1663. Поручение.

Царёва гоньба на тройках должна была начаться от Дворцовой мельницы в полдень. Пушечный наряд уже заложил порох в орудие и ждал знака. Всего напротив устья реки Неглинной выстроилось множество повозок - в первом ряду царёва тройка - рядом большие бояре, вторым рядом стояли чуть менее родовитые, но также заслуженные люди, далее все кому доспела охота участвовать без разбору роду-племени. Григорий заводя своих лошадей на лёд отметил, что порядком заведовали царёвы конюшие строго следя, чтобы чёрный люд не лез поперёд белой кости.

Неподалёку копытом били мохнатые калмыцкие коньки, а ездок в малохае и тулупе был изукрашен богато.

- Ишь ты - заморский купец должно быть! - язвительно усмехнулся сосед Григория, осматривая бусурманина.

- Да нет, вольный башкир - башкирского князя сын, наверное, - деловито сказал другой возница, видно знавший как башкира от татарина отличить.

Башкир ударил себя рукой в грудь и улыбнулся - он не понимал о чём мужики толкуют, понял только что о нём.

- Ресей цар карош! Коняк езда башкир никто кароше нет!

- Хвались, да не захваливайся, - подмигнул сопернику казак в стёганке.

Григорий поправил упряжь, и почувствовал как мороз начинает кусать за руки, кони от холода тоже пританцовывали. Мороз невелик, а стоят не велит! Начнётся гоньба и станет жарко, а пока... пока приходилось зубоскальничать с соседями чтобы как-то скоротать время до начала.

- А што робяты, кто тот год царёв подарок взял за лихую езду? - спросил какой-то суровый мужик, видом и говором вятич.

- Да кто-то из царёвых ближних. Не то из рынд, а не то из дьяков, - ответил кто-то из бывалых.

- А вам на кой в этой гоньбе сани ломать, лошадок калечить? Не обежишь царёвых слуг с ихними тройками холёными.

- Увагу царю подам зато. Да ведь и раз живём - чего не спытать счастию, а то вдруг архангел Михаил за плечо тронет? Ась?

- Да и царёва милость наверняка в оконцовке будет! Царёв гостинец стоит того, чтобы счастию попытать. Он, царь-батюшка, всех щедро одаривает - а в оконцовке пир царский!

Призывно протрубил рог, тут же вдарила пушка, и вся вереница саней и повозок упругой волной хлынула по скованной льдом спине Москвы-реки. Григорий не сильно торопил коней, по совету Мэри дав им сначала разогреться, войти в раж, чтобы кони сами почувствовав свои силы понесли сани. Сначала вперёд проскочил и потерялся в кутерьме башкир, его догонял казак в стёганке, а затем обошли Григория и все остальные с кем он начинал гоньбу. В том был секрет и хитрость как править санями, уворачиваясь от столкновений, которые были неизбежны из-за скопища состязающихся.

- Пора, Грегори, пора нагонять, - сказала Мэри, видимо увидев как коренной стал переходить на какой-то особый ход. - Только не бей кнутом. Напугаешь коней и быстро устанут.

- Любушка, да как же тогда гнать их вперёд? Все вона кнутами только и щёлкают...

Мэри встала рядом упёршись коленом в переднюю скамью саней и переняла вожжи. И постепенно стали нагонять и обходить в веренице одного за другим, а то и нескольких сразу. Не раз и не два приходилось объезжать вставшие сани или их крупные останки - полозья, короба, оглобли. Один раз прямо на их глазах столкнулись двое саней - одни зацепили полоз других, их понесло юзом, лошади упали, одна за другой, а вторые бросило в другую сторону и возница едва удержался на своём месте, ухватившись за поводья, подняв лошадей на дыбы и махом затормозив.

Впереди показались башкир и казак, которые старались не уступать друг другу - они обошли многих и многих из-за своего соперничества, но Мэри ещё шибче припустила тройку, их лошади уже были взмылены и скоро остались позади.

- Смотри скольких и мы обогнали! - крикнул Григорий. - Наверное всех, с кем рядом были.

