Для того чтобы понять почему средневековым монголам удалось покорить и удержать в подчинении вполне цивилизованные и сильные государства, нужно вернуться ненадолго к истокам монгольского общества.
К XII в. у «светлых» монголов (этот термин мы применяем, чтобы четко разделять этнический состав, как это было объяснено в прошлой статье) уже сложилась военная аристократия, армия строилась по родовому признаку, как у скифо-сарматов. Каждый воин был членом рода и решения, принимаемые на общем собрании, были обязательны для выполнения. Вожди племен знали все слабые и сильные стороны своих воинов, поэтому во время войны могли использовать весь потенциал по максимуму. Храбрых и сильных воинов называли «бахадур» [1](бæгъатæр – герой, храбрец, богатырь). Это древний скифо-сарматский титул, о котором писал академик В.Абаев. Слово вошло и в русский язык (богатырь).
Если вдуматься в смысл названий племен, переведенных с осетинского (аланского) языка, ведущих свое начало от Алан-хоа (т.е. «светлых» монголов), станет ясно, что половина из них имеет название – похвалу человеческим достоинствам: артакан – закаленные огнем; барулас – облаченные властью, волевые; будат – духовно-религиозные; йисут – истинные, достойные; никус – на нас равняются, образцовые; сиджиут – призывающие к чему-либо, активные; урут – твердые, надежные; нутакин – те, кому можно доверять; хуин-ирген – примиряющие; чинос – отправляющие религиозный культ; хонгхоиот – уважаемые. Вероятно, «светлым» монголам было присуще еще одно редкое человеческое качество – объективность. Иначе как можно объяснить названия, которые были даны шести близкородственным племенам: адаркин – чужие, безразличные, а значит, ненадежные; бесуд – всей душой с имуществом, т.е. меркантильные; салджиуд – равнодушные; дуклад – наносящие ущерб; дурбан – препятствующие. Здесь мы видим не просто стремление называть вещи своими именами, но и презрительное отношение к тем, кто потворствовал своим низменным инстинктам, не стремясь к духовно-нравственному росту. Перевод на русский язык наименований племен показал, что само название становилось для одних – наградой, для других – наказанием, третьи получали некий ориентир, о котором не следовало забывать при взаимодействии с первыми или вторыми. Если название племени производило впечатление «награды», его приходилось подтверждать всю жизнь достойными поступками, не роняя достигнутой планки. Такое становилось возможным лишь при условии, если каждый монгол заботился об авторитете племени в целом, а племя отвечало за поступки каждого своего члена. Труднее всего было восстановить утраченное доброе имя. Справедливость русской поговорки «береги честь смолоду», видимо, в полной мере не на словах, а на деле испытывали члены племен с подорванной репутацией и презрительным названием-клеймом.
Монголы Чингис-хана были воспитаны в рамках определенных социальных правил и норм: глубоко почитали своих родителей и старших членов семьи, племени и рода, были скромны и даже аскетичны в еде и выпивке. В застолье придерживались строгих правил этикета.
Важную эмоционально-смысловую и воспитательную нагрузку носили имена, титулы и прозвища. «Светлые» монголы имели несколько имен: одно имя давалось при рождении, с возрастом имена менялись и превращались в слова-характеристики, которые наиболее полно отражали свойства темперамента, пристрастия, индивидуальные качества человека, иногда преображаясь в прозвища.
Средневековые монголы верили в единого Бога. Кроме Бога они поклонялись одиннадцати природным духам. Это была стройная система со своими праздниками и культами, поэтому ни о каком шаманизме, примитивном язычестве или тибетской черной вере не может быть и речи. Монголы Чингис-хана верили в жизнь после смерти, ежедневно почитали своих мертвых, поэтому к смерти на поле боя относились как к лучшему выбору любого отважного воина. Храбрость, выдержка, бесстрашие, возведенное в культ, поддержка сторонников составляли кодекс чести «светлого» монгола, знавшего, что о его героизме и доблести будут помнить его сыновья и внуки, все, кто был с ним знаком, и тот, кто не был.
К своим воинам Чингис-хан относился бережно. Погибших привозили в Орду (æрдæ – пол, биол.;осет) и устраивали поминальные церемонии. Идаджи (идæдз – вдовый; осет.) проводили сложный комплекс культовых мероприятий, связанных с прощанием. Сугурчи непосредственно предавали тело земле. Аргамчи (аргъауæн – церковь) и битикчи поддерживали семью убитого воина, собирали пожертвования и определяли содержание для сирот. Некоторые монголы-кераиты были христианами несторианского толка.
