Где царь – там и Москва ч. 154

Сегодня историки гадают: а что, если бы царь не двинулся в Петербург? Отрекся ли бы он тогда от престола? Сохранил бы империю? Но, увы, история сослагательных наклонений не принимает. Николай II поступил также, как и все русские государи – не бросил в тяжкую годину Русь-матушку. Этот его поступок – возвращение в Петербург (Петроград) - был истинно государственным.

Он ясно осознавал, что в условиях безвластия, оставаясь в Могилеве, мятежникам останется столица и тыловые города. Страна могла разделиться, начаться гражданская война.                                                      Если бы он добрался до Петрограда, то мог одним своим присутствием вывести правительство из паралича или назначить новых исполнителей, собрать вокруг себя здоровые силы, заставить одуматься колеблющихся, да и многих соблазнившихся…                                       Однако заговорщики учитывали и это. До сих пор погромы растекались стихийно, однако Гучков не зря тесно общался с военными, изучал технику переворотов.                                                                Под руководством его заместителя в ВПК, инженера Пальчинского, был составлен план захвата ключевых объектов столицы — резиденции правительства, телефонной станции, телеграфа.

Правда, заговорщиков было совсем мало, но они, получив мандаты комиссаров «Временного комитета Думы», сами привлекали рабочих или солдат.

Инженер путей сообщения, член IV Государственной думы от Пермской губернии, прогрессист, после Февральской революции - комиссар в Министерстве путей сообщения                                                  В министерство путей сообщения отправился депутат Думы Александр Бубликов.                                                                                     По дороге он собрал отряд из бродивших без дела солдат и уголовников (Подобно делал Лужков перед взятием Верховного Совета).Социал-демократ, состоявший в Боевой технической группе при ЦК РСДРП. Во время в Февральской революции обеспечил остановку царского поезда на станции Дно, повлекшую отречение Николая II. 

Социал-демократ, состоявший в Боевой технической группе при ЦК РСДРП. Во время в Февральской революции обеспечил остановку царского поезда на станции Дно, повлекшую отречение Николая II. Вот такие "серенькие личности" вносили яркий вклад в разрушение России.

В министерстве его ждал сообщник — член инженерного совета МПС Юрий Ломоносов. Он давно был связан с революционерами, в 1905 г. состоял в Военно-технической организации у Красина.                            Бубликов и Ломоносов арестовали министра, под угрозой оружия заставили сотрудников подчиняться себе.                                                            По железнодорожной телеграфной связи Бубликов известил, что власть в России перешла к Государственной Думе.                                                        Между тем, во многих городах даже не подозревали, что творится в столице, это была первая информация о революции. От лица «новой власти» Бубликов запретил пропускать к Петрограду воинские эшелоны.

Генерал Иванов все же доехал до Царского Села, по дороге арестовал несколько десятков «революционных солдат», пьяных дезертиров, разъезжавшихся кто куда с награбленным барахлом.            Но нарушился график перевозок, его полки задерживались. Некоторые и в самом деле были остановлены на разных станциях.                               Узнав, что один из полков прибыл на станцию Александрово, Иванов выехал к нему. Но не доехал, получив телеграмму Бубликова.          Тот отчаянно блефовал. Требовал не двигаться дальше. Угрожал якобы высланными воинскими контингентами, артиллерийским обстрелом, что мол,  окажется в опасности, не сможет доехать до Царского Села.

Заговорщики в МПС обнаружили, где находятся два царских поезда. По железнодорожной связи к ним стали поступать сообщения, что дорога впереди перекрыта «революционными войсками».                                   Это была ложь, Бубликов разохотился остановить царские поезда и захватить императора. Но хоть железнодорожники и были сбиты с толку, Николай II оставался для них законной и непререкаемой властью.                                                                                                                      Никто даже не попытался задерживать его. Зато удалось другое. Убедить государя и его сопровождающих, что дальше проехать нельзя. От Малой Вишеры два литерных поезда вместо Петрограда повернули на Псков, где располагался штаб главнокомандующего Северным фронтом Рузского.

