу же разстались, очень довольные друг другом».

На несколько недель Жан уединился в огромном помещении, куда никто не допускался, даже кардинал. Что же произходило в этом таинственном убежище? Какими новыми средствами этот необычный человек надеется довести до успешного завершения свое гигантское начинание? Эти вопросы, задаваемые по всему городу, оставались без ответа. Наконец настал день, когда Жан смог объявить, что закончил свою работу. Ворота были открыты для людей, которые стекались сюда, чтобы удовлетворить своё нетерпение. Затем послышался шум удивления и возхищения, ведь работа, которую в этот момент представлял Жан, была поистине шедевром смелости и таланта: искусно вылепленный и отделанный с величайшей тщательностью во всех деталях колосс стоил не менее тридцати шести тысяч фунтов стерлингов. Кардинал-министр, охваченный возхищением, обнимал каждого, и для него это не было заурядным предметом тщеславия.

Следующие дни ушли на перевозку этого огромного колокола, путешествие которого можно назвать настоящим триумфом; день крещения был назначен кардиналом и объявлен трубой на всех перекрестках города.

Утром торжественного и долгожданного дня счастливый буржуа почувствовал, что его трясёт сильная рука - это была рука его соседа: - Жан, вставай, сейчас начнётся церемония. Клянусь святым Фароном! Это только вы, господин, заставляете себя ждать! Подойдите и помогите нам достойно встретить Монсеньера д'Амбуаза!

Через мгновение Жан был у дверей собора, которые уже давно осаждали толпы народа. Его узнали и разрешили пройти.

Церковь была пышно украшена и сияла светом. Духовенство, собранное и облачённое в роскошные одеяния, ожидало на паперти прибытия прелата-министра ; для него были приготовлены балдахин, кадильница и ступа. Предмет торжества, гигантский шедевр Жана, выделялся блеском драгоценных украшений, которыми был перегружен. Жан созерцал его и хотел бы прильнуть к нему губами, но человеческое уважение удержало его в рамках приличия. Вдруг послышался отдалённый и нестройный шум; он усилился, и мы узнали, что к церкви приближается кардинал-министр, августейший крёстный отец. Мужчины, женщины и дети падали на колени перед этой любимой фигурой, а оруженосцы отдавали ему воинские почести. Жорж д'Амбуаз, в красной шапке и пурпуре кардиналов, возседал на богато убранном белом коне. Два дворцовых офицера почтительно стояли у каждого стремени, а два блестяще одетых камердинера держали удила лихого животного. Жорж д'Амбуаз улыбался народу с таким добродушием, что покорил даже самые недоступные религиозным чувствам сердца; он раздавал благословения направо и налево, люди бросали ему на дорогу цветы и жгли восточные духи. Все колокола города были в движении, и пышность этого торжества была такова, что всякий, даже имеющий бездушное тело, видя это зрелище, ощутил бы в себе прилив восхищения, благочестия и любви.

Церемония закончилась, и занялись установкой колосса в масляную башню; и заранее были приняты такие меры, что для этой операции хватило пяти дней. Сразу же после этого были быстро убраны канаты, шкивы и балки. Затем перед собравшимися предстал отряд из шестнадцати человек, одетых в длинные льняные одежды, наполовину черные, наполовину белые. Разделившись на четыре группы, они быстро схватили четыре цепи, свисавшие с середины соседнего нефа, и приготовились привести в движение большой колокол. Но когда гигантский медный молот ударил в глубине полости, люди вынуждены были покинуть площадь, так как грозили обрушиться соседние дома, потрясённые до основания, все они были в большей или меньшей степени повреждены. Все бежали, напуганные этим ужасным грохотом, который мог бы перекрыть звук сотни громов. Наконец кардинал, оправившись от испуга, отдал приказ оставить своего шумного крестника в покое, и с тех пор его редко трогали.

Спокойствие вернуло доверие, и вскоре церковь заполнилась толпой верующих и любопытных. Но среди зрителей появились новые эмоции. На каждом лице было написано уже не восхищение, а изумление. Среди непостоянного и фанатичного населения начали разпространяться странные слухи, говорили о колдовстве и сатанинских делах. Казалось, эти странные слухи подтверждало серьёзное событие. Жан-ле-Машон был найден прислонившимся к колонне в нефе; он был потрясен, он был мертв! Его одежда, а также богатые драгоценности, украшавшие пальцы и шею, словно поражённые молнией превратились в пыль, и обнажённый и холодный труп соскользнул на камни храма. Некоторые неверующие, а их в то время было немало, утверждали, что его убили и ограбили сами люди, но легенда отвергает эту версию и уверяет, что роковой конец отпущенных падшим ангелом шартрскому мещанину пяти лет, наступил в момент его самого ослепительного триумфа, и несчастный не смог получить ни минуты передышки. Как бы то ни было, разъяренные люди бросились к резиденции Жан-ле-Машона, и через несколько часов всё, что в ней находилось, стало жертвой грабителей или пламени.