Основная часть жизни воинов Чингис-хана проходила в седле и походах. Поверхностному взгляду может показаться, что они только и делали, что варварски разрушали города, построенные другими, оставляя за собой руины крепостей и реки крови. Неправда. Нельзя издержки войны класть в основу образа завоевателя. Прежде чем штурмовать, монголы предлагали городу добровольно сдаться, разъясняя преимущества мирного решения вопроса. Эту миссию исполняли монгольские послы. Если послов убивали или город не сдавался, начинался штурм. Таковы правила войны. Штурмующие города воины погибали в огромном количестве. Так при осаде крепости Бамиан погиб, сраженный стрелой, любимый внук Чингис-хана Мутуген. При захвате русских княжеств был убит и сын основателя Монгольской империи – Кулкан. Так что все честно. Это вам не сегодняшняя война, когда с безопасного расстояния из установок «Град» или с помощью ковровых бомбардировок стирают с лица Земли целые города. Но это ведь варварство нашего времени, поэтому как бы и не варварство вовсе, не дикость, не жестокость.
Конечно, для народов, территории которых подверглись нашествию монголов Чингис-хана, они были врагами. Их образ жизни, а главное, жесткий, если не сказать жестокий способ наведения порядка, казался пугающе чуждым, что не могло не наложить соответствующего отпечатка на формирование образа завоевателей. Но если перестать демонизировать монголов и попытаться быть объективными, строго придерживаясь сухих исторических фактов, придется признать, что собирательный образ средневековых монгольских воинов имеет вполне человеческое лицо с чертами характера, которые могли бы сделать честь любому этносу. Если отделить историческую правду от вымысла, то получится, что «светлые» монголы приносили с собой на завоеванные земли закон и порядок, прекращение междоусобиц, покой и возможность стабильного экономического развития. При этом покоренная страна отнюдь не становилась далекой провинцией родины Чингис-хана, сохраняя политическую независимость и религиозную самостоятельность. Так произошло с Русью.
До нападения на русские княжества, истерзанные междоусобными войнами, монголы получили огромный военный опыт: внутренний и внешний. Чингис-хану пришлось подавить и покорить целый ряд племен. Были уничтожены татары, которые вели свое происхождение от некой реки Тартар (тар – темный, мутный; осет.). Татары некогда были очень сильным племенем, но внутренние противоречия ослабили это племя и подготовили предпосылки для его поголовного уничтожения. Поэтому нужно понимать, что никаких татар в войсках не было, были лишь отдельные представители, которых спасли в детстве и воспитали в монгольской среде. А понятие «татары» русских летописей всего лишь путаница в идентификации захватчиков.
Было завоевано государство Хорезм-шаха, Тангут, Северный Китай (Цзинь), разбито половецко-славянское войско на Калке и др. Знала ли Русская земля, что гибель цвета ее воинства может повториться? Знала. Об этом свидетельствует письмо венгерского монаха-миссионера Юлиана: « Многие передают за верное, и князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан. Они, как передавали нам словесно сами русские, венгры и болгары, бежавшие перед ними, ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением ближайшей зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить всю Русь, всю страну Русских».
Перед нападением на местность выезжали разведывательные отряды от 5 до 20 человек. В их задачи входил сбор информации о войске противника, его укреплениях, численности, географических особенностях, поиске сторонников. Для форсирования рек существовала должность найона (найæн – брод, проход, найун – переходить реку вброд; осет.). На нойонах лежала огромная ответственность за жизни тысяч воинов, именно они определяли движение армии по пересеченной местности с ухабами, оврагами, болотами, горными расщелинами. Своего сына Тула Чингис-хан с гордостью называл Ехи нойон (йæхи – свой собственный; осет.), т.е. свой собственный бродник.
И, как бы не укрепляли свои рубежи русские княжества, деревянные стены городов не могли противостоять стрелам, на древке которых горели пакли с нефтью и сосудам, наполненным ею. Засыпанные каналы с водой, города, обнесенные тыном, по которому взбирались пленники и монгольские воины, камнеметные и таранные машины, засады и притворное отступление – все работало на победу монголов. Наступательная тактика предусматривала и психологическое воздействие. Монгольские воины издавали громкие крики, стрелы имели свистящие наконечники, били барабаны, гудели трубы. Если начинался штурм, то он шел круглосуточно. Для обороняющихся возможность передышки была исключена. По мнению Р.Г.Скрынникова, князь киевский и новгородский Ярослав Всеволодович обладал наибольшей военной силой, но он не присоединился к русским князьям, чем ослабил сопротивление захватчикам.
Военачальники монголов непосредственно руководили битвами, но и они не были защищены от гнева ханов. В «Сокровенном Сказании» сохранились слова Угедея, обращенные к сыну Гуюку: «Говорят про тебя, что ты в походе не оставлял у людей и задней части, у кого только она была в целости, что ты так драл у солдат кожу с лица. Уж не ты ли и Русских привел к покорности этою своею свирепостью? По сему видно, что ты возомнил себя единственным и непобедимым покорителем Русских»[2] .
