Китайские реалии династии Мин - строителя Великой стены

Здравствуйте, уважаемые читатели!

Как выясняется, история Китая больше "интересует" отрицающих её альтернативщиков, чем самих китайцев :о) Чаще всего комментаторы заявляют, что документов вообще (и строительства Великой китайской стены - в частности) нетути. Это, что называется, присказка :о)

Все переводы содеяны непрофессионалом, изключительно с помощью переводчиков Гугл и Дипл, а также Вордханта. Замечания и поправки принимаю доброжелательно :о)

Как это, нет документов?

Они, таки, имеются. Особенно это касается тех её участков, которые были построены во времена династии Мин. Это довольно близкие к нам времена, которые принято называть средневековьем (14-й - 17-й века). И если документы и свидетельства строительства засечных линий в России проще искать у нас, то аналогичные китайские проще искать в Китае.

Вот, пожалуйста сайт со множеством ссылок, а главное - с библиотекой, где можно порыскать тем, кто способен справиться с китайским. В переводе с помощью Гугля предисловие к библиотеке читается так:

"Предисловие к библиотеке исторических материалов Великой китайской стены

Мин Станция Великой китайской стены создала «Библиотеку исторических материалов Великой стены династии Мин», чтобы предоставить друзьям, интересующимся историей Великой стены династии Мин, возможность поиска исторических материалов. Мне повезло принять это важное задание: после периода тщательной подготовки «Книжный магазин» наконец-то может официально встретиться с пользователями сети. В настоящее время людям, которые хотят понять историю Великой стены во времена династии Мин, приходится лично читать большое количество исторических книг династии Мин и проводить фундаментальные изследования.

Документальные материалы по истории Великой китайской стены в эпоху Мин в основном делятся на три категории: первая — мемориальные; вторая — «Шилу династии Мин» и другие исторические материалы, извлеченные из «Шилу династии Мин»; третья — специальные. записи, описывающие военные юрисдикции вдоль Великой стены. «Книжный магазин» старается собрать наиболее ценные исторические материалы в различных категориях.

Документы династии Мин сейчас легче изпользовать и искать, чем когда-либо прежде, по двум причинам: во-первых, благодаря популяризации и применению Интернет-технологий, крупные библиотеки в стране и за рубежом опубликовали в Интернете каталоги древних книг, которые обезпечивает удобство получения материалов династии Мин. Во-вторых, с середины 1990-х годов Шанхайское издательство древних книг, издательство Цилу, Пекинское издательство и другие издательства фотокопировали и опубликовали большое количество редких документов династии Мин. Без этих условий работа по изучению Великой стены будет ещё сложнее. Есть несколько моментов, которые необходимо объяснить относительно изпользования слова «Книжный магазин»:

1. Общий список «Книжных магазинов» можно пролистывать сверху вниз;

2. Три приграничных города-генерал-губернатора династии Мин (а именно Цзилиао Баодин , Сюаньда Шаньси, Яннинг Гангу и т. д. Для каждого региона имеются специальные ссылки), а в названии юрисдикции могут отображаться исторические материалы, относящиеся к этому региону.

3. Каждый исторический материал указывается с указанием названия, тома, автора, включая современные фотокопированные серии, место сбора и соответствующие примечания.

Когда «Книжный магазин» был впервые создан, это была всего лишь попытка разобраться в исторических материалах Великой стены династии Мин, он все упускал и допускал ошибки. Надеюсь, что все специалисты и пользователи сайта в любой момент смогут указать на ошибки или неточности, чтобы «Книжная библиотека» становилась все совершеннее.

Спасибо вам большое!

... На данный момент включено более 1000 документов, и данные всё ещё обновляются! "

Я не просматривала, какие на этом сайте имеются документы для более древних участков стены. Но и этого хватит, чтобы убедиться в древности сооружения.

Мало того, даже из космоса с помощью современной техники просматриваются остатки полуразрушенной лёссовой стены, засыпанной песками. Радарные снимки позволили заново открыть более 800 миль (1 287 км) погребённых участков стены.

На этом снимке видно около 93 миль (150 км) стены. Два темных овала - это русла пересохших озер, а прямоугольники - поля фермеров.

