Теория и практика целительства 1000 лет назад

Здравствуйте, уважаемые читатели!

Лицам со слабыми нервами и особо чувствительным читать нежелательно. Пусть остальным это будет предупреждением на входе :о)

1000 лет - очень большой период в нашей истории. После падения Римской империи Европа погрузилась в тёмные времена. Но, как выяснилось, остатки знаний, добытых и накопленных в античные времена каким-то образом продолжали сохраняться и изпользоваться в повседневной жизни даже спустя длительный срок. Мне попалась книга Роберта Лэйси "1000-й год: какой была жизнь на рубеже первого тысячелетия: мир англичанина"

Встретилась она мне во время поиска информации про медицинский трактат, название которого при переводе на русский язык гуглем звучит весьма странновато - «Книга пиявок Лысого». По англицки будет Bald's Leechbook (так что, не Лысого, а всё-таки Болда). Этой книжице как раз около 1000 лет. И о ней, в основном, и будет идти речь в дальнейшем. Но, знакомство с книгой мне хотелось бы начать экскурсом в, так сказать, контекст жизни людей на островах (и в Европе) - бывшей тогда (по уверениям альтернативщиков) территорией всемирной Тартарии :о))) Посему начинаем вникать в тартарийскую суперцивилизованную обстановку. Перевод не от специалиста, не дословный, а с некоторой отсебятиной. Справедливые замечания охотно принимаются в комментариях :о)

Август был тем месяцем, когда мухи, жужжа вокруг куч навоза в углу  двора каждой фермы и паря над открытыми выгребными ямами человеческих отбросов, которые были разположены перед каждым домом, начинали становиться проблемой. Если конец двадцатого века был пропитан запахом бензина и выхлопных газов, то 1000 год был пропитан запахом дерьма. Коровий и конский навоз, поросячий и овечий помёт, куриное дерьмо — каждая разновидность экскрементов имела свой собственный характерный букет, от сладкого запаха выбросов пожирателя овощей до едкого запаха обработанного кишками мяса. Всё это требовало, чтобы человеческий нос 1000 года функционировал как орган, значительно менее чопорный, чем носы третьего тысячелетия.

Среди современных археологов есть те, которые интенсивно изучают экскременты, роясь в отхожих местах древних поселений, чтобы обнаруживать такие фундаментальные детали, как то, что туалетной бумагой 1000 года был мох. "Копролит" - это название, даденное ими для скромной какашки, произходящее от греческого слова "копрос”, означающего навоз. Благодаря знакомству археологов с размерами и формой изучаемого высушенного и минерализованного "карьера", было обнаружено, что лучшим другом средневекового англичанина была его собака, чей помёт по внешнему виду мало менялся в течение тысячи лет. С другой стороны, человеческие изпражнения не часто выживали в такой же связной форме (как псиные), это позволяет предположить, что кишечник в 1000 году был подвержен значительно более слабым потугам, чем сегодня (мало кому требовалось прописывать слабительное). Вероятными причинами этого являются повторяющиеся кишечные инфекции и диета с высоким содержанием овощей, хотя наличие в отхожих местах фрагментов костей животных и болезненно выглядящих колючек сельди, угря и колюшки говорит о том, что белком наши предки были хорошо обезпечены. Частота встречаемости яблочных семечек, сливовых и вишнёвых косточек также говорит о том, что, когда дело доходило до фруктов, средневековые мужчины и женщины не теряли ни кусочка впустую.

Разположение отхожих мест в первом тысячелетии показывает, насколько несовершенно люди понимали элементарные правила чистоты и здоровья. Планы строений, сохранившиеся с более позднего периода, показывают, что монастыри разработали разумное санитарное место для своего necessarium — их латинский вклад в список эвфемизмов истории для самой маленькой комнаты. Монахи старательно размещали свои отхожие места над проточной водой и выбирали для своих монастырей такие места, которые давали доступ к питьевой воде, не загрязнённой этим потоком. На планах французского монастыря Клюни изображено гостевое крыло с семьюдесятью кроватями и примыкающим к нему отхожим местом с семьюдесятью отдельными кабинками.

Исаак ван Остаде -- Крестьяне разделывают свинью перед сельским домом (1641). Картина до реставрации.

