Есть очевидные истины, которые настолько открыты взору, что только наше отчаянное нежелание их видеть заставляет зажмуривать глаза и уговаривать себя, что мы их не видим. Одна из таких истин представлена т.н. «мнемонической фигурой» выше, созданном в нашей редакции «прямоугольнике противоречий истории».
Началось с того, что некоторые «правоверные коммунисты» (не будем показывать пальцем) разбили себе лоб вопросом о «проклятии Хрущева».
После драки кулаками не машут – но как хочется найти ответ на вопрос – «а можно ли было избежать?». Перерождение КПСС – это неумолимый приговор объективных законов истории, или же её гримаса? Несчастный случай, нелепое стечение обстоятельств? Или же нечто, обусловленное самой природой, органическим строением КПСС?
От «проклятия Хрущева» мысль перекинулась на идею «непобедимого всесилия криминальных мафий». Эта идея связана с идеей всесилия денег, а точнее – материальных благ, идеей подкупности человека. Действительно ли всякого можно купить, и вопрос лишь в цене, да в подходе (взятку нужно уметь предложить деликатно, чтобы не спугнуть)?
Ладно, допустим, деньги (а точнее, материальные блага) всесильны. Может ли в таком случае «бабло победить зло», то есть, оказавшись в руках доброго человека, перекупить наёмников зла на добрые дела?
Если найдётся некий «антисорос», богатый как сорос (пишу с маленькой буквы, ибо имя нарицательное) и станет выкупать обратно? Даст взятку, чтобы погромщик не ходил на погром, а организатор погрома его бы не устраивал? За деньги купит благо, а не зло? Не войну, а мир?
Мысль движется дальше: на что этот «антисорос» будет опираться? Ну, сорос на криминальные мафии, на их грязные деньги (а почему грязные деньги всегда большие, а чистые – маленькие, не знаете?), а «антисорос» на что?
+++
«Странным образом» идея добра постоянно в истории сочетается с идеей аскетизма, личного самопожертвования. Жития православных святых полны удивительными подвигами аскезы. Очень почитаемый нашим народом святой Серафим Саровский в качестве аскетических подвигов и упражнений носил одну и ту же одежду зимой и летом, сам добывал себе пропитание в лесу, мало спал, около кельи развёл огород и устроил пчельник. Когда его келью пришли грабить разбойники, то ничего в ней не нашли, кроме нескольких картофелин. Рацион великого святого описывает его Житие: иногда немного хлеба, в иной день немного капусты, или одну картофелину в день. На протяжении нескольких лет аскет питался только травой снытью.
Разумеется, батюшка Серафим не единственный аскет в истории церкви, Жития других святых рассказывают примерно то же самое.
Неистовство коммунистов заставило их изрыгать в адрес церкви страшные хулы, однако… Вот тут самое удивительное! Мифология идеального коммуниста рисует нам всё того же аскета, который «сопровождая эшелон с хлебом, упал в голодный обморок».
При том крайнем отторжении, которое было у коммунистов к Православию, казалось бы, им нужно всё разворачивать на 180 градусов (многое они и повернули именно так). То есть «назло маме уши отморозить»: раз святой Серафим был аскетом, то наши герои будут… обжорами?! Потреблядями?!
Как-то не зашло, причём сразу.
Причём у большевиков при составлении их «житий» никакого осмысления этого парадокса не было, они на уровне инстинкта сразу же знали (откуда?!): хороший человек должен быть аскетом. Иначе он… не хороший человек?! А не поповщина ли это?!
Почему большевики, надругавшись над многим в наследии Православия – оставили идеал личной аскезы неприкосновенным? И даже не объяснили почему (спойлер: сами не знали, действовали по наитию).
+++
То, что учебники обтекаемо называют «противоречием между социальной и биологической природой человека» на самом деле – противоречие между божественным идеалом монотеистического культа и зоологическими инстинктами. Человеку хочется бабла. Роскоши хочется. Пожить красиво, повыпендриваться, чтобы завидовали. Чего скрывать, мы тут узким кругом, все свои, тупые ЭиМ не читают, все, кто досюда дочитал – достаточно развитые умственно люди, чтобы понять, о чём речь.