Разобщенность русских князей, их слабое взаимодействие друг с другом, использование пешего ополчения, вооруженного рогатинами, реже копьями и мечами, сыграли свое дело. Монголы-всадники применяли фланговые и тыловые атаки. Да и вооружение монголов было существенно лучше. Использовалась тяжелая кавалерия, защищенная броней из металлических пластин (шириной в палец), каждая из которой могла при необходимости быть заменена на новую, не поврежденную, объясняет тот факт, что легкая кольчуга при убойной силе стрелы была крайне уязвима и использовалась редко. Воины Чингис-хана носили латы, кольчуги, железные шлемы, лошади тоже были защищены. Джувейни писал: «…равнина превратилась в бушующее море бесчисленного множества людей и превосходных войск, воздух наполнился криками и гулом от ржания лошадей в доспехах и рычания львов в кольчугах»[3] . Монгольские луки копировали хуннские образцы, которые применяли и сарматы. Большие размеры луков, их конструкции, имеющие зоны жесткости, позволяли вести прицельный огонь, а, учитывая мощь, и пробивать броню.
Наконечники для стрел были самые разнообразные: трехлопастные (для прицельной стрельбы), однолопастные (для частого огня), трехгранные, граненые, круглые (для пробивания брони). Численное превосходство противника снижалось благодаря технике ведения боя, таранному удару бронированного войска и ложному отступлению, заимствованному у скифов. У Плано Карпини есть подробное описание вооружения монгольского воина, который имел три лука, три больших колчана со стрелами, один топор и веревки, чтобы тянуть орудия. Вооружение монгольского всадника состояло из секиры, заточенной с одной стороны, а защитная броня делалась из двух-трех полос ремней, в руку шириной, которые пропитывались смолой и связывались специальным образом так, что создавался тройной слой. Голова всадника была защищена шлемом из железа или меди. Лошадь тоже имела защитную попону, доходящую до колен. Голова коня, кроме всего прочего, была защищена специальным металлическим листом. «У некоторых из них есть копья, и на шейке железа копья они имеют крюк, которым, если могут, стаскивают человека с седла. Железные наконечники стрел весьма остры и режут с обеих сторон наподобие обоюдоострого меча; и они всегда носят при колчане напильники для изощрения стрел»[4] . Так выглядел воин легкой конницы. Качество вооружения, замена поврежденных элементов практически на поле боя, выносливость и профессионализм основного состава войска, железная дисциплина и стремление к победе позволили монголам в короткие сроки подчинить себе территорию, размеры которой превысили завоевания и римлян, и македонцев.
На сегодняшний день известны все имена монгольских военачальников, которые возглавляли свои племена. Например, Муге (мугæ – семя), Сечавур (сечъы – подземные силы), Илугай (илуг – удила), Хута (осет.имя), Боген (бохъæн – дубина) и др. По летописи Рашид-ад-Дина ближайших сподвижников – 73, по «Сокровенному Сказанию» – 95. Иоанн Мариньоли указывал, что их было 72 человека: «всех красивее и храбрее мужи их [алан], без которых татары …никогда не достигли своей славной победы. Ибо собрал Чингис-хан, первый царь татарский, их князей числом 72, когда по воле божьей захотел покарать мир» [5].
А теперь немного о «монгольских» словах в русском языке…Считается, что такие слова, как друг, амбал, базар, кабала, ям, тума, караул, балыш, сарай, ясаг пришли к славянам из языка современных монголов. С этим можно легко и доказательно поспорить. Даругами называли посланников хана (дарæг – кормилец;осет.), амбалом сегодня называют здорового, крепкого человека (амбал – попутчик;осет), базар – место торговли (базæрган – купец), кабала – зависимость от чего-либо или кого-либо (къабеллаг – тощий, исхудалый), ямы были специализированными пунктами, где можно было сменить лошадей (йам – к нему;осет), тума – войско (тъума – весь народ, но есть и другое слово тума – низшее сословие;осет.), караул – охрана (хъарагъул – охрана), балыш – монета (балыстæг – разменять (монеты), Сарай – название столицы Золотой Орды (сæр æй – эта вершина, исток, начало), ясаг – законы (асæг – истина). Нет никаких «монголизмов» в русском языке, а есть иранизмы, которые были заимствованы славянами на протяжении веков от скифо-сарматского этноса, имевшего дружеские, военные и иногда родственные связи!
1.Рашид-ад-Дин. Т. 1. Кн. 2. С. 46.
2.Сокр.Ск. § 277.
3.Чингисхан. История завоевателя мира. С. 55.
4.Иоанн де Плано Карпини. Гл. 6. § II. С. 29.
5.Иоанн Мариньоли.XIV.СОИГИ,ф.4,д.2,л.62.
статья составлена по книге "Чингис-хан. Аланский след".З.Джиоева.
Оценили 2 человека
2 кармы