Дальнейшее развитие подобных представлений об этнической карте Восточной Европы в древности, порожденных в лоне мифологизированной шведской мы видим в деятельности крупных финских филологов и фольклористов, таких как М.А. Кастрен, Д. Европеус и др.
Заслуги названных учёных, а также их коллег перед мировой наукой бесспорны, но образование они получали в шведских учебных заведениях и историю учили «по Рудбеку». От него и почерпнули они свои представления о финнах, как первых насельниках в Восточной Европе.
А под влиянием их работ, в свою очередь, сложилась та картина сплошного финно-угорского мира, якобы существовавшего в древности от Саян до Балтики, которая существует до сих пор в современной науке. И соответственно, стремление все названия рек, озер, гор объяснять если не из шведского, то из финского языка – третьего не дано.
https://okrlib.ru/history-even...
В 1842 году М.А. Кастрен после путешествия по Кольскому полуострову стал априорно утверждать, что от Кандалакши до Кеми многие топонимы образованы из финского и карельского языков, хотя в поселениях, расположенных по побережью, в основном, проживали русские и лишь отдельными семьями среди них – карелы и финны.
В XX веке идею о том, что географические объекты на побережье Белого моря имеют в основе финские, карельские или вепсские слова, или корни, продолжили развивать М. Фасмер и А.К. Матвеев. Но они уже исходили из убеждения, подброшенного адептами Рутбека, что "финны населяли север Восточной Европы прежде русских."
Однако постепенно наука стала наталкиваться на тот факт, что смысл большого количества топонимов оказывалось невозможно раскрыть из финно-угорских языков. Уже в конце XIX – начале XX вв. об этом стал писать А.И. Соболевский (1856-1929), крупнейший специалист в области истории русского языка и восточнославянской диалектологии, занимавшийся, в том числе, и исследованием топонимики и исторической географии. Он приблизился к выводу о том, что носители финно-угорских языков не были автохтонами ни в центре, ни на севере Восточной Европы, а первыми насельниками были носители индоевропейских языков.
Свои исследования академик А.И. Соболевский продолжал почти до последних лет жизни. В 1927 году он опубликовал работу «Названия рек и озёр русского Севера», где подтвердил свои ранние предположения. Цитата из книги:
«Предлагая читателю продолжение наших «Русско-скифских этюдов» и входя в область Поволжья, Прикамья, северной России… я чувствую всю трудность решения принятой мною на себя задачи. Тем не менее, ввиду почти полной новизны вопроса, я решаюсь предложить собранный мной материал… Я ограничиваюсь сопоставлением данных в области названий рек и озер Поволжья, Прикамья и русского севера с данными названий на юге и в центре России. Исходный пункт моей работы – предположение, что эти две группы названий родственны между собой и принадлежат одному языку индоевропейской семьи, который я пока, впредь до подыскания более подходящего термина, именую скифским».
Осмелимся ещё раз напомнить, что скифами восточноевропейское население называли греки, а их самоназвание было… РУСЫ.
На наличие следов реликтовых индоевропейских языков в центре Восточной Европы указывал крупнейший лингвист, академик Б.А. Серебренников.
http://illhportal.krc.karelia....
На сложности с толкованием северных гидронимов из саамского языка указывал крупнейший современный российский исследователь саамского языка Г.М. Керт. Он пришёл к выводу о том, что значительный процент топонимии восточноевропейского Севера не этимологизируется из саамского языка, или более того – из финно-угорских языков вообще.
В XIX в. совпадения в русском языке и санскрите стали предметом интереса таких учёных как Д.Н. Овсянико-Куликовский, И.П. Минаев, Вс. Миллер. Из современных ученых об этом писали известный индолог Н.Р. Гусева и этнограф С. Жарникова. О древнерусских корнях племени мещера пишет краевед Н.Д. Чистяков, продолжая предположения Б.А. Серебренникова об индоевропейском субстрате центральной части России.
Однако по нынешним временам, представление о том, что население северо-востока Европы в древности принадлежало исключительно к финно-угорской языковой семье, остается доминирующим в науке. Хотя вместе с этим продолжают указывать на то, что в северной топонимике по-прежнему много «белых пятен». Происхождение названия не всегда может быть объяснено, нередко первоначальное значение слова утрачено и пр.
В качестве примера ссылаются на три наиболее значительные реки Кольского полуострова – Колу, Кандалакшу и Тулому. По каждому из этих названий предпринимались попытки искать этимологии названий из саамского языка, но даже с оговоркой, что названия могли претерпеть ряд фонетических изменений в результате недопонимания и ослышки, все-таки констатируется, что с полной уверенностью нельзя остановиться ни на одном из предложений. Так обстоит дело с гидронимом Кола на Кольском полуострове – его финно-угорское происхождение лингвистическими исследованиями подтвердить не удалось.