А другую лживую игру в это же время вел Родзянко. Его и сообщников вогнало в панику известие о движении к Петрограду войск Иванова. Председатель Думы силился во что бы то ни стало добиться отмены экспедиции. Засыпал телеграммами Алексеева и царя.                              Убеждал, что никаких беспорядков в столице больше нет, все успокоилось.                                                                                                      Наврал царю, что  «Временному комитету» подчиняются части гарнизона, рабочие, они отнюдь не враждебны царю, настроены патриотически.                                                                                                          Для полной ликвидации конфликта нужно только одно — даровать России «ответственное министерство». Тем более что прежнего правительства больше нет. И тогда столица с радостью встретит своего государя.

И ещё этот паталогический лжец "умолял" царя, что не стоит применять силу для усмирения заговора. Мол, если прольется кровь, то вместо примирения начнется гражданская война, а революционные настроения перекинутся на фронтовые части.                                                    Он для пущей важности, сам вызвался сам приехать для переговоров на станцию Дно.

Но брехун Родзянко и не думал приезжать и послал на станцию Дно телеграмму,  дела задержали и он просит его подождать.  Царь ждать его не стал, передал, чтобы приезжал в Псков. Он еще не знал, что и  на своих военачальников тоже не может положиться.

Относительности измены генералитета  внесем некоторую ясность. Никаких доказательств, позволяющих обвинить генерала Алексеева в причастности к заговору, не существует.                                                           Но генерала в полной мере коснулись либеральные веяния, и Родзянко давно уже опутывал его собственными «патриотическими» доводами.                                                                                                                     Факты показывают: он оставался верным слугой царя до… вечера 28 февраля (см. Катков Г. М. «Февральская революция». М.: изд. «Русский путь», 1997).

На чем «купили» Алексеева? Судя по всему, как раз на его верности служебному долгу, который оказался выше монархического. Война вот-вот должна окончиться победой. Но если революция охватит фронт, победа растает, как призрак…                                                                            Чтобы избежать этого, Родзянко предлагал, казалось бы, простой выход. Всего лишь реформа, на которую должен согласиться царь. Алексеев соблазнился. Принял его сторону. Послал указания Иванову не предпринимать активных действий.

Самое страшное для любого человека, а тем более облеченного властью и отвечающего за целое государство - это измена среди близких соратников.                                                                                                                  Так и вышло. Приехав в Псков,  царь попал в ловушку. Генерал Рузский, брат видного масона, был заговорщиком давним.                  Монархию считал «пережитком» и лично Николая II ненавидел.            Он даже демонстративно не пришел встретить царя и Верховного Главнокомандующего.                                                                                      Появился чуть позже, показывая, кто здесь хозяин. И как раз он повел переговоры о капитуляции на условиях, названных Родзянко.                   Переговоры эти шли долго и очень напряженно. Реформа-то была совсем не мелкая! Она меняла весь облик России! Царь был в первую очередь Помазанник Божий! Отвечал перед Господом за всю страну и народ.                                                                                                                    Николай II справедливо указывал, что английская формула «царь царствует, а правительство правит» абсолютно не соответствует этому.                                                                                                                       Царь отвечает перед Богом, а правительство ему не подчиняется и отвечает перед Думой? То есть ни перед кем.

Рузский давил. Пользовался тем, что связь шла через его штаб, и император оказался отрезан от мира. Внушал царю, что восстала вся страна, Москва. Хотя и это было ложью.

 https://www.mos.ru/city/about/...                                                      В Москве никакого восстания не было. Московская Городская дума во главе с Челноковым обманула народ — объявила, что новая власть победила во всей России.