И мне хочется. И вам. И пятому, десятому. И это биологическая норма. Только мертвец не имеет потребностей.
Так что остаётся лишь «вопрос цены»: на что готов пойти ради бабла человек, которому хочется бабла (а что хочется – уже не вопрос, данность)?
Есть ли какие-то преграды, моральные табу, которые его остановят? Или уж совсем никаких не осталось в его почерневшей душе?
Тут интересный момент, который все знают, чувствуют, но не все проговаривают: по какой-то «неведомой» причине на пути к неограниченно-большим деньгам всё время встают моральные ограничения.
Ну, так, по-простому, возмутимся: чего им там всё время торчать?! Не могут, что ли, в другом месте встать?! Какого хрена им нужно было встать именно на пути к большим деньгам, неужели не могут отойти в сторонку?!
+++
Обидно, но это мир, в котором мы живём. Нельзя стать долларовым миллиардером за два года, если не преступить всех законов, божьих и человеческих. А мы ведь с вами видели, как за два года становятся долларовыми миллиардерами, правда? На наших глазах дело было… Ну, не скажете же вы, что это они так много работали, что столько «заработали», за два-то годика!
Всякий раз полюс материального богатства оказывается совмещён с полюсом крайнего морального нигилизма. В этом и заключается сила зла, которое без этого было бы просто невостребованным, никому не нужным. Нафиг оно сдалось, если не обогащает?! К нему прибегали бы только маньяки, психопаты, садисты, 0,1% населения, а больше-то никто!
Зло человеку органически неприятно, отвратительно. Оно рискованно: за него могут наказать. Оно вызывает гнев и осуждение окружающих. Делать зло – как говно кушать, и если бы это не обогащало, то зачем?!
На протяжении веков (и это константа) всякий раз святость оказывается совмещена с аскезой. Это во всех религиях так. Они между собой не ладят, но по части того, что святой – аскет, сходятся все. Уж на что еnfant terrible была в ряду религий коммунистическая, однако же на связь добродетели с аскетизмом и она не посягнула!
+++
Мы кое-что начинаем понимать, и «проклятие Хрущева», и всё, что вокруг да около этого проклятия…
Подкуп, согласитесь, такая штука, что на него должны быть деньги, и желание их потратить именно на подкуп, на подбивание ко злу. А честный человек не имеет денег на подкуп, но, что важнее – не настроен раздавать взяток.
И вот в социальной иерархии начинается отсев (понимают это люди, или не понимают, неважно: процесс объективен). Формируются криминальные мафии из тех, кто к этому склонен. Они начинают «обходить по службе» честных служак. Честный человек в бою погибает первым, а расхваливает себя последним. Он в труде лев, а в самопиаре – младенец. Подкупать нужных человечков ему нечем, он не умеет, да и не хочет.
Подобно тому, как во вспаханной почве постепенно восстанавливаются капилляры для движения воды, в социальной структуре, как бы глубоко её не поломали, постепенно формируются «капилляры перемещения материальных благ». Стремление человека к благам побуждает его содействовать тому, кто может дать эти блага. На первых этапах только мягко побуждает, но в сложившейся прочно масонерии уже попросту заставляет, принуждает!
Если в 70-е карьера за взятки идёт быстрее, дела решаются легче, то в 90-х без взяток вообще нет карьеры, и никаких дел, никак не решишь. Как говорил мой знакомый – «коррупция – это нечто чрезвычайное, а когда она стала всеобщей, то это уже производственные отношения».
«Проклятие Хрущева» в том, что условный Павка Корчагин, который мог бы Никиту остановить – надорвался на подвигах аскезы и умер. «Мечтатель-хохол» из песни «Гренада», который хату покинул, пошёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать – застрелен. В непосильных трудах или в жестоких боях биология расходует моральный материал любой партии или общества. При этом сохраняет, выводя в тылы, аморальный материал.
