Запад переживает сильнейший вызов своей базовой ценности – свободе слова. Беда пришла откуда не ждали: борьба с дискриминацией выплеснулась из берегов и породила оруэлловский термин «позитивная дискриминация». Под угрозой тотального социального бойкота людей делят по чисто формальному признаку (расовому, половому, социальному) на правовые «сорта». Чернокожий футболист, которому белые расисты платят по контракту годовой бюджет Гвинеи-Бисау, отказывается выходить на поле, если кто-то бросил с трибуны банан, – и каждый обязан его поддержать.
Памятник Томасу Джефферсону, одному из первых президентов США и соавтору Декларации независимости, с презрением выбросили из здания городского совета Нью-Йорка по решению комиссии по общественному дизайну. От лица совета дикость комментировала некая Адриенна Адамс, сопредседатель группы чернокожих, латиноамериканцев и азиатов: дескать, Джефферсон был рабовладельцем и уважения потомков не достоин.
Совет попечителей Принстонского университета решил, что расистом был и 28-й президент Вудро Вильсон, а университетская «Школа общественных и международных отношений» больше не носит его имя.
В Великобритании полетел с постамента премьер-министр Капской колонии Сесил Родс, вид которого оскорбил студентов Ориель-колледжа из бывших британских колоний, где Родс строил больницы и прокладывал железные дороги. Правда, случаев отказа от престижных стипендий Родса пока не зафиксировано. В Гане снесли памятник Махатме Ганди. Да-да, он тоже оказался расистом.
Досталось и русским: в городе Ситка на Аляске требуют снести памятник Александру Баранову, первому главному правителю русских поселений в Северной Америке. Баранов основал Ситку в 1799 г. как форт Ново‑Архангельск, но провинился тем, что воевал с местными индейцами-тлинкитами.
Рабовладельцем Баранов не был, даже женился на дочери местного индейского вождя, от которой имел троих детей. Зато, когда индейцы атаковали и сожгли Ново‑Архангельск, русским пришлось с ними сражаться и в 1804 г. строить форт заново.
В 1807 г. за отражение набегов индейцев царь-батюшка наградил Баранова орденом Святой Анны 2-й степени, и до последнего времени в его доме на Аляске был музей. Но вот теперь самосознание коренного населения выросло, и Баранова хотят сделать «неприемлемой персоной».
Что за маразм, скажет читатель. Так ведь можно отменить всё на свете: например, философию Платона и Марка Аврелия, тоже рабовладельцев. А заодно стихи крепостников Пушкина и Байрона, да и практически любой исторической фигуры знатного происхождения.
Всё правильно: сторонники постколониальной теории берегов совершенно не видят, предлагая снести статую Авраама Линкольна, при президентстве которого Америка отменила рабство, но он что-то там неполиткорректное говорил. А также отменить американский гимн, автор которого был рабовладельцем. И даже Иисуса Христа как «символ белого превосходства».
Обсуждать адекватность этих предложений бессмысленно. Гораздо интереснее понять, почему свободное общество скукожилось перед террором постколониалистов, а во главе охоты на ведьм оказались университеты. Например, колледж Гонвилл-энд-Киз, входящий в систему Кембриджа, удаляет окно, которое связано с памятью сэра Рональда Фишера, члена Королевского общества и почётного отца-основателя колледжа. Но ладно, если бы гонения касались только памяти научной и политической элиты прошлого.
Кембриджский университет поддержал преподавательницу из Индии Приямваду Гопал, написавшую в «Твиттере»*: «Я скажу это снова. Жизни белых не имеют значения. Как и белая жизнь». Казалось бы, если в природе вообще существует понятие «экстремизм», то вот он во всей красе: однобокость, фанатизм, неспособность к толерантности.
Однако за Гопал, которая специализируется на изучении «феномена гендера», феминизма и исследовании «критических рас», заступились коллеги, а боссы универа повысили её до профессора, пояснив: «Университет защищает право своих учёных выражать свои собственные законные мнения, которые другие могут посчитать противоречивыми, и выражает сожаление по поводу жестокого обращения и личных нападок. Эти атаки абсолютно недопустимы и должны быть прекращены».
Но почему тогда из Кембриджа под давлением общественности был уволен младший научный сотрудник Тоби Джексон? Его обвинили в сотрудничестве с ультраправыми, хотя он лишь изучал их деятельность по работе. Аналогично Кембридж повёлся на обвинения своего социолога Ноа Карла в «псевдонаучном расизме»: якобы он продвигал теории генетической предрасположенности некоторых народов к низкому интеллекту и высокой преступности.