- Мы только начали. Смотри дальше!

Она вожжами "пустила волну" взбодрив коренного ещё более.

Однако тех, кто уходил в гоньбу в первых рядах ещё так и не нагоняли. Правда всё чаще попадались те, кто сам повернул к берегу - не выдержали кони или случилось что-то с санями.

- Смотри какой прохвост! - Григорий увидел как один из бывших впереди не пускал вперёд соперников подлым приёмом - как только его старались обойти он кнутом щелкал над ухом коренника обходящей тройки и тот уходил в сторону, резко теряя скорость.

- See, Gregory! You grab a whip! (Вижу, Грегори! Ты кнутом перехвати!) Кнутом, кнутом - понимаешь? - в запале кричала Мэри.

Григорий цепко следил за каждым движением подлеца, ожидая, что и их санкам придётся скоро поравняться и обогнать его. Мэри правила умело и ловко, порой даже опасно притираясь к обгоняемым повозкам и саням. Наконец стали сравниваться с возком негодяя.

Взмах кнутом и его хвост вот-вот "выстрелит" над их тройкой, но и Григорий начеку - его кнут молнией мелькает в воздухе и перехватывает древко, возница от неожиданности теряет равновесие и валится на бок, едва не улетев с саней. Рывок - и кнут подлеца отлетает в сторону - уж теперь-то он точно никого более не выведет из гоньбы.

И тут Григорирй обомлел - бесчестный ездок был ему знаком - Парфён Калачёв - боярский сын, с которым они год назад схватились на большой дороге. Его заплывшую жиром харю трудно было не узнать.

- Ах ты... - вскричал Парфён, узнав своего обидчика, но сани Григория уже обошли его, а далее он ещё более отстал, поскольку натянул вожжи, стараясь удержаться. Григорий едва сдержал желание протянуть Парфёнку вдоль спины своим кнутом - если бы ехали вровень - точно бы огрел.

Дальше скачка шла без особых злоключений - лошади стали уставать, но всё-таки шли бодро. Григорий гикал и с удовольствием замечал как они обходили одного за другим то больших бояр, то стольников и окольничих. Мэри увидев, что далее нет ни тесноты, ни поворотов передала вожжи Григорию.

- Here you go, and then me unfit to rule the horses all the time. (Держи, а то негодно мне править лошадьми всё время).

Наконец миновали Бобровый остров - а там скоро и Коломенское - где и гоньбе конец. Чувствовалось что лошади стали уставать. Чаявши быть в числе первых Григорий обомлел - у Коломенской пристани уже остановилось десятка три саней и повозок. Причём и царь и те, кто пришли первыми, уже поднялись на взгорок, где стоял красный походный полушатёр царя.

- Эх, ма, Мэри, не поспели мы!

- Nothing, Gregory! Riders of the king good. Not ashamed to give way. (Ничего, Грегори! Ездоки у царя хорошие. Не стыдно уступить).

Сани повозки и возки всё прибывали и прибывали - через пять минут уже и сани стало ставить негде. Боярские холопы и царёвы слуги брали лошадей под уздцы, накрывали попонами, отводили в стойло, либо отправлялись в обратный путь. Григорий увидев знакомого конюха передал ему тройку, забрав пищаль и берендейку.

- Всё ли ладно? - спросил конюх осматривая коренника.

- Как видишь, с Божьей помощью многих обогнали.

Царь тем временем чествовал своих соперников.

- Всем, кто в сорок удальцов попал - царёва сорочка! Лучшими мастерицами-искусницами государевыми изукрашена, с лучшего персиянского полотна! - вещал глашатай.

Алексей Михайлович сиял как солнце - грузность его уже обозначившаяся весьма серьёзно, сегодня ему не мешала - он был румян и разгорячён. И ещё он очень любил делать подарки. Рядом стоял царевич и тоже царственно улыбался - Алексей был доволен тем, что впервые сам правил тройкой на состязаниях - пусть и совсем немного.

- Всем, кто в две дюжины поспел, царь-батюшка сверх сорочек жалует кубки и ковши серебряные, рождественские, тонкосканные!

