Где царь – там и Москва…ч.32

После смерти Грозного царя у прозападной кремлевской оппозиции руки были развязаны. Составленная умирающим Иоанном из пяти вельмож Верховная Дума: князя Ивана Мстиславского - старшего боярина и воеводы, Никиты Романовича Юрьева - дяди государева, князя Петра Шуйского, Богдана Бельского – пестуна царевича Дмитрия и первого любимца Иоаннова, и Бориса Годунова – брата жены царевича Федора «…в самую первую ночь (18 марта 1584 года) после смерти Грозного выслала из столицы многих известных услужников Иоанна, других заключила в темницы, а к родственникам вдовствующей Царицы Нагой, приставила стражу, обвиняя их в злых умыслах (вероятно, в намерении объявить юного Димитрия наследником Иоанновым).

Но бояре, радуясь освобождению от сурового царя, державшего их железной рукой, подняли восстание, пользуясь слухами о таинственной кончине , и привели его к стенам Кремля. Переговоры с восставшими закончились тем, что они отступили, а зачинщиков сослали. На всякий случай удалили и малолетнего Дмитрия с матерью в Углич. Всем заправляли великородные князья Шуйские, Мстиславские, Юрьевы и Борис Годунов.

 Москва,как обычно, заволновалась, но бояре успокоили москвичей, торжественно присягнув Феодору вместе со всеми чиновниками, и в следующее утро письменно обнародовали его воцарение.

Кстати, возвращаясь к смерти  Ивана Грозного, необходимо учитывать ряд источников, объяснявших это событие в необычном ракурсе. Поскольку кончина Грозного в 1584 году окружена недомолвками и тайнами, есть предположения, что его отравили или удушили, что, впрочем, достоверно не доказано, но есть кое-какие источники: еще в августе 1582 года А. Поссевино в отчете Венецианской Синьории заявил, что "московскому государю жить не долго" (Валишевский Казимир. Иван Грозный.-Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 390.)

Такое утверждение тем более странно, что, по словам Карамзина, до зимы 1584 года, то есть еще полтора года после "пророчества" Поссевино у царя не было заметно ухудшение здоровья (Карамзин Н. М. Предания веков.-М., Правда, 1987, с. 637.).

Имя Антонио Поссевино три столетья подряд тянется через всю Европу, оставляя нечистый след в летописи нашего многострадального государства. Но что мы знаем о нем? 

Был 1534 год, когда в семье бедного бондаря из Мантуи, под стук сколачиваемых винных бочек, раздался первый крик новорожденного, и бондарь в гневе отпихнул ногой бочку:                                                                 – Еще один! Чем я буду кормить этого заморыша?..

Но “заморыш”, вступив в пору юности, оказался чертовски умен, пронырлив и талантлив, почему кардинал Геркулес Гонзаго сделал его своим личным секретарем. Отправляя племянников в Падуанский университет, он наказал Поссевино:                                                        – Ты поедешь с ними, дабы следить за их нравственностью, заодно укрепи себя в науках – теологии, истории, философии…

По свидетельству его биографов, Антонио Поссевино обладал “очаровательной внешностью”, его организм не ведал усталости. Он мог обходиться без еды и даже без сна в долгой дороге, а по ночам писал, чтобы на рассвете продолжить свой путь. С каждого своего письма он привык снимать копию.

Ему исполнилось 25 лет, когда его приняли в “Общество Иисуса” (стал иезуитом). Поссевино воспринял как должное прочтенные ему слова-пророчества от Исайи, которые иезуиты относили лично к себе: "Цари и царицы будут кланяться тебе до земли и будут облизывать прах ног твоих. Будешь насыщаться молоком народов земных и груди царские сосать станешь. И люди твои наследуют землю, яко состояние твое…"

Поссевино готовили для заговоров и пропаганды. Ему внушали, что пропаганда никогда не ведется снизу – только с высоты престолов: иезуиту нет дела до того, что думают народы, они обязаны управлять народами через волю монархов. 

- А когда не можете действовать – наблюдайте! - учили прилежного иезуита.

 - Наблюдая, вмешиваться ли мне в события? - вопрошал прилежный сын бондаря.                                                                                                                                                                                                                                       – Затем мы и созданы, чтобы с престолов королей, униженных нами, унизить народы, и только одни мы будем возвышены над миром. Презирайте врагов: способные отражать нападения мечом, враги бессильны и жалки перед клеветой и сплетнями, - отвечали ему 

Иньиго Лопес, тот которого назовут Игнатием Лойолой, принял решение о создании мощнейшего в мире ордена иезуитов

Монастырь Монссерат. Испания, Барселона. Именно здесь, как считает известный итальянский исторический писатель Эрнст Мезаботт, произошло разделение последователей тамплиеров на две ветви – иезуитов и масонов. Масоны стремятся к власти над миром, используя тайные общества, а иезуиты – саму католическую церковь.