Но мало кто из других людей действовал столь же щепетильно. Как в деревнях, так и в городах уборные разполагались на задворках большинства домов или рядом с ними. Никто не обращал никакого внимания ни на запах, ни на мух, которым требовалось так мало времени, чтобы добраться от отбросов до пищи, которую ели люди. Никто не знал, как бактерии могут разпространять болезни, и люди считали само собой разумеющимся, что их тела должны обезпечивать гостеприимство для паразитов, которые варьировались от относительно безобидного власоглава до более зловещего червя-утробника, который мог вырасти до 30 сантиметров, мигрируя по всему телу, включая легкие и печень. Червь мог неожиданно появиться из любого отверстия, в том числе, что особенно тревожно, из уголков человеческих глаз.

Блоха была паразитом, к которому люди относились менее терпимо, так как она довольно сильно кусала своего хозяина, и средства для борьбы с этой неприятностью были широко разпространены. В одном из позднесредневековых изследований разсматривалась целая гамма вариантов борьбы: от запирания запачканной блохами одежды в герметичном сундуке до разстилания овечьих шкур вокруг кровати, кишащей блохами, чтобы насекомые, выпрыгнув наружу, чернели на белом фоне. Вероятно, в этот момент средневековый охотник на блох прыгал вперёд с дубиной, тяжёлой тканью или эквивалентом свёрнутой газеты, чтобы забить насекомых до смерти.

Современное средство от блох и неряшливости — хороший скраб щелей тела (очистка) — не соответствовало средневековому менталитету. Правила одного европейского монастыря десятого века предписывали каждому монаху пять ванн в год, но это был фанатизм по англосаксонским стандартам личной гигиены. Один более поздний комментатор высмеял датскую практику купания и разчёсывания волос каждую субботу, но признал, что это, казалось, улучшало шансы датчан у женщин. Соломенная крыша, грубые стены из органики и утоптанный земляной пол средневекового дома служили мириадами убежищ для насекомых и бактерий. Не было никаких современных "рабочих поверхностей", которые можно было бы вымыть антисептическим способом. На самом деле понятия антисептика вообще не существовало. На случай, если с тарелки упадёт кусочек пищи, один из современных документов советовал поднять его, осенив крестным знамением, хорошенько приправить и съесть. Антисептиком 1000 года было крестное знамение. Человек, уронивший еду на пол, когда поднимал пищу и клал в рот, понимал, что идёт на некоторый риск, но он полагался на свою веру. Сегодня мы верим в современную медицину, хотя мало кто из нас может претендовать на личное знание того, как она на самом деле работает. Мы также знаем, что на способность бороться с довольно серьёзными заболеваниями может влиять то, что мы называем «позитивным состоянием ума» - то, что в Средние века возпринималось как «вера».

Сравнение может показаться не совсем точным. Гигиена есть гигиена, и никакое количество позитивного мышления не может избавить вас от последствий употребления заражённого мяса. Можно утверждать, что нам также не нужно разбираться в технических особенностях современной медицины, чтобы извлечь очевидный урок из числа больных людей, которые доверяют себя современной медицине и выздоравливают. Но в 1000 году верующий мог указать на Библию, в которой перечислялось не менее тридцати пяти чудес, в которых Иисус побеждал болезни силой веры, и каждый верующий знал, что святые поддерживали эту чудесную традицию. Элфрик (Aelfric) описывал осязаемые свидетельства изцеляющего прикосновения Святого Суизина (St. Swithin's) в Винчестере, когда приближалось тысячелетие: "старая церковь была увешана костылями (от одного конца до другого, по обеим стенам) и табуретками калек, которые были изцелены там, и даже так они не могли положить половину из них..."

В то время как в 1000 году люди не имели никакого представления о микробах, они были хорошо осведомлены о заразности болезней. В те дни европейской болезнью была проказа, и в XI-XII веках наблюдался резкий рост строительства благотворительных больниц для прокажённых, частично для оказания помощи жертвам, но главным образом для того, чтобы держать их в безопасном отдалении от остального населения (в изоляции).