- Ура, царю-батюшке, - крикнул кто-то и остальные дружно подхватили - Ур-р-р-р-ра!

- Первой дюжине удальцов к тому ещё сверх - пояса узорчатые, охотничьи!

- Слава, царю-благодетелю! - и нараставшая толпа подхватила - Слава! Слава! Слава!!!

- А победителю превзошедшему самого царя навыком в гоньбе шубу соболью с царского плеча!

Алексей Михайлович обнял победителя, расцеловал его и сняв с себя шубу, накинул на его плечи. Григорий Косагов был несколько смущён своей победой - человеком он был не робкого десятка, но скромным - на виду оказываться не любил.

- Особо честь победителю сегодня будет как обычно - по правую руку от царя на пиру сесть, - зычно выкрикнул сам Алексей Михайлович. - А сей час всем гостинцы и милостивицы - выноси!

Григорий в кутерьме не заметил как его в плечо кто-то толкнул.

- Гришка-разбойник, пошто меня опале предал? - пред новиком возник князь Шаховской. - Пошто зазнобу свою мне не кажешь? Зазнался? Нос задрал?

- Фёдор Иванович! Благодетель мой! Никак не мочно было с Вами видеться - сколько раз уже ходил до вашего двора - всё в делах Вы - где же мне Вас сыскать?

- Приходил ко мне? Так это про тебя мне холопы докладывали - "приходил важный сын боярский". А я-то голову ломал... кто таков??? Ты видно их своим кафтаном посольским испужал!

- А вот и зазноба моя, Мэри, баронесса Оффали.

- Вот, боек наш соколик, из-за моря синего голубку ухватил. Да красавицу!

Русская девушка на этих словах бы смутилась, потупила бы взор. Но Мэри сделал только учтивый реверанс и склонила голову на несколько секунд.

- А бойкая какая! Приятно глазу видеть, что избранница твоя тебе ни в чём не уступает - вот и на гоньбе вместе? - князь обнял Мэри за плечи и спросил: - Ну как тебе русский мороз, голубушка?

- Мороз злой, а народ добрый.

- И по русски уже говорить наладилась? - удивился Шаховской - Вот и чудесно! К морозу привыкнешь, главное чтобы люди по нраву были. Но я, дети мои, не потому вас рад видеть, что давно уж соскучился, хотя и это тоже. Дела у нас с тобой Григорий, незавершённые. Смекаешь?

- О том помню.

- А надёжа, Григорий у меня только на тебя.

Тем временем все понемногу двигались в царский терем, в большую трапезную, что располагалась на первом жилье. Там уже всё было готово к пиршеству и окольничие начали рассаживать гостей согласно чину, .

Григорий скинув кафтан вышел в гостиную предоставив князю Шаховскому развлекать Мэри. В гостиной обрядившись в парчовую сорочку, он выглянул в окно - на дворе был какой-то гвалт. Оказалось бьют Парфёнку Калачёва, который видимо совершенно не дружил с головой, ожидая, что его выходки останутся без внимания. Будучи белой костью боярский сын и подумать не мог, что обиженные им простолюдины могут над ним силу взять.

- Фёдор Иванович, во дворе Парфёна Калачёва лихие люди тузят! - с деланным испугом Гришка вернулся в трапезную.

- Стало быть за дело схлопотал. Был бы чуть более родовит - смотришь второй Таратуй на Руси завёлся бы. Такой же пустобрёх и склочник.

Окольничий посмотрел на Григория и Мэри - по всему видно было, что он в затруднении - следовало определить куда разместить их к люду попроще или на почётные места.  

- Афанасий, душа моя, рядом со мною сих гостей усади. Сё иноземная королевична, и с нею наш лучший стрелец, любимец царя-батюшки Алексея Михалыча, считай готовый полуполковник стрелецкий.

Афанасий кивнул и провёл Григория и Мэри на верхние места, а князь отлучился, увидев кого-то из своих знакомцев.

