Столетия продвижения идей утопического коммунизма дали обильный урожай теоретических вариантов построения совершенного и справедливого общества, которые опирались на две основные тенденции. Раннехристианскую, уходящую корнями в древние религии и философскую, стоящую на работах Платона, который впервые отчетливо обрисовал контуры витающих идей всеобщего сознательного подчинения приоритетам общественной пользы, с учетом опыта Спарты. Возникли также утопии содержащие элементы обеих тенденций в различном соотношении.
Утопические идеи христианства расцвели на обломках римско-католической церкви, кризис которой в Европе — Реформация, стала глубоким потрясением для католицизма. Движение Реформации отвергло власть папства над религиозным сознанием, раскололо Западную Европу на католическую и протестантскую части. Целые страны порывали со Святым Римским престолом — Англия, Швеция, Дания и Норвегия, часть немецких и швейцарских земель. К протестантским церквям и религиозным общностям примкнула часть населения Франции, Нидерландов, Польши, Чехии и Венгрии.
В дальнейшем обнаружилась очевидная связь эффективности системы хозяйствования с «рационализацией» веры в ходе Реформации христианских представлений, породившая полемику о том, что явилось первопричиной ускоренного прогресса отдельных стран, развитие производственных отношений или распространение протестантской идеологии. Появилось устойчивое мнение что капитализм не мог бы получить такого развития на Западе, если бы ему не предшествовало формирование "духа капитализма" под влиянием "хозяйственной этики" кальвинизма.
В эту эпоху были заложены основы современных знаний как в сфере естественных и точных, так и в области гуманитарной мысли. Критерием истины стал эксперимент, опыт, новая система доказательств. Утопические идеи христианства не стали исключением, однако, учитывая суровое преследование религиозных общин, отколовшихся от господствующей церкви в Европе, опыты по практической организации религиозных коммунистических общин получили широкое распространение в основном за океаном, в бурно развивающейся Америке.
Первая половина XIX в. в США была отмечена не только подъемом общедемократического движения, но и массовым пробуждением христианских исканий в направлении восстановления его ранних образцов — ревайвализмом, распространившимся по многим городам и фермерским поселениям. Это было, пробуждение традиционной веры в исполнение пророчеств о наступлении «последних дней» и «царства божьего на земле». На фоне неуклонного движения промышленной революции подобное явление выглядело парадоксальным. Чрезвычайно широкое распространение получили религиозные коммуны обращавшие свой взор к раннему христианству в надежде там обрести идеалы нового образа жизни, свободного от социальных несправедливостей, горя и лишений.
«Социальную базу религиозных коммун… составили представители мелкобуржуазных слоев, главным образом крестьянства, которому промышленная революция принесла бедствие и разорение. Религиозные коммуны явились для него средством выйти за пределы господствующих социальных отношений и создать общество «бедных, но равных». Это движение было отмечено сильной апелляцией к социальным принципам раннего христианства, что само по себе означало стремление отгородиться от действительных проблем общественного развития и возродить в середине XIX в. эсхатологические и мессианистские традиции, свойственные религиозным сектам первых веков нашего тысячелетия», пишет российский исследователь А. А. Кислова, давая оценку популярным в Америке в XIX в. социально - религиозным движениям.
Шейкеры
Среди первых, наиболее крупных и долговечных американских религиозных коммун выделялось «Объединённое сообщество верующих во Второе Пришествие Христа» — Шейкеры. Свое начало они вели от Квакеров, дословно «трепещущих» — официальное самоназвание «Религиозного общества Друзей», протестантского христианское движения, возникшего в 1648 г. и подвергавшегося жестоким притеснениям в Англии. Одним из наиболее существенных нововведений квакеров была почти равная роль женщин. Несмотря на остатки сильных патриархальных элементов «Друзья» верили в духовное равенство женщин. Им было позволено играть гораздо более активную роль, чем в других радикальных английских сектах времен гражданской войны.
Квакеры пытались найти убежище в США, где они столкнулись с суровыми преследованиями в штатах находящихся под влиянием пуритан. Их заключали в тюрьмы или высылали, пороли и клеймили. Некоторых, по приказу руководителей пуритан, казнили, обычно за невыполнение приказов о высылке. Так на основании религиозных убеждений в 1660 г. в Бостоне была приговорена к повешению и казнена среди других квакеров Мэри Дайер (Mary Barrett Dyer), впоследствии вошедшая в число Бостонских мучеников. Её назвали последней мученицей Северной Америки, поскольку в дальнейшем с 1663 г. в Штатах возобладала тенденция «позволять каждому иметь свою собственную веру».
Небольшая группа шейкеров прибыла из Англии в Америку в 1774 г. Руководителем ее была женщина — Матушка Анна Ли, проповедница, которая подвергалась безжалостным гонениям за «оскорбление веры» в Англии. Анна родилась в 1736 г. в Манчестере, Англия, и была вторым из восьми детей в семье.
Родители Анны по вероисповеданию были квакерами, состояли в манчестерском отделении «Сообщества Друзей». Семья была крайне бедной и не имела возможности дать детям даже начальное образование; Анна Ли никогда не училась в школе и осталась полностью неграмотной, ни читать, ни писать не могла. С раннего детства она была необычным ребёнком, часто говорила, что видела сверхъестественные явления, была очень чувствительной. Такой девушке тяжко было жить в грязном рабочем квартале Манчестера, среди пьяниц и грубиянов.
Ей приходилось пользоваться общим туалетом во дворе и спать на одной кровати с родителями. Возможно, из-за этого у Анны Ли развилась стойкая антипатия к сексуальности, а также к любой грязи, неопрятности и беспорядку. Ещё с подросткового возраста Анну крайне смущали вопросы взаимоотношения полов и собственная сексуальность; она призывала мать к воздержанию, за что нередко получала побои от отца. Это отвращение к отношениям с мужчинами постепенно усиливалось и проявлялось в неоднократных попытках избежать замужества и остаться в девицах.
