Настроение крестьян к концу царствования Николая Первого не оставляло для всякого трезвого взгляда никакого сомнения в близкой необходимости развязать узел крепостных отношений, который дамокловым мечом висел над Империей, предвещая 1917 год – страшную катастрофу, обрушившейся на многострадальны русский народ. Это была опасность похлеще Смутного времени.
В 1853 году началась Восточная война, в начале 1854 г. был обнародован "Манифест об образовании государственного ополчения", о призыве ратников на помощь регулярным войскам; это обычный манифест во время тяжелых войн, и прежде такие манифесты не приводили ни к каким особенным последствиям.
Но теперь время было не то; между крепостными распространился тотчас слух, что, кто из них добровольно запишется в ополчение, тот получает волю со всею землею.
Крестьяне (сначала в Рязанской губернии) стали обращаться к начальству с заявлением желания записаться в ратники. Напрасно местные власти уверяли, что никакого такого закона нет; крестьяне решили, что закон есть, но помещики положили его под сукно.
Волнение, обнаружившееся в Рязанской губернии, отозвалось на соседних: Тамбовской, Воронежской, Пензенской, распространилось и далее, до Казанской губернии. Всюду крестьяне приходили в губернские города и требовали у начальства государева закона о воле для тех, кто запишется в ополчение; пришлось прибегать к вооруженной силе, чтобы усмирить это волнение.
Таково было положение дел, когда 19 февраля 1855 г. вступил на престол новый император.
Он был известен как радетель представителя дворянских привилегий, и первые акты его царствования поддерживали в дворянском обществе это убеждение. Актами этими было выражено и подчеркнуто намерение нового правительства нерушимо охранять дворянские права. Вот почему желавшие развязки тяжелого вопроса мало ждали от нового царствования. Пока правительство было отвлечено внешней борьбой, доставшейся по наследству от прежнего царствования. Наконец, 18 марта 1856 г. был заключен Парижский мир.
В этот промежуток некоторые сравнительные перемены еще более убедили дворянство, что его права останутся неприкосновенными.
При воцарении нового императора министром внутренних дел был Бибиков, некогда на должности генерал-губернатора Западной Руси, т. е. в Киевской и прилежащих губерниях, показавший себя приверженцем интересов русского крестьянства.
Тогда он выработал в Западной и Юго-Западной Руси свои известные «инвентари», (Правила и акты, которыми определялось по каждому имению, сколько крестьяне должны платить или работать на помещика), которые хотя бы слегка сдерживали произвол землевладельцев по отношению к крестьянам. «Инвентари» произвели сильный ропот в западнорусском дворянстве.
Вскоре по вступлении нового императора на престол, в августе 1855 г., Бибиков, всегда неприятный Александру, был удален и на место его был назначен министром внутренних дел человек, равнодушный
к вопросу и считавшийся другом дворян — С.С. Ланской.
Бибиков, стесняя произвол дворян, на министерском посту настоял, чтобы исправники, которые прежде выбирались дворянством, назначались от короны. В начале нового царствования этот закон был отменен, и уездная полиция опять была возвращена дворянству в лице выборного исправника.
Итак, дворянское общество остановилось на мысли, что новое царствование будет царствованием дворянским, и довольно спокойно встретило манифест о мире, который призывал общество «к устранению вкравшихся в нем недостатков». Это принято было за фразы, которые писались из приличия, а не за программу нового царствования.
Вдруг случилось нечто необычное. В марте 1856 г., т. е. вскоре по заключении мира, император отправился в Москву. Здешний генерал-губернатор, известный крепостник граф Закревский, ходатайствовал перед императором о желании местного дворянства представиться государю по поводу распространившегося среди него слуха, что правительство замышляет отмену крепостного права.
Император принял московского губернского предводителя дворянства князя Щербатова с уездными представителями и вот что приблизительно сказал им: «Между вами распространился слух, что я хочу отменить крепостное право; я не имею намерения сделать это теперь, но вы сами понимаете, что существующий порядок владения душами не может остаться неизменным. Скажите это своим дворянам, чтобы они подумали, как это сделать».
Эти слова, как громом, поразили слушателей, а потом и все дворянство, а дворяне только что надеялись укрепить свои права и с такой надеждой готовились встретить коронацию, назначенную на август того года.
Новый министр — Ланской обратился к императору за справкой, что значат его московские слова. Император отвечал, что он не желает, чтобы эти слова остались без последствий. Тогда в министерстве внутренних дел начались подготовительные работы, цель которых еще пока не была выяснена.
https://rusdozor.ru/2018/03/06...
На коронации в августе 1856 г. собрались в Москву по обычаю губернские и уездные предводители дворянства. Товарищу министра внутренних дел Левшину поручено было узнать, как они отнеслись к вопросу «об улучшении участи крепостных крестьян» (тогда еще избегали слова «освобождение»).