Другие города пребывали в недоумении, что происходит. Содержание разговора между царем и Рузским мы не знаем. Остается лишь догадываться по деталям.                                                                                    Известно, что генерал позволял себе кричать, топать ногами, стучать кулаком по столу.                                                                              По дневнику Николая II видно: он не мог уехать из Пскова. Значит, ему дали понять, что не уедет. Очевидно, угрожали и судьбой семьи в Царском Селе.                                                                                         Впоследствии, уже в ссылке, царь говорил: «Бог все же не оставляет меня. Он дает мне силы простить всех моих врагов и мучителей, но я не могу победить себя еще в одном: генерала Рузского я простить не могу».

Для сдержанного и глубоко верующего царя это очень много. Одного лишь топания, задержания, даже угрозы жизни для такого глубокого следа в душе было недостаточно.                                                                            Было еще что-то, слишком черное и грязное. А вдобавок от Алексеева из Ставки пришел проект манифеста — во главе правительства назначался Родзянко, ему предлагалось сформировать «ответственное министерство» (выносила, наконец-то, корова телёнка).

Вот тут уж было не трудно представить царю, будто против него выступили все. Николай Александрович согласился. Подписал этот проект. Лег отдыхать, хотя до пяти утра не мог заснуть. Как раз тогда он записал в дневнике: «Кругом измена, трусость и обман…».

Теперь мы немного отвлечемся и вспомним о том, что в исторической литературе гуляет версия о «генеральском заговоре», о «военной ложе» во главе с Алексеевым. Хотя ни один документ и ни один компетентный исследователь российского масонства не подтверждает принадлежности Алексеева к «вольным каменщикам» (см. Берберова Н. Н. «Люди и ложи. Русские масоны XX столетия». Нью-Йорк, 1986./ Николаевский Б. И. «Русские масоны и революция». М.: ТЕРРА, 1990).

Да и сама теория «генеральского заговора» не выдерживает критики. Неужели хунта, сформировав заговор, так запросто отдали бы власть кому-то другому? Это типичная версия прикрытия, которые создаются и тайными организациями, и спецслужбами разных стран для особо грязных дел.                                                                                                              Да, военачальников вовлекли в сценарий революции. Но следует иметь в виду: когда речь идет о масонских и прочих закулисных операциях, стоит обращать внимание не на самые видные фигуры, а на серенькие, малозаметные, которые оказываются рядом с ними. Выше мы описывали какой вклад в уничтожение империи внесли "серенькие" Бубликов, Челноков и Ломоносов (не путать с  Михайлом Ломоносовым)

На всех должностях, куда назначали Рузского, ему сопутствовал постоянный помощник — генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Но кто играл основную роль в их дуэте? Давайте проанализируем.

Вскоре после отречения царя Рузский будет уволен, а в 1918 г. большевики зверски убьют его.                                                                         Бонч-Бруевич будет успешно служить Временному правительству. Сыграет важную роль в Октябрьской революции — он в это время окажется комендантом Ставки и поможет обеспечить ее бездействие.                                                                                                    Потом станет ближайшим помощником Троцкого в Высшем военном совете.                                                                                                                                А в августе 1918 г. Германия предъявит доказательства его связей с британской разведкой.

А у Алексеева, всецело отдававшего себя службе и плохо разбиравшегося в политике, после отъезда государя из Могилева ближайшим советником стал вдруг представитель МИД при Ставке Николай Базили: 

https://sergey-v-fomin.livejou...                Именно Базили начал консультировать Алексеева по политическим вопросам. Проект манифеста об «ответственном министерстве» составил Базили.                                                                                                         И опять сопоставим — Алексеев уже вскоре одумается, тоже будет уволен. После Октябрьского переворота начнет создавать Белую гвардию и умрет в походах от болезни.                                                            Базили будет направлен дипломатическим представителем Временного правительства во Францию, а через год женится на дочери Мезерва, возглавлявшего в России американский «Нэйшнл Сити Бэнк». Сам возглавит отделение этого банка в Уругвае.                                                          В 1930-х он будет объезжать участников заговора против царя и брать у них интервью, согласуя их между собой и формируя общую сфальсифицированную картину революции.                                                        Среди самих заговорщиков их истинная роль оказалась скрытой. У Закулисы на первом месте - всегда тайна!