Поскольку известно, что названия рек и других водных феноменов обнаруживают особенную консервативность, то попытки толковать из саамского или других финно-угорских языков и такие названия, как Кольский залив, да и сам Кольский полуостров, тоже могли бы быть признаны бесперспективными.
Напомним общеизвестные слова одного из русских исследователей XIX века Н.И. Надеждина о значении такого источника, как историческая топонимика: «Земля есть книга, где история человеческая записывается в географической номенклатуре. Однако если эту книгу попытаться читать, исходя из неверного языка, то она заговорит по принципу «твоя моя не понимай».
Поэтому попробуем объединить топонимы с основой на «кола/коло» с вышеназванным индоевропейским именословом и рассмотреть все в русле древнерусской сакральной традиции. Почему сакральной?
Здесь следует вспомнить, что, расшифровывая архаичную географическую номенклатуру, нельзя ограничиваться сугубо лингвистическим анализом. Необходимо принимать в расчёт, что архаичные имена природных феноменов создавались в эпоху мифопоэтического мышления и отражали представления первобытного общества о мироздании. Об общей картине мира, о своей земле как земле своих предков и о чужой земле, как земле чужих предков и т.д.
Мифопоэтическое сознание было основой духовной жизни первобытного общества. Следовательно, при проникновении каких-либо этнических групп в землю иного народа должны были вступать во взаимодействие и их мировоззренческие представления. Имена более могущественных и сильных предков должны были вытеснять тех, кто слабее.
Если пришельцы усваивали топонимы, уже бывшие до них, то в этом следует видеть и идеологический аспект, в частности, принятие местных культов предков, местной сакральной традиции. И наоборот: если пришельцы утверждали свои феномены культуры (топонимы, этнополитонимы и пр.), то это отражало процесс внедрения новых ценностей «пришлой» сакральной системы.
Освоение какой-либо этноязыковой общностью новых территорий происходило, в большинстве случаев, во взаимодействии как с уже проживавшим там населением, так и с предками этого населения через определённые ритуалы. То есть, происходило слияние двух разных этнических систем в одну общность . Это означало и объединение их духовных традиций в единую систему ценностей, включая и ономастику (раздел языкознания, изучающий собственные имена, историю их возникновения и преобразования в результате длительного употребления в языке-источнике или в связи с заимствованием в другие языки.), где все разряды имён, начиная от топонимов, были связаны с далёким прошлым каждой из общностей и с именами древних божеств-оберегов.
Славянский оберег Древо жизни — семейный талисман, который означает объединение двух миров — земного и небесного - Правь и Явь
Показателен в этом смысле феномен, отмеченный исследователями в области этнологии на основе африканского материала, отражавший ритуал перехода небольшого поселения на новое место, и характеризуемый ими как пример акта пространственного перемещения первичного социума, в котором запечатлелась глубокая архаика.
Важнейшее место в этом акте занимает так называемое сакральное освоение нового места жительства, в рамках которого «устанавливается» контакт с предками людей, жившими некогда на этом месте, а затем воссоздаётся и новый ритуальный центр для общения с предками данного социума.
Упомянутый феномен интересен вот ещё в дном, определённом смысле… Когда лингвисты – специалисты в области саамского языка отмечали невозможность истолкования многих топонимов Севера из саамского языка, то ими высказывалось предположение, что часть из таких топонимов – наследие населения каменного века, которое проживало на этой земле до саамов.
На наш взгляд, это очень интересная мысль, которая напоминает нам о том, что Восточная Европа не была незаселённой пустыней до миграций сюда носителей уральской семьи языков. Люди там жили, и вопрос только в том, следует ли их относить к этнически неверифицируемому палеоевропейскому населению, или всё-таки их верификация возможна через индоевропейские языки, а также через индоевропейские сакральные традиции, в частности, через древнерусскую традицию.
Ещё раз обратимся к слову «КОЛА». В древнерусской традиции, как представляется, слово Кола выступает одним из вселенских образов, генетически восходящих к очень глубокой древности. В русском языке эта мысль находит подтверждение в таких терминах как коловорот или коловращение, то есть круговорот, непрерывное вращение, вихрь – образы первозданного созидательного хаоса.
