История и военное применение боевых колесниц

И пытались постичь мы, не знавшие войн,

За воинственный клич принимавшие вой,

Тайну слова "приказ", назначенье границ,

Смысл атаки, и лязг боевых колесниц.

В. С. Высоцкий.

Здравствуйте, мои драгоценные читатели!

Упоминание боевой колесницы в обсуждении военного дела далёкого прошлого нередко автоматически порождает полагающийся общепринятой истиной следующий ассоциативный ряд: пафосно, но архаично и бестолково. Колесница предстаёт скорее своего рода командирским транспортом, боевое применение которого обуславливалось в первую очередь чисто хронологическим отсутствием хоть сколько-нибудь вменяемой кавалерии с одной стороны, и плотного строя регулярной тяжелой пехоты - с другой. Когда же и то, и другое появилось, колесничные войска стали жестоко бить. Например, как прогрессивная македонская фаланга в сочетании с тяжелой кавалерией разгромила кондовые персидские колесницы при Гавгамелах.

Во власти обаяния приведённого примера находятся и попытки мысленно реконструировать роль колесницы на поле боя. Она оказывается и крайне чувствительной к ландшафту местности, и неповоротливой, да и физически представить себе ведение контактного боя через головы упряжки оказывается весьма и весьма затруднительным - в противоположность таранному копейному удару всадника.

Такой взгляд, однако, базируется скорее на стереотипах, нежели на реальном положении дел. В действительности боевая колесница была грозным оружием, способным решать исходы сражений. И с наступлением классической Античности потенциал её боевого применения отнюдь не был исчерпан. Постепенный же отказ от этого рода войск имел причины не столько военного, сколько экономического характера - о чём явно свидетельствует восстановление в правах "колесничных" тактических наработок, наметившееся по мере появления для этого экономических и технологических предпосылок. Да, даже в наши дни.

Впрочем, об этом позже. Для начала совершим мысленное путешествие в глубокую древность - ко времени, когда этот род войск только зарождался.

Ранний этап. Шумеры, арии и гиксосы.

Что ж, толкай колесо!

Эзоп

Достоверно неизвестно, когда, где и какой народ первым додумался до колёсного транспорта. Этот вопрос является предметом ожесточённых споров в научном сообществе - и это в данном случае отнюдь не просто устоявшаяся фигура речи. Баталии, устраиваемые на эту тему сторонниками курганной и анатолийской гипотез происхождения индоевропейцев, поистине эпичны. Если у кого-то есть желание существенно расширить свой лексикон - могу порекомендовать найти где-нибудь обсуждение этой темы и бесстрашно в него вмешаться.

В рамках этой статьи мы, впрочем, излишне погружаться в этот вопрос не будем. Во-первых, потому-что автор - умеренный, но всё-таки убеждённый "курганник", и в силу этого заведомо предвзят. Во-вторых - потому-что факт чьего-то приоритета в этом вопросе применительно к нашей теме обсуждения практически ничего не меняет. Примем за данность только одно утверждение, с которым вряд-ли поспорят сторонники любой версии: в начале Бронзового века примитивные повозки получили распространение по всей Евразии, за исключением разве что культур, по объективным причинам застрявших в неолите.

Самые первые повозки запрягались волами и изначально представляли собой инвентарь чисто хозяйственный. Из этого определялись и их основные характеристики - относительно солидная грузоподъемность при воистину выдающейся неторопливости. Если они и имели военное применение, то скорее тыловое. Например, в качестве своего рода передвижного арсенала, где воин мог заменить копьё с погнувшимся наконечником на новое и быстро вернуться в бой. Мысли о том, что повозку было бы неплохо разогнать в направлении противника, наверняка приходили в головы древних воителей, но с воловьей упряжкой это оставалось лишь мечтами. Которые сумели воплотить в жизнь шумеры, догадавшиеся заменить волов дикими ослами - зверюгами существенно более быстроходными и, что немаловажно, агрессивными.

Глядя на современных одомашненных ишаков, это трудно себе представить, но их далёкие предки были в первую и основную очередь живым оружием, толком не имевшим гражданского применения. Реализовывалось это до издевательства просто.