История Китая и Великой стены изучаются на основании документов того времени. Там, где что-либо неясно, строятся версии, а археологические находки либо отрицают их, либо подкрепляют. В общем-то, история средневекового Китая довольно хорошо изучена. Но нас интересует история Китайской стены, а конкретно, её возведение во времена династии Мин. И тут не обойтись без контекста исторических событий, а именно - сосуществования китайцев-земледельцев и их кочевых соседей - потомков былой монгольской империи. Собственно говоря, монголы поучаствовали в череде династий китайского государства, что наложило свой отпечаток на внешнюю и внутреннюю политику. Не обошло это влияние и раннюю Мин.

Историческая канва

В общем-то сложно понять те или иные события вне привязки их к историческому контексту. Для начала карты более ранних китайских империй, о которых будет упомянуто далее.

Внук Чингисхана - Хубилай создал под своею дланью монгольскую империю Юань, большую часть которой составляли бывшие земли китайцев (династии Сун). Юаньское царство простиралось от глубокого юга Китая до монгольских степей и за пределами Каракорума, примерно в четырёхстах милях к северу от Пекина. Империя Юань, созданная Хубилаем, рухнула в результате возстания Красных повязок в 1351—1368 годах. Императором новообразованной империи Мин в 1368 г. провозгласил себя Чжу Юаньчжан. Он стал основателем новой династии и перенёс столицу из Нанкина в Пекин.

С момента прихода к власти этой династии долгие последующие годы в скрытой форме присутствовали основные разногласия, которые в эпоху Мин в XVI веке, привели к дебатам при дворе. Хотя эти более поздние дебаты были сосредоточены на проблеме Ордоса (ныне Внутренняя Монголия), в конечном итоге речь шла о гораздо более серьёзном вопросе, на который ранние правители династии Мин не дали чёткого ответа. Это был вопрос о том, каким будет характер новой династии. Должна ли Мин быть, по сути, китайской версией монгольской империи Юань, или она должна была быть чем-то новым?

Для нового режима в территориальном отношении было бы естественно считать себя наследником Юань. Но в политическом и культурном отношении унаследовать мантию Юань минцам было труднее, поскольку Юань была империей кочевников. Могло ли правительство этнических китайцев (читай, земледельцев) реконструировать значительную её часть? История давала им к тому мало указаний.

Со времен танской династии китайская династия не контролировала одновременно и юг, и Пекин, но Тан представляла собой довольно необычную смесь элементов Внутренней Азии и ханьского Китая, а также была очень космополитича и гибка в своей политике. «Китайственность», по крайней мере, в том виде, в котором её признают сегодня, характерна не столько для Тан, сколько для её преемницы Сун — династии, которая была блестящей в культурном отношении, но оказалась никудышней как строитель империи.

В конечном итоге Сун потеряла даже ту часть севера, которую первоначально контролировала, и достигла наивысшего культурного разцвета лишь после того, как её двор бежал от угрозы Внутренней Азии и укрылся в Ханчжоу, глубоко на юге. Таким образом, единой политической и культурной модели, подходящей для эпохи Мин, китайское прошлое не давало. Ей приходилось искать для себя некоторый баланс между космополитизмом Тан и замкнутой в себе китайской культурой Сун, следовательно, выбор того, где провести северную границу, требовал принятия некоторых фундаментальных решений относительно этого баланса.

В 1368 году ни одна из существующих ранее стен не обозначала того, что было чётко установленной границей между кочевниками и земледельцами, а новая династия ещё не решила, каким будет её окончательный характер. С самого начала в ней смешались степные и китайские элементы. Монгольской схеме во многих отношениях следовала структура правительства. Другое дело - культура. Хотя в начале династии монгольское влияние было совершенно очевидно, китайская культура юга сплачивалась, укреплялась, росла и позже проникла в большую часть общества. В результате выпестовалось мощное чувство китайскости, которое ещё называют «конфуцианством». Этот процесс в конечном итоге создал то, что сегодня называется «традиционным китайским государством». По мере развития династии Мин, китайская культура, зародившаяся на юге, постепенно стала доминировать в новом государстве. Одновременно с этим процессом изменилась и политика оного. По мере отступления Юань в прошлое, двор Мин стал всё меньше походить на двор монгольского хана, и всё больше - на двор раздираемой фракциями Южной Сун. В результате всё менее и менее эффективной становилась государственная политика в отношении степи. С кочевниками либо заигрывали, либо предпочитали не заводить никаких торговых отношений.

Ситуация во власти

Нам трудно понять ту обстановку, которая сложилась при китайском дворе. Между собой "традиционно" соперничали две "ветви" власти - евнухов и гражданских чиновников.