В процитированном выше донесении Охранного отделения речь шла о двух группировках.                                                                                           Поначалу разыгрывался сценарий первой, лидировал Родзянко.               Но сказала свое слово и вторая.                                                                            В ночь на 2 марта состоялось совместное заседание «Временного комитета Думы», Петроградского Совета, ЦК кадетской партии, бюро Прогрессивного блока. Точнее, кулуарное сборище из представителей этих организаций.                                                                                                            Кто определял этих представителей, неведомо. Но они обсуждали состав нового правительства. Родзянко вдруг отодвинули в сторону.                                                                                                                     На пост главы кабинета министров протолкнули князя Н. Е. Львова.

Его кандидатуру отстаивал горячими речами Милюков, а Некрасов на первый план не лез, но его мнения стали очень весомыми.      Напомним, он был генеральным секретарем верховного совета Великого Востока.                                                                                                        В результате в правительство попали лица, вызвавшие немалое удивление общественности — Терещенко и Керенский.                          К лидерам оппозиции они не принадлежали. Терещенко до сих пор знали только как молодого богача и бонвивана, но ему достался пост министра финансов, который уже был обещан депутату Думы Шингареву.

Керенский вводится в правительство в странном статусе «представителя» Петроградского Совета.                                                           Историки И. В. Гессен и С. П. Мельгунов независимо друг от друга пришли к одинаковому выводу: «значение кандидатуры как Терещенко, так и Львова скрывалось в их принадлежности к масонству» и «источник был тот же самый, из которого был навязан Керенский» (см. Мельгунов С. П. «Мартовские дни 1917 года». М.: изд. «Вече», 2016).

Лживый и коварный русофоб-либерал Родзянко, продолжал взятую на себя роль «дипломата», опутывая ложью и царя, и генералов.

 Рузский, добившись подписания манифеста об «ответственном министерстве», связался по телеграфу с председателем Думы доложить об успехе. Однако тот совсем изолгался.                                              По-прежнему изображал, что властью в Петрограде руководит он, и даже сообщил, что это он был вынужден «назначить» правительство. Но вчера доказывал: все хорошо и спокойно (главным было остановить экспедицию Иванова).                                                                         А сейчас стал внушать, что все очень плохо. Мол, усилился Петроградский Совет, «Временный комитет Думы» оказался чуть ли не заложником в его руках.                                                                                       Поэтому вчера «ответственного министерства» было бы достаточно, но сегодня время упущено, спасти положение может только отречение государя. Иначе — смута, гражданская война.

Рузский был озадачен. Переслал эту информацию Алексееву. Тот тоже всполошился. Потребовал немедленно будить царя (перед этим почти не спавшего две ночи).                                                                               Ему объяснили, что делать этого не стоит, в 10 часов все равно назначен доклад Рузского у государя.                                                                                        Тогда начальник штаба Ставки  Алексеев М.В предпринял собственные шаги. Открыто нарушил свой долг, разослал запрос командующим фронтами — высказаться об отречении.                                                        Составлен он был таким образом, что ответ подразумевался однозначный: ради спасения страны и армии царь должен пожертвовать своей властью.

Великий князь Николай Николаевич предал царя  еще раньше. Узнав о событиях в Петрограде, он поручил городскому голове Тифлиса Хатисову со штабными офицерами объехать казармы и объявить: великий князь «на стороне нового порядка».                                        При этом, вспомнив недавний разговор, когда ему предлагали возглавить переворот, сказал: «Вот теперь я был бы согласен».          Но было уже поздно.                                                                                         Заговорщики делали другую ставку — государь должен отречься в пользу сына при регентстве своего брата Михаила Александровича, который был хорошим и честным военным, но политики никогда не касался.                                                                        Значит, его можно было оттереть и управлять государством от имени Алексея…

Главнокомандующий Юго-Западным фронтом Брусилов также сочувствовал оппозиции, поддержал Алексеева.                       Главнокомандующий Румынским фронтом Сахаров назвал Думу «разбойной кучкой людей», которая «предательски воспользовалась удобной минутой для своих преступных целей», но признавал, что ради победы над внешним врагом надо соглашаться. Главнокомандующий Западным фронтом Эверт не хотел отвечать, но его уговорили из корпоративной солидарности.                              Присоединился командующий Балтийским флотом Непенин.

 https://ok.ru/yuzhnyforp/topic...                               Командующий Черноморским флотом Колчак отвечать на телеграмму не стал.

