ЗАПАД: КАТАСТРОФА ПРАВОСОЗНАНИЯ

Правосознание существует только в том случае, если человек и закон разделены. Закон чего-то требует, а человек либо выполняет это, либо не выполняет. Но, самое главное, он не может повлиять на требования закона. Он может сто раз подряд нарушить норму, но будет, словами Достоевского, «только безобразник, и ничего больше» - тогда как норма останется сама собой.

Только в этом случае можно говорить о противоречии человека и закона: закон требует, а человек не делает, вот вам и противоречие!

Коллапс системы наступает тогда, когда человек самого себя делает законом. В этом случае нарушение нормы невозможно, потому что норма эластично самоопределяется в лице человека, всякий раз подгоняя себя под его поступки и желания.

Это, в общем-то, простейшее рассуждение выводит нас на очевидность сакрального, религиозного происхождения «Права с большой буквы». Человек может соблюдать или нарушать закон только до тех пор, пока сам не является законом.

Если же предположить, что над ним никого нет, и он сам закон, сам источник законодательства – то ничего, кроме произвола сильных, от Права не останется. Логический коллапс ожидает нашу мысль, если мы попытаемся считать преступлением или заслугой выполнение или невыполнение одним человеком воли другого человека.

Мало ли чего посторонние могут выдумать и вам приказать?! Они вам скажут «прыгни в огонь, и это закон». А могут и наоборот: «не прыгай в огонь, и это закон». Их пожелания могут быть добрыми или злыми, полезными или вредными для вас, но в любом случае – они не могут иметь для вас нормативной силы.

+++

«Просветители» в своём борьбе с мракобесием, попытались опереть законность на разумность. Но эта опора – ничуть не менее шаткая, чем признание «законом» произвола других людей. И дело тут не только в том, что опытный хитрец, владеющий эристикой (искусством спора) с помощью софизмов выдаст неразумное за разумное так, что простаки поверят! Бог бы с этим, это ещё как-то можно обуздать!

Гораздо хуже то, что само понятие «разумность» изначально, по определению, зыбко и подвижно, вне своей аксиоматической базы (исходных догм рассуждения) может быть чем угодно без ограничений. Разумность, рациональность – это наиболее оптимальный способ достижения цели, о которой ничего не известно, которая – алгебраический «Х».

Если у нас одна исходная цель – то разумно одно поведение. Если же другая – то разумным становится противоположное поведение. 

Если у нас цель разжечь – то рационально поливать керосином, и нерационально водой. А если у нас цель потушить – то рационально поливать водой и глупо поливать керосином. И это же не какая-то там высшая математика тридцатого уровня абстракции, а простой житейский опыт, знакомый каждому!

Если бы это было не так, то мы должны были бы объявить круглыми идиотами или лордов приватизации, захапавших миллиарды, или гениев науки, умерших в нищете. Если бы разумность была единой и устойчивой – то был бы только один тип разумного поведения, НО ВЕДЬ ЭТО ЖЕ ОЧЕВИДНО НЕ ТАК!

Никому не придёт в голову обвинить в глупости матёрых хищников, которые сумели обвести вокруг пальца всё общество, сломать всякое себе сопротивление, найти (средствами разума – а чем ещё?!) возможность уничтожить всех своих конкурентов.

Значит, ум в обогащении? Значит, Д.И. Менделеев, который не был даже миллионером – глуп, как пробка?

+++

На самом деле любой вменяемый, адекватный человек понимает: у Чубайса и у Менделеева разные типы ума, интеллекта, разумности. В обоих случаях они очень и очень мощные – но типологически разнородные.

Как же Чубайса и Менделеева соединить в единой формуле ума, разумности?

А вот как:

У каждого из них была СВОЯ цель. Они нашли наиболее эффективные пути достижения этой цели. Поскольку цели у них были разными, то эффективные пути тоже оказались разными, и даже противоположными. Поведение Менделеева глупо с точки зрения Чубайса, а поведение Чубайса глупо с точки зрения Менделеева. Но это аберрация зрения, связанная с абсолютизацией своего личного целеполагания.

Если человек спасает утопающего – то он должен достать его из воды. Но если человек спасает горящего человека – он должен окунуть его в воду. В обоих случаях решение умно (цель достигнута) – но мы же видим, что действия противоположны друг другу!

+++

Отсюда мы делаем вывод, что не существует ничего разумного, рационального за пределами исходной базовой веры (аксиоматической базы) человека. Во что вы изначально верите – то и определяет вашу оценку разумности или неразумности действий другого человека. Уберите вероисповедные приоритеты, и увидите, что всё одинаково глупо или одинаково умно.