В конечном итоге, разгневанный отец заставил её выйти замуж, когда Анне Ли ещё не исполнилось и 18 лет. Анна беременела восемь раз, четыре беременности закончились выкидышами, а из четырёх детей родившихся живыми, трое умерли ещё во младенчестве, а последний ребёнок — девочка, умерла на седьмом году жизни. После последних родов Анна впала в тяжёлую депрессию и решила навсегда отказаться от секса с мужчинами.
Переплыв океан, шейкеры нашли прибежище в колонии Нью-Йорк, близ Олбени. В 1779 г. Анна Ли предприняла несколько поездок по штатам Новой Англии с миссионерской целью, после чего община шейкеров выросла. К 1792 г. в США было уже 12 шейкерских общин.
Шейкеры заимствовали теологические и культовые особенности квакеров. Но в социальной практике они пошли дальше, в своем ожидании «второго пришествия Христа» решительно отказывались и от владения частной и личной собственностью, и от контактов с внешним «греховным» миром.
На протяжении XVIII и XIX века они основали более двадцати трудовых коммун-поселений с количеством полных членов примерно шесть тысяч человек в период расцвета движения. Владели большим количеством земли и этим выделяясь среди остальных религиозных коммун. В их владении находилось более 40 тыс. гектаров земли, из них половина — под домашними фермами.
Учеба и трапеза в шейкерских коммунах
Шейкеры признавали только «духовный союз между полами» и даже на их молитвенных собраниях, женская группа всегда располагалась на расстоянии от мужской. Тем не менее женщины занимали равное с мужчинами положение, пользовались равными с мужчинами правами во всех областях социальной жизни, в том числе и в управлении общиной. Шейкерские общины делились на «семьи» или коммуны по 30—150 человек в каждой. Это были самоуправляющиеся хозяйственные единицы, собственность которых находилась под контролем специальных доверенных лиц. Коммуна полностью обеспечивала своих членов жильем, одеждой и питанием. Никакой собственности член коммуны не имел, так как согласно шейкерским принципам он должен был отдать при вступлении в коммуну все, чем до этого владел.
Шейкерские коммуны дважды, в 1817 и 1819 гг. посещал президент США Джеймс Монро.
Гармония
В феврале 1805 г. в торжественной обстановке была провозглашена организация Общины Гармония. Ее организатор Георг Рапп родился в швабском герцогстве Вюртемберг, рано проявил способности к толкованию Священного писания и получил славу «сепаратиста», несогласного с официальным учением лютеранской церкви.
В своих уставных проповедях Г. Рапп, обращаясь к своей пастве, призывал ее тщательно готовиться в этой, земной жизни к жизни «будущей», неземной, для чего необходимо все свое внимание направить на достижение духовного развития, то есть обретение таких христианских добродетелей, как благочестие, смирение, простота и умеренность в потребностях, любовь к ближним, труд, молитва и т.д. В число этих добродетелей входили и целомудрие, воздержание и безбрачие, ибо, по его словам, человек тогда приблизится к Богу, когда восстановит свое «адамоподобное состояние».
Собрав вокруг себя сторонников, Рапп предложил им отправиться в Америку, чтобы избежать религиозных преследований. После переезда в Новый Свет, Рапп купил на собранные им деньги 5 тыс. акров земли в Пенсильвании и предложил начать коллективную ее обработку. Участники объявили, что они отказываются от лично принадлежащей собственности и образуют единый фонд для общего блага всей организации. В общине к этому времени насчитывалось 750 человек, в основном это были немецкие крестьяне и ремесленники.
Община очень скоро справилась с трудностями, связанными с освоением новых земель. Спустя девять лет община смогла уже продать свои владения за 100 тыс. долл. и купить на вырученные деньги 30 тыс. акров земли в долине р. Уобаш, в штате Индиана. Благодаря ранее накопленному опыту Гармония и здесь быстро наладила многоотраслевое хозяйство. Известно, что изделия из хлопчатобумажной и шерстяной пряжи, а также различные сельскохозяйственные продукты раппиты продавали даже в Новом Орлеане. Община богатела и росла численно, главным образом за счет новых иммигрантов из Германии.
Общество сепаратистов Зоара
Основателями этого общества были немецкие сепаратисты, отделившиеся от лютеранской государственной церкви, за что они в Германии подвергались жестоким преследованиям, которые и стали причиной переселения в США. В 1819 г. они организовали в штате Огайо поселение общинного типа «Зоар».
В переезде и устройстве на новом месте сепаратистам оказали помощь английские и американские квакеры. С их поддержкой переселенцам удалось купить 5 тыс. акров земли и начать хозяйство. Большинство зоаритов были на родине крестьянами, и в Америке они продолжали заниматься привычным для них делом. Начали хозяйствовать по-коммунистически, наладили молочное скотоводство, приносившее им основной доход, а также разбили фруктовый сад. Вероучение зоаритов во многом напоминало учение квакеров, ибо центральной частью его было учение о «внутреннем свете», посредством которого верующий освобождается от греха и соединяется с Богом, минуя при этом посредничество церкви и все ее формальные требования.
Согласно утвержденному уставу все жители коммуны (число их никогда не превышало 500 человек) делились на новициатов и полных членов. Первые должны были пройти годичный испытательный срок, в течение которого они сохраняли право на собственность, вложенную в общинную казну. Вступая в полные члены, зоарит подписывал соглашение, согласно которому он навечно терял право на всю принадлежавшую когда-то ему собственность, в том числе и на личную, переходящую в пользование коммуны.
Вся собственность коммуны находилась в распоряжении и под контролем выборного правления, которое занималось также распределением продуктов питания, одежды, жилищ, назначало людей на определенные участки работы. Зоариты начали использовать наемный труд после того, как в 1834 г. эпидемия холеры поразила их коммуну и унесла треть жителей. По той же причине в коммуне стали поощрять браки и рождение детей. Коммуна Зоар распалась в самом конце XIX в., просуществовав более 80 лет. Собственность была поделена между бывшими членами коммуны.
