Яд либерализма: "пожираемые будут смеяться..."

Всякая цивилизация ограждена запретами, строится на запретах и формулирует охранительные запреты. В случае массового безумия запреты будут безумны.

 При сохранении Разума запреты исходят из коллективного опыта, из исторической памяти – как инструкция по технике безопасности. Каждая такая инструкция – «написана кровью». 

Коллективный Опыт заплатил тяжёлую и горькую цену, для того, чтобы узнать, какие грибы ядовиты, какие действия смертоносны, какие продукты болезнетворны.

В первую очередь, речь идёт о мировых религиях. Уже одним тем, что они существуют много веков непрерывно – они доказали, что совместимы с жизнью рода и общества. И это – не чей-то субъективный домысел, а факт объективной реальности: «живи вот так, и жив останешься».

Важнейшим понятием, краеугольным камнем цивилизации является понятие «недопустимого». И очень важно понять: недопустимое – не есть невозможное. Если бы оно было физически невозможным, то никакие запреты бы не потребовались. Раз этого не может быть, то запрещай-не запрещай, итог один, этого не случится!

Недопустимое – смертоносно. Возможно физически (потому его и запрещают), но смертоносно.

Для идиотов либерального типа физическая возможность недопустимого является «великим открытием»: смотрите, вы говорили, что это недопустимо, а вот мы сделали – и у нас получилось! Значит, вы врали! Вы – мракобесы, запрещавшие возможное!

Вы говорили, что нельзя заплывать за буйки, а мы доказали, что можно! Вы говорили, что нельзя переходить дорогу на красный свет светофора – а мы доказали, что можно! Вы говорили, что нельзя превышать скорость на узкой трассе – а мы доказали, что можно, и т.п.

Либеральные идиоты очень радуются своим «открытиям», которые для разумных людей никогда не были открытиями, и тем более, откровениями. Что значит – «нельзя прыгнуть с крыши небоскрёба»? Один-то раз можно, кто бы спорил?!

Если удалить смерть из цензоров, если говорить об одноразовом действии, то очень многое «можно», чего в разумном обществе было «нельзя». То, что содомия возможна – традиционное общество всегда знало, потому и вводило статью «за мужеложество». Коли бы не знали, что в природе такое есть – как бы ввели за это наказание?!

Содомия недопустима в рамках цивилизации не потому что невозможна: она убивает общество, вот о чём речь-то была изначально, на основе и базе коллективного опыта и Коллективного Разума!

+++

Как только двигательная активность человека отбрасывает критерий выживания общества – она «открывает для себя» широчайший спектр ранее закрытых «возможностей». Что приводит идиотов в восторг, и названо ими «Свободой».

Деструктивная секта отличается от традиционной религии много чем, но в разрезе социальных отношений (в этом узком вопросе) – одним: традиционная религия, раз уж веками выживала, может быть, и сама то не осознавая – но опирается на тысячелетний опыт выживания. Деструктивная секта ведёт своих адептов к смерти, потому тысячелетний опыт выживания не только игнорирует, но и высмеивает, противопоставляет свои «возможности» традиционалистским «табу».

Если мы опять сузим вопрос, и будем говорить не обо всех деструктивных сектах, а об одной, деструктивной тоталитарной секте либерализма-глобализма, то сможем увидеть как бы «анатомию смерти», этапы, ступени «лестницы в небытие», по которым радостно спускается майданное общество, возглавляемое клоунами и наркоманами.

Всякий сектант проходит различные стадии: вовлечения, обработки, использования, утилизации, забвения.

На ранней стадии потенциальный сектант ещё нуждается в аргументах, основаниях (пусть и недостаточных) своего выбора, потом уже нет, потому что мозги «промыты», и мир стал «окончательным».

Начальные адепты тоталитарной деструктивной либерально-западнической секты ещё не превратились для своих «гуру» в двуногий скот и мычащие орудия.

Начальные адепты ещё понимают, что расширение свободы расширяет и угрозу ошибки выбора. Мы, допустим, поверили в посулы «сверхвозможностей», а потом поняли, что ошиблись: что делать?

- Как что? – отвечают им – У вас же есть выборы! Регулярные выборы, на которых вы снова и снова можете исправить ошибку своего выбора!