В повозку, ещё четырехколёсную, практически неотличимую от хозяйственной, всеми правдами и неправдами впрягали нескольких ослов, стараясь, чтобы их морды смотрели в сторону противника. Затем на телегу становился воин, как правило - знатный. После чего получившаяся система приводилась в движение путём энергичных тычков заострённой палочкой в ослиные задницы. Ослы от такого неуважительного отношения стремительно зверели, и в ярости, сделавшей бы честь намного более поздним берсеркерам, с грозным кличем "и-а-а-а-а-а-а!" бросались в бой. Атака озверевшей скотины, применявшей зубы и копыта по всем подряд, могла и сама по себе заставить противника дрогнуть. А уж наличие на повозке воина, который во время атаки подло тыкал копьём увернувшихся от ослиных копыт, а потом спешивался и добивал деморализованных супостатов, и вовсе превращало ослиную упряжку в этакое вундерваффе своего времени.

Но так уж в военном деле заведено, что любую действенную новинку рано или поздно копируют, значительно при этом дорабатывая под свои реалии. Так вышло и здесь. Боевые упряжки месопотамского населения были подсмотрены степняками-индоевропейцами Причерноморья и Прикаспия. Ослов, впрочем, в евразийской Великой Степи не водилось. Зато имелись отсутствовавшие в Месопотамии лошади, причём, даже одомашненные, но разводившиеся до того момента сугубо на мясо.

Лошадь - животное более смирное, и потому "ослиной торпеды" в шумерском стиле у индоевропейцев всё едино не получалось. Но смещение акцентов от максимально яростной атаки в сторону лучшей управляемости упряжки позволило обратить этот недостаток в достоинство.

Это, надо заметить, было непросто. Во-первых, лошадей для использования в управляемой упряжке следовало хорошенько вышколить. Во-вторых, требовалось сделать более удобную упряжь, нежели имевшиеся на тот момент ремешки к кольцу в нос. В-третьих, повозку требовалось максимально облегчить, убрав одну пару колёс и заменив деревянные борта кожаными. В-четвёртых, требовалось заморочиться с селекцией, поскольку изначальные степные лошадки были мелкими, и даже облегчённую повозку тянули не без труда. И, наконец, в-пятых - методы достижения каждого из перечисленных четырёх пунктов требовалось изобрести научным тыком, поскольку такого на тот момент ещё никто никогда не делал.

Но оно того стоило. Поскольку результатом всех этих трудов стал залог крайне стремительного в исторических масштабах расселения индоевропейцев по всему континенту - настоящая боевая колесница узнаваемого вида.

В отличие от шумерского прототипа, она вовсе не предполагала лобовой атаки на противника. Это был транспорт мобильного копьеметателя или лучника, обстреливавшего противника с комфортной дистанции и стремительно эвакуируемого верным возницей, если вражеская пехота пыталась навязать ему ближний бой. В результате, боевая колесница по-первости была почти неуловима на поле боя. А в силу того, что она могла нести на себе запас стрел или дротиков чуть ли не по штуке на каждого противника, она становилась ещё и непобедимой. Недаром практически все индоевропейские воинственные боги-громовержцы в мифах ездили по небу на колесницах и кидались некими волшебными снарядами.

Разумеется, непобедимость колесницы была явлением временным. Но древние индоевропейцы воспользовались ей сполна, распространив своё влияние на огромную территорию - от Европы до Алтая и Семиречья. Вторглись они и на Ближний Восток, основав царство Митанни и составив целую касситскую династию вавилонских царей. Впрочем, силы вторжения не были многочисленны и со временем полностью растворились среди местных хурритов и аккадцев, переняв их обычаи и язык. Однако, термины, относящиеся к коневодству, во всех ближневосточных языках того времени были переняты у индоевропейцев. А в тексты сохранившихся договоров митаннийцев с хеттами содержат клятвы таким богам, как Митра, Варуна и Индра.

NB!: На всякий случай замечу - тем, кто не отличает индийский пантеон от славянского, я не доктор. При этом, далее по тексту правящую верхушку касситов и митаннийцев я именую ариями - поскольку они и в самом деле были настоящими индоариями до-ведического периода. Это полностью подтверждается лингвистическим анализом аутентичных митаннийских письменных источников. В общем, это тот редкий случай, когда употребление многострадального термина "арии" полностью правомочно. А смешивания ариев с другими индоевропейцами, будь то славяне, германцы или кельты, я бы попросил в комментарии не тащить.