Коммуна Амана
Коммуна Амана, образованная германскими иммигрантами в США, именовала себя Общиной истинного вдохновения —инспирационисты. Движение инспирационистов, возникшее в Германии в конце XVIII —начале XIX в., было довольно популярно среди бедных слоев населения.
Оно находилось в оппозиции к господствующей лютеранской церкви и в своем вероучении много заимствовало у пиетистов и квакеров. В 20—30-х годах движение инспирационистов возглавил бывший плотник Кристиан Метц, который затем руководил их эмиграцией из Германии в 1842 г.
Первоначально инспирационисты поселились в штате Нью-Йорк, в нескольких милях от Буффало. Основали они здесь колонию Эбенезер с населением свыше 1000 человек. Чтобы обеспечить существование малоимущему большинству колонии, решено было организоваться на общинных началах. В результате вся собственность была объявлена общественной, затем обобществление распространилось на производство и потребление. Даже спустя много лет после эмиграции жители Аманы почти не пользовались английским языком и стойко держались образа жизни, моды и обычаев, привезенных их дедушками и бабушками из Германии. Не занимались инспирационисты и миссионерством среди американцев. В коммуну мог вступить лишь тот, кто имел солидные рекомендации от старых членов или доверенных лиц в Германии. Для жителей Аманы Метц выработал специальный свод нравственно-религиозных заповедей, называвшийся «Правила на каждый день». Одно из этих правил гласило, что член коммуны не должен «проводить время в общественных местах среди мирян, дабы не испытать искушения…».
Амана просуществовала 90 лет и была одной из крупных религиозных коммун в США XIX в. В разное время в ее поселках проживало от 800 до 1800 человек, главным образом иммигранты из Германии и Швейцарии. Амана имела также много земли, которая была приобретена по прошествии нескольких лет в Айове, где в период 1854 —1859 г. на 18 000 акрах было основало шесть деревень. В соответствии с конституцией, одобренной членами коммуны, «земля, которая уже приобретена, и та, которая может быть куплена в будущем, должна оставаться общим достоянием и общей собственностью… Земледелие и скотоводство вкупе с некоторыми ремеслами и промыслами дадут с божьего благословения средства для поддержания настоящей общины». Не в пример раппитам и зоаритам, инспирационисты оговаривали право на свободный выход любого члена из коммуны и на получение им причитающейся ему доли.
В Амане довольно широко использовался наемный труд, в основном па тяжелых работах. Часть земли инспирационисты сдавали в аренду местным фермерам. В середине XIX в. Амана владела 25 тыс. акров земли, которая полностью обеспечивала существование коммуны. К концу гражданской войны и в особенности к концу XIX в. положение изменилось: хозяйство Аманы начало терпеть большие убытки, и руководство решило изменить формы деятельности. В конце XIX — начале XX в. в Амане появились маленькие фабрики — мыловаренная, суконная и ситценабивная, которые обеспечивали членам коммуны относительный материальный достаток. Коммуна Аманы прекратила свое существование в 1933 г.
Онеида
В идеологии американских религиозных коммун, идея духовного совершенствования, «обновления» личности во имя «грядущего царства божьего на земле» занимала ведущее место. Некоторые религиозные секты руководствовались в своей деятельности принципами морального усовершенствования или перфекционизма. Активным пропагандистом перфекционизма и одновременно основателем и руководителем религиозной коммуны перфекционистов был Джон Хамфри Нойес (1811 – 1886 гг.).
Нойес начал свою проповедь о «духовном возрождении» общества в начале 30-х годов под влиянием религиозного «Великого пробуждения». В доме Нойеса в Патни, штат Вермонт, возникла ассоциация перфекционистов. И руководитель, и члены его ассоциации были энтузиастами движения за возрождение религиозности, но одновременно проявляли интерес к социально-политическим вопросам, призывая начать борьбу за «всеобщее избавление от греха». В этих целях перфекционисты одно время обратили свое внимание к идеям Шарля Фурье, однако предпочли им «библейский коммунизм». В 1848 г. Нойес создал в штате Нью-Йорк религиозную коммуну, вскоре превратившуюся в центр перфекционистского движения в США.
Бывшая индейская резервация Онеида, выбранная перфекционистами для постоянного жительства, по замыслу Нойеса должна была стать идеологическим центром «библейского коммунизма» и одновременно моделью того идеального общественного строя, который ассоциируется в сознании верующих с «царством божьим на земле». Онеида (Oneida Community) стала не только головной, но и самой крупной из перфекционистских общин. Кроме нее в 40—50-х годах существовало еще пять общин: в Уоллингфорде, Мэнлиусе, Ньюарке, Кембридже и Бруклине.
Свои представления о «коллективистском строе» перфекционисты связывали с идеей общности, рассматриваемой ими в качестве «органического принципа коммунизма». На этом принципе Нойес стремился организовать всю жизнь коммуны Онеида. Общее имущество, общий кров, общий стол и общие интересы — таковым представало в идеале гармоничное общество перфекционистов. Нойес заявлял, что достигнуть этого идеального состояния коммуна может лишь при условии строгой дисциплины и порядка, которым должны следовать все ее члены. Он много занимался разработкой техники социального контроля и весьма гордился изобретенной им системой «взаимной критики» (mutual criticism), которую считал главным инструментом совершенствования личности и «гармонизации» общественных отношений в целом.
Система «взаимной критики» призвана была регулировать и направлять деятельность коммуны и нравственно-духовное развитие личности. Каждый член коммуны проходил «чистку», которую осуществлял специально избираемый и постоянно действовавший «комитет по критике». Вызванный для «критики» член коммуны должен был молча и со всем «смирением» выслушать замечания и суждения комитета о своем характере, поведении, поступках и т. п., а затем получить рекомендации, как их исправить или улучшить. Нойес был глубоко убежден в эффективности «взаимной критики» и горячо пропагандировал ее как наилучшую меру в воспитании нравственных и совершенных личностей, которые призваны будут жить в «коллективистском строе». «Любая из социальных организаций, большая или малая, если цели ее достойны и возвышенны, — писал он, — найдет в Свободной критике наилучшего регулятора, друга и сотрудника».