Этот убаюкивающий мотив «снимает» (ложно, как увидим) ужас необратимости неверного выбора. Возможность в любой момент «перезагрузить игру» - обесценивает человеческую жизнь, ответственность выбора. В ошибке – говорят вам – нет ничего страшного, ничего рокового. Как только вы её осознаете – вы переголосуете, и вернёте потерянное!

Только это и делает серьёзный, очень опасный процесс выбора жизненной стратегии – карнавалом и клоунадой. Решая в буквальном смысле слова вопросы жизни и смерти, своей и своих детей – люди ведут себя как шаловливые недоросли, игривые шутники. Они начинают выбирать жизнь «по приколу» - потому что сейчас забавно, а потом… Потом я же всегда смогу отыграть назад, если припечёт!

+++

Современность, однако же, поставила перед нами одновременно и во многих местах очевидный крах «выборности». Дурачков, которые думали, что всегда смогут «переиграть» - самих жестоко переиграли.

Либерализм с выборами – это одно. Либерализм, в котором больше нет выборов, нет влияния избирателей на выбор пути – нечто, согласитесь, совсем другое. Одно дело – поиграть с одноклассниками в пиратов до «Спокойной ночи, малыши», а потом идти к маме ужинать. И совсем другое, когда понимаешь: мамы, ужина, дома больше нет! Твоя игра «в пиратов», сперва задуманная как озорство, для забавы – вдруг обернулась твоей жизнью. А жизнь одна и другой у тебя не будет. Ты перенесён в средневековье, в которое сперва просто играл ради шалости – и механизм вернуться назад утрачен…

Не то, чтобы мы были марксистами (у нас к учению Маркса много интеллектуальных претензий) – но тут позволим себе высказаться марксистской терминологией: господа либералы, у ваших хвалёных «выборов» нет никакого экономического базиса.

А то, что лишено экономического базиса – может существовать только как иллюзия, галлюцинация, только «понарошку». Если у вас нет ни кирпича, ни цемента, ни строительной площадки, ни бруса – то дом можно «построить» только воображаемый. Наврать про него, что он есть – «просто отсюда не видно» - тоже можно. А больше, пожалуй, без стройматериалов – ничего…

+++

Объясните, каким чудом раз в пять лет люди, живущие в жесточайшем, костоломном процессе поляризации на сверхбогатых и конченных нищих – будут вдруг на минутку становится равными, а проголосовав – опять превращаться во «всё или ничего»?

Это задачка со множеством «если». Допустим, если бы какие-то инопланетяне были бы столь могущественны, что им невозможно сопротивляться, и столь справедливы, что не преследовали бы никакой своей выгоды, и если бы раз в пять лет, на один день, они бы брали на себя всю полноту власти, всех уравнивая – тогда ваши выборы, пожалуй могли состояться в той бредовой схеме, которую вы для них выдумали (как «равенство неравных» - что чисто логически абсурд).

А как по-другому осуществить вашу бредовую схему «чистых и честных выборов»? Если инопланетян нет, или они не очень сильны, или они не очень честны – то как?

Только конченый идиот может считать, что выборным или майданно-митинговым процессом «демократизации» не будут управлять те же самые атаманы разбойных ватаг, которые управляют всей жизнью каждодневно. Куда они все в один день исчезнут? А даже если исчезнут – то откуда потом, на следующий день явятся, не запылятся, снова «управлять активами частной собственности»?

+++

Рыночный процесс содержит в себе неизбежную поляризацию, которая (значение слова «поляризация») рвёт середину, перемычку, роет пропасть между группами. Крайности смыкаются – и чем больше на входе свободы, тем больше рабства на выходе.

Чем свободнее конкуренция – тем она жёстче. Конкуренция – борьба. Борьбы без победителей не бывает. Победителей не бывает без побеждённых. Это и делает поляризацию неизбежной.

Между тем, в цивилизации есть такие понятия как «середняк» и «средний класс». Одно относится к примитивному аграрному обществу, а второе – к развитому индустриальному. Между деревенским середняком и городским средним классом очень трудно отыскать общее: они живут по-разному, думают и говорят по-разному, одеваются по-разному, и т.п.

