Добрый вечер, любителям психоистории! Сейчас у нас будет маленькая лекция, хотя даже лекцией это называть трудно, - скорее упражнение по техникам психоисторического анализа. В качестве предмета изберем коронавирус, благо, сейчас все о нем только и говорят.
Надо сказать, что для психоистории с этой ситуации нет вообще никаких проблем и она, в некотором плане, представляет собой почти идеальное учебное упражнение.
Но начнем, прежде всего, собственно, с анализа, который в таких случаях всегда полезно делать.
Существует техника, она была разработана лет десять с лишним назад. В действительности я разрабатывал ее для написания диплома моей дочери. У нее была очень интересная тема, связанная с Катынью и ее информационным откликом.
Термин «Катынский расстрел» первоначально использовался в отношении казни польских офицеров в Катынском лесу. Позднее стали употреблять также по отношению ко всем проведённым в апреле-мае 1940 года расстрелам польских граждан, содержавшихся в разных лагерях НКВД СССР. Источник
Катынский расстрел, кто бы его ни произвел – НКВД или переодетые в советскую форму эсесовцы, является до сих пор мощным информационным поводом, который искусственно поддерживается интересантами, что и доказал С.Б. Переслегин при работе со своей моделью информационных следов.
Сергей Переслегин - видео – Информационные катастрофы, в том числе о событиях в КатынеИсточник
Она построена на десятичном логарифме, требует константу, которая была определена из предположения о так называемой «эталонной катастрофе». В итоге получается довольно простое сочетание, позволяющее по количеству информационных откликов указывать: насколько катастрофа засвечена информационном пространстве.
Ну, понятно, что все не так просто и, например, если катастрофы разделены большим промежутком времени, понятно, что более старые мы забываем, а более новые продолжаем помнить. Это тоже удалось учесть, причем довольно легко, потому что было две одинаковые катастрофы по числу жертв и по обстоятельствам практически. Это «Челленджер» и «Колумбия». Причины то были разные, но с точки зрения медиа, обстоятельства были одинаковыми.
В результате удалось определить, что существует простые катастрофы и существует катастрофы пропиаренные, когда количество информационных откликов, грубо говоря, не соответствует количеству жертв.
Нет, оно понятно, что бывает в обе стороны, например, было такое великое Таншаньское землетрясение в 1976 году в Китае. Погибло очень много людей порядка 600 тысяч, но они все были китайцы, поэтому, соответственно, в европейских поисковых системах количество откликов на эту катастрофу, в общем, сильно ниже нормы.
Таншаньское землетрясение. Источник
А вот на что выше нормы, так это «Титаник»,
«Всемирный торговый центр»
и, конечно, абсолютным рекордсменом является «Чернобыль» - вот это уже пример истинно пропиаренной катастрофы.
Для психоисторика здесь интересно другое. Тщательно пропиарив «Чернобыль», определенные круги, которые мы сейчас не будем называть, но которые мы можем проанализировать, резко затормозили развитие ядерной энергетики в пользу, так называемых, альтернативных энергетик.
И в этом плане психоисторическое содержание здесь был именно таким.
Ну а теперь, с этой точки зрения довольно интересно посмотреть на коронавирус.
Работу я делал в режиме «бегом», поэтому взял не очень большое количество информации. На схеме рассмотрены эпидемии: черная оспа, чумы 14-го, 6-го века, так называемая европейская чума и чума Юстиниана, испанка 20-го века, СПИД, малярия, гонконгский грипп 1968-1969 года, эпидемия холеры середины 19 века, эпидемия азиатского гриппа 1889-1891 годов, седьмая эпидемия холеры 20-го столетия, ну и, собственно, коронавирус.
Сразу выяснилось, что применить эту технику в самом простом варианте не представляется возможным, по той тривиальной причине, что практически все информационные ресурсы, если касается хотя бы одной из катастроф, то касаются всех.
Соответственно, вводить по этому поводу отставание-опережение во времени не было никакой необходимости, и график был построен по существующим точкам.
