Геополитика Древней Руси. Расцвет.

Нихао, мои драгоценные читатели!

Данная статья входит в цикл "Геополитика Древней Руси", на настоящий момент включающий в себя статьи "Становление" (от Рюрика до Святослава) и "Укрепление" (Ярополк и Владимир). Предыстория описываемых событий рассмотрена там.

История, в том числе - история России, знает множество великих реформаторов - тех, кто сумел вовремя уловить потребность в модернизации и успешно ее произвести, тем самым умножая мощь своей страны и ее вес в глазах соседей. Имена таких государственных деятелей широко известны и заслуженно прославлены. Но все имеет свою цену. Множество примеров показывает, что вслед за периодом активного реформаторства всегда наступает кризис, связанный, пожалуй, с тем, что стране требуется ненадолго остановиться и переварить произошедшие изменения. Где-то этот кризис проходил легче, где-то тяжелее, а в отдельных случаях и вовсе ставил под вопрос дальнейшую судьбу государства - это зависело от целого ряда факторов, включающего радикальность и глубину произведенной модернизации, готовность и способность власти предпринять те или иные антикризисные шаги, влиятельность реакционных сил и многое другое.

История реформ Владимира Святославича не стала исключением, вылившись в кризис, который по формальным признакам может быть классифицирован, как династический, но на деле являвшийся едва ли не мировоззренческим. Спусковым же крючком для него послужила попытка проведения великим князем последней из его реформ, окончившейся неудачно. Это была реформа порядка престолонаследия.

По мнению многих исследователей, Владимир видел своим наследником не одного из старших сыновей, а условно-среднего Бориса. Этот шаг нередко расценивается, как следствие эмоциональной привязанности - и таковая версия вполне имеет право на существование. Ничто человеческое ведь и князьям не чуждо, включая некоторую толику сентиментальности. Владимир, однако, в государственных делах демонстрировал и здоровый политический цинизм, так что могли быть и другие причины. Например, то, что Борис лучше остальных братьев понимал суть политики отца по централизации власти и в силу этого лучше годился на роль великого князя единой Руси.

Так или иначе, понимания это решение Владимира у его старших сыновей не встретило.

Вокруг Святополка сформировался заговор, имевший целью свержение Владимира и поддержанный входившим в свиту его жены, дочери польского короля, западным духовенством, поставившим в качестве условия своего участия переориентацию Руси с Константинополя на Рим. Заговор был раскрыт, а Святополк с женой и её духовником были брошены в темницу.

Следующий по старшинству, Ярослав, княживший тогда в Новгороде, отказался от выплаты отцу дани, что по понятиям того времени означало открытый бунт, и усилил доступные ему войска наемной варяжьей дружиной. Владимир в ответ велел собирать армию для подавления бунта, во главе которой был поставлен Борис. Однако, поход пришлось отложить, отправив вместо этого войско Бориса против не ко времени вторгшихся печенегов.

И в этот момент Владимир Святославич умер. После этого события стали развиваться стремительно - да извинят мне мои драгоценные читатели этот заезженный штамп, но точнее здесь не выскажешься.

Оставшиеся на свободе участники заговора Святополка подняли бунт и, вызволив патрона из заключения, возвели его на киевский престол.

Борис, находившийся в походе против печенегов, получил известие о случившемся одним из первых. Состоявшая при нем отцовская дружина предложила ему выступить на Киев, однако, князь с негодованием отказался. Согласно житию и летописным свидетельствам - не желая проливать братскую кровь. С политической же точки зрения можно сказать, что Борис поставил государственное выше личного, отказавшись начинать усобицу, явно не пошедшую бы на пользу Руси. Таковое решение стоило Борису войска, не пожелавшего впредь идти за не проявившим амбиций князем и покинувшее его. Узнав об этом, Святополк направил к Борису убийц. Для надежности - вдруг бы тот передумал.

Альтернативным знаменем про-владимирской партии мог стать Глеб, приходившийся покойному Борису не только единокровным, но и единоутробным братом, и потому естественным образом подходивший на роль мстителя. Святополк решил действовать на упреждение и призвал Глеба из захолустного тогда Мурома (куда еще не дошли вести даже о смерти Владимира) в Киев, не конкретизируя целей вызова. По пути в Киев Глеб был убит.