Со времён Шан каждой китайской династией изпользовались евнухи — в первую очередь для охраны дворцового гарема, а затем в качестве личных доверенных слуг, функционеров и даже де-факто премьер-министров императора. И на протяжении всей китайской истории евнухи пользовались дурной славой, в том числе, как виновники политического позора. Это извечное обвинение в злодействе отчасти является проблемой източников, ибо владели пером (кистью и тушью) мужчины - конфуцианские учёные-чиновники. В обладании властью они были естественными соперниками евнухов и женщин. И хотя письменные истории, несомненно, предвзято относятся к евнухам, имеются впечатляющие аргументы в пользу разлагающего влияния, которое некоторые из евнухов оказывали на политику.

Факт такого влияния стал особенно неразрешимой проблемой во времена династии Мин, когда число евнухов резко возросло. Когда в 1403 Юнлэ узурпировал трон, ему пришлось в значительной степени полагаться на армию евнухов - группу людей, лично связанных с ним, - а не на государственных служащих и советников. Евнухи за него сражались и шпионили для него. Это помогло Юнлу изкоренить противников переворота и удержаться при власти. Его модели следовало большинство его преемников. И вскоре императорский город, да и вся империя, кишели евнухами и бюро, управляемыми евнухами. Один только императорский город представлял собой массу департаментов, казначейств, складов и фабрик, управляемых евнухами и производящих как предметы повседневного спроса, так и предметы роскоши. Во всей империи не было ни одной сферы управления, где бы не было евнухов, конкурирующих со своими коллегами из числа государственных служащих и шпионящих за ними.

Теоретически, чем больше слуг государства, тем большего можно добиться. Однако на практике, несмотря на наличие трудолюбивых и талантливых евнухов, рост власти евнухов привел к неэффективности и разобщённости. Главная проблема с евнухами, как и с дворцовыми женщинами, заключалась в том, что их брали в императорский штат не через упорядоченную систему набора - а по императорской прихоти (в отличие от конфуцианских чиновников, которые трудились и обучались, чтобы сдать экзамены на государственную службу). Это означало, что личные перспективы каждого из евнухов зависели от благосклонности императора и от того, что они могли выжать из двора. Таким образом, евнухи стали инструментом абсолютизма, самым уродливым проявлением которого стала тайная полиция евнухов - организация, охватывавшая всю империю, сравнимая, разве что, с инквизицией.

Одним из самых пагубных долгосрочных последствий стала дестабилизация политики. Любое решение или политика зависели от прихоти императора или лично назначенных им агентов, что значительно затрудняло создание какой-либо рациональной системы оценки политики. Победа в политическом споре зависела от того, насколько удастся расположить к себе императора или его фаворитов в данный момент; поскольку за время длительного обсуждения политики эти лица могли смениться не один раз, тщательное и долгосрочное планирование становилось практически невозможным. Культура насилия в династии Мин означала, что наказание за неудачи или недовольство императором было ужасающим: только в период с 1641 по 1644 год три высокопоставленных министра были доведены до самоубийства по воле императора. Служба в правительстве династии Мин была убийственно напряжённой.

Две предпосылки успеха карьеры евнуха - алчная корысть и необходимость потворствовать императорским прихотям - сочетались с особенно пагубным эффектом, и, прежде всего, в делах пограничных. Для многих при дворе были очевидны опасности похода на территорию кочевников (огромные разходы, военное превозходство противника, невозможность в безкрайних степях преследовать монголов до окончательной победы). Однако, для дворцового евнуха, каким был Ван Чжэнь, идея большой, показушной, рискованной экспедиции в степь была особенно привлекательна. Во-первых, крупный пограничный поход открывал перед честолюбивым и скупым евнухом широкие возможности для грабежа и обретения славы. Тем самым ему бы обезпечивалось первенство в качестве придворного фаворита. Во-вторых, карьера евнуха зависела от потворства своему императору, и чаще всего во времена династии Мин это означало, что евнухи поощряли своих некомпетентных в военном отношении императорских покровителей в их воинственных маниях величия по отношению к Монголии. Евнухи уверяли императоров, что они вполне способны преподать вероломным монголам урок в бою.

Вообще-то, сами по себе военные притязания императора и его евнухов автоматически ещё не означали катастрофу. Однако в сочетании с резким военным упадком они смогли поставить династию на колени и заставили радикально пересмотреть подход к обороне границ.