Что получается? Во-первых, почти все, как обычно, попадают на главную кривую: 7 пандемия холеры, оба гриппа, испанка, чума 14-го века, как ни странно, при всей колоссальной и катастрофической мощи при всем ее социальном воздействии, она не пропиарена, то есть, она находится на главной последовательности, чума 6-го века, СПИД - все это здесь.
Несколько переоценена холера 19-го столетия, что связано, по всей вероятности, с тем, что именно в тот момент произошло открытие холерного вибриона и довольно большое количество источников просто указывают на эту эпидемию, в связи ни с самой эпидемией и ее жертвами, а в связи с этим крупным открытием.
По непонятной для меня причине недооценена черная оспа, вероятно, это связано это с тем, что оспенных эпидемий было довольно много, а возможно, это связано с другим обстоятельством, про которое есть смысл поговорить.
В литературе, правда не столько исторической, сколько детективной, распространена точка зрения о том, что черная оспа довольно регулярно использовалась в качестве бактериологического оружия задолго до того момента, когда представление об оружии массового поражения вообще было известно.
Ну, например, известно использование оспенных одеял американцами против индейцев в конце 18-го столетия.
Утверждается, что иезуиты использовали оспинные эпидемии для управления некоторыми социальными процессами еще в конце 17-го начале 18-го столетия, что мало доказуемо, но выглядит достаточно правдоподобно.
По крайней мере, интересно, что когда предпринимались попытки прекратить войну за испанское наследство, всегда человек, активно выступающий за мирные переговоры, в короткий срок умирал от оспы, так что это довольно интересное обстоятельство.
Ну и конечно, чрезвычайно пропиарен коронавирус.
Значение количества сайтов по его поводу, количество информационных ресурсов уже превышает 29 миллионов (на середину марта 2020 – Прим.), хотя в общем можно выразиться, что это все только началось.
Для примера: чума 14-го века -16 миллионов. Количество потерь от коронавируса пока не очень значительно, не превышает 7 тысяч, в итоге расчетное значение: количество информационных ресурсов по логарифмам, мы получаем истинное значение - 9,6 расчетное – 4,4.
Что соответствует информационному усилению в 117 раз. Таким образом, информационный след корона вируса более чем в сто раз превышает тот, который данный коронавирус должен был оставить в нашей реальной культуре.
Значит, смотрите, вообще говоря, это означает две вещи:
первое, коронавирус вполне реален,
второе, это действительно эпидемия,
а третье, это крайне пропиаренная эпидемия.
Но опять же, что должен здесь сразу сделать психоисторик, он должен посмотреть, чего в ВОЗовской информации говорится о группах патогенности.
Первая группа патогенности фиксируется как чума и геморрагические лихорадки. Геморрагических лихорадок очень много: марбург, эбола, ласса, аргентинская, бразильская, боливийская, венесуэльская. К этой же серьезности - колибактериоз. Надо заметить, что, конечно, никакого сравнения с ними коронавирус не выдерживает: от слова «никак».
Говорят: «Вот коронавирус крайне вирулентен, очень большая смертность и только потому, что у нас очень высокий уровень развития медицины…»
Дамы и господа, с этим нашим высоким уровнем развития медицины лихорадка марбург дает от 25 до 90 процентов летальных исходов, эбола от 36% до 100% - средний 65%, ласса – 50%, аргентинская 16%.
Коронавирус – с 2,5% на этом фоне не производит серьезного впечатления.
Да, к первой группе относятся кроме указанных мною, чумы, лихорадок, также еще оспа и хронический энцефалит.
Далее идет вторая группа патогенности. Это означает, что либо они (вирусы) значительно менее заразны, либо значит что менее вирулентны.
Список начинается с сибирской язвы, у которой средняя летальность 50% без специфического лечения, но зато, которое, в общем, достаточно слабо заразна, поскольку, все-таки, это болезнь скота.