Ярослав Новгородский, Брячислав Полоцкий, Мстислав Тьмутараканский и Святослав Древлянский отказались признавать вокняжение Святополка и стали готовиться к войне. Святослав попытался прорваться в Венгрию, с которой был связан династическим браком, видимо, рассчитывая получить военную помощь, но был перехвачен людьми Святополка и убит.

В 1016-м году во главе объединенного новгородско-варяжского войска Ярослав выступил на юг, и, разбив Святополка в битве при Любече, взял Киев, после чего, сочтя конфликт исчерпанным и отпустил новгородцев с варягами домой. Святополку, однако, удалось бежать в Польшу, ко двору его тестя Болеслава Храброго, и заручиться его поддержкой. Также он привлек на свою сторону печенегов, с которыми и выступил к Киеву, предоставив польским союзникам оттянуть на себя основные силы Ярослава. Болеслав с этой задачей не просто справился - он разбил Ярослава наголову и, захватив Киев, предпринял попытку вокняжиться самому. В ответ киевляне подняли восстание, от которого Болеслав с остатками войска был вынужден спасаться бегством.

Ярослав, вернувшийся после поражения в Новгород, приготовился по примеру отца бежать в Скандинавию, но был остановлен посадником Константином Добрыничем (сыном того самого Добрыни), велевшим изрубить подготовленные для бегства ладьи и сообщившим князю волю вечевых старшин: сражаться за Ярослава против Болеслава и Святополка. После этого новгородцы стали готовиться к походу, и даже собрали деньги на наем дружины конунга Эймунда, которая ранее Святополка под началом Ярослава уже громила.

При приближении Ярослава, Святополк без боя оставил Киев и бежал к печенегам, среди которых собрал новое войско - но вновь был разбит, и дальнейшая его судьба достоверно не известна. Зато принялся действовать Брячислав, на Киев, будучи не сыном, а внуком Владимира, не претендовавший, но и подчиниться не пожелавший. В 1020-м году он совершил набег на Новгород, но на обратном пути был перехвачен Ярославом, разгромлен и принужден к заключению мирного договора.

И, наконец, в 1023-м году проявил себя самым хитрым и терпеливым Мстислав Тьмутараканский, выступивший в поход на Ярослава, разбивший его и захвативший Чернигов. Военная победа, однако, не стала победой политической - киевляне не поддержали притязаний Мстислава и оказали ему ожесточенное сопротивление, из-за которого тот был вынужден пойти на примирение с Ярославом при условии сохранения текущей диспозиции и совместного управления Русью. Географическая граница между владениями братьев проходила по Днепру. Сообразно разделялись и направления активности во внешней политике.

Мстислав, пожалуй, более всех братьев походивший на деда, и внешнюю политику вел во многом в стиле Святослава - посредством военных походов. Основной же ареной его деятельности стал Кавказ. Широко известны его победоносные походы на ясов и касогов, в особенности, поединок с князем последних, Редедей.

NB: Исторический деятель, известный в русских летописях, как Редедя - это богатырь Ридада адыгейских преданий, хвалебные песнопения в адрес которого и по сей день являются неотъемлемой частью черкесского свадебного ритуала. Надо заметить, он и в летописях предстает достойным противником, не чуждым благородства.

Примечательно, что в своих походах Мстислав последовательно выступал на стороне византийцев - те тогда вели войну с Грузией, с которой ясы и касоги были в союзе.

Менее известны более поздние походы Мстислава, на этот раз - в союзе с ясами (аланами), направленные против Ширвана, крупного по меркам региона мусульманского государства на территории современного Азербайджана. Причины войны летописи не раскрывают, но ход боевых действий, в частности, отход русско-аланского войска в Византию по окончанию первой экспедиции, наводят на мысль о выполнении тех или иных союзнических обязательств перед Константинополем. Так или иначе, вторая экспедиция, имевшая своей целью основание русской фактории на юге каспийского побережья, завершилась поражением. Предположительно при этих событиях погиб либо умер от ран единственный сын Мстислава - Евстафий. Таким образом, одна из первых попыток экспансии Руси в кавказском направлении окончилась неудачей.