Церковь Рима не знала пощады: были такие города в Европе, где сжигали на поленницах дров по десять еретиков ежедневно; в Трире и его окрестностях остались живы только две женщины, остальные, не выдержав пыток, сознались, что они ведьмы (их, конечно, сожгли!)

Вот такого ублюдка – порождения своего времени прислала к русичам папская курия.

 Чем можно объяснить уверенность иезуита в скорой смерти царя? Только одним - сам папский посол и был виновником кончины Иоанна. К тому же, хотя историки пишут, что Грозный заболел зимой 1584 г., если обратиться к датам, то неточность такого утверждения очевидна.

В январе 1584 года царь лишь увидел на небе комету и пророчески сказал окружающим, что она - предвестница его смерти. Хронология его болезни такова: весь февраль и начало марта он еще занимается государственными делами. Первое упоминание о "болезни" относится к 10 марта 1584 г., когда был остановлен на пути к Москве литовский посол "в связи с государевым недугом". 16 марта наступило ухудшение, царь впал в беспамятство, однако, 17 и 18 марта почувствовал облегчение от горячих ванн. Но после полудня 18 марта наступила неожиданная развязка - царь умер (Там же, с. 638.). Тело государя распухло и дурно пахло "из-за разложения крови" (Валишевский К. Указ, соч., с. 390.).

 Подводя итог, можно сказать, что царь болел около 10 дней и перед смертью у него были признаки отравления парами ртути: распухшее тело и дурной запах говорят о дисфункции почек, на которые пары ртути действуют в первую очередь, что и приводит к анурии - прекращению выделений из организма. 

Теплые ванны способствовали частичному освобождению организма от вредных веществ через поры кожи и после них царь чувствовал некоторое облегчение. Но это не устраивало тех, кто стремился к его смерти, и, как пишет очевидец событий Д. Горсей, Иоанн был удушен (Горсей п. Путешествие сэра Джерома Горсея.-В кн.: Иностранцы о древней Москве.-М., Столица, 1991, с. 121.).

Царевич Иван также болел около 10 дней, ухудшение состояния его здоровья тоже наступило неожиданно, в пути, и в его скелете так же обнаружено высокое содержание ртути. В кончине отца и сына чувствуется одна и та же безжалостная рука. О насильственной смерти Грозного сохранилось немало известий.

Летописец XVII века сообщал, что "царю дали отраву ближние люди". Дьяк Иван Тимофеев рассказал, что Борис Годунов и Богдан Бельский "преждевременно прекратили жизнь царя". Голландец Исаак Масса писал, что Бельский положил яд в царское лекарство (Кобрин В. Б. Иван Грозный.-М., Московский рабочий, 1989, с. 138.). 

Горсей так же писал о тайных замыслах Годуновых против царя (Горсей п. Сокращенный рассказ или мемориал путешествий. -В кн.: Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев.-Л., Лениздат, 1986, с. 185).

При этом надо иметь в виду, что Поссевино знал о смерти царя заранее и так был в ней уверен, что посмел сообщить о грядущем событии правительству Венеции.

 Этот иезуит находился в России во время смерти царевича Ивана, который был сторонником войны с Польшей "до победного конца" и мог помешать своей бескомпромиссностью планам Поссевина стать "миротворцем" (существуй тогда Нобелевская премия мира -иезуит получил бы ее наверняка) и привести Россию к подножию папского престола. 

Надо было принимать срочные меры, чтобы наследник не оказал "плохого" влияния на Иоанна и не уговорил царя продолжить войну. Для папского легата не составило труда договориться с оппозиционно настроенными боярами, и царевич замолчал навсегда. А затем Посевино сочинил миф о сыноубийстве

Грозный умер так же весьма "вовремя" для Рима и Польши: в начале 1584 года Стефан Баторий с благословения римского престола, стал активно готовиться к новой войне с Москвой. У русских границ опять началась "челночная" дипломатия папских легатов. И через пару месяцев Иоанна не стало. Сходится все: и кто мог, и кому выгодно. И, наконец, последний довод в пользу вышеизложенной версии - девиз иезуитов: "Цель оправдывает средства".

Но вернёмся к образу царя Фёдора, последнего из династии Рюриковичей.

Преемником Ивана Грозного стал его сын Федор. Наши историки, испльзуя источники западных послов, во всех своих публикациях объявили царя Фёдора недалеким и слабоумным.

 Так, послы Флетчер и Сапега рисуют Федора довольно определенными чертами.: « Царь ростом был низок, с опухлым лицом и нетвердой походкой и притом постоянно улыбался». Сапега, увидав царя во время аудиенции, говорит, что получил от него впечатление полного слабоумия.