История повествует о том, как Римская церковь на каком-то этапе начала с подозрением относиться к анатомированию человека и пыталась запретить уроки анатомии, но это было позднее. В 1000 году внутренняя работа тела была изследована и понята так же основательно, как люди знали, что мир не плоский. В рукописи IX века, хранящейся ныне в Королевской библиотеке Брюсселя, есть тринадцать анатомических рисунков, иллюстрирующих положение плода в утробе матери: они, должно быть, были основаны на практических акушерских наблюдениях, а также на описании развития плода из англосаксонского документа XI века в библиотеке Кентербери: «На шестой неделе мозг покрывается снаружи мембраной; во второй месяц образуются вены ... и затем кровь течёт в ступни и руки, затем он соединяется в конечностях и полностью развивается; на третьем месяце он человек, за исключением прокисания...", что предположительно означало, до четвёртого месяца аборт не мог иметь никакого этического значения.

Самая ранняя из сохранившихся иллюстраций анатомии матки (9 век). Рисунок был основан на исследованиях Сорана Эфесского.

К настоящему времени разкопки кладбищ в нескольких уголках Англии выявили тринадцать англосаксонских черепов, пронзённых аккуратно просверленными отверстиями, и девять из них свидетельствуют о последующем заживлении костей, что изключает возможность того, что это трепанирование было частью какого-то зловещего жертвенного или посмертного ритуала. Сегодня трепанация проводится как хирургическое лечение после травм головы. Сверление черепа может ослабить давление, создаваемое повреждённым и опухшим мозгом, и это, возможно, было причиной, по которой эти тринадцать англосаксов подверглись этой драматичной, но сравнительно безопасной терапии. Современный врач для перфорирования черепа изпользует хирургический эквивалент электрической дрели Black & Decker, а в 1000 году трепанатор имел в своём разпоряжении полумеханическую лучковую дрель, которая изпользовалась плотниками и каменщиками того времени. Известный римлянам лучковый бур имел острое металлическое долото, которое поворачивалось попеременно с помощью ремня, обёрнутого вокруг деревянной рукоятки, по тому же принципу, что и токарный станок с верхним шестом (?), поэтому мы можем предположить, что даже при недостатке анестезии трепанированный англосакс изпытывал от этой процедуры сравнительно мало дискомфорта.

Однако нам не следует проводить аналогию с современной медициной далее, поскольку существует небольшая вероятность того, что средневековая трепанация проводилась на основании какого-либо физического диагноза, который мы признаем сегодня. Более вероятно, что это совершалось как изгнание нечистой силы (экзорцизм), чтобы освободить душу от того, что считалось недугом злых духов. Дьяволы, эльфы и духи были противоположностью лекарства, принимая которое, страдающие верили, что они могут стать лучше благодаря божественному вмешательству, поскольку, если именно Бог давал лекарства от болезней, было бы логично предположить, что проблемы у людей в первую очередь вызывал дьявол. Англосаксы идентифицировали эльфов как конкретных помощников дьявола в умерщвлении тела. Люди говорили о «эльфийском выстреле», как мы сегодня говорим о микробах, объясняя инфекцию как что-то, что было вызвано невидимой стрелой или дротиком, выпущенным каким-то злобным духом - и логика этого заключалась в том, что стрела должна присутствовать в лекарственном средстве. Если страдали от шва в боку или от особенно сильной боли, одно немецкое лечебное пособие десятого века рекомендовало приложить наконечник стрелы или другой кусок металла к больному месту, а затем произнести заклинание: «Выходи, червь, с девятью маленькими червяками из костного мозга в кость, из кости в плоть, из плоти в кожу, из кожи в эту стрелу». И на всякий случай, если это воззвание звучало слишком по-язычески, больному велели добавить молитву: «Да будет так, Господи». Английский амулет против жировика, или шишки на коже, обращался к жировику так, как если бы это был человек - и как если бы он принадлежал клану родственных ему шишек, с диапазоном родни от небольших выступов на теле до холмов на горизонте. Может ли неуклюжий комок тела теперь собрать свои вещи и вернуться домой к своей семье в горы?

Англосаксонские чары (прелести) были очаровательны буквально. Льстивые и с мягким юмором, они обладали дружелюбием и сочувствием к природным духам и сущностям, которые, возможно, давали инвалидам (болящим) десятого и одиннадцатого веков самый целительный импульс из всех.