Поединок криминальной мафии с честным человеком напоминает бокс, при котором на ринге у одного из боксёров руки связаны со спиной. А другой вместо перчаток надел свинцовые кастеты…
Исход такого бокса предсказать нетрудно. У криминальной мафии тысяча путей (не только подкуп, но и грязная клевета, ложь, подтасовки, очковтирательство и т.п.) которые для честного человека по определению закрыты. Когда криминальная мафия убирает со своего пути к власти и богатству неугодного ей, неподкупного функционера – она не брезгует ничем.
А если он тоже станет ничем не брезговать? Ну, так и станет альтернативной мафией, коли так! И даже, может быть, победит. Как сказано в детском забавном стишке:
Опыт ты не сорвал,
А даже подтвердил.
Вот только внешней стороне дела
Ты немножко повредил…
Осознав в чём сущность «проклятия Хрущёва» или проклятия иудства (подонок группирует вокруг себя других подонков за подачки, и они вместе выдавливают чужеродных им функционеров всеми грязными способами) - мы задаём вопрос: что же делать?!
Когда мы были наивны, то нам казалось, что это лишь конкретно-историческое несчастье: чем выше уровнем руководство КПСС, тем более склонно к иудству. Внизу – огромная масса честных и добродетельных членов партии. Может, они не ангелы (все мы люди!) – но уж точно не бесы.
Так почему же, с каждой партконференцией, наверх поднималось самое отпетое человеческое дерьмо?! Ведь число подонков среди рядовых коммунистов на душу населения в разы меньше, чем в верхушке партии!
Нам хотелось верить, что это только гримаса истории. Что просто один раз так, несчастным образом, получилось. Проморгали «товарищи», проглядели «волков в овечьих шкурах», не проявили достаточно бдительности…
А вот если бы проявили, то…
Проходит юность, и с ней – наивность. И мы уже видим, что нет никакой гримасы истории в «проклятии Хрущева», а есть в нём железный закон социологии*.
И попытайся мы всё «вернуть взад» - мы, какими бы бдительными ни были – обречены пройти по тому же кругу. Плюс-минус пару лет, разумеется. Худшее может случится быстрее, или медленнее, но оно наползает из биологической природы человека.
+++
Учитывая тот великий авторитет, который имеет святой Серафим Саровский у русских – можно было бы предположить, что у него было много учеников. И в самом деле, многие монахи приходили к нему в скит, желая стать учениками великого святого. Но (опираюсь на Житие) – ни один не выдержал.
На пике религиозности аскеза святого доходит до уровня, невыносимого для обычного человека. Обычному человеку режима питания батюшки Серафима и тогда не выдержать было (а теперь – тем более).
Да простят нам математический язык, но мы хотим быть более понятными: когда святость достигает максимальной величины, материальные блага сводятся к нолю. Именно поэтому на протяжении веков самые лучшие из людей затворялись в монастырях, откуда светили идеалами всему человечеству, но… через крепостную стену!
Выдержать подвиг личной святости – далеко не каждому дано.
К счастью, и обратное тоже дано далеко не каждому. Не каждый сможет превратится в чудовище, вроде сороса, которое не просто людоед, но безлимитный людоед. Объём его людоедства не ограничен его желудком, его бытовым пиршеством! Этот людоед, на пике матерального могущества, подкупая «грантами» (материальным успехом) – пожирает целые народы, миллионы людей.
Такой запредельный уровень злодейства, к счастью, тоже чужд большинству людей. У сатаны есть «свои святые» - но их тоже немного, как и божьих святых.
В основном же люди болтаются между пиками, между полюсами, не слишком святые, но и не слишком грешные.
+++
Нам очень хочется вообразить своё советское общество каким-то уникальным, беспрецедентным. Но на самом деле ЛЮБОЕ историческое общество, чтобы выжить, должно держаться СРЕДНЕЙ ЛИНИИ, которую читатель видит на мнемонической фигуре:
Абсолютная духовность нам недоступна, но и абсолютная материальность нас убьёт, руками друг друга (именно это имел в виду Гоббс, когда писал о «войне всех против всех»).
Отсюда возникает ИСТОРИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ, единственная возможная на практике форма существования государства. В нём – средний накал религиозной веры и средний накал стяжательства.
