Завершился 2016 год. Он был богат на события. События, которые могут стать переломными для всей геополитической картины мира. Уже сейчас многие эксперты говорят о начале периода нестабильности, поиска нового миропорядка, конце однополярного мира.
С этим можно не соглашаться, ведь борьба между США и их союзниками с одной стороны и возрождающейся Россией, стремительно поднимающимся Китаем, а возможно и более широкой коалицией развивающихся стран, ощутивших в себе силы как минимум иметь собственное мнение, с другой далека от развязки.
Уходящий год, а скорее последние два года серьезно пошатнули казалось уже сложившуюся американоцентричную систему. В отличие от предшествующих лет, когда сложные геополитические изменения оставались по большей части уделом размышлений политиков и политологов, это ощущение в 2016 году завоевало широкие массы. Причем процесс этот охватил не только население стран-претендентов на долю геополитического пирога, что представляется достаточно естественным, но и захлестнул развитые страны, до недавнего времени благополучно почивавшие в иллюзиях вечного превосходства над остальным миром.
Последние год-два можно рассматривать не с позиции традиционной оценки достижений стремящихся ослабить западное господство государств, а с точки зрения ошибок и просчетов, допущенных недавними безоговорочными лидерами системы международных отношений.
Политологи и экономисты объясняют подобные геополитические сдвиги целым рядом объективных причин. Однако в глазах рядового обывателя провал западной гегемонии можно определить одним понятием - слабость.
Это качество в ушедшем году демонстрировали и отдельные представители западной политической элиты, и целые политические институты. Лидеры Европы, а в определенном смысле и Америки пошли так сказать советским путем, потеряв в какой-то момент связь с реальной жизнью собственных народов и не найдя в себе силы вернуться к решению жизненно важных для них вопросов. В ответ на новые вызовы они лишь попытались сгенерировать идеи, призванные скорее отвлечь внимание от нарастающих кризисных явлений, главной из которых стала антироссийская истерия.
Политическая слабость отчетливо проявилась в провале миграционной политики лидеров Евросоюза и их неспособности победить внутреннюю оппозицию в лице государств Восточной и Южной Европы. Не сумев договориться по вопросам миграции внутри Союза, европейские лидеры фактически расписались в своей беспомощности, заключив по сути пораженческое соглашение с Турцией. Принципиальному решению проблемы «разъединенная» Европа предпочла пагубную политику позднего Рима, рассчитывая обойтись откупными, обещанными туркам в обмен на защиту восточных границ ЕС. Но как и 1500 лет назад монетизация отношений лишь подстегнула «самолюбивого варвара» требовать больше. В этой связи провал антиправительственного переворота в Турции, вызвавший столь неоднозначную реакцию Запада, и последовавшее укрепление авторитарного режима Эрдогана доказали неспособность Европы влиять на ситуацию у своих границ.
Еще одной проблемой продолжает оставаться Греция. И хотя сейчас она уступила первые полосы газет другим кризисным событиям, именно Греция вскрыла глубинные проблемы евроинтеграции. Если миграционный кризис лидеры Европы пытаются сгладить, апеллируя к совести, человеколюбию и приверженности соблюдению прав человека, то долговая проблема Греции стала той отправной точкой, которая продемонстрировала, что «денежный вопрос» испортил европейцев ничуть не меньше, чем квартирный москвичей. В то время как Брюссель и Берлин накачивали Грецию деньгами, на деле спасая европейские банки, увязшие в греческих долгах, в массах зрел протест. Вчерашние соседи по единому европейскому дому вдруг стали нахлебниками и зажиточные северяне всерьез обсуждали необходимость вытолкнуть нищих из единой европейской семьи. Таким образом, можно говорить о том, что испытание деньгами Европа пройти не смогла.
Конечно, говорить о крахе европейской экономики преждевременно. Север и, в первую очередь, Германия сохраняют позитивные показатели, но ситуация на юге продолжает оставаться сложной. И вот уже Италия отодвигает Грецию на задворки экономического кризиса, грозя занять место главного изгоя, не получившего финансовой помощи от своих партнеров по ЕС.
Но так как Грецию вытолкнуть из ЕС не удалось, то ряд участников общеевропейского проекта задумались о возможности собственного выхода из организации. И опять же в основе процесса оказалась банальная жадность. Призрак экономических проблем охладил желание многих жить в единой семье, а мигранты стали удачной ширмой нежеланию делиться.
В авангарде выступила Британия, которая в отличие от большинства недовольных европейцев наименее зависела от немецкого политического влияния и немецких же денег. Мигранты не столь угрожали островитянам, чтобы стать основанием столь мощного недовольства. Во-первых, Англия и на этот раз использовала естественную морскую преграду для сдерживания пришельцев. Во-вторых, бывшая метрополия в XX веке впитала столь много мигрантов из своих заморских колоний, что если и нужно было бояться потери британской самобытности, то начинать надо было значительно раньше.