- This man, who is he? (Этот человек, кто он?) - спросила Мэри по-английски. В её глазах было огромное любопытство. - This is a great dignitary? (Это большой сановник?)

- Да. А ещё это мой благодетель, Фёдор Иванович Шаховской. Если бы не он меня бы заковали в кандалы и на каторгу отправили бы, а то и вообще могли казнить.

- За что? - изумилась Мэри.

- Всякое было. С разбойниками водился. Люди Шаховского меня изловили - ведь он глава Разбойного приказа. Он меня вместо наказания в наученье отправил. А там уж я и сам в стрельцы выбился.

Царь увидел Григория в парчовой сорочке и улыбнулся - указав на него Ордину-Нащокину, который стоял рядом с Алексеем Михайловичем - они о чём-то переговаривались.

- Царь сегодня в отличном расположении духа, - заметила Мэри.

- Yes, Alexey Mikhailovich loves these kinds of trips, with daring, but when he does, I heard, what I want to ask if will be able to approach (Да, Алексей Михайлович любит такие выезды да с удалью, а когда сам участвует - слышал я, можно чего хочешь просить, если подступиться сумеешь), - Григорий перешёл на английский.

- That's the difference between our monarchs. Carl loves to arrange orgies and who does not participate in them - to close to him not to get up. And the king closer to those who matter strong. (В том и разность наших монархов. Карл любит оргии устраивать и кто в них не участвует - тому близко к нему не встать. А царь приближает к себе тех кто делом силён).

Григорий посмотрел на Мэри и не стал её разубеждать. Сам-то он думал по-другому, ведь царь пригрел множество совершенно бесполезных людей и всё царство тихо роптало о том. Ему и самому хотелось бы думать об Алексее Михайловиче лучше, но даже недолго пробыв при дворе он уже многожды сталкивался с полным чванства и безобразной глупости окружением царя. Оно и понятно было - все кто был при деле - делом и занимались - докучать царю им было некогда. В то время как у бездельников что ни день то при дворце, да на выезде, да на богомолье, куда Алексей Михайлович ходил часто.

Вернулся Шаховской, ведя с собой отрока лет двенадцати.

- Се, Андрей Фёдорович, из рода князей Шаховских. Прошу милость ему оказать.

Сын был не очень похож на отца - больше стройный и белобрысый он был боек, да и одет был более броско. В каком-то смысле он был противоположностью родителю.

- Будешь нам прислуживать на пиру, да смотреть в оба!

Отрок послушно кивнул.

- Не по чину княжьему сыну за столом прислуживать, - смутился Григорий.

- Невелик гусь, чтобы местом бахвалиться. Кроме прочего, ты сам подумай - за стол его сажать рано - ему бы за стол царевича. Да царевич сегодня будет с батюшкой весь пир. Так что, если хочет быть при дворе - пущай служить учится - в деле стольничьем навыкает, да подмечает кто какое место по приличию занимать должен, да пусть люди государевы с ним знаются, да люд, что попроще на него поглядывает.

Григорий осмотрел гостей и увидел бусурманина почти подле царя - он сидел ошую, но на четвёртом - месте рядом с Ординым-Нащокиным. Видно и вправду сын князя башкирского или даже сам князь.

- Тоже приметил того бесерменина?

- Я сегодня с ним в ездке тягался. Думал он из простых князьков, мелких, а он вон что...

- Он из простых, верно ты подметил. Однако ж сейчас его посадили подле царя нарочно - волнуются башкиры, волнуются татары сибирские и прочие паганские народности. В тоём году пожгли много сёл на Сибирском тракте, даже остроги брали-зорили, стрельцов били. А этот приехал под руку царя - верность свою показать. За то и почёт.

На гоньбе башкир был в малохае и шубейке. А на пиру его изодели на русский манер, хотя было не отличить - то ли чекмень на нём то ли полукафтан с серебряным шитьём. Длинные волосы были аккуратно стянуты кожаным ремешком-очельем, а жидковатые усики расчёсаны и насмолены. Когда успели?

- Он ведь после меня пришёл? Откуда ж у него кубок царёв?