К 1449 году некогда внушительная военная машина династии Мин была не в состоянии бросить вызов объединённым силам монголов. Ещё в конце XIV века схема Хунъу (Чжу Юаньчжан - первый минский император) по обезпечению военной безопасности заключалась в создании наследственного сословия солдат с собственными земельными наделами. Хунъу полагал, что пока офицеры и рядовые будут продолжать размножаться, будет обезпечена постоянная поставка солдат, которые сами себя и прокормят, и оденут.

Однако, уже через пятьдесят лет после начала правления династии Мин этот грандиозный план столкнулся с серьёзными проблемами. Политика военного "инбридинга" не привела к выделению гена военного таланта: большинство генералов-основателей свою доблесть на поле боя потомкам не передали. По мере продолжения династии, как императоры, так и офицеры становились всё менее энергичными. Всё чаще армией управляли гражданские чиновники, и всё чаще негативное влияние на неё оказывали политические, а не стратегические интересы, императорская прихоть, а не рациональное планирование. Кроме того, для тех, у кого были деньги, всегда существовал способ освободиться от наследственных армейских обязательств. Богатые семьи платили бедным, чтобы те их заменяли. Коррумпированные военачальники превратили вооружённые силы династии Мин в рэкетиров, превратив военные земли в свои личные поместья. Рядовых армейцев разжаловали в крепостных, и они обрабатывали земли военачальников и строили им дворцы. Заодно воинское начальство без мук совести присваивало жалованье, пайки и обмундирование новых крепостных из государственных пособий. Хотя, теоретически, по мере того как наследственные военные семьи размножались, армейские ряды росли, в действительности большинство из тех, кто числился в армии, самовольно её покидали. К середине XV века качество армии Мин - коррумпированной, недисциплинированной, недостаточно обученной и плохо снабжаемой - уже заметно ухудшилось.

Поражение при Туму и его последствия

Экспедиция 1449 года по наказанию ойратского правителя Эсена на северо-западе, с чрезмерным энтузиазмом поддержанная жаждущим прибыли и славы евнухом Ван Чжэнем (Wang Zhen - первый и один из самых могущественных евнухов - "диктаторов" в истории династии Мин), была катастрофой от начала до конца, погрязшей в проливном дожде, некомпетентности и мелодраме. В течение двух безумных дней была собрана армия в полмиллиона человек. 4 августа, когда император Чжу Цичжэнь во главе её отправился из Пекина в приграничную зону Датун, перед его паланкином (с мольбой думать не только о себе, а и о стране) бросился на колени высокопоставленный государственный служащий. Император хранил молчание, позволяя Ван Чжэню выкрикивать оскорбления в адрес этого подателя нежелательных советов, прежде чем продолжить путь к границе.

К тому времени, когда армия пересекла перевал Джуйонг (Juyong pass - горный перевал в 50 км от Пекина), не по сезону заливаемый проливными дождями, уже успел серьёзно пострадать шестидесятипятилетний военный министр (гражданский служащий без военного опыта), несколько раз умудрившийся упасть с лошади. Тринадцать дней китайцы двигались на запад к Датонгу, и всю дорогу их сопровождали зловеще нависавшие чёрные тучи. Когда 340-километровый тринадцатидневный переход завершился, армия наткнулась на поле боя, усыпанное китайскими трупами: жертвами оглушительного поражения, нанесённого незадолго до того гарнизону Датонга Эсеном. Как сообщает хроника экспедиции, - «Холод ужаса сковал все сердца». В конце концов, склонившись к уговорам одного из своих лейтенантов-евнухов отказаться от экспедиции, Ван Чжэнь постановил объявить её триумфальным успехом, и вернуть армию в Пекин. Возможно, последняя и смогла бы благополучно отступить, если бы Ван Чжэнь разрешил ей двигаться по южному маршруту, проходя мимо его родного уезда. Однако, опасаясь, что солдаты могут нанести ущерб его огромным личным поместьям, Ван настоял на более открытом для нападения, северо-восточном проходе.