В отличие от сообщества шейкеров полные члены которого были обязаны соблюдать абсолютный целибат, коммуна "Онеида" стала общиной, воплотившей в жизнь идеи группового брака и свободной любви. Отвергая брак как установление «неистинное» и «нехристианское», перфекционисты ратовали за свободный союз мужчины и женщины и за создание «общественного семейного очага». При этом они ссылались на место в «Евангелии от Матфея», где сказано: «Ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как ангелы божии на небесах» (гл. XXII, 30). Нойес считал, что традиционная семья противоречит божественной заповеди бескорыстной любви. И что секс – это не только продолжение рода, но и священное выражение любви, которое может сделать человека ближе к Богу, а рай необходимо строить здесь и сейчас, а не ждать вознесения на небо.
Каждая женщина коммуны считалась состоящей в браке с каждым мужчиной и наоборот. Члены коммуны без сожалений и без укоров совести должны были вступать в сексуальные отношения со всеми представителями общины. Но это не означало беспорядочных сексуальных отношений – каждая новая связь должна была быть одобрена специальным комитетом. При этом длительные связи не приветствовались. В коммуне была создана селективная программа разведения, направленная на рождение более совершенных детей. Члены коммуны, которые хотели завести потомство, должны были обратиться в специальный комитет, который рассматривал их духовные и моральные качества. В программе приняло участие 53 женщины и 38 мужчин, вследствие чего родилось 58 детей (9 из них дети самого Нойеса). Во всех остальных случаях практиковались задержка семяизвержения. В коммуне очень высоко ценилось мастерство любовных ласк.
Члены коммуны проводили время в труде, чтении и религиозных дискуссиях. «Онеида» достигла финансового благополучия, сосредоточившись на производстве капканов для бобров, шелковой нити и столового серебра. Товары экспортировали в Канаду, Австралию и даже Россию. Солидный денежный оборот позволял молодым людям коммуны получать образование в лучших университетах того времени, поэтому коммуна не нуждалась в медиках, юристах, преподавателях, архитекторах, механиках и т.д. Каждый член общины имел возможность самосовершенствоваться, не покидая пределов коммуны: здесь была богатая библиотека, насчитывавшая более шести тысяч томов, два оркестра, несколько струнных квартетов и хор. Коммуна каждую неделю устраивала праздники и пикники с постановками пьес и оперетт, играми в крокет, в шахматы и разнообразным угощением.
«Самая эксцентричная из коммун XIX века», распалась в 1880 г. Этому предшествовали драматические события, которые обнаружили существование в коммуне весьма серьезных разногласий по разным вопросам, а также недовольство авторитарным контролем со стороны руководства. Во избежание скандала Нойес даже вынужден был на время покинуть коммуну и уехать в Онтарио. Оттуда он писал исполненные горечи письма, выражая сожаление, что мир еще не готов принять его учение.
Вскоре Нойес сам предложил ликвидировать коммуну. Вся собственность при ликвидации была поделена между участниками этого своеобразного религиозно-коммунистического эксперимента, продолжавшегося свыше 30 лет. На основе коммуны позднее была создана акционерная компания «Онеида компани лимитед» по производству столового серебра. Ее президентом стал сын Джона Нойеса — Пирпонт Нойес, а большинство акционеров составили бывшие члены коммуны. В 20-х годах XX в., на предприятии этой компании в г. Шерилл еще трудилось немало рабочих — потомков рядовых перфекционистов, которые унаследовали от своих отцов «особую приверженность к религиозной дисциплине».
Oneida Limited успешно приспособилась к трудным экономическим условиям Первой и Второй мировых войн и была на протяжении большей части XX века одним из крупнейших в мире производителей столовых и кухонных приборов, посуды из нержавеющей стали, серебра и стекла для частных потребителей и организаций общественного питания, а также крупнейшим в Северной Америке производителем столовых сервизов для общепита. Со временем эта компания выросла до транснациональной корпорации, ведущий бизнес одновременно в США, Канаде, Мексике и ещё в нескольких странах Латинской Америки, Европы и Азии. Но в начале XXI века она стала постепенно сдавать позиции в результате экономических кризисов и не выдерживая конкуренции с китайскими производителями подобных товаров. Существует и сегодня, на официальном сайте https://www.oneida.com можно ознакомиться с ее историей и продукцией.
Очевидная популярность движения религиозных коммун в Штатах оказала значительное влияние на формирование коммунистических идей в Европе, в частности, произвела глубокое впечатление на молодого Энгельса. В 1944 году он пишет Марксу «Пока наши принципы не будут развиты в нескольких работах и не будут выведены логически и исторически из предшествующего мировоззрения и предшествующей истории как их необходимое продолжение, настоящей ясности в головах не будет, и большинство будет блуждать в потемках…сегодня же снова начну писать. У всех германцев еще очень неясные представления о практической осуществимости коммунизма. Чтобы положить конец этому безобразию, я напишу маленькую брошюру, в которой покажу, что практически уже сделано в этом отношении, и в популярной форме расскажу о существующей практике коммунизма в Англии и Америке».
В брошюре «Описание возникших в новейшее время и еще существующих коммунистических колоний» в октябре 1844 г. он пишет: «Успех шейкеров, гармонистов и сепаратистов, а также всеобщая потребность в новом устройстве человеческого общества и вытекающие отсюда усилия социалистов и коммунистов побудили за последнее время многих других в Америке предпринять подобные же попытки».
И далее: «Однако не только в Америке, но и в Англии сделаны попытки осуществить общность имущества. Здесь это учение проповедовал в течение тридцати лет гуманист Роберт Оуэн, который пожертвовал все свое большое состояние без остатка на основание ныне существующей колонии «Гармония» в Гемпшире».