Есть умная дорога в Тверь и глупая дорога в Тверь. Но ни одна из них не ответит на вопрос – зачем вам в Тверь нужно. Можно приехать в Тверь быстро и с комфортом, а можно идти пешком вкругаля, устать, измучится, потерять два месяца, и это – при доступности экспресса – глупо.

Но, в любом случае, вам же зачем-то нужно было в Тверь! Ибо если вам совсем туда низачем не нужно, то глупа любая туда дорога.

+++

Именно в силу вложенной в определение разумности её подвижности и неоднозначности законность не может опираться на разумность. Или, точнее, она превратится в то самое «дышло», каким называет закон народная поговорка: «закон, что дышло, куда повернёшь, туда и вышло».

Повторюсь: дело не в том, что вас могут обмануть, и выдать неразумное за разумное так, что вы поверите! Хотя, конечно, и это возможно, и часто бывает, Но главная опасность в «свободном радикализме» разумности, оторванной от религиозной основы.

Если Чубайс усомнится в обожествлении денег, то он впадёт в смятение: зачем же я, вместо того, чтобы химию развивать, деньги воровал?

Если Менделеев усомнится в химии – то он тоже впадёт в смятение: зачем же я таблицу открывал, вместо того, чтобы деньги воровать?!

Из этого следует, что попытки создать «законность на твёрдых основаниях разума» приведут ровным счётом туда же, куда и голый произвол террориста: к полному коллапсу всякого представления о праве.

+++

Можно разумно (или неразумно) решать проблему, перебирая средства её решения. Но не в компетенции разума (рационально-логического аппарата) поставить проблему, перебирая цели! Разум вообще не для этого создан, он создан, как механизм обслуживания веры и её сакральных приоритетов, подгоняя всё условное к безусловному.

Если же разуму дать право самому ставить цели – то он «растечётся мыслью по древу» и произойдёт его пульверизация в бесконечности времени и пространства, в бесконечности вероятностей поведения.

Нахрапистое беззаконие Запада, выражающееся и в массовых (многомиллионых!) убийствах без суда и следствия, и в масштабном воровстве, и в блуде, дошедшем до массовой содомии, и в масштабной клевете, лживость которой закаливает «фейк-ньюсами» - складывалось из двух источников.

С одной стороны, это дорвались до своей цели злобные циничные хищники, которые всегда внутренне презирали закон, а поклонялись ему лишь лицемерно, с целью обмануть зрителей. С другой – это наследники «просветителей», пытавшиеся вывести законность из разумности, и в итоге (неожиданно для себя) пришедшие к тому же самому, что и исходно-беззаконные хищники.

+++

Если вы проведёте мысленный эксперимент, отбросив всю злобность рыночной конкуренции, «борьбы за жизненное пространство» и либеральной содомии, с целью вернуться к классическому образованию, традиционному воспитанию – то обнаружите, может быть, для себя удивительное.

Очистив классическую школу от всяческого токсичного мусора, от лжи и растления – мы обнаружим вполне очевидную христианскую основу нашего, может быть, с виду и атеистического образования.

Традиционная классическая наука – ВСЯ! – это поиски средствами разума и опытов средств для реализации цели христианского культа.

Зачем все Ньютоны и Паскали вообще делали всё, что они делали? Если с целью личного обогащения – то они неудачники, в лучшем случае середнячки, если и не круглые идиоты, то далеко не самые умные люди.

Сам Ньютон и сам Паскаль многократно и без запинки ответили на вопрос – «зачем я это делаю». Целые трактаты об этом написали!

У цивилизации есть цель. Эта цель – восстановить Эдем. Цель эта изначальная и базовая, она не обсуждается. Если только сделать её обсуждаемой – то случится чубайсятина. Скажут – а зачем нам возрождать этот Эдем, которого, может, и не было вовсе? Не умнее ли денег побольше себе украсть и пиршествовать блистательно, личной персоной?!

Но если так сказать – то наука мутирует во что-то, на традиционную, классическую науку совсем не похожее. Разум – ничуть не переставая быть рациональным разумом – пойдёт совершенно иными путями, путями концлагерного доктора Менгеле, путями Чубайса, путями магов и колдунов, гуру деструктивных сект, умеющих заставить адептов переписывать квартиры на гуру, и т.п.

Цель меняется – и меняется вся структура её разумного (то есть оптимального по времени и затратам) достижения.

+++

Если человек (или группа людей – как правящая США масонерия) объявил сам себя законом – то исчезает онтологическая пара противоположностей «законность – произвол». Они сливаются в единое, до стадии неразличимости.