30 августа, люди Эсена, до тех пор успешно скрывавшиеся от всё более нервничающих китайцев, ударили по арьергарду армии. Доблестные китайские офицеры сражались до последней стрелы, даже боролись, изпользуя свои пустые луки в качестве дубинок, прежде чем были разорваны монголами на куски. За два дня марша свита императора могла бы благополучно проскочить через перевал Цзюйонг и вернуться в столицу, если бы Ван Чжэнь, обезпокоенный задержкой своего личного багажного обоза из тысячи повозок, не остановился на плохо защищённой почтовой станции Туму (T'u-mu - крепость Туму), чтобы проверить, где находятся его ценности. Когда многострадальный военный министр возразил, что жизненно необходимо быстрое бегство, Ван Чжэнь закричал: «Ты идиот, книжный червь! Что ты знаешь о военных делах? Ещё одно слово, и я сниму твою голову». Ночь на 31 августа министр провёл в палатке, рыдая вместе со своими коллегами, в то время как Эсен и его кавалерия быстро окружили лагерь.

Несмотря на прошедший ранее сильный дождь, китайцы обнаружили, что Туму лишена запасов воды, а единственная близлежащая река перекрыта людьми Эсена. Изпытывавшие жажду, голодные и напуганные, они были уничтожены 1 сентября 1449 г.

Китайская армия сломала ряды, хаотично отступила и превратилась в толпу. «Бросьте свое оружие и доспехи и будьте пощажены», — кричали монголы. Не обращая внимания на своих офицеров, китайские солдаты пришли в ярость, сорвали с себя одежду и побежали навстречу монгольской коннице, но были изрублены на куски. В воздухе дождём сыпались стрелы, монголы приближались. Личная кавалерийская охрана императора окружила его и попыталась прорваться, но не добилась успеха. Спешившись, император сел на землю под градом стрел, которые убили большую часть сопровождающих его.

Спокойным и чудом невредимым его нашли монголы и взяли в плен. Военный престиж династии был подорван в одно мгновение.

В начальный период столичной паники, когда впервые были получены новости о поражении и пленении императора, казалось, что может пошатнуться само правление династии Мин. Ходили разговоры о том, что надо покинуть Пекин и бежать на юг, как примерно триста лет назад это сделали Сун. Но Эсену не удалось реализовать своё преимущество. Для прагматичных китайцев, которые прекрасно оправились от шока, вызванного потерей Сына Неба, не всё было потеряно, - новый военный министр в Пекине Ил Цянь (Yil Ch'ien) взял на себя ответственность и остановил панику. Пленённого Тяньшуня окрестили "Великим старшим императором" - другими словами, "выгнали" его наверх. А в качестве нового правителя возвели на престол его младшего брата Цзин-тая (Ching-t'ai) окрестив младшим, или настоящим, императором.

После этого новый режим начал готовиться к обороне Пекина от монгольского натиска. Когда Эсэн прибыл к воротам города, планируя возстановить прежнего императора в качестве марионеточного правителя, женатого на его дочери - (естественно, в обмен на ошеломляющий выкуп) - ему вежливо, но твёрдо заявили: "Важны алтари Земли и Зерна, а правитель не важен". Иными словами, государственные интересы перевешивали интересы отдельного лидера. Эсен выместил своё разочарование на окружающей сельской местности, но не смог ворваться ни в Пекин, ни в другие города, обнесённые стенами, и снова отступил на север.

После того как ценность заложника резко упала, в 1450 году Эсэн вернул его в обмен на возобновление даннических отношений и несколько оскорбительно скудных подарков. Бывшего императора (по приказу младшего брата, который был не слишком рад его возвращению) тут же упрятали в угол Запретного города. Не сумевший получить богатые награды, на которые надеялся, Эсен серьезно потерял лицо среди подчиненных ему племён и был убит одним из своих людей в 1455 году.

Оборона была реорганизована и усилена. Но даже несмотря на то, что немедленную катастрофу удалось предотвратить, стратегическое положение Мин серьезно пострадало. Династия была вынуждена обороняться, и, как оказалось, навсегда. Была изключена возможность того, что Мин, в конечном итоге, унаследует положение гегемона степи. Число точек сходства Мин с её монгольской предшественницей уменьшалось, и её стратегическое затруднительное положение всё больше и больше напоминало положение более ранних этнических китайских династий, которые тщетно пытались справиться с угрозами кочевников.