Левшин позондировал и с печалью донес, что дворянство ни с той, ни с другой стороны не поддается; некоторый луч надежды подавало лишь одно западнорусское дворянство, преимущественно литовское. Недовольные бибиковскими "инвентарями", предводители этих дворян как будто выразили готовность содействовать правительству, почему виленскому генерал-губернатору Назимову поручено было так настроить дворян, чтобы они сами обратились к правительству с заявлением желания улучшить положение своих крестьян; тем дело и кончилось.
Между тем по старому обычаю составлен был секретный комитет по крестьянским делам подобно тем, которые составлялись в царствование Николая. Этот комитет открыт был 3 января 1857 г. под личным председательством императора из лиц, особо доверенных. Комитету поручено было выработать общий план устройства и улучшения положения крепостных крестьян.
Деятельность этого комитета показывает, что в 1857 г. не существовало еще никакого плана, не собрано было еще сведений о положении дела, не выработаны были даже основные начала освобождения; так, например, еще не решили, освобождать ли крестьян с землею или без земли. Комитет принялся за дело. Между тем в ноябре прибыл в Петербург давно ожидаемый виленский генерал-губернатор Назимов с результатами своих совещаний с местным дворянством.
Назимов явился, повесив голову; предводители дворянства, может быть, под влиянием праздничных впечатлений в Москве, наговорили лишнего, за что получили должное наставление от своих избирателей, дворян литовских губерний. Местные губернские комитеты, составленные для рассмотрения инвентарей Бибикова, решительно объявили, что не желают ни освобождения крестьян, ни перемены в их положении.
Когда Назимов об этом доложил, составлен был следующий рескрипт на его имя, помеченный 20 ноября 1857 г. (Прошу вслушаться не в рескрипт, а в смысл.)
В Рескрипте значилось, что государь с удовольствием принял выраженное Назимовым желание литовских дворян улучшить положение крепостных, поэтому позволяет местному дворянству образовать комитет из своей среды для выработки положения, которым осуществилось бы это доброе намерение.
Комитеты эти должны быть составлены из депутатов от уездных дворян губерний, по два от каждого уезда, и из опытных помещиков, назначенных генерал-губернатором.
Эти губернские дворянские комитеты, выработав свои проекты нового устройства крестьян, должны были внести их в комиссию при генерал-губернаторе; она, рассмотрев проект губернских комитетов, должна выработать общий проект для всех трех литовских губерний. Рескрипт указывал и начала, на которых должны быть основаны эти проекты. Вот эти три начала: крестьяне выкупают у помещиков свою усадебную оседлость; полевой землей они пользуются по соглашению с землевладельцем.
Дальнейшее устройство крестьян должно быть таково, чтобы оно обеспечивало дальнейшую уплату крестьянами государственных и земских податей. Крестьяне, получив усадьбу и землю от землевладельцев, устраиваются в сельские общества, но остаются под властью помещика как вотчинного полицейского наблюдателя. С большим удивлением встретили местные дворяне рескрипт, данный Назимову, с трудом понимая, чем они подали повод.
Но тут блеснула еще другая искра в Петербурге. Решено было обращенное к литовскому дворянству приглашение заняться устройством положения крестьян сообщить к сведению дворянства остальных губерний на случай, не пожелают ли они того же, чего пожелало дворянство литовское. Говорят, мысль обобщения дела впервые подана была великим князем Константином, который перед тем был введен в состав секретного комитета; скоро эта мысль получила гласное выражение.
Тем временем воронежский губернатор Смирин попросил аудиенции у Александра. При встрече император государь неожиданно сказал ему, что дело крепостных крестьян решил довершить до конца и надеется, что он уговорит своих дворян помочь ему в этом.
Смирин обращается к Ланскому за разъяснением этих слов и с вопросом, не получит ли на этот счет воронежское дворянство какое-нибудь предписание.
«Получит», — отвечал Ланской, засмеявшись. Тогда кто-то вспомнил, что некоторые петербургские дворяне выразили желание определить точнее положение крестьянских повинностей в пользу землевладельцев и что по этому поводу существовал соответствующий акт, который был заброшен.
Теперь его откопали, и последовал 5 декабря новый рескрипт: «Так как петербургское дворянство выразило желание заняться улучшением положения крестьян, то ему разрешается устройство комитета и т. д.».
Дворянство с расширенными глазами встретило этот рескрипт, данный на имя петербургского генерал-губернатора графа Игнатьева. Наконец, все эти рескрипты Назимову и циркуляры министра внутренних дел разосланы были губернаторам всех губерний, с тем чтобы эти акты приняты были к сведению. С большим нетерпением ожидали в Петербурге, как отнесутся дворяне к этому сообщению.