Исторический реализм критикуют с обоих полюсов «прямоугольника противоречий», и, отметим, формально-справедливо. Например, ригористам-фанатикам (из числа которых вербуются «пламенные революционеры») кажется, что уровень духовности низок, уровень стяжательства и мещанской аморальность на почве стяжательства – высок.
И, с формальной точки зрения, не поспоришь. Ну да! Так и есть! На средней линии «прямоугольника противоречий» духовность общества далеко не первой свежести, не уровня батюшки Серафима!
Точно так же либералы, противоположные ригористам, критикуют «традиционное общество» за медлительность в деле обогащения, в тупой ограниченности стяжателей-мещан, в том, что у них много упущенной прибыли. «Если бы вы действовали решительнее и беспринципнее, не останавливаясь ни перед чем, то смогли бы больше денег загрести!»
И это тоже правда. Американские писатели любят описывать маленькие американские городки, где соседи знают и уважают друг друга, ходят друг к другу с пирогами, ведут неспешный, благонамеренный образ жизни, много времени проводят в церкви...
И – да, в этих городках капитализм сильно смахивает на социализм! Эти городки с их медлительным традиционализмом весьма сильно отличаются от кипящего горнила «мегаполиса жёлтого дьявола», где радикальными методами сатанизма радикально вышибается «большая деньга».
+++
В чём тут разгадка? Стабильно-живое общество, чтобы не разложиться, не самоубиться, и не помереть с голоду – вынуждено (зачастую неосмысленно, одним чутьём) держаться СРЕДНЕЙ ЛИНИИ.
Оно не слишком аморально, чтобы не превратится в скопище плотоядных бесов, но и не слишком морально, чтобы стать вровень с батюшкой Серафимом. В нём материального и духовного примерно 50 на 50. От этого любой сторонник крайностей, будь то либерал или ригорист в духе Чернышевского, это общество ненавидит и презирает.
Но стоит победить какой-либо из крайностей (моральной или аморальной) – общество разваливается, умирает в страшной агонии. Только ли о советском обществе такое можно сказать? Нет, о любом!
Если вы, собирая хлеб в помощь «детям Германии» совсем забудете о себе, то вы помрёте с голоду. Если же вы в вихре приватизации забудете обо всех, кроме себя – то рухнут оборонительные и инфраструктурные системы государства.
Добрый человек отдаёт – и в итоге остаётся ни с чем. Злой забирает, забирая – всё больше обретает силы, но всё страшнее для окружающих.
Средний же человек – немного даёт, немного и берёт. Он, с точки зрения формальной логики, может показаться противоречивой натурой.
Об этом говорит апостол Павел:
«...не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» (Римл. 7, 15).
«Добро, которого хочу, не делаю, а зло, которого не хочу, делаю» (Римл. 7, 19).
«Кто избавит меня от сего тела смерти!» (Римл. 5, 24).
«Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти: ибо плоть желает противного духу, а дух противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал. 5, 16-17).
Стяжатель, который ненавидит стяжание, не переставая быть стяжателем – странный человек. Но это жизнеспособная форма человека в рамках цивилизации.
Если же стяжатель возлюбил стяжание больше всего на свете, то появляются монстры, несовместимые не только с цивилизацией, но и с простым биологическим выживанием рода! Стяжатели предельного уровня не только культуру, но и саму жизнь, цепочку поколений пресекают.
+++
Теперь о «проклятии Хрущева» и последующей трагедии «молекулярного распада» цивилизационно-перспективного советского образа жизни: изначально коммунисты ударили по тому единственному, что могло бы спасти их дело. Имеется в виду – религия.
Я умышленно использую циничную форму речи: если очень и очень основательно «накачивать» людей религиозностью, то есть шанс, что на самые омерзительные и страшные преступления ради денег они не пойдут. А нет – таки нет!
На протяжении всей истории цивилизации религиозные культы, как могли, компенсировали страшную гравитацию «обогатительного зла» материального мира. Это получалось у них лучше или хуже (в разные периоды истории), иногда из рук вон плохо, и материальное злодейство ради личного обогащения очевидным образом перетягивало, перекашивало всю социальную структуру.