Однако «проблема середняка» оказывается, как видим, для ЦОЖ (Цивилизованного Образа Жизни) метафизической: уклады меняются, а проблема снова и снова всплывает. Перед сельским, примитивным обществом стояла очень важная задача – сохранить середняка, не дать деревне порваться между сверхбогатыми кулаками и безземельными нищими батраками. Перед современным городским обществом стоит задача сохранить «средний класс», не дать урбанизированному, «продвинутому», «супер-пупер просвещённому» среднему классу иссякнуть в процессе поляризации общества.

Может быть, «среднему классу» и обидно сравнение с деревенским «середняком», однако на обиженных воду возят. А посему для науки «что тот, понимаешь, что этот».

Середняк ли в деревне, «средний класс» в городе развитой робототехники – главная, и, по большому счёту, единственная опора цивилизованного образа жизни. Он не слишком богат, чтобы «забуреть», порвать связь с реальностью от ожирения мозга, но и не слишком беден, чтобы свести всю жизнь к животному жалкому выживанию, не оставляющему времени на культурные занятия.

То же самое можно сказать и о правосознании. Законы существуют для средних. Нищий не может уважать закон, потому что уже наказан «высшей мерой наказания» неизвестно за что, и обречён ненавидеть такой закон, который младенца с колыбели упекает в барак поражённого в правах.

А будет ли сверхбогатый уважать закон? Вопрос, как вы понимаете, риторический! Зачем ему сверхбогатство – если он собирается «жить как все», на равных со всеми основаниях?

+++

Отсюда возникает ключевая задача цивилизации – сохранить, и по возможности, нарастить прослойку середняков в деревне, среднего класса в городах. Середняки – опора традиции и религии, науки и культуры, законности и человечности, «не жертвы и не палачи, не барины, не попрошайки».

А рынок без границ и берегов – через неизбежную поляризацию выжирает середняка и средний класс, растаскивает людей по крайностям.

И важно понять, почему он это делает (да ещё с таким маниакальным упорством)?

Байки про «Свободу» – оставим либеральным дурачкам. Речь идёт о могучем и очень крепко въевшемся в биологическое существо механизме зоологического регулирования через звериные инстинкты. Когда либералы говорят про такую «свободу», что она «естественна» - они не врут (редкий случай, когда они не врут). Зоологические регуляторы действительно, естественны для дикой природы. Оттого человеческий «низ» так отзывчив, когда их включают. Он, низ, чует в них «своё, родное, природное».

Другой вопрос: хотим ли мы, я и вы, читатель, жить в диком лесу, в первобытной саванне – то есть в тех местах, где рыночные регуляторы низовой животной свободы были адекватны реалиям?

Интересно спросить себя: а не ушли ли мы оттуда? Пусть, с исторической точки зрения, недавно, лет эдак пять тысяч назад – но ведь ушли? А тогда могут ли быть адекватны реалиям регуляторы среды, которой больше нет?

+++

Если мы хотим вернуться в доисторические реалии – то ничего лучше либерализма для этого нет: самая короткая дорога. Но – как спрашивает компьютер – «вы действительно хотите запустить эту программу?».

Тоталитарная секта либералов состоит из всякой шелухи, которая неизбежно отваливается, отшелушивается в процессе использования, и твёрдого тоталитарного ядра, имя которому – «вера в Зверя».

Либерализм с выборами не кажется страшным – но такой либерализм нежизнеспособен. От выборов он избавляется (вы же сами видите!), а когда они потеряют вообще всякое значение (и о них вообще забудут) – тогда что?!

Одно дело – если Пиночета избрали, подержали пять лет – а потом разочаровались в нём и выпроводили. Но в том то и дело (если помните), что Пиночета не избирали! Он пришёл с оружием, всем дал по шее, и приказал себя слушаться. За что и стал кумиром либералов (!) – потому что «спас» Чили от «ужасов социализма»…

При этом либералы традиционно забывают спросить Чили – желала ли эта страна избежать «ужасов социализма», или не желала. Противоречия здесь нет, потому что свобода для себя, любимого – есть рабство для другого человека. А всеобщая свобода – даёт ровно столько же общей свободы, сколько и несвободы для каждого. Принцип сообщающихся сосудов: стало у соседа побольше свободы, у тебя стало поменьше, и наоборот…

+++

Хотя Пиночет и кумир прозападных либералов – он не является для их тоталитарной секты идеалом. Пиночет старомоден: он действует через открытое насилие, ломает хребты, и не властен над душами, мыслями. Он порабощает человека – однако не высасывает из него человеческого содержания, всего комплекса дум, стремлений, потребностей и чувств, которые делают человека человеком.

