Сегодня в цикле «Караоке по-советски» песня «Несбыточная мечта» из мюзикла «Человек из Ламанчи» — которую мы подготовили к дню рождения нашего товарища, ополченца с позывным «Техас», Рассела Бентли. Рассел, сражающийся на Донбассе против неофашизма, говорил, что эта песня вдохновляла его на протяжении многих лет. Потому мы с сестрой отступили от своих же правил — ибо песня не советская, а вполне себе американская, хотя мюзикл ставился в СССР и песня переведена на русский язык в 1971 году. Но песня воплощает в себе идеалы борьбы во имя мечты о справедливости — и потому мы открываем новый подраздел нашего проекта.
Прежде, чем говорить о песне и о мюзикле, стоит сказать о произведении Мигеля де Сервантеса — романе «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», написанном в начале XVII века. Что движет Дон-Кихотом в его странных и нелепых приключениях? Им движет его несогласие с тем, с чем (в целом) согласился Западный мир в эпоху становления современной буржуазной действительности. Не согласен с тем, что мир безблагодатен, не согласен, что царство божие на земле построить нельзя. И трагизм образа Дон-Кихота в том, что он в одиночку не может построить мир своей мечты, хотя и берётся за эту непосильную задачу.
Мечты о справедливости сплетаются в его душе с образом рыцарства, почёрпнутом из рыцарских романов (лживый пафос которых Сервантес всячески изобличает). И престарелый идальго Алонсо Кихано становится странствующим рыцарем, живущим и действующим вопреки реальности. Мельница в его воображении становится чудовищным великаном, постоялый двор — замком, тазик для бритья — золотым шлемом Мамбрина. Все же несоответствия фантазии реальности, порождающие трагикомические злоключения главных героев, Дон-Кихот объясняет происками злых волшебников, меняющих мир прямо на его глазах.
Причём Сервантес неоднократно подчёркивает, что Дон-Кихот не просто какой-нибудь сумасшедший. Он неоднократно повторяет, что суждения пожилого идальго исключительно здравы во всём, за исключением странствующего рыцарства. В своём произведении Сервантес воплотил сложный образ. Перемежая трагикомические приключения Дон-Кихота и Санчо Панса с пародией и сатирой на современность, с любовными историями и поучительными притчами, и даже с историей реального, а не выдуманного рыцаря, Сервантес создал одно из величайших произведений мировой классики.
В мюзикле «Человек из Ламанчи» Дэйла Вассермана, Джо Дариона и Митча Ли раскрывается одна из сторон этого сложного образа Дон-Кихота. Авторы воплощают образ великого гуманиста, видящего в людях не то, какие они есть, но то, какими они должны быть. И даже сравнивают его с образом Христа, сошедшего в ад, дабы вывести из него людей. По понятным причинам в советском переводе этот момент (считаю, что ключевой момент, многое поясняющий в происходящем на экране), к сожалению, опущен.
Диалог из мюзикла, где Сервантес (тоже являющийся персонажем мюзикла, наряду со своим героем) рассказывает о реальности и мечте (как это видится авторам мюзикла):
— Человек должен принимать жизнь как она есть.
— Как она есть?! Я прожил более 40 лет и видел жизнь как она есть. Страдания, нищета, безмерная жестокость. Я слышал голоса благороднейших божих тварей, стоны из грязных куч на улице. Я был солдатом и рабом. Я видел, как мои товарищи гибли в бою или медленно издыхали под ударами бича в Африке. Я был с ними в их последнюю минуту. Эти люди видели жизнь как она есть, но умирали в отчаянии. Ни доблести, никаких храбрых слов на прощание. Только их глаза были наполнены смятением. Из их уст срывался лишь один вопрос: «Почему?» Они не спрашивали, почему они умирают, они спрашивали, почему им так и не удалось пожить.
Где кроется безумие, когда вся жизнь как сумасшедший дом? Быть слишком практичным — это безумие. Похоронить мечту и искать сокровища где есть только мусор — безумие. Излишнее здравомыслие — тоже безумие. И самое дикое безумие — видеть жизнь как она есть, а не какой она должна быть.
Отсюда понятно, почему песня о несбыточной мечте стала центральной песней мюзикла. Подпевайте:
«Несбыточная мечта» (из мюзикла «Человек из Ла Манчи», 1965)
Стихи — Джо Дарион
Музыка — Митч Ли
Поёт — Саймон Гилберт (голос Питера О'Тула)
Перевод — неизвестно
Мечтой о несбыточном жить,
Презреть тишину и покой,
Идти одному против тысяч,
Дерзать где отступит любой!
Карать многоликое зло,
Любовь как святыню нести,
Искать до последнего вздоха
К звезде недоступной пути!
Вот мой обет:
Быть верным везде
Моей лучезарной
Далёкой звезде!
За правду борясь
И во имя добра,
Тем бесстрашнее биться,
Чем злей и опаснее враг.
Умереть, сохранив до конца
Верность клятве своей!
Может быть, станет лучше наш мир,
И добрей, и честней.
Оттого, что один человек,
Не страшась ни преград, ни беды,
Больной и гонимый, пытался
Достичь недоступной звезды!
Неожиданно сложным оказалось определить переводчика данной песни. В данном переводе исполняет песню Георг Отс в 1971 году. Известно, что в этом году мюзикл был поставлен в Театре Маяковского. Логично предположить, что перевод тот же самый. Смотрим, кто переводил либретто: перевод с английского Полины Мелковой, русский текст песен Юрия Айхенвальда. Вроде, всё однозначно — переводчиком является Юрий Айхенвальд. Ан, всё сложнее, потому что найти запись этой постановки не получилось. Но получилось найти запись постановки 2004 года, у которой переводчиками указаны те же Мелкова и Айхенвальд. Но перевод этой песни там совершенно другой и понравился нам значительно меньше:
Мечтать, пусть обманет мечта!
Бороться, когда побеждён!
Искать непосильной задачи
И жить до скончанья времён!
Так что приходится пока считать переводчика неизвестным. Если кто-нибудь может что-то подсказать по этому поводу, пишите в комментариях.
Пожелания по переводам песен принимаются в группах на Facebook'е и ВКонтакте. Все видео с текстом (русским, транслитом и английским) доступны на сайте soviet-karaoke.su.
Предыдущие караоке-видео из данного цикла:
«Интернационал»
«Марш энтузиастов»
«Смуглянка-молдаванка»
«Священная война»
«Бухенвальдский набат»
«Песня о тревожной молодости»
«Четырнадцать минут до старта»
«Пусть всегда будет солнце»
«Вечный огонь»
«День Победы»
Оценили 11 человек
17 кармы