Рузский утром доложил царю новые требования Родзянко. А потом принес поступившие телеграммы военачальников.                                     М. Г. Катков, анализируя поведение Николая II, отмечал, что такой выход, отречение, выглядел для него даже более предпочтительным, чем слом государственной системы и превращение в номинального «парламентского монарха».                                                                                       Но Николай II понимал и другое: изменники его не выпустят из своих лап. Как православный человек, как воин, смерти он не боялся. Однако в этом случае заговорщики получали именно то, чего хотели! Престол достанется больному ребенку. А отца рядом с ним не будет, да и мать постараются удалить.                                                                                  От лица Алексея можно будет делать все что угодно. За свое положение государь не цеплялся. 

Около 15 часов он решился. Отправил телеграмму Алексееву: «Я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно».                                                       Такая же телеграмма полетела к Родзянко. Но речь об «ответственном министерстве» уже не шла. Государственный строй России подразумевался прежним.                                                                                      До приезда думских делегатов возникла пауза. Государь говорил со свитой, что будет жить частным лицом, посвятит себя воспитанию сына.                                                                                                                                 Но приближенные высказали опасения — позволят ли ему общаться с наследником? Царь уже,  судя по всему, стал догадываться о подоплеке обмана. Его толкали к отречению вовсе не для того, чтобы сын продолжил его линию власти.                                                                                 Он обратился к личному врачу Федорову, просил откровенно сказать, возможно ли излечение наследника. Тот ответил: «Чудес в природе не бывает».                                                                                                                 Тогда Николай II переменил решение. Отречься и за себя, и за сына в пользу брата. Об этом сообщили в Ставку, и Базили составил проект нового манифеста.

 Под эгидой "Красного Креста" работали агенты британской разведки                                                                                                                         На роль думского делегата к царю вызвался Гучков. С собой он специально взял Шульгина, представлявшего себя монархистом. Чтобы Николай II видел, что  даже «верные» считают отречение единственным выходом (хотя какой уж «верный»? Шульгин поддержал скандальную речь Милюкова в Думе).                                             Да и сама «делегация Думы» была ложью. Дума не давала Гучкову и Шульгину никаких полномочий. Они были самозванцами.

В Псков они прибыли вечером 2 марта. Вид имели нарочито потертый, изображая, какие тяжкие испытания выпали на их долю.                            Гучков изложил свою версию случившегося. О стихийных беспорядках, о неспособности прежнего правительства что-то сделать и о том, как Дума вынуждена была принять на себя эту миссию.                        Доказывал, что подавлять войсками нельзя. Те части, которые остаются надежными на фронте, если послать их на усмирение, немедленно разложатся. Рузский поддакивал ему, что надежных войск нет.

Но театральные трюки Гучкова не понадобились. Государь сказал, что вопрос уже решен.                                                                         Когда приехавшие заговорщики достали привезенный с собой проект манифеста, Николай II сообщил, что текст уже есть — присланный из Ставки.                                                                                                                        Отречение за себя и за сына стало для делегатов полной неожиданностью.                                                                                                       Однако спорить они не решились. Царь поставил подпись тем временем, когда было принято решение — 15 часов 05 минут.             Но подписал он не манифест, как обычно утверждают. 