Совершенно иначе обстояли дела на западном и северо-западном направлениях, в особенности - в отношениях со скандинавскими королевствами, с которыми Ярослав имел особые связи, для полного понимания которых рассмотрим ситуацию в регионе в целом.

Рубеж X и XI веков для Скандинавии явился наивысшей точкой эпохи викингов, и вместе с тем - началом ее конца. Аппетиты воинственных северных мореходов уже не удовлетворялись награбленным за морем золотом, как это было во времена полулегендарного Рагнара Лодброка. Теперь предметом их притязаний стала земля, власть над которой давала пусть и медленный, но в перспективе намного более существенный доход. Это и превращало лихую викингскую вольницу из мало что не мистической угрозы с севера в обыкновеннейший субъект североевропейской политики - с неизбежными внутренними изменениями по части сокращения собственно вольницы и умножения непосредственно политики. Датские, норвежские и шведские конунги активно взялись за собирательство земель - и нередко за счет друг друга.

Особого успеха в этом добился король Дании Свен Вилобородый, заполучивший также короны Норвегии и Англии, а бывшего конкурента и регионального гегемона Швецию, воспользовавшись слабостью короля Олафа Шётконунга, превративший в подчиненного союзника. Естественным следствием подобной взрывной экспансии явилось формирование анти-датских союзов как в сопредельных землях, так и в самой Скандинавии, где основной противодействующей датчанам силой стали норвежские конунги из свергнутой династии Хорфагеров. Так, старший на тот момент представитель Хорфагеров, Олаф Харальдсон, воевал в Англии против Свена Вилобородого на стороне короля Этельреда, вместе с ним бежал в Нормандию, где принял крещение, и в 1014-м году, после смерти Свена, помог Этельреду вернуть трон. В 1015-м Олаф вернулся в Норвегию, где местная знать, недовольная датской властью, провозгласила его королем. Вскоре разразилась война со Швецией, во время датского завоевания захватившей ряд норвежских областей. Олаф Харальдсон отбил захваченные земли и предложил Олафу Шётконунгу заключить мир, одним из условий которого был его брак с дочерью шведского короля Ингигердой. Однако, несколько ранее к Шётконунгу прибыли послы от Ярослава с тем же предложением, и тот, вопреки решению тинга, пошел на авантюру и отдал предпочтение русскому князю, предложив Олафу Харальдсону руку своей второй дочери, Астрид. Авантюра удалась, и ее результатом стало формирование норвежско-шведско-русского альянса. В некоторой мере к альянсу примыкала и часть знати вновь захваченной датчанами Англии, ориентированная на внука Этельреда Эдуарда Изгнанника, нашедшего убежище в Киеве. В условиях децентрализации датских владений после смерти Свена Вилобородого, получившийся союз представлял собой значительную силу.

Однако, временное ослабление датчан подходило к концу. В 1018-м году Дания и Англия были вновь объединены под властью короля Кнуда Могучего, всерьез взявшегося за укрепление своей державы и заключившего союз с германским императором, польским королем и нормандским герцогом. Противостояние датско-польско-германо-нормандского блока с одной стороны и норвежско-шведско-русско-английского с другой и предопределило международную политику Северной Европы на ближайшие десятилетия. Для удобства здесь и далее назовем эти блоки по занимаемым ими берегам Балтийского моря, Северным - про-норвежский, и Южным - про-датский. И да простит нам историческая наука эту небольшую терминологическую вольность.

Начало противостояния сложилось отнюдь не благоприятным для Северного блока образом. Норвежско-шведское вторжение в Данию окончилось поражением, в результате которого Олаф Харальдсон потерял норвежский престол и был вынужден бежать с малолетним сыном Магнусом на Русь. Шведский король Анунд, сын Олафа Шётконунга, сумел сохранить трон, но понес существенные территориальные потери.

Два года спустя с шведской и русской помощью Олаф предпринял попытку возвращения себе норвежского престола, но в битве при Стикластадире был убит. Магнус, по настоянию Ингигерды оставшийся в Новгороде, был усыновлен Ярославом и впоследствии воспитывался в его семье. Кроме того, на Руси укрылся и еще один Хорфагер - младший брат Олафа Харальд Хардрада, вступивший в дружину Ярослава и быстро добившийся там значительного положения. Что до самого Олафа, то уже через год после своей гибели он был по решению норвежского клира и тинга прославлен в лике святых. Примечательно, что он стал последним западным по происхождению общехристианским святым до раскола 1054-го года.