Боевые колесницы были переняты у этой заблудившейся ветви ариев практически всеми народами региона. В том числе, смешанным семито-хурритским племенным объединением, вытесненным завоевателями из Ханаана в Египет, где они стали известны как гиксосы.

Для Египта они стали тем же, чем арии - для Междуречья. То есть, династией иноземных завоевателей, наголову разгромивших прежних царей за счёт наличия колесниц. И их историческая судьба получилась сходной: постепенная ассимиляция - и последующее падение под ударами аборигенов, догадавшихся перенять военную новинку. Объединяет их и то, что в наши дни словосочетание "боевая колесница" в массовом сознании вызывает ассоциации именно что с Египтом и Междуречьем. Однако, в обоих случаях она была привнесена извне, причём, в сущности, из одного и того же источника.

Эпоха бронзы. Хетты, египтяне, ахейцы и китайцы.

Конных мужей впереди с колесницами Нестор построил;

Пеших бойцов позади их поставил, и многих и храбрых.

Гомер.

Как уже было сказано ранее, любая удачная военная новинка является непобедимой лишь в течение ограниченного интервала времени. Потом нововведение становится достаточно изученным, тем более - если оно было скопировано, и скорее рано, чем поздно, для любого вундерваффе появляются асимметричные способы противодействия.

Так вышло и с боевыми колесницами. Тем более, что метод борьбы с ними оказался относительно прост - увеличить в своём войске процент лучников и копьеметателей, строго наказав им считать лошадей и возниц вражеских упряжек приоритетными целями.

Этот фактор привёл к дальнейшей эволюции колесничного войска. Лошадей стали защищать от обстрела литыми налобниками и войлочными попонами. Укреплялись и сами колесницы, что привело к их утяжелению и, как следствие, переходу от обычной двуконной схемы к квадриге - то есть, упряжке из четырёх коней. Рост числа штатных "лошадиных сил" подталкивал и к тому, чтобы увеличить экипажи колесниц. Так, хеттские колесницы возили троих - собственно возницу, традиционного лучника, и либо дополнительного лучника, если требовалось нарастить "огневую мощь", либо тяжелого пехотинца. Последние придавали использованию колесниц дополнительную тактическую гибкость: теперь можно было сравнительно быстро десантировать в нужном участке поля боя небольшой, но крайне эффективный отряд элитных бронированных бойцов. Которых теми же колесницами можно было эвакуировать до подхода вражеских подкреплений - и перебросить на другой участок. Например, в тылу вражеской армии. 

Здесь следует заметить, что даже относительно небольшое количество подобных колесничих-"десантников" могло решить в бою очень многое, если не сказать - всё. 

Армии Бронзового века не отличались особой массовостью или многочисленностью. Конечно, были и эпизоды, когда в тот или иной поход собирались и многотысячные воинства, но это были скорее запоминающиеся исключения, нежели обычная практика. Климат того времени отличался от современного - было одновременно и холоднее, и суше. Для того, чтобы прокормить огромные вооружённые полчища, урожаев не хватало. Можно было, конечно, вооружить землепашцев - и это при необходимости делалось. Но надолго отрывать их от земли было нельзя, только между сбором урожая и новым севом. И то, их и без войны было чем занять - рытьем каналов, к примеру, или большими государственными стройками. 

Таким образом, средняя армия, без учёта созываемого по совсем уж особым случаям ополчения, была небольшой. Как следствие, случаев воспользоваться древнейшим тактическим приёмом "заваливание мясом" практически не подворачивалось. В этих условиях особо важными факторами победы становились индивидуальная выучка бойца и качество его снаряжения. 

Так вот, колесничими-"десантниками" были военные вожди подчинённых царю племён и их родственники. Люди, по определению не бедствующие и способные обзавестись действительно качественным снаряжением из хорошей бронзы. С малолетства имевшие все возможности для тренировок без отвлечения на какие-либо насущные проблемы, вроде добычи пропитания. И, как будто этого было мало, им ещё и цари за казённый счёт помогали завести снаряжение не просто хорошее, а вовсе элитное. Что было, конечно, дорого, но иных способов дополнительно нарастить боеспособность своей армии в то время не наблюдалось. 

Понятно, что на фоне остальных войск каждый такой боец начинал выглядеть терминатором. А уж если таких собирался отряд хотя бы по числу аргонавтов, да при личном транспорте, позволяющем воинской элите не утомляться лишними пешими переходами по полю боя...