Отношение Роберта Оуэна (1771–1858 гг.) к общности имущества действительно было близко к традициям религиозных коммун, но его подход к обоснованию таких принципов принципиально отличался. В основе всего учения Оуэна лежит резкое, неприятие всякой традиционной религии и в особенности христианской.
Раннее детство, — как он рассказывает в своей автобиографии, — дало довольно много отрицательных религиозных впечатлений. Представители разных сект и исповеданий стремились перетянуть каждый на свою сторону, и плодом этих впечатлений от споров сект между собою было то, что он решительно повернул в сторону скептицизма, а позднее и полного отрицания религии. Его враждебное отношение к религии в Англии, где религиозный вопрос занимал так много места в общественном мнении, не могло остаться незамеченным, тем более, что во время своей агитации в Америке и в Англии он очень часто выступал на митингах против христианства, вел об этом многочисленные дискуссии и в конце концов возбудил к себе на этой почве вражду духовенства.
Одним из важных мотивов отречения служило, — как говорил он, — то, что религия учит о личной ответственности, между тем как отрицание личной ответственности и сведение человеческой личности всецело к влиянию среды сделалось основным положением всего мировоззрения Оуэна.
Уже очень рано Оуэн приходит к убеждению, что социальная реформа невозможна без внутренней веры, и на этом основании включает в программу своей деятельности борьбу с существующими религиями, особенно с христианской, и пропаганду новой, «рациональной» религии. Он был «материалистом в религии и религиозным в самом материализме». «Я установил, что Великая творческая Сила Вселенной, сущность и способ действия которой неизвестны человеку, есть Универсальный Бог Творения (Universal God of Creation). То есть это есть Всемогущая и Вечная Творческая Сила, которая, как раскроет это будущая наука, создает семена всякой человечности до рождения каждого индивида, и таким образом различие в пропорциях естественных качеств человечества в каждом семени для образования разных индивидуальностей, семена всех естественных качеств человека даются ему от рождения без ведома и без согласия его... Факты доказывают во все времена, что все члены человеческой расы рождаются с теми же общими качествами человечности, но соединенными в разных пропорциях, и потому в высшей степени нерационально делать ответственным индивида или же ту Силу, которая создала и сообщила эти таинственные семена божественных качеств, божественно соединенных, то есть человека». Они божественны, ибо «таинственно созданы Великой Творческой Силой Вселенной или Богом всего Творения».
Проблема общественной реформы для Оуэна, также, как и для Платона, становится проблемой общественного воспитания. Воспитание, по мнению Оуэна, всесильно. «Каждое дитя, может быть воспитано во всяком языке, чувстве, вере, нравах и обычаях, которые только не противоречат человеческой природе. Всякому обществу, даже целому миру, может быть дан характер от самого лучшего до самого худшего, от самого невежественного до самого просвещенного, соответственными средствами». Поэтому задача социальной реформы есть задача прежде всего педагогическая, приводящая к выработке социального характера.
Александр Герцен (1812 —1870 гг.), который встречался с Оуэном, отмечал прогрессивное историческое значение педагогической теории Оуэна. Писал, что опыт его «костью стоит в горле людей, постоянно обвиняющих социализм в утопиях и в неспособности что-нибудь осуществить на практике». И в то же время он считал некоторые теоретические положения Оуэна неправильными, критиковал мысль о том, что «главный путь водворения нового порядка — воспитание», что человек является продуктом обстоятельств и воспитания. Говорил, что активная роль людей в истории формируется в процессе борьбы с общественным злом и несправедливостью.
Взгляды Оуэна формировались на протяжении жизни, а началось все в маленьком городке Ньютаун (Уэльс), где Роберт родился в 1771 году, в семье торговца скобяными изделиями. В 7 лет учитель местной школы использовал его как помощника, но ещё через 2 года школьное образование Оуэна навсегда закончилось, и он отправился искать счастья в больших городах. Оуэн служил учеником и приказчиком в мануфактурных магазинах Стэмфордa, Лондона и Манчестера, однако так и не получил систематического образования. Манчестер был в это время центром промышленной революции, особенно бурно развивалось здесь хлопчатобумажное производство. В Манчестере Оуэн сошёлся со многими членами местного философского и литературного общества, особенно дружил с Томасом Персивалем (1740–1804) английским врачом, участником кампании за меры по здравоохранению и фабричное регулирование в Манчестере. Персивалем была впервые высказана мысль о необходимости рабочего и санитарного законодательства. Сам Оуэн читал в этом обществе несколько докладов о рабочем законодательстве.
Нью-Ланарк. Свое дело Оуэн начал, взяв у брата взаймы деньги, и открыв с компаньоном небольшую мастерскую, изготовлявшую прядильные машины, которые в то время быстро внедрялись в промышленность. Потом завёл собственное крохотное прядильное предприятие, где работал сам с двумя-тремя рабочими. О них владелец пекся как о родных: трудовому мини-коллективу были обеспечены комфортные условия, рабочий график был весьма щадящим, а оборудование — передовым. Но деятельная натура Оуэна требовала масштаба. И судьба подарила ему шанс развернуться в полную силу. Роберт влюбился в дочь текстильного магната Дэвида Дейла, женился на ней и стал управляющим и совладельцем фабрики своего тестя в Нью-Ланарке.
Поселок Нью-Ланарк был беднее многих других фабричных поселений того времени. Пьянство и лень были сильно распространены; сбережений не существовало, все заработки тут же пропивались. Воровство было страшное. Никто не доверял друг другу. Ссоры и драки были постоянным явлением. К этому еще следует присоединить путаницу в семейных отношениях, грязный разврат и широкое использование детского труда. До прихода Оуэна предприятие Дэвида Дейла мало чем отличалось от остальных заводов и фабрик. Зарплаты стандартно низкие, продолжительность рабочего дня — от 14 до 16 часов, каждый четвертый пролетарий — сирота из работного дома в возрасте от 5 лет. Редкие часы досуга обитатели фабричного поселка посвящали выпивке и дракам.