При этом считает человек свой произвол разумным, или свой разум произвольным – уже не так важно. Некоторые типологические различия в процессе конвергенции сотрутся, приведя к голому и зоологическому произволу, как единственной норме жизни.

Вообразите, что Совести, как внутреннего религиозного регулятора, не существует, и осталась только формальная законность. Что это означает?

Что, овладев печатью Верховного Суда – всякий (хоть вы, хоть я, хоть тот, кого мы не любим) может штамповать бумажки, «волшебно» превращающие любое действие в законное.

Переменчивость принципов есть их отсутствие. Понятно, что в каждый момент времени что-то конкретное кажется лично-выгодным, и если ЭТО считать принципом – тогда нет смысла в самом термине «принцип».

Для того, чтобы облечь в судейскую мафию воротил преступного мира (давайте называть вещи своими именами – Америкой правит криминал, мафия) – очень подходит т.н. «англосаксонское» или «прецедентное» право, противопоставившее себя классическому римскому праву ещё века назад.

Почему?

Римское право неотделимо от логики. То есть оно подчинено (пока существует) всем законам логики, и в первую очередь, её основным законам: тождества, противоречия, исключённого третьего и достаточного основания.

Иначе говоря, в римском праве невозможно, расчленив Югославию, запретить расчленять Украину (или наоборот). В римском праве нельзя совместить право наций на самоопределение и принцип территориальной целостности. В римском праве, именно через законы тождества, противоречия, исключённого третьего и достаточного основания нельзя одним людям разрешить то, что запрещено другим. В частности, закон достаточного основания запрещает через час после теракта вещать из-за океана, кто в нём виноват, а кто нет: только после расследования!

В римском праве интервенции либо разрешены – но тогда для всех, или запрещены, но тогда тоже для всех. Границы – либо священны и нерушимы для всех, либо, наоборот – для всех являются предметом свободного волеизъявления.

Римское право допускает запрет референдумов ВООБЩЕ. Но оно категорически не допускает объявление итогов ЧАСТИ референдумов «нелегитимными» при сохранении в законе нормы о том, что референдум – высшая форма волеизъявления народа, как верховного носителя власти.

+++

Но что нельзя в римском праве, неотделимом от законов логики, то запросто можно в «прецедентном» праве, от законов логики независимом. Оно ведь для того и создавалось нормандскими поработителями Англии, чтобы избежать обобщения правовых принципов, являющегося основой правосознания на континенте!

Смысл «прецедентного» права весьма примитивен: «судья всегда прав». Он может использовать прецедентное решение своего предшественника-судьи, или создать собственный прецедент. Законы в этой «правовой» системе вообще не ночевали. И даже непонятно, зачем англосаксам парламент (подсказка: они так веками кроят бюджет, налоги, платежи, т.е. это орган финансового обложения подданных).

На практике это выглядит так: любой, кто завладел мантией судьи и печатью суда, наложив эту печать на бумажку, становится истиной в последней инстанции (если нет вышестоящего суда, где такой же мужик с печатью истина в последней инстанции).

При этом что написано в бумажке – мы вообще не знаем. Там может быть что угодно – ибо с логикой законодательства (которого и нет) это никак не обязано соотносится.

Создав такую систему, англосаксы называют «беззаконием» всё, что противоречит наложению печати на бумажку. Не противоречие базовым принципам (которых у них и нет) определяет беззаконие, а спор с мужиком в мантии, который вообще неизвестно кто и откуда взялся.

+++

То, что это означает абсолютный коллапс права и правосознания – понятно без дальнейших комментариев. Ибо речь идёт не о разовом нарушении закона, а о полной отмене закона в его традиционном смысле, в его классическом понимании, свойственной монотеистическим цивилизациям.

Потому что Закон (божий) – определяет, что ВСЕМ можно, или ВСЕМ нельзя. Он потому и завязывает Фемиде глаза – чтобы она была нелицеприятной (а не слепой).

То, что англосаксы называют законом – вчера не было законом, и завтра им не будет (причём у них этому никто и не удивляется). Оно всегда не для всех, например, не отрицает воровства, как такового, а запрещает воровать только у мафиозной группы. У русских же, например, можно – и никаких проблем с «законностью» (что они недавно и продемонстрировали).

+++

Неудивительно, что при таком отношении к правосознанию на Западе единственное его будущее, которое рисуют писатели-футурологи и кинематографисты-фантасты – апокалипсис. И они совершенно правы. С вышеприведённым отношением к законности ничего, кроме апокалипсиса доминирование англосаксов дать и не может...

Ал. Берберов, команда ЭиМ