Более того, потеря одного императора и приход к власти нового создали аномальную ситуацию, которая значительно усложнила выбор политического пути. Поскольку возвышение нового императора могло быть оправдано только необходимостью, вызванной военным кризисом, для сторонников нового владыки появился стимул сохранять чрезвычайное положение, поддерживая высокую военную напряжённость. Они хотели избежать компромисса с монголами и возвращения бывшего императора, ибо такое развитие событий поставило бы под угрозу их положение при новой власти. Поэтому, естественно, они заняли жёсткую позицию по отношению к кочевникам и поначалу отказывались торговать или вести с ними переговоры. Такой подход, в свою очередь, затруднял положение кочевников, и иного выбора, кроме набегов, у них не оставалось.

Ужесточение отношения Мин к кочевникам (вызванное политически) совпало с серьёзным ухудшением военного положения династии на границе. Большая часть того, что оставалось от присутствия Мин в переходной степной зоне, теперь была полностью потеряна. После Туму монголы быстро захватили многие позиции Мин. Так, в 1450 году чиновнику на западе сделали выговор за то, что он без одобрения покинул и отодвинул от границы население Цзя-тоу, Суй-чжоу, Янь-фу и Цин-фу (Chia-thou, Sui-chou, Yen-fu и Ch'ing-fu) — важных мест в Шэньси, образующих полумесяц. к востоку и югу от петли Желтой реки. Двор опасался, что кочевники займут заброшенные форты и будут изпользовать их в качестве баз. Военный министр призвал провести разследование, и операции по отвоеванию позиций были назначены на следующую весну. В другом месте, в Сяньфу, степняками были захвачены восемь других фортов, включая Ту-ши-коу (Tu-shih-k'ou, Dushikou), самую северную точку на линии обороны столицы.

Но серьёзнее всего было то, что после Туму группы монголов, впервые со времён основания династии Мин, начали регулярно кочевать и даже селиться в стратегически важном Ордосе. Гарнизон Тун-шэн (Дуншэн, к северо-западу от Датуна), ранний форпост династии Мин в этом регионе, был выведен императором Юн-ло в 1403 году. Лидер восточных монголов Бэйлай, пришедший на смену Эсену, весной 1465 года переправился через реку Ляо с 90-тысячной конницей, а осенью разогнал и разграбил Янсуй. Столица Мин почувствовала прямую угрозу, особенно когда Бэйлай попытался обосноваться в Хэтао (Ордос). После смерти Бэйлая, вместе с большим притоком кочевников Хэтао продолжал занимать Маолихай. С базы Хэтао в 1467 г. он совершил набеги на Датун, в 1469 г. - на Йенсуй, Юйлинь и другие места, а также в 1470 г. - на области Гуюань и Нинся. Когда власть Маолихая ослабла, его резиденцию в Хэтао занял Мандулу, который называл себя Ханом. В 1473 году он напал на Вэйчжоу в Ганьсу.

Как и в более ранние периоды, сталкиваясь с этими частыми вторжениями, Мин посылали из столицы в эти регионы имперские войска под совместным руководством военных чиновников, евнухов и некоторых высокопоставленных гражданских чиновников. Но численность посылаемых войск была недостаточной, кроме того остро ощущалась нехватка провизии. Хотя императорские кампании время от времени разсеивали монголов в Хэтао и приграничных регионах, они не смогли остановить дальнейшие вторжения кочевников. А поскольку монголы часто применяли стратегию набегов, а не прямого столкновения с императорскими войсками, столичные войска были втянуты в постоянное и дорогостоящее преследование монголов по всей границе, но без очевидных успехов.

По мере продвижения кочевников на территорию Ордоса, стали очевидны все последствия удаления оттуда нескольких гарнизонов. По мере осознания проблемы в последующее столетие вопрос о том, что делать с Ордосом, стал основным в китайских военных дебатах.

По сути, у минцев было два варианта. Первый - направить в регион экспедиционные войска и создать там сильные военные форпосты. Тогда можно было бы установить усиленный контроль над кочевниками на их собственных территориях - в степи и степной переходной зоне. Кроме того, такая выдвинутая военная позиция сделала бы ненужными крупные оборонительные сооружения. В качестве альтернативы Мин могли уступить Ордос монголам, и в этом случае возможность контроля над степью была бы утрачена, а лучшей надеждой Мин стала бы политика обороны и уступок. Политические дебаты по этому вопросу и попытки изпользовать его в политических целях являются одними из самых важных мотивов военной истории Мин конца XV - XVI веков. Результатом одной из таких дискуссий стало решение о строительстве первых крупных защитных стен Мин.

Продолжение здесь