Но критики работ Карла попросту не читали: он вообще не занимался исследованием рас и генетики. Учёный лишь озвучил результаты исследований: например, словарный запас у приверженцев республиканцев на несколько процентов выше, чем у сторонников демократов. А за демократов голосует подавляющее большинство чернокожих – вот вам и расизм.
Хотя Карл подчёркивал, что каких-либо научных доказательств связи IQ и расы или национальности нет, социологу прилетело за следующий факт: оказывается, британцы хуже относятся к иммигрантам из тех стран, что чаще других сажают за насильственные преступления. А на другом конце света Калифорнийский университет выгнал взашей своего профессора Гордона Клейна, что верой и правдой преподавал здесь 30 лет.
После того как в Миннеаполисе полицейские случайно убили чернокожего мошенника Джорджа Флойда, к Клейну подвалила делегация студентов-афроамериканцев: дескать, профессор, такая тема, давай-ка ты нам всем пятёрочки на экзамене проставишь в качестве компенсации за моральную травму из-за смерти Джорджа. Но профессор их буквально растоптал, ответив, что белые ученики расстроены этим не меньше чёрных. Вот и пусть теперь ищет работу с волчьим билетом.
Сегодня белый профессор может вылететь с работы не просто за слово «ниггер» в письме Мартина Лютера Кинга, которое он имел неосторожность процитировать. Декан школы медсестёр Массачусетского университета Лесли Нил-Бойлан был уволен за то, что в электронном письме написал, что «жизнь любого человека имеет значение».
Кто-то под ником «Хейли» нашёл это заявление «неуместным и огорчительным», и для университета этого оказалось достаточно, чтобы уволить декана, которого они только что назвали «провидцем».
Почтенные учёные в ужасе пересматривают собственные публикации 20-летней давности – вдруг там закралось какое-нибудь недопустимое слово вроде «девичник».
Но как поживает при этом хвалёная демократическая система? Ведь Запад всегда стоял на верховенстве права, где любой человек может защитить себя в независимом суде. И эта система не раз спасала развитый мир от наступления авторитаризма. Но «культура отмены» стала для неё чем-то вроде нового штамма коронавируса, от которого пока не придумали лекарства. Суд может защитить от произвола мужа, работодателя, правительства, но его решения бессильны против «коллективных мнений».
Ситуация похожа на жуткий фильм «Советник», где благополучный американский юрист ввязывается в дела с наркокартелем, но всё идёт не по плану и у него похищают любимую женщину. Он бы рад всё исправить, встретиться, поговорить, как привык в судах. Но картель никем не персонифицирован, кто и как принимает решения – неизвестно. Соответственно, и говорить не с кем. Остаётся только ждать, когда труп любимой выбросят на свалку, а по почте придёт диск с записью её последних часов.
Британский философ, преподаватель Эксетерского университета Эдвард Скидельский обращает внимание, что классическая либеральная концепция толерантности незаметно трансформировалась в концепцию «приятия». И это может – ни больше ни меньше – изменить знакомую нам цивилизацию.
В XVII веке крошечная Голландия оказалась чуть ли не единственным местом в Европе, где католики и протестанты могли жить в одном доме. Не то чтобы здесь воцарилось всеобщее братство, но христианин, иудей и мусульманин не могли стать жертвами санкционированного властями террора за свою веру. Просто Голландия стала на этой почве локомотивом буржуазных преобразований и невиданного в истории экономического роста.
США на тех же принципах превратились в главную мировую сверхдержаву: дескать, люди могут делать всё, что им вздумается, если они не нарушают законы. Не лезьте к ним – и они не будут лезть к вам. Во что люди верят, чем они занимаются в постели, как воспитывают детей – вообще не ваше дело.
Но сторонникам «приятия» кажется, что толерантность – это неудовлетворительный компромисс. Они требуют от нас безоценочного, безоглядного принятия всего спектра самых разных жизненных позиций и идентичностей. Больше нельзя с неохотой терпеть, что в соседнем с вами доме живут два взрослых мужика – вы должны одобрять их выбор. А если вы не пищите от восторга за их свободное волеизъявление, вас надо «воспитывать» – через ту же «культуру отмены».