Однако кардинал-министр послал на место произшествия своих людей с оружием в руках, чтобы забрать тело несчастного буржуа, и когда через несколько дней народное волнение немного улеглось, он разпорядился, чтобы искусного мастера, который был его другом, с почестями похоронили в той же церкви, а на его могиле выгравировали эпитафию, которую ещё несколько лет назад читали там же; она гласила примерно следующее: "Вот Жан-ле-Массон из Шартра; грубый человек; который создал Жоржа д'Амбуаза (имя колокола), владевший тридцатью шестью тысячами ливров пуаса, в тысяча пятьсот первом году; затем умер на пятый день" "Ci gist Jehan-le-Machon, de Chartres; homme de fachon; lequel fondit Georges-d'Amboise, qui trente-six mille levres poise, l'an mil cinq cent unieme; puis mourut au jour cinquieme". Что касается колокола-монстра, то долгое время он был предметом гордости одних верующих и страха других. Наконец, в 1786 году, по случаю въезда Людовика XVI в Руан, он был разбит, а после революции патриоты переплавили его, чтобы превратить в деньги.

*-*-*

Такова легенда, в которой намешана мистика и множество нереальных деталей. Как же было на самом деле?

Прежде всего, упомянутые два персонажа - лица исторические, то есть, действительно жившие в 15-16-м веках.

29 сентября 1500 г. на заседании капитула Жак де Кассиньоль заявил, что Жорж д'Амбуаз хочет сделать самый красивый колокол в королевстве. Для этого от имени кардинала он выделил 4 000 ливров.

В 1501 году в Руан прибыли мастера, занимающиеся отливкой колоколов. Церковные и соборные колокола в средние века отливали рядом с колокольней. Для наблюдения за сложной и дорогостоящей отливкой был нанят опытный мастер - Жан ле Машон из Шартра. Он привёз необходимый металл из Германии.

Для изготовления "великана" была вырыта колокольная яма и построена кузница. Первая форма для колокола весом около 42 000 фунтов была изготовлена в северном айтре (двор Альбане). Однако, совет специалистов признал её невероятно большой; колокол получился бы слишком тяжёлым, чтобы его смогла удержать башня. Поэтому готовая форма была разломана, а конструкция уменьшена. Новая форма позволила создать колокол окружностью 30 футов, высотой 10 футов и весом 18 000 кг. Колокол (в честь спонсора) назвали «Жорж д’Амбуаз». Заодно башню и звонницу осмотрели на предмет их прочности.

Отливка колокола началась в понедельник, 2 августа 1501 года, в 20:00 после крёстного хода вокруг собора и архиепископского дворца. Точное соотношение олова и бронзы было объединено при огромных температурах и отлито в форму. По случаю зазвонили колокола, и духовенство пропело Te Deum.

Он весил 36 364 фунта, имел диаметр 8 футов 4 дюйма и высоту 10 футов. Это был самый большой колокол во Франции. Он был установлен в Тур-де-Бер 9 октября 1501 года без особых проблем.

НА колоколе было сделано несколько надписей (не остался без упоминания и спонсор).

Едва колокол Жоржа Л’Амбуаза остыл, когда двадцать шесть дней спустя Жан ле Машон умер, как сообщается, от счастья за создание чудесного Жоржа Л’Амбуаза. Мастера похоронили в соборе, его могилу украсили колоколом, а также написали краткое посвящение в память о его достижениях:

К сожалению, мы можем только представить себе шум, создаваемый колоколом Жоржа Амбуаза (по общему мнению, не такой громкий, как ожидалось, из-за некоторой экономии при создании). Когда Людовик XVI посетил Руан 28 июня 1786 года, в колокол звонили так усердно и так сильно, что он треснул. Сие посчитали плохим предзнаменованием. В результате, было решено колокол снять и перелить в новый. Снять в том виде, в котором он висел с трещинами, посчитали невозможным. Потому попросту разбили кувалдами и спустили по кусочкам. Но тут, пока собирались лить новый, случилась во Франции революция, и планы изменились. В 1793 году Жоржа Амбуаза переплавили на пушки. Из нескольких, чудом сохранившихся в башне кусков, уже позже были изготовлены медали, напоминающие о тщеславии кардинала.

(тема будет продолжена, ибо ещё много, что есть сообщить)

Предыдущие публикации про Царь-колокол:

Как "историк" Козин доказывает враньё историков, или когда Царь-колокол не по зубам

История Царь-колокола без альтернативщины

О подъёме Царя-колокола из ямы и дальнейших событиях, с ним связанных. Ч.1