Как Москва устояла перед вермахтом

Ровно 75 лет назад, 20 апреля 1942 года, закончилась многомесячная битва за Москву. До и во время этого грандиозного, почти семимесячного сражения Второй мировой войны, в котором решалась судьба СССР, противники допустили ряд просчетов, недооценив друг друга. Но если руководство Красной армии совершало оперативно-тактические промахи, то командование вермахта — стратегические ошибки.

Предлагаю вашему вниманию статью Сергея Варшавчика.

Три причины не нападать на Россию

Первыми ошибку допустили немцы, заложив в план нападения на Советский Союз "Барбаросса" совершенно нереальные сроки по разгрому вооруженных сил противника и захвата его основных городов. Перед вермахтом ставилась задача в течение одной "кратковременной кампании" уничтожить РККА и захватить Киев, Ленинград и Москву, завершив войну где-то на линии Архангельск — Волгоград — Астрахань. На все это отводилось четыре-пять месяцев.

Иными словами, нацистские солдаты представлялись неким железным потоком, который за короткое время сметет на своем пути все живое и добудет победу Третьему рейху. Планируя молниеносную войну на Востоке по типу предыдущей кампании против Франции, немецкие генералы забыли высказывание Отто фон Бисмарка о том, что Россию завоевать нельзя как минимум по трем причинам. Из-за сурового климата, огромных пространств и жизнестойкости народа.

Довольно скоро выяснилось, что наступление на разных направлениях подобно удару не кулака, но растопыренных пальцев. Захватив в сентябре 1941-го столицу Украины, вермахт оказался не в состоянии взять еще и такой громадный и укрепленный город, как Ленинград.

В ожидании немецкого удара

Главная цель войны — Москва, против которой германскому Генеральному штабу пришлось стягивать сразу три танковых армии и три полевых, забрав часть войск у группы армий "Север", которая вынуждена была приступить к блокаде Северной столицы СССР. То есть к пассивным действиям, главным "оружием" которых стал голод.

К концу сентября 1941 года на центральном направлении, которое обороняли советские фронты (Западный, Брянский и позади них Резервный), установилась пауза в боевых действиях — стороны вели в основном бои местного значения.

Командование Красной армии понимало, что вот-вот последует удар на Москву, однако допустило ошибку в его определении. Предполагалось, что группа армий "Центр" в условиях надвигающейся осенней распутицы попытается наступать по шоссе, проходящим по линии Смоленск — Ярцево — Вязьма.

При этом в Генштабе РККА не обратили внимания на погоду, а она в эти дни стояла сухая и солнечная, позволявшая танковым частям противника двигаться вне асфальтированных дорог и атаковать с неожиданных направлений. Летная погода способствовала и активной поддержке действий своих наземных войск со стороны 2-го воздушного флота генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга.

Основные усилия немцев ожидались на правом фланге Западного фронта под командованием генерала Ивана Конева. Именно на этом направлении была возведена мощная советская оборона и создана наибольшая плотность войск на один занимаемый километр. Врага поджидала многочисленная артиллерия, в том числе морские орудия на бетонированных площадках.

Армейская разведка РККА проморгала и переброску 4-й танковой группы из-под Ленинграда на московское направление, считая, что она находится на прежнем месте. Тогда как в реальности был оставлен лишь радист штаба немецкой танковой армии, чей характерный почерк указывал на то, что штаб якобы на месте.

Обходя узлы сопротивления

Неверно оценили намерения врага и на соседнем, Брянском фронте, где предполагалось наступление непосредственно на Брянск, возле которого комфронта генерал Андрей Еременко и держал основные резервы. И когда 30 сентября 1941 года командующий 2-й танковой группы генерал Хайнц Гудериан нанес удар по Брянскому фронту в 120-150 километрах южнее ожидавшегося, он сразу прорвал советскую оборону.

Еременко недооценил поначалу масштаба случившегося, сообщив в Ставку, что прорвавшийся противник атакует лишь силами одной танковой и одной пехотной дивизий. Затем Москва осознала масштаб прорыва, и на его ликвидацию были переброшены силы с других направлений. Но 2 октября последовал главный удар операции "Тайфун" силами двух танковых групп — 3-й и 4-й, которые обходили Минское шоссе южнее и севернее.

В результате в начале наступления на Москву немцы стремительно обошли стороной узлы сопротивления, ударив в тех местах, где советским командованием не ожидалось наступления. Это позволило вермахту за короткое время окружить в районе Брянска и Вязьмы войска трех фронтов. В два громадных "котла" попали более 600 тысяч бойцов и командиров Красной армии.

Самый драматический момент битвы

Окруженные части отчаянно сопротивлялись, приковывая к себе большое количество германских дивизий. В итоге из окружения вырвались около 85 тысяч красноармейцев, однако 5 октября 1941 года путь на Москву был открыт, и занимать Можайскую линию обороны на тот момент было некому. Пожалуй, это был самый драматический момент для Красной армии во время гигантской битвы.