Кое-где, как, например, в Элладе архаического "гомеровского" периода, колесницы подобного типа и вовсе выродились в своего рода "такси" для военных аристократов, опционально также выполнявших функции стрелка. В этом, впрочем, кроме достаточно очевидных, извиняюсь, понтов, имелся и определённый практический смысл. Микенский бронзовый панцирь колесничего, известный по археологическим находкам, отличался выдающейся массой. Кроме того, комплектом к нему шёл большой щит, в иных случаях - даже очень большой, так называемый "башенный", который, будучи упёртым в землю, закрывал несколько пригнувшегося бойца полностью. И даже с поправкой на тренированность среднестатистического пользователя всей этой сбруи, вопрос минимизации его утомления до момента вступления в бой становился стратегическим. Равно как и его эвакуации из боя, когда утомление таки наступало.

Зато и выживаемость этих Ахиллесов с Гекторами повышалась существенно.

Нельзя при этом сказать, что лёгкие колесницы полностью утратили смысл. Так, например, в битве при Кадеше тяжёлые хеттские трёхместные квадриги столкнулись с египетскими двуколками старого доброго гиксосско-арийского образца. И были уничтожены почти в полном составе. Лёгкие "стрелковые" колесницы египтян намного лучше перемещались по пересечённой местности, где хетты быстро превратились в малоподвижные мишени. И хоть Кадеш фараон Рамзес II по не зависящим от колесниц причинам взять так и не смог, армия хеттского царя была обескровлена, что вынудило его запросить мира.

В целом можно отметить, что эволюция боевой колесницы в то время шла в сильной привязке к региональным особенностям. Если египтяне довольствовались обычной для лёгких стрелковых упряжек тактикой "бей-беги", то в других армиях древнего мира отчётливо выделялся класс тяжёлых колесниц, как преимущественно наступательного рода войск. Лёгкие колесницы при этом не снимались с вооружения, но в ряде мест, в той же Греции, к примеру, их функции возлагались на несколько менее эффективных, но более бюджетных всадников.

Особняком при этом стояла китайская "школа" колесничного дела. Переняв саму концепцию боевой упряжки у тех же индоевропейских степняков, что и остальные, китайцы адаптировали её под собственные специфичные нужды. При беглом взгляде результат напоминал хеттские образцы - сходное утяжеление конструкции, сходный состав экипажа, включавшего в себя возницу, стрелка и бойца-рукопашника. Но вооружение и задачи последнего отличались кардинально. Орудовал третий член экипажа китайской колесницы такой штукой, как гэ. И нет, не в этом смысле. Гэ - это такой специфично-китайский бронзовый клевец на копейном древке. Упрощённо говоря - алебарда. Для ближневосточного колесничего такое оружие было попросту невозможным. Для пешего боя по тем временам подобные дрыны были попросту неудобны, чай не XVI век на дворе был. А бить таким на полном скаку означало катапультировать свою тушку с колесницы, применив древко родимой алебарды в качестве рычага.

Дело в том, что китайские колесницы были не наступательными - наступать там было особо не на кого. А наоборот, оборонительными. Своего рода крепостными башнями в сплошной стене из щитов. Как вариант - передвижным заграждением от всевозможных военных невзгод. И в этом случае гэ был незаменим. Со стоячей колесницы им было крайне удобно стаскивать всадников с коней и перерезать поводья вражеских колесниц. Да и вражескую пехоту отгонять подобным инструментом было вполне сподручно. Об эффективности этого вида вооружения говорит, в числе прочего, и значительное число обнаруженных в богатых гробницах церемониальных гэ из крайне уважаемого китайцами нефрита. Это был неотъемлемый признак служивого аристократа того времени.

Классический период. Ассирийцы, персы, понтийцы и снова индоарии

Так, говорят, лезвия колесниц серпоносных нередко

Столь неожиданно рвут тела в беспорядочной бойне.

Тит Лукреций Кар

Вопреки бытующим стереотипам, окончание Бронзового века отнюдь не ознаменовало завершения эпохи боевых колесниц. Даже напротив - именно тогда начался самый расцвет этого типа военной техники.

