Ирхин А.А. Российская партия в Сирии: за и против

Вступив в большую игру на Ближнем Востоке, Москва имеет все шансы на геополитический успех, однако в любой крупной партии существуют и серьезные риски.

Какая мотивация существует у российской элиты в этой партии и что представляется не до конца просчитанным?

Сирия является ключевой фигурой в современном переделе мира. Россия, ввязавшись в данный конфликт, получила следующие тактические преимущества.

Во-первых, Москва получила паузу в украинском вопросе, перенеся конфликт с Западом дальше от своих границ – с ближнего зарубежья на Ближний Восток.

Во-вторых, если украинская проблема мобилизировала и объединяла Запад на антироссийской основе, то Сирия способна разделить западный подход в отношении России.

В-третьих, Россия решает для себя и экономическую проблему – повышение цен на нефть за счет вывода из экономической деятельности ИГИЛьской нефти, которая существенно снижала мировые цены на черное золото и как следствие поступления в российский бюджет.

В-четвертых, возможно, Россия через Сирию начинает эффективно бороться таким образом с идеей и государством ИГИЛ.

В-пятых, Россия через Сирию пытается не противопоставить себя Западу, а найти новые точки военно-политического сотрудничества (для союза слишком мало) против общего врага. То есть, Россия все еще ищет геополитического компромисса со своим историческим врагом, однако Запад пока не готов идти на него, ему гораздо удобнее Россия в образе цивилизационного врага. Таким образом, Россия делает попытку выхода из западной изоляции в диалектическом противоречии – противопоставив себя Западу, защищая режим Башара Асада, и одновременно ищет с ним военно-политического сближения против общего врага - ИГИЛ.

Какие факторы могут осложнить российский довольно смелый ход по Сирии.

Во-первых, современная Россия по оптимистическим оценкам примерно 1,5 % от мирового ВВП (для сравнения СССР – 20 % от него). Активная внешняя политика требует значительных инвестиций. Опасность при этом состоит в факторе перенапряжения, когда внешнеполитические обязательства начинают превышать возможности державы. В этом плане, что нам показывает исторический опыт - США, как великая держава, избегали втягивания в два кризиса одновременно. Россия, имея кризис на украинском направлении, втягивается во второй конфликт. Если же украинская пауза закончится, то Россия получит два одновременных кризиса. Этот сценарий будет иметь негативный эффект домино во внутренней и внешней политике Москвы.

Во-вторых, можно ли бороться с идеями государства ИГИЛ с помощью авиабомб? Насколько борьба против идей может быть эффективной с помощью оружия? В краткосрочной перспективе, когда уничтожаются носители этих идей - возможно, но против идей можно успешно бороться только более лучшими идеями. В этом контексте нужно констатировать, что идеи сильнее пуль. В настоящее время Россия находится в поиске цивилизационного проекта, который ей необходим для успешной конкуренции за «умы и сердца» не только за рубежом, но, что наиболее важно, и граждан России. А в настоящее время Россия до сих пор является воплощением вторичной идентичности – вторичной в отношении Запада. Россия впервые за 25 лет сказала, что она не Запад, но не смогла закончить начатое предложение, лихорадочно стучась после присоединения Крыма обратно в закрытые двери Запада.

В-третьих, на уровне научного системного подхода ИГИЛ является противником Запада. Украинский национализм в большей мере является противником проекта глобализации, чем противником России. Когда осядет пепел сегодняшних российско-украинских противоречий, России придется работать с украинскими националистами. Успешность этой работы зависит от формирования уже упомянутого цивилизационного проекта и отказа от вторичной идентичности. А из этого следует, что отсутствие цивилизационной субъектности приводит к тому, что элита России решает проблемы своих врагов, воюя со своими потенциальными союзниками, с которыми не научилась работать по причине того, что до сих пор «сидит на трубе», приватизируя прибыль и национализируя издержки. Экономическая модель развития современной России формирует элитный слой исключительно либерального толка – цены на сырье формируются на Западе и для Запада, продается оно за мировую валюту западного происхождения, элита офшоризирована – выводит деньги на Запад и посылает туда учиться своих детей. Причем эти характеристики российской элиты справедливы для нее в независимости от партийной принадлежности.

Таким образом, налицо отсутствие стратегических составляющих в сирийской партии при доминировании тактических дивидендов. И последние возможны только в случае успеха. При периферийной модели развития российской экономики и отсутствии цивилизационного проекта развития это естественное положение, при котором Россия может только реагировать. Что же выводит Россию тогда в число великих держав постбиполярного мира? Это «фактор Путина». Президент, используя логику дзюдо, входит в ближнее противостояние с партнерами и пытается их победить, используя их силу и мельчайшие ошибки или неточности. У любого народа есть генетические политические запросы. В России география и история сформировала два – запрос на великую державу и социальную справедливость. Один из таких запросов реализовал действующий президент. В постсталинском СССР лидеры Большой России были много слабее своего предшественника, однако созданная система позволяла успешно реализовывать проект второй сверхдержавы до момента предательства элиты. С современной Россией обратная ситуация – лидер много сильнее системы.