Холера, со средней летальностью 1,8% - 2,6%, сап, туляремия, бруцеллез – 2%, сыпной тиф, когда-то довольно много, сейчас менее одного процента.
Дальше энцефалиты по списку, лихорадки по списку, вирусные гепатиты, бешенства, ящур, СПИД, респираторный синдром (их несколько), и на предпоследнем месте в списке инфекций второго класса стоит коронавирус.
Для того, чтобы ни у кого не было неправильного понимания: до настоящего времени было на Земле ни одна, ни две и ни три пандемии, ибо по определению пандемии – это распространенное заболевание, которое встречается более чем на одном континенте.
Так вот, у нас имеет место быть, например, пандемия малярии. Кстати, от малярии, по-прежнему, погибает порядка миллиона человек в год. У нас, разумеется, имеет место быть пандемия СПИДа, у нас, разумеется, довольно регулярно, как раз в сколько-то там лет возникают пандемии гриппа, вернее обычная гриппозная эпидемия начинают фиксироваться как пандемия.
А с этой точки зрения для психоисторика ничего особенно выдающегося в коронавирусе нет, хотя еще раз подчеркиваю, в общем и целом, два с половиной процента летальности, при современном лечении, это достаточно круто, и называть эту эпидемию несуществующей, в общем, тоже нельзя.
Информационный повод есть, другой вопрос, что он чрезвычайно раздут. Что это означает? Означает это очень простую вещь, что эпидемия коронавируса используются для решения некоторой группой совершенно других задач. И вот это являет собой психоисторическую технику, и вот эту психоисторическую технику нужно знать.
Но прежде всего, что для нас здесь максимально интересно, интересно, но тривиально, да это конец режима глобализации, но режим глобализации закончился еще в 2013 году с введением санкций против России. И с тех пор психоисториков интересовал только один вопрос: кто нанесет этому режиму последний удар. Но избрали коронавирус, видимо, чтобы никому обидно не было.
Это сильный удар в ходе экономической войны США и Китая. Опять же интересно, что когда эпидемия только начиналась, две трети источников говорили, что как-то оно странно: стоило Китаю и США сильно напрячься в торговой войне, как в Ухане вдруг появился коронавирус, странно, с чего бы это?
Но потом эпидемия стала пропиарена настолько, что о торговой войне просто забыли на фоне вот этой колоссальной сверхновой, и ту войну просто не видно. Это тоже понятно, это тоже очевидно.
А вот что действительно не очевидно, это изменение характера права. Смотрите, понятие права - системы законов, существует очень давно и чаще всего имеет место быть основная позиция: либо по древнеримской формуле «dura lex sed lex», то есть «закон суров и строг, но это закон». И здесь имеет место быть сугубо римская позиция, а именно, закон имеет настолько высокую ценность сам по себе, что необходимо его исполнять даже в тех случаях, когда это исполнение противоречит здравому смыслу, является очевидно несправедливым и даже опасным для государства. Почему? Потому что, по мнению римлян, если мы один раз не использовали закон, потому что такова была возникшая ситуация, то закон и сам по себе подвергается сомнению. А ценность закона для государства выше ценности любого отдельного числа взятых человеческих жизней или даже проигранных сражений.
Есть другая позиция, ленинская, кстати, довольно интересная и точная: «закон это право, возведенное в закон волей правящего класса».
Иными словами, закон, есть способ организации классового общества. Надо сказать, что римская и ленинская формулировки, вообще говоря, вполне себе совместны.
Соответственно, как правило, строились либо система законов, это
собственно подход Западной Европы, которым сама Западная Европа всегда очень гордилась. Либо уже шла логика: «Давайте по совести», - это собственно, российская логика юридическая, которой Россия, впрочем, тоже гордилась. И все шло относительно вменяемо до 90-х годов двадцатого века или начала 21-го, когда впервые была диагностировано явление, получившее название – «обезумевшее право».
В рамках старой доброй римской системы: «закон надо выполнять всегда, даже если не хочется», совершенно неожиданно началось аварийное увеличение количества законов. В результате законом оказалась окружено практически любое действие человека, и почти любой его поступок нарушал тот или иной закон.