Одним из наиболее древних индоевропейских терминов для обозначения организующего принципа, благодаря которому из Хаоса возникла Вселенная, является термин «РИТА» арийской традиции. Рита (ऋत, IAST: ṛtá) — термин на ведийском санскрите, в буквальном переводе означающий «естественный порядок вещей», родственен авестийскому aša/arta. Антонимом слова "рита" является «анрита». Изложенное в Ведах понятие «риты» явилось философской основой для концепции «дхармы» в индуизме и других индийских религиях. В ряд определений этого многозначного понятия входит и круговращение или движение регулярного и циклического характера.
Т.Я. Елизаренкова, исследовательница и переводчица «Ригведы», отмечала, что «рита являлась законом круговращения вселенной, обеспечивавшим правильность функционирования природы и человека».
https://pikabu.ru/story/drevne...
Таким образом, семантика, содержащаяся в имени Колы и сохранённая русским языком, связывает это имя с ведийским вселенским законом «риты» и заключает в себе основополагающую идею индоевропейского мировоззрения.
Особую важность имени Кола в древнерусской традиции придаёт тот факт, что оно имеет астральные проекции. Основа этого имени «КОЛ» - образует название Полярной звезды. А.Н. Афанасьев сообщал, что «Северную Полярную Звезду казаки называют: Прикол-звезда. В Томской губ. она известна под именем: Кол-звезда… Прикол – это небольшой, четверти в полторы, железный кол, на тупом конце которого приделано кольцо; когда нужно пустить лошадь на траву, наездник вдавливает в землю прикол по самое кольцо и привязывает к нему лошадь на длинной верёвке или аркане». Помимо этого, Колой в Древней Руси называлось важнейшее созвездие северного полушария – созвездие Большой медведицы.
Соединение в одно имя древнерусской Колы и Большой Медведицы – образа, явно созданного так называемыми «медвежьими культами», которые исследователи относят к концу нижнего палеолита. Что это как не косвенное подтверждение того, что такие представители индоевропейской семьи языков как древние русы могли быть первым, этнически верифицируемым населением на севере Восточной Европы, расселившимся здесь среди древнейшего палеоевропейского населения.
Интересно, что наименование Большой Медведицы колой отмечено и у иллирийцев, что также говорит в пользу предположения о более архаичном индоевропейском происхождении ономастического союза Колы – Большой Медведицы.
Тема связи этих двух образов – Колы и Большой Медведицы – заслуживает отдельного рассмотрения. Здесь же следует отметить только следующее… Астральная проекция на созвездие и на Полярную звезду говорит о «КОЛЕ» как о сакральном имени, которое мы забыли.
Однако это могло бы объяснить, как необычайно длительную сохранность выражения «КОЛА» в восточноевропейском антропонимиконе (Антропонимика изучает имена, отчества, фамилии людей, а также их прозвища и псевдонимы), и его высокий статус: царское имя Колаксая, высокородные древнерусские, чешские, венгерские имена, имена русских легендарных богатырей.
Стоит обратить внимание и на то, что сведения об особом положении северного созвездия Большой Медведицы – Арктос – сохранились в древнегреческом мифе об Океане, согласно которому все светила – солнце, луна, звёзды – восходят из Океана и опускаются в него, кроме созвездия Большой Медведицы, которое никогда не окунается в Океан...
Кстати, Море-Окиян в древнерусской традиции обозначает как Балтийское море, так и Северный Ледовитый Океан.
Можно только гадать, какая информация кроется за этими мифологическими образами, но возможно, здесь содержится намёк на то же первородное старшинство в мифологической системе древности, носителем которого выступает женская ипостась палеолитических предков-медведей, прямой «наследницей» которой стала древнерусская Кола.
С какого-то времени астральная природа Колы соединилась и с солнечным культом, поскольку в русском языке слово кола/коло вобрало и сохранило значения большинства главных солярных символов.
В словаре И.И. Срезневского отмечено, что коло – это «круг, колесо, дуга». У В.И. Даля кроме значений «окружность, колесо, обод», отмечено такое значение для колы как «повозка на колёсах, телега».
Перечисленные предметы относятся к общеизвестным атрибутам или символам солнца, сохранившимся в обрядах, фольклоре, народном искусстве. Круг и колесо стали как изобразительными, так и мифопоэтическими символами солнца и в ареале восточноевропейской культурно-языковой традиции: помимо древнерусского коло, это и объятое пламенем колесо – орудие Дочери Солнца из осетинского эпоса. Известен этот образ и у других индоевропейских народов, например, у кельтов круг или колесо также символизировали солнце.
О параллели древнерусского слова «КОЛА» в санскрите расскажем в следующей публикации…
Оценили 6 человек
10 кармы