Для либералов-западников Пиночет – лекарство от запущенной болезни, которую, как им кажется, лучше не запускать.

А лечить, так сказать, превентивно. С прогностическим опережением.

«Вера в Зверя» как в идеал бытия, в звериность, как откровение – органично создаёт «либералам без выборов» (когда знамя демократических свобод уже необратимо выброшено за борт) «три источника, три составные части» западничества:

1) Терроризм, купирование всех угроз «маленькими», методами беззаконного и бессудного террора. Кто-то (неизвестно кто) пришёл и убил активиста; выжившие поняли, что активничать не стоит.

2) Криминальная мафия, приоритет деятельности которой – хищения, набивание карманов ворованными деньгами.

3) Деструктивная секта со всем богатством методов промывания мозгов и зомбирования адепта, которые Запад старательно собрал у всех имевшихся в истории тоталитарных сект в своё единое «пси-самбо».

Разделять Запад на эти три пункта может только теоретик, для удобства анализа. На практике, как вы понимаете, криминал огрпреступности неразделимо переплетается с террором, кормит террористов деньгами – а они устраняют проблемы «уважаемых людей». Что касается «промывания мозгов», то оно было бы затруднительно без устранения методами террора активистов протеста и финансовой подпитки от мафии.

+++

Идеалом либерализма является не удаление выборов из жизни, а удаление выбора из выборов. Пиночет, с их точки зрения, конечно, молодец, в критической для мафии ситуации пресёк опасную тенденцию – но действовал слишком открыто и грубо.

- Нам – говорят либералы – нужен не такой Пиночет, который на танке въезжает во власть, а такой (в идеале), за которого зомби проголосовали!

В устойчиво-либеральном обществе выборы проводятся тем регулярнее, чем меньше в них смысла. Оно и понятно: там где ситуация шатается, критическая для мафии – выборы лучше отменить. А там, где всё прочно контролируют мафия и гуру деструктивной секты – как раз самое место развернуть шапито «борьбы понарошку» партий-клонов.

Либералам мало запретить человеку голосовать за то, что ОН ХОЧЕТ.

Они хотят принудить человека голосовать за то, чего ОНИ ХОТЯТ.

Они хотят после каждого изнасилования бумажки от жертвы, в которой та расписалась бы, что «сама этого хотела».

Они не хотят не только снять шинель с Акакия Акакиевича в тёмной подворотне, но и потом заслушать доклад Акакия Акакиевича – как сильно он хотел отдать свою шинель грабителям, «ради свободы и демократии».

+++

Писатель Олдос Хаксли назвал такой идеальный для западников-либералов режим «диктатурой без слёз». То есть, с одной стороны – человеку вспарывают живот ножом, но с другой – болевая реакция отключена, обезболивающие мощные, человек не чувствует, что его потрошат. Предусмотренная природой сигнальная система не подаёт человеку сигнал, стимулирующий инстинкт самосохранения.

На форуме мировой «элиты» в Давосе в 2020 году была озвучена программа «Диктатуры без слёз», только другими словами: «К 2030 году - у Вас ничего не будет, но вы будете счастливы!».

То есть: криминальная мафия обворует человека до нитки.

Террористы выбьют тех, кто этому активно сопротивляется.

А «гуру» тоталитарной секты промоют мозги оставшимся, чтобы «счастливы были».

Хули наркоману счастливым не быть – хоть в бараке, хоть бездомным – если ему щепоть белого порошка дали нюхнуть?!

Никакого другого счастья, кроме этого (возбуждение в мозгу соответствующих центров эйфории, удовольствия) либералы не знают.

А не знают – так и вам не принесут.

Николай Выхин, команда ЭиМ