Скидельский пишет, что когда «приятие» заменяет «терпимость», диапазон разнообразия мнений сокращается до нуля: «Тот, кто не проявил полного «приятия», должен быть готов подвергнуться остракизму. А защитники «культурного многообразия» и «инклюзивности» превратились сегодня в самых фанатичных гонителей свободной мысли. Основной принцип тоталитаризма уже восторжествовал: сегодня в британских университетах гендерный волюнтаризм является догматом. Точно так же, как в советской системе образования был догматом диалектический материализм».
Кстати, в работах Ленина нетрудно проследить классические схемы «культуры отмены». Задолго до революции Ильич писал: «Всякое умаление социалистической идеологии, всякое отстранение от неё означает тем самым усиление идеологии буржуазной».
И если ты не с нами – значит, ты с ними. Этот принцип активно использует движение Black Lives Matter, с которым больше всего боятся поссориться медийные персоны. Его боссы говорят, что «недостаточно не быть расистом – надо быть антирасистом».
Чтобы быть принятыми в ряды союзников, белый американец должен постоянно разоблачать «структурный расизм» внутри себя («задуматься о своих привилегиях», как говорят в BLM). Нежелание вставать на колено перед началом футбольного матча не означает нейтралитет.
Это опознавательный знак врага. «Тоталитарные методы борьбы за всеобщее соучастие стремятся проникнуть в души людей, выкурив оттуда скрытые от чужих глаз крамольные мысли и убеждения», – формулирует Скидельский.
В создавшейся ситуации для крупного бизнеса проще не разоблачать приёмчики BLM, а просто откупиться от движения. Выступить в его поддержку – сильный маркетинговый ход, которым пользуются даже такие гиганты, как Amazon. Крупнейший производитель продовольствия и бытовой химии Unilever планирует ребрендинг упаковок для товаров, чтобы отказаться от слов «светлый», «белый», «осветляющий». Johnson & Johnson тоже прекратит продажу косметики Clean & Clear, делающей тон кожи светлее.
Mars и PepsiCo изменят логотипы брендов с изображением афроамериканцев, а производитель мороженого Dreyer\'s (дочерняя компания Nestle) откажется от названия Eskimo Pie, которое оскорбительно для эскимосов.
Наиболее свирепо постколониалисты атакуют статусных людей, чтобы те не слишком напоминали обществу об угрозе институтам, сделавшим Запад свободным и процветающим. Прославленный учёный и нобелевский лауреат Джеймс Уотсон, совместно с Фрэнсисом Криком открывший в послевоенные годы структуру молекулы ДНК, в 2019 г. был лишён многих почётных званий за свои «недопустимые высказывания».
90-летний генетик остёр на язык: «Я вижу мрачные перспективы для Африки, потому что вся наша социальная политика строится на допущении факта, что у них уровень интеллекта такой же, как у нас, – тогда как все исследования говорят, что это не так».
Вроде бы старина Уотсон немного шарит в биологии, давно живёт на свете, и неплохо было бы подробно расспросить его о том, какие конкретно исследования он имеет в виду и как строится его логика. Но табуирована сама тема – и проще «отменить» Уотсона. Газета, давшая слово нобелевскому лауреату, сама может стать мишенью бойкота. А если какой-то фонд не отзовёт ранее вручённую ему награду, спонсоры «отменят» сам «токсичный» фонд.
В 2020 г. американская гуманистическая ассоциация (AHA) отозвала свою награду «Гуманист года», вручённую в 1996 г. известному эволюционному биологу и популяризатору науки Ричарду Докинзу, поскольку его комментарии «унижают маргинализированные группы» под «прикрытием научного дискурса». Докинз оскорбил трансгендеров, когда сравнил их с американской чернокожей активисткой, которая на поверку оказалась… белой!
Это потрясающая история, напоминающая пикулевского шевалье де Еона эпохи постмодерна. В роду блондинки Рейчел Долезал чёрных не водилось, хотя в семье её родителей выросло несколько приёмных детей-африканцев. Юная Рейчел решила поступить в Университет Ховарда в Вашингтоне. А там сегрегация наоборот: подавляющее большинство студентов чернокожие.
Долезал тоже поначалу приняли за свою и дали специальный грант на обучение для афроамериканцев, но потом разобрались и в деньгах отказали. Она всё равно отучилась и даже получила степень магистра изобразительных искусств.