- Это, друже, должен понять ты. Царь приказал особый почёт выказывать верным башкирам. Оне против своих пошли, голову очертя. Понимают что супротив нас не выстоять, поэтому кто поумнее хотят не только мира, но и службы при царёвом дворе. Еждень они со своими через конеторговцев сносятся, и слух о том, что башкиры при дворе царя в большом почёте успокаивает башкир лучше, чем стрелецкие полки. Сей же мурза ещё и толмачом состоять будет в скором времени. В Земском приказе, при дьяке что порядками среди башкир ведает.

- А давно ли башкиры волнуются? Не было слухов о том. 

- Уже года два. Да кроме того они в тот год подняли и сибирские орды, которые много хлопот доставляют. С теми вообще дела вести трудно, а истреблять можности нет - кто тогда будет дичь бить, меха промышлять? Да и жаль их - оне ж, что дети несмышлёные, хотя и грозные воины.

Царь начал пир с молитвы. Помолившись, покрестились на образа - троекратно, и Алексей Михайлович всех обведя взглядом и, сев сам, повелел начинать трапезу.

Мэри была единственной женщиной за праздничным столом и это вызывало у одних негодование, у других изумление. Не положено было особе прекрасного пола в одной трапезной с мужчинами вкушать царские яства. А кто-то любовался, некоторые разглядывали даже слишком пристально - почти похабно. Слух пронёсся быстро и когда узнавали, что Мэри английская подданная, да ещё ближняя королю Карлусу, а её жених любимец царя - негодование разом уходило, как впрочем и интерес. Да и Шаховской нет-нет да и зыркнет ястребом - сильно зенки лупить не будешь, когда глава Разбойного приказа красавицу опекает.

Вообще на пирах обычно все давали себе волю - и выглядело всё это грубо. Случались похабные шутки и шутливые драки - вплоть до площадной брани, когда хмель ударял в голову. При Алексее Михайловиче старались не ругаться - мог наказать ослушника царёвой воли - а царь повелел уста от рани блюсти - но всё ж порой выскакивало крепкое словцо. Царь многим то спускал - особенно своим бравым воякам, но посохом по спине, а то и по устам можно было получить. У Ромодановского так и была рассечена губа, чем он ужасно гордился. Однако ж присутствие в этом гульбище Мэри произвело утишающее действие - всё происходило более-менее чинно и степенно.

- А что в Немецкой слободе после бунта Медного делалось? Как я отъехал так и не был там - всё недосуг.

- Теперь всё тихо. Илюха - твой приятель теперь окончательно поселился в "Кёниксберге" - хозяин взял его в долю прознав, что Илюха оказал царю значительную услугу и рисковал жизнью чтобы зачинщиков бунта изловить. Теперь он и его жёнка младшие партнёры в этом трактире - ведут весь закуп, всё хозяйство держат кроме казны. Так что у тебя теперь есть повод там чаще появляться. Опричь того - приехали в слободу новые рейтарские капитаны - кто на место убитых да старых, а кто и новые роты будет набирать.

- Точно ли всех зачинщиков бунта изловили?

- Богу то ведомо, а нам и дела сей час до того нет - бунту боле не бывать в скором времени, а как дале будет - дале и узрим. Дело же у меня к тебе было вот какое: кто-то  сбывает лихим ватагам оружье разное. Недавно на ярославском тракте снова торговый обоз разбили, товар забрали, купцов порешили. Оружную охрану всю перебили, да огненным боем, чего отродясь не было - разбойники обычно топорами орудуют, редко когда сулеба какая им в руки попадёт, а уж про самопал и речи не было. То ещё ведать нужно, что товар тот разбойникам не особо нужен - куда они с ним? А вот в этот раз забрали - видно в торг пустят. Смекаешь куда клоню?

- Не могу понять...

- Не простые то разбойники, а бывшие служивые, а то и немцы. Чёрная кость когда шалить начинает обоз возьмут и растащат что смогут, а остальное сожгут или бросят. А тут коль товар увели - стало быть в дело его пустят. Мы караулы по тракту усилили, а всё равно надобно найти тех, кто оружье головорезам сбывает.