Прежде всего на фабрике был сокращен рабочий день. Оуэн предлагал 10-часовую норму, но его компаньоны настояли на 12 часах. Эксплуатировать труд детей младше 10 лет отныне было запрещено. Вообще во всем, что касается подрастающего поколения, Оуэн проявлял исключительную заботу. Он организовал первые бесплатные ясли и детский сад для малышей из фабричных семей. Теперь молодые мамы могли выйти на работу, в то время как детвора находилась под присмотром воспитателей. Ребятишки старше 6 лет посещали школу, открытую Оуэном. Плата за их обучение с родителей не взималась. Благосостояние рабочих заметно выросло. Во-первых, Оуэн увеличил им жалованье, которое выплачивал даже в периоды вынужденного простоя фабрики. Во-вторых, он открыл в поселке магазин, где продукты продавались по себестоимости. Кроме того, на предприятии рабочие получали бесплатные обеды. Телесные наказания за провинности на фабрике отменили, а цеха привели в соответствие с санитарно-гигиеническими стандартами.
Жизнь в рабочем поселке круто изменилась. Здесь построили много новых домов для пролетариев, а также отремонтировали старые хибары. Улицы замостили и позаботились об их регулярной уборке. За общественным порядком стали следить народные патрули. Драки прекратились, интерес к выпивке у рабочих пропал. Вместо пабов они стали посещать лекции и концерты в клубе, открытом Оуэном. Как сказал впоследствии Энгельс, Нью-Ланарк превратился в «образцовую колонию, которая не знала, что такое пьянство, полиция и уголовные суды».
Результатом преобразований стало заметное увеличение производительности труда — а соответственно, и доходов предприятия. Этот социальный эксперимент прославил Оуэна. В Нью-Ланарк, который стали называть не иначе как «счастливой долиной», приезжали тысячи любопытствующих туристов. Среди посетителей был и великий князь Николай Павлович, будущий император Николай I, который настолько впечатлился успехами Оуэна, что предложил ему переехать в Россию вместе с двумя миллионами безработных британцев.
Несмотря на очевидный успех, консервативное английское общество скептически восприняло радикальные идеи Оуэна, в особенности, когда он задумал расширить эксперимент на всю страну и стал активно пропагандировать свои идеи и искать сторонников реформ. Его посчитали опасным мечтателем, тем более, что в 1817 году затеял борьбу со всеми религиями. Однако критическое отношение к религии, не помешало Оуэну, внимательно изучать явления, связанные с религиозной формой социального протеста в США. Он живо интересовался коммуной шейкеров. Во время своего первого визита в Америку Оуэн посетил их общину в штате Нью-Йорк и остался весьма доволен установленными там порядками, отсутствием эксплуатации и рациональной организацией труда. Кроме того, Оуэн находился в переписке с Георгом Раппом, руководителем коммуны — гармонитов. В 1824 г. он приехал в Общину Гармонию и увидел ее в процветающем состоянии: здесь были виноградники, фруктовый сад, поля, скот, мастерские, школа, благоустроенные жилые дома из дерева или кирпича.
Новая Гармония
Роберт Оуэн решился переехать в новую страну, менее зараженную старыми предрассудками, где он думал найти больший простор для своих начинаний и встретить более сочувственное отношение к своим идеям.
Тем более, что его сыновья ранее поселились в этой стране и старший из них, Роберт Дейл Оуэн, был в это время даже членом конгресса. В Америке Оуэн уже был известен, как один из самых видных в мире общественных реформаторов, он даже с почетом был принят президентом США.
Оуэн провел переговоры с гармонитами, которые предполагали продать свои земли, чтобы опять переселиться в Пенсильванию. В то время дела Общины Гармония шли удачно и первоначальный вклад каждого члена, равный 25 долларам, возрос теперь до 2500 долларов. Свою собственность Община оценила в 140 тыс. долларов. Оуэн вложил все свои деньги и средства полученные от филантропов в покупку и решил основать здесь колонию «Новая Гармония». Получив финансирование, гармониты купили еще большее количество земли в штате Пенсильвания, недалеко от места их первой колонии. Новое свое поселение они назвали «Экономия», которое под руководством все того же Георга Раппа и подросшего его сына Фредерика превратилось в крупное процветающее сельскохозяйственное предприятие, продукция которого расходилась во многих местах США.
Воодушевленный новым проектом и перспективой воплощения своих идей в США, Оуэн заказал проект коммуны «Новая Гармония» архитектору Томасу Уайтвелу и начал агитацию, приглашая поселенцев в новую коммуну. Не прошло трех месяцев, как около него сгруппировалось до 900 человек, изъявивших желание сделаться членами новой колонии и быть последователями его идей. Первоначальный успех предприятия вскружил голову, и Оуэн совершил принципиальную ошибку, разрушившую все планы и впоследствии разорившую его.
Среди собравшейся на призыв Оуэна, люди убежденные, искренно желавшие работать в новых условиях жизни, составляли только меньшинство; большая же часть пришла сюда для того, чтобы пожить без нужды и забот, опираясь на обещания Оуэна и ожидая, что все будет для них устроено. Здесь существовал полнейший контраст с той обстановкой, которая была в Нью-Ланарке. Там люди были связаны с устоявшимся уже делом, и все реформы Оуэна естественно вытекали из условий этого дела. Здесь самые разнохарактерные люди собирались во имя идеи, смутно понимаемой большинством, причем им самим предстояло сознательно и в общем дружном усилии осуществить ее.