   

 Он завизировал карандашом телеграмму с текстом манифеста для отправки Алексееву.                                                                                           Юридическим документом она не являлась. Акт еще предстояло готовить.                                                                                                                      В российских законах отречения (да еще в пользу брата, а не сына) не предусматривалось. Поправку в законы могла внести только Дума, от которой якобы приехали делегаты. Хотя она даже не обсуждала этот вопрос!                                                                                                                          Но обрадованные заговорщики сочли, что для их целей завизированной телеграммы достаточно.                                                             А царю подсунули на подпись еще два документа. Указ об отставке прежнего правительства и о назначении князя Львова председателем Совета министров.                                                                                                      А также указ о назначении Верховным Главнокомандующим великого князя Николая Николаевича. После этого царскому поезду была открыта дорога. В час ночи он покинул Псков, возвращаясь в Ставку.

Шульгин и Гучков сразу связались с Петроградом, сообщили, что у них получилось. Кстати, лица, изображавшие себя «народными избранниками», на самом деле не пользовались в народе никаким авторитетом.                                                                                                           Когда два делегата вернулись в столицу, на вокзале буйная толпа арестовала их.                                                                                                       Скомканную бумажку с текстом отречения подручный Гучкова Лебедев сумел передать Ломоносову, и тот доставил ее в министерство путей сообщения к Бубликову.

А решение Николая II вызвало среди заговорщиков эффект разорвавшейся бомбы.                                                                                         Великий князь Михаил Александрович устраивал их только в качестве регента при больном ребенке. Новый царь, взрослый и полноправный, им абсолютно не требовался.                                            Родзянко снова бомбардировал телеграммами Ставку, требуя задержать информацию об отречении, «пока я вам не сообщу об этом».                                                                                                                         По своей лживой манере закрутил еще один раунд блефа — дескать, «вспыхнул неожиданно для всех нас такой солдатский бунт, которому еще подобных я не видел».                                                                    Снова стал пугать гражданской войной и извещть следующее: успокоить ситуацию удалось только путем соглашения — через некоторое время созвать Учредительное Собрание, которое установит форму правления в России.                                                         Здесь ложью было все. И «невиданный солдатский бунт», и соглашение об Учредительном Собрании — его идея изначально фигурировала в планах оппозиции.

Задержать информацию о «манифесте» требовалось из-за того, что лидеры заговорщиков были подняты по тревоге, уже в 6 часов утра потребовали встречи с великим князем Михаилом Александровичем. Кстати, Николай II из Пскова послал телеграмму брату.

http://www.archive.perm.ru/abo...                                                                   К Михаилу Александровичу явились 18 человек — Родзянко, Керенский, Львов, Милюков, Гучков и др., — стали обрабатывать его, чтобы отказался от престола.                                                                                Великий князь был совершенно ошеломлен свалившимся на него известием об отречении брата, а его дружно шельмовали самыми разнообразными доводами, почему он не должен принимать корону.

Только двое, Милюков и Гучков, неожиданно для многих, стали говорить, что переход к республике слишком резкий, может вызвать потрясения и нужно сохранить конституционную монархию, как в Англии.                                                                                                                     Михаил Александрович колебался, и Родзянко со Львовым утащили его для разговора наедине. Невзирая на такое давление, он все-таки не отверг решение брата, но согласился на компромисс: он не принимает престол до тех пор, пока этот вопрос не решит Учредительное Собрание.                                                                          Заговорщиков это абсолютно удовлетворило. Ведь Львов указом Николая II был официально назначен главой правительства. Теперь оно стало единственной легитимной властью в России!                                На радостях рассыпались в благодарностях перед великим князем, Керенский произнес патетическую речь, что все права царского дома будут сохранены, для бывшего государя, его брата и их близких будет обеспечена полнейшая неприкосновенность.

Два акта опубликовали одновременно — об отречении Николая II и непринятии престола Михаилом Александровичем. Провозглашалось, что в сентябре будет созвано Учредительное Собрание, которое определит форму правления в России. А до этого власть переходит к Временному правительству Львова.                                  Царь узнал о решении брата вечером 3 марта, когда прибыл в Могилев. Был поражен этим и записал в дневнике: «Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость»...

Продолжение следует…