Григорий задумался. Ему в голову не приходило что он мог бы сделать - как князю услужить, чем помочь.

- Что ж делать мне Фёдор Иванович? Толк от меня какой?

- Мы по лесам гоняться за шайкой не будем - не будет успеха. А вот засаду на них сделать можно, только для этого нужно стрельцов лучших на это дело снарядить. И к кому же мне обратиться как не к тебе?

- Что ж мне в охрану к купцам наниматься?

- Вот ещё глупости! Я к тебе своих людей из Разбойного приставлю - навык им свой передай, чтобы разили не хуже тебя. Они-то и отправятся на ярославский шлях.

Налили хмельного и бояре один за другим стали за царя здравицы поднимать. Григорий смутился было, но княжич уже был наготове - стрельцу и его спутнице он исправно наливал сбитень - а Шаховской каждый раз подмигивал - сам-то он вином потчевался.

За столом сделалось шумно - бояре, дворяне и люд попроще раскраснелись от вина, на нижних местах уже затянули песню негромко, но явственно - хмель уже ударил в голову. Григорий попав на царский пир впервые толком не знал что делать далее - есть он уже не мог, слушать за столом чинные разговоры стало невозможно - пошёл сплошной пьяный трёп.

- Фёдор Иванович, а когда ж пиру-то конец будет?

- Э, брат, слаб ты здоровьем похоже - хотя и не пьёшь винища. Сударыня твоя також я вижу за столом заскучала...

- Не без того, батюшка...

- Ты погоди малое время, я сей час всё устрою, - князь поднялся и чинно, стараясь не привлекать ненужного внимания, подошёл к царю, склонился над ним, и что-то прошептав, указал на Григория. Алексей Михайлович кивнул, и как ни в чём ни бывало продолжил говорить с Косаговым, который занимал почётное место победителя.

- Просил царя, чтобы ты за царевичем присмотрел, негоже тому в тереме с хмельным двором находиться. Возьми Алексея-молодшего, да займи его делом, а Марьюшка тебя сопроводит.

- Спаси Господи, Фёдор Иванович! - Григорий обрадовался, подал руку Мэри и они направились к выходу.

Царевичу было всего восемь лет, однако выглядел он старше. Ребята в его возрасте всё ещё были мальцами, а он уже повзрослел под бременем своей избранности. Григорий отметил, что, если сравнивать его с детьми школы славянского письма, то можно признать скорее отроком чем мальцом - живые, ясные, пытливые глаза сочетались с неуловимым ощущением взрослости - так будто царевич знал некую важную тайну, смысл бытия.

- Я помню тебя. Ты обещал научить меня стрелять из пищали!

- Было такое, не отказываюсь.

- А пищаль у тебя с собой? Я видел - ты брал пищаль из саней - где ж она?

- Ничего от Вас не скроешь, - улыбнулся Григорий - Сейчас отыщется, а пока государь мой представлю Вам мою спутницу. Мэри Дигби, баронесса Оффали, подданная английского монарха Карлуса II.

Царевич кивнул, немного удивившись. Они встречались с Мэри в Теремном дворце, но Алексей не знал кто она такая.

- Англия далеко, - деловито сообщил он. - Приятно видеть гостью издалека.

Мэри улыбнулась.

- И мне очень приятно, государь.

- Я-то не государь. Пока... Вот отец мой - он Государь, вы меня так не зовите.

- Как же нам Вас звать?

- Алексием, как по святцам нарекли.

Пищаль стояла в гостиной в дальнем углу. Чтобы она не бросалась в глаза Григорий прикрыл её занавесью. Как у любого мальчишки у царевича загорелись глаза когда он увидел оружие.

- Мне мастер Козьма сделал малую пищаль, но только мне из неё никто стрелить не разрешает. Говорят мал ещё.

- А это Алексий тяжела для тебя будет. Чтобы её тебе тягать, ещё много каши нужно съесть.

- С сошки смогу!

- И то верно... - удивился Григорий уверенности напористости царевича.