После климатической, геополитической и демографической катастрофы, стёршей с лица Земли многие из ранних цивилизаций, наибольшие шансы на возрождение былого могущества имела Ассирия. Из всех древних царств, кроме неё, лишь Египет сумел отразить внешнее вторжение. Но, в отличие от Египта, надорвавшегося экономически и навсегда утратившего статус великой региональной державы, Ассирия была более устойчива, поскольку сохраняла контроль над сохранившимися торговыми маршрутами. К тому же, играла свою роль и недееспособность былых конкурентов. Хеттское царство прекратило своё существование, а вечный недруг Вавилония лежала в руинах и не контролировала ни пяди земли за границами стен собственно Вавилона.

Первые попытки экспансии, однако, были неудачными. Для того, чтобы война окупалась, из завоёванных провинций, и без того сильно обедневших, приходилось выметать всё подчистую. Не желая быть ограбленными, соседи отчаянно сопротивлялись. На это ассирийцы ответили доселе невиданным по размаху и жестокости террором. Население захваченных городов вырезалось под корень с применением подчёркнуто устрашающих методов казни. Сжигались поля, вырубались сады, засыпались каналы. В результате, ассирийцам доставалась земля, которая не только не приносила дохода, но и требовала сумасшедших трат на её удержание в составе империи. Единственным средством сведения баланса были новые войны, естественно, не обходившиеся без потерь, из-за которых метрополия также обезлюдела. При этом, наместники провинций были практически неуправляемы и пытались отложиться при каждом удобном случае. Закономерным результатом стала гражданская война, по итогам которой царём стал Тиглатпаласар III.

Новый царь, судя по всему, кое-что понимал в государственном управлении, и потому наличествовавший кровавый цирк с пониженной социальной ответственностью решительно прекратил. И принялся наводить свои порядки, ознаменовавшие переход от родоплеменного бардака к выстраиванию строгой имперской административной машины.

Не будем, впрочем, вдаваться в подробности политики того времени и перейдём сразу к предмету статьи.

Среди многочисленных реформ Тиглатпаласара особое место занимала реформа военная. Ассирийская армия стала полностью профессиональной и содержалась теперь полностью за счёт казны. Все воины получили единообразное снаряжение и, впервые в истории, стальное оружие. Прежнее аристократическое колесничное ополчение было расформировано и заменено регулярной лёгкой кавалерией. Но полного отказа от колесниц это не означало. Напротив, их стало даже больше.

Постройка новых боевых колесниц была полностью монополизирована личными царскими мастерскими, где на них не жалели ни сил, ни средств, ни самых дорогих импортных материалов. На выходе получались монструозные квадриги с увеличенными корпусами, способные кроме обычных возницы и лучника нести также двух-трёх панцирников, один из которых в обязательном порядке снаряжался башенным щитом чудовищных размеров. В свете того, что говорилось выше о "колесничных десантах", можете сами себе представить, что из этого получалось.

Но на этом ассирийцы не остановились, и подумали: а почему бы такой тяжелой телеге на максимальном разгоне вражий строй не прорывать? На дышло колесницы стал крепиться таран - особо крупное копьё на особо толстом древке. А на ступицах разместились печально знаменитые серпы. В результате, и без того крайне эффективная махина стала вовсе средством экспресс-доставки апокалипсиса на отдельно взятый участок поля боя.

Впрочем, когда в Ассирии в очередной раз началась смута, её противники объединились и перешли в наступление, покончившее с первой настоящей империей в истории человечества. Ассирийские же военные нововведения были на какое-то время забыты, как невоспроизводимые без соответствующих административных реформ. Относилось это и к колесницам. Без централизованного контроля над производством, изготавливать монстров в ассирийском стиле стало невозможно, и колесницы вернулись к двум устоявшимся вариантам - лёгкой в египетском стиле и тяжёлой - в хеттском.

Впрочем, за пределами региона находилось место и самобытным вариантам колесниц. Так, в Индии, завоёванной посредством традиционной лёгкой стрелковой колесницы, военно-инженерная мысль пошла по пути возведения имевшихся способов боевого применения в абсолют без прикручивания каких-либо дополнительных функций.

Индийский кшатрий как был традиционным ещё для прото-арийского периода лучником на колеснице, так им и остался. И никаких "десантников" к нему подселять не стали. Вместо этого колесницу поставили на огромные колёса, площадку для экипажа подняли соответственно - и тем предоставили благородному кшатрию возможность вести обстрел прямо поверх голов плотно выстроившейся перед ним пехоты. Лёгкие колесницы также сохранились и были приданы на усиление отрядам всадников.