В связи с абсолютным доминированием Кнуда Могучего на севере, противостояние в Скандинавии и Англии на несколько лет приостановилось. Однако, на востоке дела обстояли иначе. В 1031-м году Ярослав и Мстислав при активном участии Харальда Хардрады и польского княжича-изгнанника Безприма предприняли поход на союзную датчанам Польшу. По его результатам ранее спорные земли перешли под контроль Руси, а Безприм занял трон. На котором, впрочем, долго не удержался. Однако к тому времени Польша уже не могла помочь даже себе самой, не говоря уже о датских союзниках.

В 1035-м году Кнуд Могучий умер, что явилось сигналом для восстания в Норвегии, где местная знать при поддержке Ярослава и шведского короля Анунда изгнала датских наместников и провозгласила королем Магнуса, моментально ставшего серьезной угрозой для нового датского короля Хардекнуда. Начиная с этого момента Ярослав начинает предпринимать действия, которые можно расценить, как заявки на особое, доминирующее положение Руси во всей европейской политике. Уже в следующем году в память о победе над печенегами и окончательном освобождении Руси от опасности их набегов Ярослав закладывает в Киеве собор Святой Софии по греческим образцам: крайне символичный и амбициозный шаг, демонстрирующий по меньшей мере равенство между Киевом и Константинополем, если не сказать - претензии на перехват лидерских позиций в христианском мире.

Подтверждался этот символический шаг и делом. Примерно в то же время пополнил ряды укрывшихся в Киеве венценосных изгнанников беглый венгерский королевич Андраш, которого Ярослав, видимо, полагал в политическом смысле весьма перспективным - настолько, что выдал за него свою дочь. В это же время при поддержке Священной Римской Империи вышла из периода неурядиц Польша, ценой чего стало признание ей главенства германского императора. В Скандинавии же был заключен мирный договор между норвежским королем Магнусом и датско-английским королем Хардекнудом, согласно которому в случае, если один из них умрет, не оставив наследника, второй займет освободившийся престол. Подобная мера была страховкой от возобновления истощавшего обе страны конфликта в случае династического кризиса в одной из них. В целом между Северным и Южным блоками установилось шаткое равновесие.

Произошли изменения и во внутренних делах Руси. В 1036-м году погиб на охоте князь Мстислав, и Ярослав стал единовластным правителем всего Древнерусского государства.

1042-ый год ознаменовался реваншем Северного блока сразу по множеству направлений. Умер Хардекнуд, и Магнус стал королем не только Норвегии, но и Дании. В Англии, впрочем, в обход норвежско-датского договора трон унаследовал ставленник нормандских герцогов Эдуард Исповедник. Тем не менее, активная датская экспансия на этом была прекращена. В Польше же благодаря поддержке Ярослава занял значительно более независимую от германских императоров позицию король Казимир. И хотя союз Ярослава и Казимира оказался недолговечным, прервавшись из-за множества противоречий между странами, сам по себе постепенный вывод Польши из подчиненного относительно Священной Римской Империи положения был безусловно в интересах Руси.

В следующем году противоречия, возникшие от конкуренции с Византией, получили выход в виде военного конфликта, протекавшего до 1046-го года с переменным успехом. Военную победу в нем византийские летописцы приписали Константинополю - и русские летописи также рисуют поход не слишком удачным. Однако, условия мирного договора, по которому Руси возмещался понесенный ущерб, возвращались пленные, а за княжича Всеволода Ярославича выдавалась дочь императора Константина Мономаха, наводят на мысль, что военный успех в данном случае отнюдь не означал успеха политического. Византия того времени слишком нуждалась в поддержке Руси на Балканах, и потому была вынуждена пойти на уступки.