Фактически недовольство местного населения было направлено против наводнивших Британские острова выходцев из ЕС — Польши, Румынии, Болгарии. Со своей стороны правительство преследовало собственные экономические и политические цели, ведя переговоры с Брюсселем еще до миграционного пика.
Но, конечно, дух противоречия обуял не только гордых жителей туманного Альбиона. Недовольство ширилось по всей Европе. И вот тут главным локомотивом европейской дезинтеграции стали не правые движения, которые пусть и при значительном росте популярности все же не достигли той силы, чтобы определять политику Союза. На первое место вышли лидеры государств, своими безответственными и непродуманными действиями нанесшие европейскому дому больше урона, чем все явные и мнимые враги европейской интеграции.
Здесь понятие политическая и человеческая слабость обретают реальные имена и фамилии. Итоги последнего года таковы, что Европа не смогла ни вынести на политический Олимп ни одного успешного политика, ни укрепить кого-либо из действующих лидеров.
Наиболее сокрушительным падением политических авторитетов запомнилась именно Франция. Этот год стал несчастливым для признанных тяжеловесов французской политики. Социалисты и без того, уступающие нажиму конкурентов, смирились с катастрофой своего президента. Олланд, побивший все мыслимые и немыслимые антирекорды популярности, согласился на беспрецедентный для страны шаг — отказ от борьбы за новый президентский срок. Деятельность Олланда на посту главы Пятой республики твердо ассоциируется с провалами практически по все ключевым направлениям.
Пожалуй, единственным, чем может запомниться нынешний президент, так это своими любовными похождениями. Но для политика такого уровня подобная слава при отсутствии иных заслуг едва ли может рассматриваться как позитивный момент. Он так и останется в истории как безвольный маленький человечек, который вместо борьбы за поддержание практически угасшей славы Франции, украдкой бегает из Елисейского дворца к любовнице.
Но и конкуренты Олланда не могут похвастать ошеломительными успехами на фоне даже такого слабого противника как Франсуа Олланд. Социалисты, оставшиеся без логичного кандидата на будущих выборах, вынуждены убеждать электорат в том, что Мануэль Вальс, реализовавший реформу трудового законодательства, опять станет блюстителем социалистических идеалов. Республиканцы потеряли сразу двух фаворитов в лице Саркози и Жюпе. При всем росте популярности Фийона, не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что он идет на выборы скорее не в качестве харизматического лидера, а как более-менее адекватная альтернатива дискредитировавшим себя лидерам. К тому же еще совсем недавно он рассматривался как несамостоятельная фигура в тени Саркози, так что нельзя исключить вероятность превращения Фийона в правоцентристский аналог Олланда.
Марин Ле Пен, фигуре которой уделяют столь повышенное внимание журналисты, в очередной раз рискует остаться за бортом политических предпочтений французов. Националистический налет с одной стороны обеспечивает устойчивую электоральную базу, но с другой не позволяет значительно ее расширять за счет оппонентов из числа центристов и левых, которые традиционно согласятся голосовать друг за друга, лишь бы отодвинуть подальше правых националистов.
Если Франция в 2016 году стала столь ярким примером политической деградации, то и ее соседи по Союзу старались не отстать.
Наиболее ярким трендом Европы в прошлом году стало обращение к общественному мнению. Эту возможность попытались использовать сразу несколько европейских лидеров и все проиграли. Именно поэтому референдумы все чаще рассматриваются ими как анахронизм.
Кэмерон уж слишком заигрался с шантажом Брюсселя и сам не понял в какой момент потерял контроль над собственной страной. Наиболее точным описанием произошедшего можно считать русскую пословицу «Не буди лихо, пока оно тихо». Но британский премьер, хоть и не обязан знать русский язык, должен был более трезво смотреть на настроения британцев. В итоге Brexit поставил крест на главе правительства и спутал карты приверженцам евроинтеграции как в самой Британии, так и в Европе.
В Нидерландах история с референдумом по вопросу ассоциации с Украиной оказалась столь же антиевропейской, что и британская. Невозможность избежать плебисцита заставила Марка Рютте согласится с мнением большинства, не расположенного к появлению очередного бедного родственника в европейской семье. Но главным стимулом уважать мнение народа следует все же считать не принципиальность и демократичность главы правительства, а боязнь лишиться голосов на будущих выборах. Рютте явно не желает повторить судьбу Кэмерона, но и выступать противником Брюсселя и Берлина не решается, а потому и появляются некие поправки к договору с Украиной, призванные умилостивить лидеров ЕС, а главное тянуть время и сохранить авторитет в глазах избирателя. Если на выборах в марте Рютте сумеет удержаться, его риторика может качнуться в сторону от мнения голландцев.
В игру с народным волеизъявлением сыграл в 2016 и премьер Венгрии. Он также пытался прикрыться мнением народа, но голосов против европейской миграционной политики не хватило, а потому дальнейший шантаж Брюсселя со стороны Орбана уже не выглядел столь убедительным. Референдум превратили в ни к чему не обязывающий опрос общественного мнения и отставки премьера не последовало.