Лечебник Болда, манускрипт X века

Успешная медицина имеет несколько компонентов, и все они изложены в Винчестерском документе десятого века, известном как "Книга пиявок Болда" (Bald's Leechbook) - "книга пиявок" означает то же, что и "медицинская книга" из-за зависимости средневековой медицины от пиявок (есть, кстати, отличающаяся версия, но её приведу позже), и Болд является неизвестным владельцем книги, чьё имя было написано на титульном листе. Рукопись показывает, что это было руководство для целительской работы. С его практическими рисунками и комментариями, сделанными более поздним почерком, оно могло бы быть записной книжкой доктора Болда, и его лекарства были удобно перечислены в порядке понижения от головы до пяток.

Одно из лекарств от головной боли состояло в том, чтобы красной банданой привязать к голове стебель травы крестоцвета, а обморожения лечили смесью яиц, вина и корня фенхеля. Прямо в середине "Личбука", наряду с другими предписаниями для области паха, была указана "Виагра 1000 года" — желтоцветковая трава агримония. Агримония, сваренная в молоке, должна была возбуждать мужчину, который был "недостаточно мужественным", а если её варить в валлийском эле, то она оказывала прямо противоположный эффект. Состав средства Болда от опоясывающего лишая показал, что англосаксы хорошо разбирались в деревьях, поскольку в число ингредиентов зелья входила кора не менее чем пятнадцати различных древесных видов: осины, яблони, клёна, бузины, ивы, землистого дерева, мирта, вяза, дуба, терновника, берёзы, оливы, кизила, ясеня и рябины. Наличие такого средиземноморского дерева, как оливковое, отражало зависимость "книги пиявок" от классических авторитетов, таких как Плиний, и предполагает, что оливковая кора и другие экзотические панацеи, должно быть, продавались в Ломбардии и упаковывались в английские седельные сумки вместе с перцем и специями.

Некоторые ингредиенты в «Лечебнике» обладали галлюциногенными свойствами. Это позволяет предположить, что зелья были разработаны как паллиативы (изначально этим словом называлось лекарство или какое-либо иное средство, дающее временное облегчение больному на уровне устранения отдельных симптомов или улучшения), чтобы пациент чувствовал себя приятно с кайфом без какого-либо лечебного эффекта - средневековый морфин, скорее похожий на «лягушачью шкуру», упомянутую в знаменитом шекспировском вареве ведьм в "Макбете", которое, как было доказано, обладает определённо психоделическими свойствами. Пьеса «Макбет», конечно же, была написана в начале 1600-х годов, но сам король Макбет был реальным персонажем, родившимся где-то около 1000 г. н.э., жену которого в хрониках называют Груок (Gruoc). Макбет правил Шотландией примерно с 1040 по 1057 год и провёл большую часть своего правления, удерживая викингов от Шотландии, с большим успехом, чем Этельред на юге.

Некоторые из рецептов сделали бы честь ведьмам в «Макбете». Укус паука, согласно им, можно вылечить жареными и раздавленными черными улитками; говорят, что боль в пояснице возникает из-за дыма тлеющей козьей шерсти, тогда как облысение, безусловно, можно было устранить, применив мазь из пепла сожжённых пчел. Современные изследования не смогли подтвердить, что эти рецепты содержат ингредиенты, имеющие какое-либо лечебное значение (далее мы ещё поговорим об этом, ибо утверждение было поставлено под сомнение в последние годы). Но их странность и редкость, должно быть, производили впечатление на врачей и пациентов так же, как рог носорога и плод ягнёнка являются трюковыми для некоторых сегодня, и «Лечебник» ни в коем случае не был лишён медицинских знаний. Он объясняет работу печени в стиле современного учебника: «Она удаляет загрязнения, которые там есть, собирает чистую кровь и отправляет её по четырём артериям, главным образом - в сердце».