Нетрудно заметить, что «социализированная» религиозность весьма удаляется от высших образцов, таких, как Серафим Саровский. Она поневоле адаптированная, как учебник в школе для дефективных детей, она – в быту – «упростительная». За это её критикуют ригористы, и нельзя сказать, что несправедливо!
Просто они часто не понимают, чем коррекционная педагогика для умственно-отсталых отличается от академического курса, дающего полноту предмета.
Бытовая религиозность убога не только в хорошем смысле этого слова (у Бога), но она убога и в том ругательном смысле, который этому слову иногда придают (имея в виду нечто ущербное). Но неполнота не есть нефункциональность. В ряде случаев только бытовая религиозность, какой бы половинчатой и смутной она ни была – предотвращается наиболее омерзительные и гнусные поступки человека, соблазнённого перспективами личного обогащения.
+++
При устранении духовных мотивация, сведении всего мира к материальному – страшной силе денег нечего противопоставить. «Проклятие Хрущева» преследует любую организацию или общину, где недостаточно сил и времени уделяют становлению религиозности члена.
«Чёрная магия» со всеми её кровавыми жертвоприношениями приносит хрущевым блага и должности, движет их вверх по карьерной лестнице, превращает в миллиардеров – в обмен на кровь и гнусь.
Честные люди, как бы много их ни было (особенно много их сперва) оказываются бессильны перед чернокнижниками, проигрывают им раунд за раундом. Ничто человеческое не может противостоять дьявольщине, для этого человеческое слишком слабо и хрупко.
Технологии сверхбыстрого сверхобогащения деструктивны для общества и будущего (равно как и для культурного наследия). Но они дают сто или тысячу рублей там, где без них человек получил бы рубль. Адская машина личного обогащения лучше всего работает, сжигая общество в своей топке, и более эффективной машины обогащения (если речь идёт о материальном обогащении) никто ещё не придумал.
Теоретически, человека можно удержать на «средней линии» нарисованного нами «прямоугольника противоречий», убедить его, что «не так уж много человеку и нужно», и средних заработков для жизни хватит. И не нужно стремиться к сверхбогатству – всех денег не заработаешь, с собой в могилу не унесёшь, и т.п.
Но удерживать человека на средней линии (там, где он будет довольствоваться средними темпами роста уровня жизни, отвергая высшие темпы) – можно только притяжением духовности, обаянием духовных ценностей.
Думал я сказать афоризм – а сказал банальность: общество, в котором смеются над святыми и святынями – сперва умоется кровью, а потом захлебнётся в крови.
И весь этот процесс неизбежен, как только запущен. Как только коммунисты запустили балаган «воинствующего безбожия», Хрущев в их рядах стал неотвратим, а там, где появился Хрущёв – неотвратимо и появление совсем уж инфернальных монстров, вроде Ельцина, Гайдара, Чубайса…
«Ты привык ко мне – привыкнешь и к ним» - говорит в советском мультике «двойка» школьнику про «колы»…
А. Леонидов, команда ЭиМ
----------------------------------------------
* Не очень удачно, на наш взгляд, под именем «Железный закон олигархии» этот принцип теории элит сформулировал Роберт Михельс в 1911 году. Он – кстати, проглядев главные движущие силы – полагал, что любая форма социальной организации, вне зависимости от её первоначальной демократичности либо автократичности, неизбежно вырождается во власть немногих избранных — олигархию.
Будучи социалистом, Михельс был озабочен тем, что либеральные и социалистические партии Европы, несмотря на лозунги о поддержке самого широкого участия масс в политической жизни, в действительности зависели от воли кучки «вождей» в той же степени, что и консервативные партии.
Причинами существования этого закона Михельс не очень убедительно считал объективную необходимость лидерства, стремление лидеров ставить во главу угла свои собственные интересы, доверие толпы к лидерам и общую пассивность масс. Из железного закона олигархии следует, что демократическое управление невозможно в сколько-нибудь крупных сообществах индивидов. Чем больше организация — тем меньше в ней элементов демократии и больше элементов олигархии, по Михельсу.
Оценили 4 человека
8 кармы