Первым выступило рязанское дворянство, оно выразило желание устроить из своей среды комитет для выработки проекта нового устройства крепостных крестьян. Волей-неволей одна за другой следовали этому примеру и прочие губернии, причем Московская была в числе последних.
К половине июля 1858 г. во всех губерниях открыты были губернские комитеты, составленные подобно тому, как велено было составить губернские комитеты литовским генерал-губернаторствам, именно они составились под председательством губернского предводителя из депутатов — по одному из уездного дворянства — и из назначенных особо местным губернатором помещиков.
Эти губернские комитеты и работали около года, выработав местные положения об устройстве быта помещичьих крестьян. Так пущено было в ход неясно задуманное, недостаточно подготовленное дело, которое повело к громадному законодательному перевороту.
В феврале 1859 г., когда открывались первые губернские комитеты, тогда и секретный комитет по крестьянским делам получил гласное официальное существование, как главный руководитель предпринятого дела. При нем, по мере того как начали поступать выработанные губернскими комитетами проекты, образованы были две редакционные комиссии, которые должны были дать окончательную выработку губернским проектам.
Одна из них должна была выработать общие положения об «освобождении» крестьян, как, наконец, решили говорить о деле; другая должна была выработать местные положения для разных частей России, которые по своим условиям требовали изменения в общих положениях.
Первая комиссия общих положений составилась из чиновников, прикосновенных к делу освобождения ведомств (это были министерство внутренних дел, финансов, государственных имуществ и второе отделение Собственной его величества канцелярии, как учреждение кодификационное);
вторую редакционную комиссию составили из представителей дворянства, но не выборных, а из экспертов по назначению председателя комиссии из состава губернских комитетов или вообще из среды дворянства.
Председателем редакционной комиссии назначен был человек, пользовавшийся особым доверием императора, начальник военно-учебных заведений Ростовцев, который плохо знал положение дел, никогда не занимаясь изучением экономического положения России, но теперь, обнаружив искреннее желание помочь делу, внушал доверие.
Ростовцев и составил редакционную комиссию местных положений, призвав к ней опытных людей из среды губернских комитетов; работа преимущественно сосредоточивалась в тесном кругу наиболее мыслящих и работавших людей, приглашенных в состав комиссии; то были новый министр внутренних дел, Николай Милютин, и дворяне-эксперты: из самарского комитета — Юрий Самарин и тульского комитета — князь Черкасский. Они вместе с делопроизводителями комиссии Жуковским и Соловьевым и составили тот круг, который, собственно, и понес на себе всю тяжесть работы.
В главном комитете поддерживал их великий князь Константин; оппозицию дела составили преимущественно два приглашенных в редакционную комиссию члена: петербургский губернский предводитель дворянства граф Шувалов и князь Паскевич, к которым также присоединился принадлежавший к составу московского дворянства граф Бобринский.
Эти две редакционные комиссии должны были, выработав общие и местные положения, внести их на рассмотрение общей комиссии, состоявшей при главном комитете, которая должна была подвергнуть положение окончательному рассмотрению. Эти работы и шли в продолжение 1859–1860 гг., постоянно развивая и выясняя основания нового закона. Губернские комитеты закончили свои занятия к половине 1859 г.
Император Александр II извещает московское дворянство о намерении освободить крестьян от крепостной зависимости. Гравюра второй половины XIX века. https://историк.рф/journal/15/...
Вся эта работа по крестьянскому вопросу происходила среди шумных и ожесточенных толков дворянского общества, которое теперь старалось остановить её. Тьма адресов, записок, представленных в комиссию, с ожесточением нападала на либералов в редакционных комиссиях. Согласно с обнародованным указом редакционные комиссии должны были выработанные ими проекты положений представить на обсуждение особо вызванным из губернских комитетов депутатам дворянства.
К осени 1859 г. редакционные комиссии обработали проекты по 21 губернии. Из этих губерний вызваны были депутаты; эти депутаты названы были депутатами первого призыва. Депутаты шли с мыслью, что они примут деятельное участие в окончательной выработке положений, составя, так сказать, сословное представительство; вместо того министр внутренних дел встретил их в своем утреннем наряде в передней, сухо поговорил с ними и предложил им, когда понадобится, дать некоторые сведения и разъяснения редакционным комиссиям.
Депутаты, которых даже не называли именем депутатов, пришли в негодование и обратились к правительству с просьбой позволить им собираться на совещание; им это позволили, и они стали собираться в кабинете Шувалова. Нет надобности рассказывать, о чем они там говорили; а там говорили о многом, шедшем дальше вопроса о крепостных крестьянах. Характер этих толков был таков, что потом посоветовали прекратить эти собрания. Раздраженные депутаты первого призыва разъехались по домам.
К началу 1860 г. обработаны были остальные проекты и вызваны были новые депутаты из губернских комитетов: депутаты второго призыва.