Тот же 1046-й год ознаменовался и переходом конфликта балтийских Северного и Южного блоков в стадию масштабного "холодного" геополитического противостояния Руси и Священной Римской Империи. Так, в Венгрии знаменем борьбы местной знати против германского влияния стал поддержанный Ярославом Андраш. После победы восстания и коронации Андраша стал назревать конфликт между Венгрией и Священной Римской Империи, в конце концов вылившийся в немецкое вторжение. Успех в этом конфликте сопутствовал венграм, сумевшим отстоять свое независимое положение. После этого в регионе оформился польско-венгерско-русский треугольник, "углы" которого могли переживать самые разные времена в отношениях между собой, но обладавшие в целом единой позицией по отношению к германской экспансии.

В 1048-м году состоялось присоединение Франции к цепи организованных Ярославом антигерманских союзов, результатом чего стал знаменитый брак короля Генриха с княжной Анной Ярославной. Предпосылок для данного союза было сразу несколько. Во-первых, отношения французского короля с нормандским герцогом оставляли желать лучшего, вплоть до регулярных войн, в то время как Русь и Нормандия в вопросе влияния на английскую политику относились к противоборствующим лагерям. Во-вторых, из-за претензий обеих стран на Лотарингию значительно осложнились некогда дружественные отношения Франции со Священной Римской Империей. В сумме это делало французского короля естественным союзником Ярослава на западе континента.

Однако, не следует переоценивать значимость этого альянса, значительно раздутую в массовом сознании тем, что рост интереса широкой публики к персоне королевы Анны пришелся на времена культурного доминирования Франции на европейском субконтиненте. Тогда подобный исторический факт выглядел крайне лестным для России. Но для времен собственно Ярослава эта "лестность" выглядит весьма сомнительной. Первые Капетинги, к которым относился и Генрих, обладали реальной властью только в границах собственно Иль-де-Франс, окрестностей Парижа и Орлеана, и то, не сказать, чтобы полной. За пределами же королевского домена их власть была чисто номинальной и всерьез особо не воспринималась. Первые робкие шаги по усилению влияния короны в феодах предпринял только сын Генриха и Анны Филипп - за что от сочувствовавших феодалам хронистов той эпохи получил репутацию дурного короля. В общем, до куртуазных Валуа и блистательных Бурбонов было еще очень далеко, пока же король Франции как союзник был, пожалуй, пожиже того же венгерского короля. Да и в любом случае, русский великий князь и французский король, находясь в союзе, не могли сделать друг для друга больше, чем и так делали без всякого союза, просто преследуя свои собственные интересы, во многом в те времена совпадавшие.

Впрочем, определенный прок от французского короля вышел. В 1052-м году Генрих начал войну против Нормандии. В это же время, будто по сигналу, произошел переворот в Англии, приведший к изгнанию из страны ориентированных на Нормандию советников короля. Детей у Эдуарда Исповедника не было, и до того он планировал оставить трон нормандскому герцогу Вильгельму. Но, оказавшись один на один с англосаксонской знатью, да еще в ситуации, когда союзник занят на континенте и вмешаться не может, английский король вынужден был официально назвать своим наследником Эдуарда Изгнанника и отправить тому в Киев предложение вернуться домой.

Приложил ли к этому руку Ярослав? Теперь уже сложно сказать наверняка. Но вот вам факт. Кроме Эдуарда Изгнанника и Вильгельма Нормандского на то, чтобы стать наследником английской короны, претендовали еще двое: Гарольд Годвинсон, как лидер анти-нормандского переворота, и норвежский король Харальд Хардрада, как наследник Магнуса, в свою очередь наследовавшего Хардекнуду. Итого, из четырех претендентов двое были должниками Ярослава (а Хардрада - еще и зятем). Что, пожалуй, позволяет говорить о повышенном интересе русского князя к английским делам.

Ярослав Мудрый умер 20 января 1054 года, оставив сыновьям огромную централизованную державу, способную влиять на политику всей Европы, от Византии до Норвегии и Англии. При нем множество хронистов, включая и не слишком расположенных немецких, отмечали блеск Киева и его способность соперничать с Константинополем. Скандинавские скальды делали Ярослава героем своих саг, в которых "конунг Ярислейв" предстает правителем калибра Карла Великого и короля Артура, могущественным и великим.

И еще один факт.

Ярослав был, не считая Рюрика, о котором попросту не хватает сведений, первым правителем Древнерусского государства, смерть которого не стала сигналом к усобице. И это, на скромный взгляд автора, говорит о нем очень многое.