Но в 2002 г. подала в суд на универ, который отказался предоставить ей преподавательскую должность из-за того, что она белая. Суд она проиграла, и, видимо, это событие ознаменовало психологический слом. По словам брата, Рейчел чувствовала себя «недостаточно чёрной» и вместо расизма начала ненавидеть всех белых. А заодно делать пышные причёски с косичками, пользоваться автозагаром и косметикой для придания коже тёмного оттенка.
К 37 годам Долезал превратилась в известного борца за права чернокожих в своём штате и возглавила филиал Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения.
Потом её разоблачили и изгнали со всех постов, хотя она уверяла, что «чёрная в душе» и хотела продолжать «борьбу». А биолог Докинз обратил внимание, что раз мы признаём за человеком права сменить пол и превратиться из женщины в мужчину, так почему белая не может стать чёрной: «Давайте обсудим».
Казалось бы, за приглашение к дискуссии нельзя лишать награды, присуждённой четверть века назад. Наука строится на праве всё подвергать сомнению, а гуманизм означает возможность высказывать своё мнение по любому вопросу. «Вы в прямом смысле сожгли еретика за несогласие с догмой», – написал АНА один из её спонсоров.
На то же самое указали другие лауреаты «Гуманиста года» – философ Ребекка Голдштейн и гарвардский социолог Стивен Пинкер. Пинкер сам натерпелся: более 500 студентов и преподавателей требовали исключить его, крупнейшего интеллектуала, из Американского лингвистического общества за «расистские» твиты вроде этого: «Полиция убила множество людей, чёрных и белых».
Не то чтобы свободный мир заткнулся и встал на колено перед потомками чернокожих рабов. Но, похоже, никто из голливудских небожителей не решается напомнить активистам BLM, что лично их никто всерьёз не угнетал и нужно дорожить существующими институтами. Великий Клинт Иствуд ещё может позволить себе заявить, что политкорректность заставляет людей утрачивать чувство юмора. Зато номинированная на «Оскар» актриса Флоранс Пью публично извиняется, что носила популярную среди чернокожих причёску: дескать, это было «присвоением чужой культуры».
Рок-группа Slaves меняет название, которое переводится как «рабы». Ведущие мировые шахматисты норвежец Магнус Карлсен и голландец Аниш Гири в рамках социальной акции против расовой дискриминации разыграли партию, в которой игравший чёрными Карлсен начал первым. Разговоры о том, что шахматы – расистский спорт, потому что белые всегда ходят первыми, идут на полном серьёзе.
По поводу «расистских шахмат» популярный ведущий ABC Джеймс Валентайн провёл длиннющий эфир, который завершил словами: «Думаю, можно сделать вывод, что шахматы – это не расизм, а традиции, не более того. Но не волнуйтесь, мы не расслабляемся: завтра мы рассмотрим, можно ли считать тональность до мажор расистской – потому что там используют только белые клавиши. Также обсудим, считать ли белого кита Мигалу расистом и стоит ли Mintins (бренд белых конфет в Австралии) делать чёрно-белые сладости».
Но какое тут чувство юмора, если попахивает ожившей антиутопией. Университеты один за другим соглашаются на «деколонизацию учебных планов». Это значит, например, что программа по литературе будет включать больше «небелых писателей».
В «Приключениях Гекльберри Финна» Марк Твен рассказывает о дружбе между нищим подростком и беглым рабом и их пути к свободе. Но сегодня это расистская книга, в которой присутствует «потенциально травмирующая лексика».
Агата Кристи – тоже расистка со своими «Десятью негритятами». Последняя экранизация вышла под названием «И никого не стало» как раз из-за опасения столкнуться с травлей.
Но больше всех досталось «Унесённым ветром»: и книга, и фильм, где южные плантаторы вышли непростительно симпатичными, теперь издаётся с такими сопроводительными пояснениями, словно это «Майн Кампф».
Когда голоса науки и разума заглушаются, тоталитарные тенденции усиливаются. Подобно Йозефу К. в романе Кафки, каждый может проснуться однажды утром и обнаружить, что его в обвинили в чём-то страшном, но не могут даже объяснить, в чём именно. Когда жертвы выбираются произвольно, каждый является подозреваемым, которого можно уничтожить в любое время с помощью твита.
Так все-таки непонятно – кому это всё надо? Что за аппаратура работает в ближнем космосе, делая из людей идиотов? Или, может, есть какие-то конкретные лица, которые, посмеиваясь и шелестя зелеными бумажками, вносят в наш идиотизм свою лепту…
Читайте "Аргументы недели"...
Оценили 19 человек
23 кармы