Все члены коммуны жили в одинаковых условиях и ели одинаковую еду. Рабочую нагрузку также должны были распределять одинаково. На практике же интеллигенты предпочитали рассуждать о высоком, не отягощая себя физическим трудом, маргиналы банально «сачковали», а барышни впадали в истерику при виде коров, которых надо было пасти. Вот что писал проживавший неподалёку фермер: "Прекрасные сады и виноградники, украшавшие старые жилые дома, пришли в упадок. Огороды, где раньше росли полезные овощи, заросли сорняками, а изгороди во многих местах покосились или вовсе рухнули... Похоже, царит всеобщее небрежение — я видел свиней и коров, пасущихся прямо в саду около домов".
Воспитание, составлявшее главный предмет забот Оуэна, утратило единство; появилось несколько школ, в которых характер обучения совершенно не соответствовал его взглядам. То и дело вспыхивали ожесточенные религиозные диспуты. Даже две главные общественные язвы – конкуренция и монополия, – с которыми боролся Оуэн, стали проникать в «Новую Гармонию». В конце концов колонисты разбились на несколько враждующих лагерей. Начались склоки и даже воровство, и Оуэн вынужден был подвести черту под экспериментом, на котором он потерял большую часть своего состояния. В 1828 году, он собрал митинг поселенцев и, объявляя о своем отказе от дальнейшего участия в этом деле, сказал им: “Этот опыт доказал, что семейства, воспитанные при старой системе индивидуализма, основанной на суеверии, не могут проникнуться тою терпимостью и братским милосердием друг к другу, без которых немыслимо согласие и доверие между членами колонии и без которых не может существовать никакое подобное общество!.. Но, – прибавляет он далее, – конечно я не могу порицать моих собратьев за то, что они не в состоянии были понять свои настоящие выгоды. Я могу чувствовать при этом только одно сожаление и постараюсь, если буду в силах, извлечь из своих заблуждений пользу для всех”.
Огорченный неудачей эксперимента Оуэн сделал вывод о том, что причиной кризиса стала моральная неподготовленность участников: «Практика показала невозможность поспешного образования коммун из крайне несовершенного человеческого материала». Но именно поспешные действия, увлеченного успехом реформатора, стали причиной просчета и стремительного разрушения в целом перспективной модели ассоциации. Существовавшие задолго до «Новой Гармонии» религиозные общины, пример которых воодушевлял Оуэна, и в дальнейшем продолжали успешно существовать десятилетиями. В частности благодаря тому, что подбор «человеческого материала» в эти коммуны проводился гораздо тщательнее, а кроме того в них были выработаны более эффективные приемы стимулирования, включающие поощрение и наказание. И главное, мировоззренческие установки участников были близкими, а идейные цели понятны, и это позволяло формировать дух коллективизма и взаимопомощи, порождать ощущение своей сопричастности к исторической миссии и энтузиазм, позволяющие легче преодолевать жизненные трудности.
Такой подход не противоречил посылке теории Оуэна что «человека можно изменить, только изменив окружающую его среду», если принять за «окружающую среду» коллектив единомышленников, в котором каждый справедливо занимает место сообразно с его возможностями вклада в общее дело. Существует множество успешных примеров, естественной сознательной коллективности, связанными с критическими ситуациями в рискованных экспедициях, боевых действиях, при решении острых или кризисных проблем общества, а также с построением общин благоприятных для жизни групп людей, имеющих особое мировоззрение. Влияние окружающей среды не всесильно. Так длительное жестокое преследование инакомыслия средневековой инквизицией, имевшей огромные возможности для репрессий, не смогло остановить развитие смелых «еретических» суждений о восстановлении справедливости истоков христианства и идей «утопического коммунизма».
Ф. Энгельс вначале был весьма увлечен успехами коммунистических общинников Америки, и рассуждал о применении их опыта в Европе: «Когда рабочие объединены между собой, держатся вместе и преследуют одну цель, они бесконечно сильнее богатых. И если к тому же они будут иметь в виду такую разумную, направленную на благо всех людей, цель, как общность имущества, то само собой разумеется, лучшие и наиболее рассудительные из богатых заявят о своем согласии с рабочими и их поддержат. Имеется уже большое число состоятельных и образованных людей во всех частях Германии, которые открыто высказались в пользу общности имущества и защищают права народа на земные блага, захваченные имущим классом». В дальнейшем, под влиянием революционных настроений в Европе, вместе с К. Марксом он все больше становится сторонником непримиримой классовой борьбы, как единственного средства изменить оуэновскую «окружающую среду».
Позднее, убежденный революционер В. Ленин уже весьма скептически отзывался о идеях Оуэна. Так в своей статье «О кооперации» он пишет: «В чем состоит фантастичность планов старых кооператоров, начиная с Роберта Оуэна? В том, что они мечтали о мирном преобразовании социализмом современного общества без учета такого основного вопроса, как вопрос о классовой борьбе, о завоевании политической власти рабочим классом, о свержении господства класса эксплуататоров. И поэтому мы правы, находя в этом «кооперативном» социализме сплошь фантастику, нечто романтическое, даже пошлое в мечтаниях о том, как простым кооперированием населения можно превратить классовых врагов в классовых сотрудников и классовую войну в классовый мир (так называемый гражданский мир)».
Сторонники непримиримой классовой борьбы и уничтожения класса собственников, обычно считают себя истинными марксистами и коммунистами, бескомпромиссно относятся к любым идеологическим расхождениям с их учением в отличие от коммунистов общинников. По этому поводу историк Александр Шубин справедливо замечает: «между общинным социализмом и марксизмом пролегает глубокая расселина. Общинники готовы экспериментировать на себе, в то время как коммунисты-централисты могут добиться успеха, только заставив идти с ними в ногу все общество. Близкие по взглядам идеологи часто резко критикуют именно соседей по идейному спектру, предлагающих решать проблему «не совсем так». Но общины по Оуэну и по Фурье могут сосуществовать, в то время как малейшие разногласия между марксистами приводят к смертельной схватке. Расколы общинников носят более мирный характер. Это — своего рода разводы».