На Ближнем Востоке тем временем стала набирать силу новая империя - персидская, в силу всё того же арийского происхождения с колесницами хорошо знакомая, хоть и не делавшая из них такого фетиша, как её индийские родственники. Тем не менее, боевые упряжки в персидской армии присутствовали, и функции свои исправно выполняли. Когда же в процессе завоеваний персы столкнулись с тяжёлой пехотой, в особенности - с греческими гоплитами, были воспроизведены и частично переработаны старые ассирийские придумки, касавшиеся таранов спереди и серпов на колёсах. Сами колёса при этом стали цельно-бронзовыми, что решало проблемы с их внезапными поломками прямо на поле боя, а на лошадей стали надевать кованые налобники и проклёпанные железом войлочные попоны. Также дополнительные серпы устанавливались на оси снизу, обеспечивая тем самым неприятный сюрприз попытавшемуся поднырнуть под колесницу особо хитрому пехотинцу. Последнее нововведение негативно сказалось на чувствительности колесниц к ландшафту. Но, справедливости ради стоит отметить, что их естественный противник, греческая фаланга, пересечённой местности также страшно не любила, поскольку на ней всё время норовил нарушиться строй.

Да, вам не показалось. Серпоносные колесницы персов были именно что средством борьбы с плотным строем тяжёлой пехоты. Это, конечно, противоречит распространённому стереотипу насчёт архаичных золочёных персидских тачанок, бесславно разбивавшихся о греческие стену щитов и лес копий. Но на самом деле всё было не так.

Во-первых, выставленные вперёд пики - это всё-таки против всадников. Колесница же была, учитывая вес аж четырёх коней, корпуса, возницы и бойца, изрядно тяжелее. Как следствие, при сходной скорости её кинетическая энергия была существенно выше. Так что попытки опередить время и изобразить вместо греческой фаланги шотландский шилтрон против колесниц были заведомо обречены. Тяжеленный корпус всё равно по инерции влетал в строй и ломал его, попутно придавив насмерть бойцов сразу в нескольких первых рядах. Фаланга же с нарушенным строем - это уничтоженная фаланга.

А во-вторых, прежде чем говорить о стене щитов и лесе копий применительно к древним грекам, нужно всё-таки уточнить, о каких именно щитах и каких копьях идёт речь. Особенно о щитах.

Щит гоплон, в честь которого и был назван соответствующий вид тяжёлой пехоты, был очень большим и очень тяжёлым. Не таким, конечно, как древне-микенский башенный, но всё-таки. И потому гоплитское копьё просто не имело морального права быть черенком от лопаты с железным наконечником. При его длине - до трёх метров, вообще-то, - подобное инженерное решение лишило бы гоплита возможности орудовать им с нужной сноровкой одной рукой (вторая, напомним, занята под тяжеленный щит). Потому греческое копьё для достижения приемлемой массы в один-два килограмма делалось тонким. И, кстати, обязательно снабжалось противовесом с тупой стороны, чтобы наконечник не норовил ткнуться в землю. Но это так, к слову. По сути же - попытка использовать гоплитское копьё даже в качестве простой противокавалерийской пики, вне контекста колесниц, была обречена на провал. Поскольку оно бы предательски подломилось. И горе-пикинёр оказался бы погребённым под навалившейся лошадиной тушей.

Вооружение и снаряжение гоплитов было всё-таки в первую и основную очередь противопехотным. Против грамотно применённых серпоносных колесниц методов у них толком и не было.

И даже македонские сариссофоры, вооружённые нормальными пиками на прочных древках под две руки, имели с колесницами проблемы. По причине уже упомянутой выше высокой кинетической энергии. 

Да, при Гавгамелах бой закончился не в пользу колесниц. Поскольку во-первых, Александр применил Е-образное построение пехоты, и колесницы элементарно увязли среди тел смятых первых рядов сариссофоров. А во-вторых, применение колесниц в том бою при всём желании грамотным назвать было нельзя. Конечно, легко мнить себя стратегом с высоты веков, но, право слово идея отправить колесницы в атаку без прикрытия другими родами войск на хорошую не тянет. Дарий счёл, что одна только вундервафельность колесниц гарантирует результат - и просчитался. 

Однако, после смерти Македонца его бывшие полководцы в своих войнах колесницами отнюдь не пренебрегали. Так, Плутарх в жизнеописании Дионисия Поликрета обращал особое внимание на его способность разбить колесничное войско. А обыденное в хрониках не подчёркивают. 