Но немцы, которые собирались брать столицу СССР не в лоб, чтобы не увязнуть в ожесточенных городских боях, а путем окружения с юга и севера, в тот момент решили, что главная угроза со стороны РККА исходит с северо-востока, в районе Калинина, и там сосредоточили усилия 3-й и 4-й танковых армий.

Воспользовавшись этим, советское командование начало спешно перебрасывать под Москву войска с Ленинградского и Юго-Западного направлений, а также выдвигать резервы из внутренних округов страны.

Время работало против вермахта

На пути врага встали многие стрелковые дивизии, которые покрыли себя неувядаемой славой на подмосковных полях — например, 316-я дивизия под командованием генерала Ивана Панфилова или 32-я дивизия полковника Виктора Полосухина.

Первая в ожесточенных боях сдерживала врага на подступах к Волоколамску, вторая шесть дней отражала ожесточенные атаки противника на Бородинском поле, отойдя лишь по приказу командования, когда немцы прорвались на другом участке обороны. Командующим воссоздаваемым Западным фронтом был назначен энергичный и жесткий генерал Георгий Жуков.

Кроме того, с десятых чисел октября погода испортилась — зарядили дожди, и наступающие лишились широты маневра своими танковыми войсками и мотопехотой. Вермахт двигался в основном вдоль шоссе и дорог, где его ждали многочисленные засады и узлы обороны, в изобилии насыщенные артиллерией разных калибров.

Начали сказываться все три фактора, о которых предупреждал "железный" канцлер, — плохая погода, растянутость коммуникаций и возросшее сопротивление. Темп блицкрига упал. А к ноябрю и вовсе затормозился.

Для продолжения наступления немцам понадобилось две недели на перегруппировку и подтягивание резервов. А время работало против них.

Никаких шансов нанести РККА большие потери

В ноябре началась вторая — и последняя — фаза операции "Тайфун", в ходе которой германские войска, преодолевая ожесточенное сопротивление Красной армии, вышли на ближние подступы к Москве. Однако к ее окраинам приблизилась лишь северная часть танковых "клещей" — южная в лице 2-й танковой армии Гудериана увязла в безнадежных для себя боях около Тулы.

К началу декабря, по мнению немецкого генералитета, сложилась патовая ситуация, когда обе стороны выдохлись и не могли больше продолжать сражаться. В своем личном дневнике начальник сухопутного штаба вермахта генерал Франц Гальдер записал 4 декабря 1941 года, что командующий группой армий "Центр" фельдмаршал Федор фон Бок считает, "что нет никаких шансов нанести противнику большие потери в ходе наступления северо-западнее Москвы".

Немцы в очередной раз недооценили противника, а германская разведка проморгала сосредоточение свежих советских резервов, которые на следующий день начали мощное контрнаступление, в тяжелых условиях лютой зимы и отчаянного сопротивления противника отбрасывая части вермахта на запад.

Паника в стане врага

Начавший "Тайфун" отец германских панцерваффе генерал Гудериан нервически сообщал командованию вермахта, что состояние его войск внушает большие опасения, они теряют доверие к начальникам и не способны отражать удары хорошо экипированного и многочисленного врага. Панические сообщения слали и другие нацистские генералы, чьи войска отступали от стен Москвы.

В декабре 1941-го — январе 1942-го немецкие войска потерпели серьезное поражение, которое поставило крест на плане "Барбаросса" и молниеносной войне. Они были отброшены Красной армией на 100-250 километров. От нацистов были полностью очищены Тульская, Рязанская и Московская области, многие районы Калининской, Смоленской и Орловской областей.

Победа под Москвой была не единичной: близ Ленинграда советские войска освободили Тихвин, на юге — Ростов-на-Дону.

Крах молниеносной войны

Восьмого декабря 1941 года Гитлер отдал своим войскам приказ о переходе к обороне на всем протяжении Восточного фронта. Все это подтолкнуло руководство страны и Красной армии к мысли о широком наступлении на всех фронтах — в первую очередь на Западном, чтобы разгромить группу армий "Центр".

При этом Сталин переоценил силы войск, многие из которых были измотаны многомесячными боями. К тому же удары на многих направлениях вели к раздроблению сил — и в лучшем случае могли лишь вытолкнуть неприятеля с занимаемых позиций, но не окружить его.

В итоге 20 апреля 1942 года гигантское сражение завершилось. Немцам удалось отстоять Ржевско-Вяземский плацдарм и не допустить развала своего фронта. Но и наступать на Москву они больше уже не могли.

Чтобы избежать бессмысленной позиционной войны в стиле Первой мировой, вермахт должен был наступать на других направлениях. Например, на юге, имея целью Кавказ и Сталинград, чтобы перерезать путь СССР к нефтяным месторождениям. Но это уже другая глава войны.