Рецепт Болда от дизентерии особенно хорошо показал сбалансированное сочетание народных средств, религиозных убеждений и нежной любовной заботы, что, вероятно, составляло наиболее эффективный ингредиент в рецепте: «Возьмите ежевику, оба конца которой находятся в земле, возьмите тот корень, что новее, выкопайте его и отрежьте девять щепок левой рукой (на левой руке), затем спойте три раза: "Miserere mei deus" [Псалом 56] и девять раз "Отче наш". Возьмите затем полынь и вечнозелёную траву и варите эти три (компонента) в нескольких видах молока, пока они покраснеют. Затем позвольте ему (пациенту) съесть большую миску, полную этого, постясь ночью, перед тем, как он примет другую пищу. Уложите его в мягкую постель и укутайте его тёплым. Если вы ещё нуждаетесь, сделайте это ещё раз; если это всё еще нужно, тогда сделайте это в третий раз. Не нужно будет делать это чаще ».

Медицинская теория, на которой основывались «Лечебник» и большая часть англосаксонской медицины, была древней классической концепцией четырёх телесных жидкостей - крови, мокроты, красной желчи или желчи и чёрной желчи - которые, как считалось, параллельны природным элементам - огню, воде, воздуху и земле, которые объединяются в теле в различных пропорциях, создавая различные эмоциональные и физические составляющие или «гуморы» (humours): «Когда преобладает кровь»; как пояснил Беде (Bede), - «это делает людей весёлыми и радостными, общительными, они много смеются и разговаривают. Желчь красного цвета делает их худыми (хотя они много едят), быстрыми, смелыми, гневными, проворными. Черная желчь делает их серьёзными, уравновешенными, даже грустными. Из-за мокроты они замедляются, становятся сонными, забывчивыми».

(Гуморы - присутствующие в теле человека некие вещества (элементарные жидкости), которые по представлениям античных и средневековых лекарей влияют на психическое и физическое состояние и функционирование человека)

"Кровопускания следует избегать в течение двух недель перед Ламмасом", - указывает Лечебник, - "а также в течение тридцати пяти дней после него, потому что тогда летают все ядовитые твари и сильно вредят людям." В это время года, говорилось в инструкции, англичанину не следует выходить на полуденное солнце, но требуется последовать примеру римлян и южных рас, которые строили себе дома с толстыми земляными стенами, которые защищали бы их от "жары и ядовитости воздуха".

Теория четырёх жидкостей приписывала лихорадку и многие другие разстройства чрезмерному скоплению крови в теле, и удаление этой «плохой крови» играло важную роль в медицинской практике 1000 года. Применение пиявок и вскрытие вен были стандартным лечением для состояний, которые варьировались от опасного для жизни заболевания до просто плохого самочувствия - и трудно увидеть оправдание этого ужасного и изнурительного средства, которое ослабляло тело сверх всяких ограничений. Современные врачи благосклонны к некоторым лекарствам и принципам из Лечебника Болда, но ни у кого нет хорошего слова, чтобы сказать о кровопускании - или о прижигании, - другом средневековом методе уравновешивания жидкостей.

Прижигание заключалось в применении раскалённой железной кочерги к различным анатомическим участкам в мучительно болезненной версии иглоукалывания. В одной итальянской рукописи девятого века подробно описаны точки на теле, к которым следует прикладывать горячее железо, и показано, как врач держит чашу для питья в явном обещании облегчения боли. Это самая ранняя из известных европейских иллюстраций медицинской процедуры, и присутствие некоторой попытки обезболивания успокаивает. Но зелье, которое должно было быть сильным снотворным или его противоположностью, стимулятором или галлюциногеном, могло только смягчить агонию. Для нас всё это звучит безнадёжно примитивно, но современные методы, с помощью которых микрокамеры и лазеры позволяют хирургам проникать в тело через самые маленькие разрезы, уже дают некоторое представление о том, как будущие поколения будут оглядываться на операции на желчном пузыре и рубцы от аппендиксов, оставленные в двадцатом веке. Изучая набор средств и лечения, которые были доступны больным в 1000 году, вряд ли можно винить пациента, который отказался от вмешательства человека (лекаря) и решил позволить природе идти своим чередом. Как мудро выразился Элфрик: «Тот, кто болен, пусть молится о своём здоровье Господу Богу и терпеливо переносит боль».

Ещё раз указываю изходник

Желаю всем здравствовать телесно и умственно!

Продолжение тут