- Снаряжена? Вот здесь должно быть зелье? - Алексей указал на полку, выказывая не без гордости свою осведомлённость.

- Да, точно так. Только вот сошки у меня нет, я без сошки стреляю.

Без слов оделись, вышли на высокое крыльцо.

- Вы, Алексий из лука стреляли?

- Много раз!

- Тогда и из пищали легко научить можно.

Григорий выбрал мишенью большое ведро из которого обычно поили лошадей и поставив его в пятнадцати шагах от крыльца стал учить царевича целиться, положив ствол на перила. Наука нехитрая, но требует терпения, и чему ещё удивился Григорий - так это хваткости и хладнокровности Алексия. Он не спешил, а прицеливался спокойно и наверняка. Помня свои первые выстрелы Григорий помнил тот нетерпёж с которым он спешил спустить курок. Царевич был не таков. Прицелив раз, он остался недоволен, перехватил пищаль другим хватом и прицелил ещё. Убедившись, что стрельба не такое простое дело взялся за цевьё иначе, вновь приложив голову к стволу и прищурив глаз.

- Алексий, так у Вас рука замёрзнет, - сказала Мэри с улыбкой.  

Царевич не ответил - увлёкся процессом. Григорий удерживал приклад, опасаясь как бы отдачей Алексия не поранило, и это ещё больше затягивало процесс.

Наконец грянул выстрел. Ведро покачнулось, но устояло на столе.

- Неужели скользом попал? - разочарованно молвил Алексий.

Григорий не понял что произошло - щепок он не видел, однако ж ведро отчётливо покачнулось.

- Вот, царевич, в чём дело! - сказал он, осмотрев ведро - угадал ты прямо в нижний обруч, вот и в нём вмятина от свинца!

- Правда? - обрадовался Алексей.

- Смотри сам! Видишь? Хороший выстрел!

- Ну, с пятнадцати шагов трудно было промахнуться, - сказал Алексей, но тем не менее в голосе его была гордость. - А курок-то холоден, у меня чуть палец не прилип.

Зашли в терем отогреться, и снарядить пищаль в тепле. Григорий показал порох, рассказал чем он отличается от обычного "стрелецкого зелья". Из берендейки извлекли пули и мерку для заряда.

- Скажи, Григорий, а ты убивал из пищали людей? - внезапно спросил царевич. Мэри встрепенулась от неожиданности и явственно побледнела.

- Нет. А почему ты спрашиваешь, государь?

- Это, наверное, страшно стрелить в живого человека. Разве ж не жалко его?

- Ну а если это враг?

Григорий покосился на Мэри - она стояла бледнее полотна, хотя только что на щеках был морозный румянец.

- Что с тобой милая?

Мэри присела на лавку около стены и сказала:

- If think about what's in front of you people, then you will never be able to shoot him (Если думать о том, что перед тобой человек, то ты никогда не сможешь выстрелить в него).

Григорий перевёл, и царевич удивлённо отложил пищаль, которую держал в руках, в сторону.

- А ты стреляла в человека? В само деле?

- Yes, your Majesty... (Да, государь), - сказала Мэри. Григорий видел, что его любимой стало не по себе, но что было делать? Он просто обнял её.

- Не печалься. Так, видимо, Бог судил, - спокойно заметил Алексей. - Понимаешь?

- Yes, Prince, I understand you, but still killing - even in war - sin. (Да, царевич, я вас понимаю, но всё-таки убийство - даже на войне - грех).

- Что же делать с врагом? Врагов надо побеждать! А для этого в них придётся стрелять и убивать их.

- Yes, it is. But it's very hard. (Да, это так. Но это очень тяжело).

Григорий перевёл ответ Мэри и Алексей вздохнул.

- Вот и я говорю... Тяжело это - в человека живого стрелить...

- Воинское ремесло нелёгкое, Алексий. Но нам деваться некуда - я стрелец, Вы Государь будущий, так что воевать нам на роду написано. А раз так, то делать это надо наилучшим образом.

***

 Когда пиршество закончилось царь поднялся в горницу и позвал Ртищева.