Это, собственно, и было названо «обезумевшим правом». И совершенно понятно, что где-то к моменту 10-х - 15-х годов 21-го века «обезумевшее право» начало выглядеть опасным, в том числе, уже и для правящих кругов.
Так вот, я обращаю внимание, всех кто меня сейчас слушает, что коронавирус и его эпидемия привела к интереснейшему психоисторическому явлению: мы перешли во всем мире от «обезумевшего права» к «ситуативному праву». А это означает, что правовые системы будут все более и более сложными, но их выполнение будет всё более и более не обязательным для правящего класса, оставаясь обязательным для остальных социальных групп.
Имеется ввиду старое доброе правило, которое, однако, работало всегда в торговле и даже в военном деле, но не работало в прямую в праве. А именно: любая договоренность имеет облигатные значения только для слабейшей стороны.
То есть, если вы с кем-то заключили договор, и он вам перестал нравиться, а вы сильнее, вы будете его нарушать, при этом утверждая, что действуете в рамках этого договора.
Сейчас происходит именно это явление, но оно происходит уже не с отдельными договоренностями, а с правовой системы как целого.
Ну, например, по российской Конституции, мы имеем право на свободу передвижения, свободу выбора места жительства и так далее, однако, в связи с ведением карантинных мероприятий любой человек, заподозренный и в том, что он болен коронавирусом, может быть помещен в изоляцию.
Само собой разумеется, это является прямым и жестким нарушением Конституции, но в Конституции, как и должно быть столь разумному большому документу, присутствует пункт, разрешающий отступать от отдельно конституционных требований в случае явной опасности.
Конечно, эпидемия коронавируса, я думаю, довольно четко показала это цифрами, что явная опасность для социальной или экономической системы ни в коей мере не имеет, но крайне раскрученная, распиаренная эпидемия дает возможность совершенно спокойно применить этот пункт.
Заметим, что применяется то он совершенно незаконно, и для того чтобы его применить, вообще-то, нужно объявить чрезвычайное положение. Чрезвычайное положение не объявляют, свободы граждан ограничивают, и, смотрите, - я говорю о ситуации в России, где она вообще-то относительно вменяемая, в общем, и в целом, надо признать, что давление уж совсем неадекватного в этой ситуации власти на население не оказывают, но пока по крайней мере. В этом плане в Европе ситуация пожестче будет.
… смотрите, Россия никогда я не была правовым государством, но Европа то была правовой территорией, и когда во Франции вводят войска в города, не объявив при этом чрезвычайного положения, это и есть переход к новому типу права.
Право теперь и в России и в Европе, вероятно, и в Америке тоже будет определяться ситуативными потребностями правящего класса. И вот это психоисторическая революция, и вот на это нужно обращать внимание.
Собственно, я склонен думать, что в дальнейшем в ближайшие 10-12 лет у нас будет достаточное количество подобных упражнений.
Заметьте, схема будет работать всегда одним и тем же способом:
некое реальное событие: эпидемия, природная катастрофа, землетрясение, извержения вулкана, цунами, - выбирайте, что вам больше нравится. В конце концов, если не повезет, нет ни эпидемии, ни вулканов, всегда будет терроризм.
На основании наличия повода создается резкая информационная накачка, в ходе этой информационной накачки изменяется право в рамках сложившейся ситуации. То есть, если есть повод – информационно создаем ситуацию, - меняем право в нужном для нас направлениям.
В принципе, опять же, по этому поводу можно возмущаться, но точно не психоисторику.
Психоисторик должен сказать, у нас изменился характер права, а это означает, что право, как регулятор, практически прекратил свое существование.
И мы должны спрогнозировать возникновение новых регуляторов.
Но это отдельно психоисторическая задача, в мою сегодняшнюю тему же не входящая.
Спасибо за внимание! Сергей Переслегин. 21.03.2020 года.
Оценил 1 человек
2 кармы