Особенно изгалялся в описании нового царя масон Карамзин. Он с затаенной ненавистью ко всему русскому пишет: «Современники считали вступившего на престол 27‑летнего Федора Ивановича – сына Ивана и царицы Анастасии – слабоумным (о нем писали: «прост умом»), почти идиотом, видя, как он сидит на троне с блаженной улыбкой на губах и любуется блеском бриллиантов на своем скипетре. Больше всего он любил молиться, звонить в колокола, слушать сказки и во всем подчинялся своей жене Ирине, сестре Бориса Годунова».

Реальная личность царя Федора I Иоанновича, несмотря на сравнительно короткий исторический отрезок времени, который отделяет нас от него, скрыта. Весь вопрос крутится вокруг того, был ли он слабоумным или нет. Осталось мало источников, дающих его правдивый образ. Этого государя заслоняют две мощные фигуры: отец Иван Грозный и соправитель Борис Годунов. Наши историки воссоздают, а литераторы интерпретируют его как человека и правителя.

На этих источниках и зиждется вся история того времени, времени зарождения «пагубной смуты». Мол, новый царь, болезненный и безвольный, не мог самостоятельно править страной. 

Попробуем и мы воссоздать образ  «блаженного» царя. У царя всея Руси Ивана Грозного не доходили руки до полноценного воспитания младшего сына Федора. Всегда на первом плане стоял Иван Иванович. А когда его не стало, в 1581 году, то пришлось в 24 года серьезно приучать к государственным делам наследника Федора. А у того уже не было к ним интереса. Ведь раньше все внимание уделялось Ивану, а ты, Феденька, советовали ему, в церковь божью сходи, с монахами поговори, певчих послушай, да бас дьяконский, а то на охоту съезди.

Иностранцы: англичане, французы, шведы, поляки пытаются нас убедить в том, что Федор Иванович был слишком прост, чувствителен и чрезмерно набожен и суеверен, даже глуповат. Он слишком много времени проводил в монастырях.

Архангельский собор Кремля. Надгробия Ивана Грозного и его сыновей..

 Но, вставая в 4 часа утра, по сведениям тех же иностранцев, помолившись, передав приветствия своей жене, занимающей отдельные покои, он принимал бояр, военачальников, членов Думы. Это говорит о том, что Федор Иванович – царь: он выслушивает вельмож и отдает указания.

Правда, времени на эти дела он отводит в пределах разумного, так как они его не очень занимают, но дела, как истинный государь, он все же исполняет. Да, он предпочитает молитву между занятиями политикой, но в этом нет признаков слабоумия. В нем просто по природе своей, кроме государственного деятеля проявляется просто человек, который любит поговорить с женой, посмотреть на травлю медведя или рукопашный бой, посмеяться над шутами.

Интриги, политические ходы, продуманные, как шахматные, надолго вперед, – не его стихия. Федор I Иоаннович добрый, спокойный, благочестивый православный христианин. 

Другие же иностранцы, австрийцы, например, которым царь оказал любезный прием и обещал содействие в борьбе с турками, нигде не указывают, что царь был слабоумен. Может быть, все дело в пристрастных оценках тех же шведов, поскольку политические дела разрешились силой оружия в неблагоприятную для них сторону?

Совсем по-другому говорят о царе русские современники. Все они отмечают, что государь Федор Иоаннович крайне благочестив и не чурается духовных дел. А во время венчания на царство выступил с речами, в которых признаком скудоумия не отмечался. Бедный умом человек не выстоял бы всю церемонию и не смог бы произнести речь. А царь держал себя с подобающим достоинством. Русские летописцы называют его милостивым, и кончина его воспринималась как великое горе, которое может принести огромные бедствия. Что, кстати сказать, и сбылось.

Патриарх Иов, видевший царя каждый день и хорошо его знавший, высказывал свое живое восхищение государем. Царь предстает перед нами истинным подвижником веры, и сытая, спокойная жизнь при нем воспринималась, как благодать божья, сошедшая его молитвами на русскую землю. Все подчеркивают его невероятное благочестие. Поэтому прозвище царя Федора Ивановича было –"Блаженный". А один из близких ему князей И.А. Хворостинин отметил любовь царя к чтению.

Сам же отец его Иван Грозный, составляя завещание, когда был жив еще старший сын Иван, предостерегал 15-летнего Федора от бунта против брата. Но полный дурачок, каким его пытаются представить иные иностранцы, вряд ли мог бы пойти войной на брата. Значит, Иван Васильевич представлял себе сына совсем не простачком. 

Дальнейшее показало, что царь был прекрасным воеводой, возглавляя поход против шведов. Он попал в русскую армию, будучи душевно здоровым, а не юродивым. Разгром шведов в Ливонской войне – великое деяние Федора Иоанновича...

Продолжение следует…