Тем не менее, нельзя отрицать, что время боевых колесниц подходило к концу. Примерно с 250-го года до н.э. начался римский климатический оптимум. Климат повсеместно становился более тёплым и влажным - вплоть до того, что ближе к нашей эре в Британии стало возможным виноделие. Урожаи выросли - и вместе с тем сошёл на нет фактор, влиявший на военное дело с самого зарождения цивилизации. Массовые армии, вооружённые более-менее неплохо, стали рентабельнее небольших элитных воинств, снаряжённых по высшему разряду. В этих условиях боевая колесница, жутко дорогая сама по себе и, к тому же, требовавшая длительной и также затратной подготовки возниц, утратила смысл. В самом деле, никому ведь в наше время не придёт в голову делать джихад-мобиль из "Феррари" или "Мазератти" - да ещё и сажать мехводом получившегося кадавра чемпиона "Формулы-1". Так и колесницы постепенно превратились в дорогой статусный транспорт и инвентарь для спортивных состязаний. 

Впрочем, напоследок боевые колесницы всё-таки пошумели. По инерции, а также в силу как нежной любви понтийского царя Митридата Евпатора к этому роду войск, так и наличия у него средств на эти дорогостоящие игрушки. В битве при Зеле колесничное войско под командованием самого Митридата полностью уничтожило войско легата Лукулла Триария. С Помпеем однако, такой фокус уже не прошёл. Зато несколько лет спустя на том же самом месте чуть не прошёл с Цезарем, но покоритель Галлии всё-таки сумел добиться победы.

А после Митридатовых войн снаряжать колесницы стало уже некому. Римляне на те же средства предпочитали снарядить лишнюю манипулу легионеров. Парфяне - лишний десяток катафрактов. А кроме них больше никто в регионе ничего подобного себе позволить уже не мог. Так боевые колесницы и стали историей. 

Новое - это хорошо забытое старое

Сзади у тачанки - надпись "(Не) догонишь!", 
Спереди тачанки - надпись "(Не) уйдёшь!"

Н. Махно

Прошли века. Вытеснившие боевые колесницы железные римские легионы прекратили своё существование, историей стали и виды войск, пришедшие им на смену. На полях сражений громко заявили о себе новинки, которые людям древности сложно было даже представить. 

И вот, сразу после окончания той самой войны, где впервые были активно применены авиация и танки, где-то в окрестностях города Гуляй-Поле была возрождена концепция лёгкой стрелковой повозки, с которой история боевых колесниц - между прочим, тоже в Северном Причерноморье, - и начиналась. Конечно, лучника в экипаже заменил пулемётчик, а место самой архаичной двуколки заняла рессорная бричка. Однако, боевое применение у этого нововведения получилось до боли знакомым: примчаться - отстреляться - умчаться. При необходимости - повторить. 

Тачанке, пожалуй, исторически немного не повезло. До неё поздновато додумались, хотя обе её составляющие на тот момент существовали уже двадцать пять лет. Из-за этого отпущенный ей век оказался недолгим - с уходом в прошлое конницы стала не нужна и пулемётная повозка. Однако, её появление стало своего рода звоночком - нечто подобное на существующем технологическом уровне вполне реализуемо, не слишком затратно и крайне сердито. 

Второй звоночек прозвенел в 1986-м году на границе Ливии и Чада, когда использовавшие всё ту же тактику "бей-беги" гражданские пикапы с установленными в кузове ПТУРами проявили себя весьма эффективным средством борьбы с танками. 

"Технички", они же "джихад-мобили", активно использовались и во всех недавних конфликтах - снова в Ливии, на Украине и в Сирии. Причём, вооружение в кузов ставилось уже самое разнообразное, временами - даже экстравагантное. Но тактика всё та же. И плюс - элементы "колесничного десанта".

Наконец, этот пока ещё экзотичный вид вооружений получил и официальное признание: в составе армии России имеется подразделение подобных "боевых колесниц" XXI-го века. Видимо, решили, что в случае чего гоняться за юркими машинками на танках будет несподручно. 

Как я уже писал в статьях на другие исторические темы: история никогда не прекращает свой ход. Так что будем посмотреть, мои драгоценные читатели. 

На этом всё. 

Всем здравомыслия!