Между тем натянутые отношения между правительством и дворянством так сильно подействовали на председателя редакционной комиссии, живого и подвижного Ростовцева, что он заболел и в феврале 1860 г. умер.
Все общество, ожидавшее благополучного разрешения вопроса, было поражено, узнав его преемника: то был министр юстиции граф Панин. Он был крепостник в глубине души, и назначение было истолковано дворянством как признание, что смущенное правительство хочет отложить дело.
Но сверху настойчиво вели дело дальше, и редакционные комиссии, руководимые Паниным, должны были выработать и принять окончательное положение.
Депутаты второго призыва были приняты радушно; однако никто, даже Шувалов, не позвал их обедать. Этот второй призыв, уже заранее настроенный против дела, высказался консервативнее первого. В редакционных комиссиях тогда окончательно была принята мысль о необходимости обязательного выкупа помещичьей земли во владение крестьян; самые доброжелательные помещики желали только выкупа, чтобы скорее развязаться с крепостным трудом.
Депутаты второго призыва решительно восстали против обязательного выкупа и настояли на поземельном устройстве крестьян по добровольному их соглашению с землевладельцами. Этот принцип добровольного соглашения внесен, следовательно, представителями консервативного дворянства вопреки комиссиям.
Выслушав замечания от депутатов второго призыва, редакционные комиссии продолжали дело. Оно еще не было приведено к концу, когда наступил 1861 год; тогда последовало высочайшее распоряжение кончить дело ко дню вступления на престол.
Ускоренным ходом редакционные комиссии, давши окончательный вид общим положениям, провели их сначала через общую комиссию, в комитет Государственного совета, так что можно было напечатать общие и местные положения к 19 февраля 1861 г.
Так шла работа над этим законом, лучше сказать, над этим сложным законодательством, которое разрешило самый трудный вопрос нашей истории.
Вот основные черты Положения от 19 февраля 1861 года; закона, которого у нас в продолжении столетия, не было более важнейшего для русского народа. Пройдут века, и не будет акта, столь важного, который бы до такой степени определил собою направление самых разнообразных сфер нашей жизни. Вот эти основные черты.
Общие положения начинаются объявлением крепостных крестьян лично свободными без выкупа; это практическое развитие мысли, скрытой, как мы видели, в законе об обязанных крестьянах 1842 года. Но крестьяне, получая личную свободу, вместе с тем в интересах исправного платежа государственных и других повинностей наделяются землей в постоянное пользование.
Эти наделы совершаются по добровольному соглашению крестьян с землевладельцами. Там, где такого соглашения не последует, поземельное обеспечение крестьян совершается на общих основаниях местных положений, которые были изданы для губерний великорусских и белорусских.
Крестьяне, освободившись от крепостной зависимости и получив от землевладельца известный земельный надел в постоянное пользование, платят землевладельцу деньгами или трудом, т. е. платят оброк или несут барщину. Пользуясь на таком условии помещичьей землей, крестьяне эти составляют класс временнообязанных.
По желанию своему они выкупают у землевладельца свои усадьбы; они могут покупать и полевые угодья, но по взаимному соглашению с помещиком. Выкупая усадьбу или землю, они пользуются известной казенной ссудой; как скоро крестьяне выкупят землю, они выходят из положения временнообязанных.
До выкупа помещик сохраняет вотчинно-помещичий надзор над крестьянами; с выкупом прекращаются все обязательные отношения крестьян к землевладельцу, и они вступают в положение крестьян-собственников. Таково общее основание, на котором совершалось освобождение крестьян.
Выходя из крепостной зависимости, крестьяне устраиваются в сельские общества, получают известное самоуправление. Таким образом, весь акт освобождения слагался из трех моментов:
1) из устройства сельского общества; 2) из наделения крестьян землею в постоянное пользование; 3) из выкупа этой земли, отведенной в постоянное пользование;
Для нас второстепенное значение имеет устройство земского сельского управления; замечу только, что все крепостные крестьяне устроены были в особые сельские общества.
Сельское общество — это поселок, принадлежавший одному владельцу, или часть большого поселка, принадлежавшего нескольким владельцам. Сельские общества, соседние друг к другу, соединяются в волости; волость, вообще приход.
Иногда, впрочем, могут быть соединены принадлежащие, например, одному землевладельцу смежные сельские общества разных приходов, но так, чтобы в волости было не меньше 300 и не больше 2 тыс. ревизских душ. Сельское общество как волость представляет хозяйственно-административное учреждение.
Сельский сход
Сельское общество управляется волостным старостой и сельским сходом; волость управляется выборным волостным старшиной и волостным сходом, составленным из домохозяев волости. Сельский сход, как и сельский староста, имеет чисто хозяйственное административное значение. Волостное управление сосредоточивало в себе еще и сословный суд, органом которого была коллегия выборных судей…
Продолжение следует…
Оценили 3 человека
4 кармы