- Что сообщает уфимский воевода? Сызова у него башкиры волнуются? Докладывал тот раз, что угомонил их...

- Так государь, волнуются. И Сибирский тракт охвачен бунтом. Монастыри жгут, сёла и городские посады грабят, ямские слободы почитай по всему тракту извели.

Алексей Михайлович на мгновенье задумался, но настрой думать о делах государственных у него быстро прошёл, чему Ртищев нисколько не удивился - в праздничные дни царь часто пренебрегал даже более важными делами, а здесь какие-то волнения на окраинах... Поволнуются, да успокоятся.

- Прикажите дать башкирам то, чего они хотят - укорот игуменьим хотениям нужно положить, иначе снова ввергнут нас в войну с бусурманами. Но и башкир не баловать! А то войдут в искус нас постоянно тревожить. И зачинщиков главных принародно казните, чтобы в следующий раз неповадно было.

Легко сказать - трудно сделать. Башкиры бунтовали против захвата их земель, а ведь земли отходили не кому-нибудь, а уфимской митрополии, монастырям, да церковным приходам. Хотя самих башкир не велено было обращать из магометанства, их соседей калмыков и вогулов донимали упорно. Монастыри были главной опорой власти в краю - там и вера стяжалась, там и руда плавилась, да к тому ещё каждый монастырь крепость. Монастыри торговали с Европой с таким прибытком, что могли сами снаряжать и содержать полки служилых людей. А на окраинах, где служба там и грабёж: нанимались в монастырское войско самые отъявленные и горячие головы, бежавшие от царёвой немилости. Монастырь отпускал грехи с лёгкостью, "превращая негодяев в защитников веры", да только сколько не надевай на волка овечью шкуру - клыки торчат. Так было и во время этого мятежа - "сборщики ясака", назвавшись государевыми людьми вызвали настоящую бурю гнева у башкир, поскольку требовали сверх причитающегося.

- Мир и покой нужен царству - и так после бунта у нас тяжко с торговлей, а тут ещё, если татарских да башкирских лошадей лишимся - как войско верстать будем? Видал сегодня гоньбу - не те уж лошади у нас пошли, даже мои, отборные не несут как то следует!

- Тройка Косагова дивно как хороша! Не даром всех обошёл...- подметил Артамон Матвеев.

- Сколько таких жеребцов в войско поставить можем? Нисколько! А Косагов известно откуда тройку эту взял - когда Ваньку Богуна под Кременчугом разбил там этих коней у него и отнял. Так ведь, Артамон?

- Верно речёте, Государь. Но и я сказать хочу - что пора бы нам свои табуны в порядок привести, а не на калмыцких, башкирских, да татарских коней рассчитывать. Война много лошадей изводит, и значит нам нужно ещё больше!

- Сказал - сделай, Артамон! Сделаешь ли?

- Кому другому поручить надобно, Государь. Я и так разрываюсь между стрелецким приказом и посольскими делами.

- Все вы так, - пробурчал царь, - Советы давать - в первую голову бегут, а как дело сделать - поди сыщи! Сам не пойдёшь - присоветуй кого. Это-то выполнишь, Артамон?

- Это можно...

- А тебе Фёдор Михайлович поручаю сыскать людей на замирение с башкирами, да на восстановление ими пожжённой земли. Снова остроги наладить, монастырям помочь. Казны у меня нет для тех дел, зато тархан всем охочим людям, кто Сибирский тракт из пепла поднимать будет - всем дам. Всю мягкую рухлядь смогут продавать - что сверх ясака добудут. Годно ль?

Ртищев кивнул, соглашаясь.

- А теперь хватит о делах - пора бы и шахматы расставить - как думаешь, Артамон?

***

----------------------------

Верхние места - места за столом ближние к царю.

Ошую - слева.

Паганские народности - имеется ввиду языческие. Paganus (с латинского) - язычник, дословно "деревенщина".

Чекмень - татарский национальный костюм.

Тархан - право беспошлинной торговли.

Начало: https://cont.ws/post/219136