По иному сложилось дело в Италии. Как и Кэмерон Маттео Ренци необдуманно поставил премьерство на карту, но не получив поддержки своим реформам, вынужден был покинуть свой пост.
Но и без референдумов политикам Европы было не сладко. В Польше авторитарные реформы партии Качинского «Право и справедливость» постепенно наталкивались на недовольство оппозиции и общественного мнения. В Болгарии и Молдове прозападные кандидаты проиграли президентские выборы. Испания лишь на исходе 10 месяцев безвластия смогла наконец под занавес 2016 года выбрать нового старого премьера Мариано Рахоя, чья репутация как и репутация его партии после целого ряда коррупционных скандалов выглядит далеко не идеальной. Швеция, похоже, стала тяготиться своим нейтралитетом и спешит присоединиться к сонму балтийских вассалов США и при этом пытается втянуть туда же и Финляндию.
Даже Германия не может похвастаться успехами правящей элиты. Коалиция госпожи Меркель на протяжении всего года подвергалась серьезным испытаниям. То баварские партнеры из ХСС демонстрируют свое несогласие, то СДПГ в лице вице-канцлера или главы МИДа подвергнут критике нынешнего канцлера. Миграционный кризис, провал на земельных выборах, рост популярности политических оппонентов заставляют Меркель нервничать. Ну а если к этому добавить рост террористической активности, то 2016 никак нельзя записать в актив канцлера.
Но и конкуренты Меркель не могут в полном объеме использовать ее слабость. Тот же Штайнмайер едва ли до конца чувствует себя уверенно, памятуя свое участие в переговорах с Януковичем и предоставление заведомо невыполнимых гарантий бывшему украинскому президенту. Да и по другим европейским делам довольно тяжело отделить себя от принимавшихся канцлером решений.
На фоне этой цепочки разочарований национального масштаба не лучше обстоят дела и у верхушки Евросоюза. Здесь слабость оказалась как нельзя ни к месту. Казалось бы просчеты лидеров стран-членов Союза могли бы быть компенсированы активностью Брюсселя, однако действия его функционеров иначе как пассивными назвать нельзя. Нынешние руководители в лице Туска, Юнкера, Шульца и Могерини не смогли стать лидерами организации и сплотить вокруг себя сторонников евроинтеграции.
Действия Евросоюза за его пределами также не изобилуют победами. Если раньше многие международные события непременно предусматривали активное участие ЕС, то последнее время ЕС выступает лишь как пассивный наблюдатель, полностью передав инициативу США и Германии. Им не удалось справиться даже с бельгийской провинцией, заблокировавшей торговое соглашение ЕС-Канада.
Анализируя признаки слабости политической элиты Запада, безусловно надо упомянуть США. Об «успехах» уходящей администрации Белого дома сказано достаточно. Не вдаваясь в подробности, нельзя не согласиться с негативными оценками итогов президентства Обамы. И дело даже не в достигшей в последние дни максимума конфронтации с Россией. Собственные американские, да и европейские эксперты и журналисты довольно скептически настроены по отношению к успехам Обамы. Ну а провал выборов Демократической партии и победа Трампа, изначально рассматривавшегося как явного аутсайдера, довершили поражение нынешних руководителей Америки. Неэффективные действия кружка «Обама-Клинтон» отчетливо показали, что эта группа не смогла выработать адекватных способов противодействия как внешним противникам, так и внутренней оппозиции.
Подводя итоги года можно сделать вывод о том, что Запад не смог предложить методов преодоления кризисных явлений. И Обама, и лидеры Европы пытались завуалировать собственную слабость повышенной агрессией в отношении политических противников, а главное внешнего врага. При всем масштабе контроля за западными СМИ и государственным аппаратом бороться с внутренней оппозицией радикальными методами, изображая приверженность демократическим идеалам, затруднительно и уж точно не может длиться долго, что собственно и доказал триумф Трампа и рост поддержки правых и евроскептиков в Европе. Другое дело внешняя угроза. Тут и более широкий спектр средств воздействия на общественное мнение, и возможность консолидации политических оппонентов вокруг идеи противостояния внешнему врагу. Да и обывателя легче убедить в злонамеренности далекого государства, чем последовательно решать насущные проблемы собственного населения.
Однако действия Америки и Европы не привели к победе над Россией, ситуация в Сирии все меньше предполагает участие США, а ЕС давно вытолкнут за пределы процесса ближневосточного урегулирования.
Ситуация в европейской политике в будущем году не предвещает резкого улучшения. Единственный претендующий на лидерство политик Ангела Меркель будет занята борьбой за сохранение места канцлера, что значительно ограничит возможности политического маневра. Новый же президент США вынужден будет потратить первые месяцы на выстраивание отношений с внутренней оппозицией в Республиканской партии. Кроме того, антикитайская риторика Трампа может перерасти в попытку заменить одного внешнего врага, Россию, на другого — КНР. Если новый президент США будет использовать против Китая тот же набор санкционно-пропагандистских средств, что и нынешняя администрация, политическая слабость продолжит оставаться характерной чертой западной политики.
Оценили 0 человек
0 кармы