Не смотря на относительную неудачу, новаторский опыт кооперативной формы хозяйствования «Новой Гармонии» оказался жизнеспособным и перспективным, и успешно применяется как при капитализме, так и при социализме. Начало этому движению положила активная агитация сторонников Оуэна в Великобритании, где впервые образовались группы рабочих, желавших создать свои общины, но не имевших на это средств. Заработать эти средства они надеялись с помощью общины, живущей пока без отрыва от существующей общественной среды – кооператива. Им удавалось развернуть успешный бизнес, в котором рабочие являлись одновременно и хозяевами дела, и собственным рынком сбыта. Накопив капитал, рабочие создавали ремесленные мастерские, преодолевая, таким образом, последствия индустриализации, отчуждавшей работника от средств производства. В 1831-1834 гг. даже прошли семь кооперативных конгрессов, на которых при участии Оуэна, обсуждался опыт кооперативного движения и перспективы преобразований. Отдаленными преемниками этого движения стали советские колхозы, объединения потребительской кооперации, жилищно-строительные кооперативы.
Еще одно изобретение Оуэна, благополучно дожившее до наших дней, — оценка стоимости продукта по времени, затраченным на его изготовление, с помощью которой, как он считал, можно избавиться от посредничества денег при реализации товара. Так в 1930 году в СССР была установлена оценка и оплата труда в колхозах не в деньгах, а в трудоднях. И эта идея поначалу казалась очень привлекательной, Иосиф Сталин на приеме колхозниц-ударниц говорил: «Колхоз ввёл трудодень. А что такое трудодень? Перед трудоднём все равны — и мужчины, и женщины. Кто больше трудодней выработал, тот больше и заработал. Тут уж ни отец, ни муж попрекать женщину не может, что он её кормит. Теперь женщина, если она трудится и у неё есть трудодни, она сама себе хозяйка. Трудоднями колхоз освободил женщину и сделал ее самостоятельной. Она теперь работает уже не на отца, пока она в девушках, не на мужа, когда она замужем, а прежде всего на себя работает. Вот это и значит освобождение женщины-крестьянки, это и значит колхозный строй, который делает женщину трудовую равной всякому мужчине трудовому». К сожалению, практика неправильного нормирования и установления расценок на отдельные работы вызывали справедливое недовольство крестьян и снижение производительности труда. Однако несмотря на очевидное несовершенство, норма была отменена только в 1966 году.
Идея учета времени постоянно модернизировалась, сегодня — продвигается тренд банков времени, которые организовывают обмен услугами между людьми, сообществами, организациями, учреждениями, предприятиями, взаимное кредитование и взаимопомощь. Такие банки существуют во многих странах, они фиксируют сколько часов своего времени потратил тот или иной участник на оказание различных услуг партнерам, увеличивая его приход на счёт в банке времени, и сколько времени было потреблено вкладчиками — расход со счёта участника в банке времени.
Английский вариант биографии Роберта Оуэна заканчивается словами: “всю свою жизнь он работал для народа, умер за этою работой, и последняя его мысль была – о счастье народном”. В Манчестере, где начали формироваться убеждения великого реформатора, был установлен памятник в его честь.
На родине, в Ньютауне есть мемориал Роберта Оуэна, а недалеко от мемориала расположен музей, на первом этаже которого размещается Коллекция Роберта Оуэна. В США, где так бережно относятся к любым памятникам своей недолгой истории, поселение Новая Гармония в штате Индиана также стало городом - музеем, который в 1966 году был включен в Национальный регистр исторических мест США. После отъезда Оуэна из Америки, там остались жить его сыновья. В 1960 году в Новой Гармонии по проекту известного американского архитектора Филиппа Джонсона была построена уникальная межконфессиональная церковь под открытым небом. Церковь была заказана Джейн Блаффер Оуэн, женой потомка Роберта Оуэна.
Входные врата в межконфессиональную Церковь без крыши. Новая Гармония, штат Индиана.
Таким образом, после периода расцвета творчества изобретателей социальных утопий, наступил этап опробования на практике коммунистических идей, который выявил плюсы и минусы такой общинной организации. Полученный опыт оказал огромное влияние на как дальнейшую эволюцию традиционного общества, назовем его «капиталистическим», так и на развитие теории и практики коммунизма и социализма.
Здесь необходимо сказать несколько слов о терминологии. Принято считать, что коммунизм и социализм, это стадии развития коммунистической формации общества, однако существует и другая вполне обоснованная формулировка, «коммунизм – это учение и идеология, а социализм – реальная система социально-экономических отношений», то есть, это две стороны одной медали. Вариантов учения может быть множество, но их истинность и справедливость определяется и доказывается только, успешными результатами практического осуществления.
Также существуют различные толкования термина «марксизм». Кого можно считать истинным марксистом, а кого нет. Эту полемику вполне можно сопоставить с дискуссией, кто же является истинным христианином, и это при наличии многочисленных и разнообразных христианских конфессий. Марксизм также имеет неисчислимое число оттенков, как и христианство.
В США, на первом этапе тестирования «утопий» более устойчивые результаты показали варианты учений, опирающихся на религиозную основу. Атеистические, философские варианты «научного» коммунистического учения при попытке применения сразу сталкиваются с многочисленными трудноразрешимыми проблемами: необходимостью формирования и воспитания социально обязательного характера человека; формулированием понятных и приемлемых этических принципов, по сути близких к религиозной этике, которая совершенствовалась тысячелетиями; введением элементов стимулирования труда и контроля, дисциплины и порядка; решением вопросов семьи и детей. Такой подход гораздо сложнее, поскольку религиозные общины имеют дело только с верующими, которые к тому же, как правило, проходят отбор и испытательный срок, а «коммунисты-централисты» вынуждены организовывать всех членов общества, среди которых могут находиться явные и тайные противники преобразований. А как известно «одна паршивая овца все стадо портит», или «ложка дегтя…» ведь варианты этой пословицы существуют у многих народов. Снова вспомним чем закончилась попытка насаждать монорелигию в Европе в средние века.
С другой стороны, формирование кальвинизмом "духа капитализма" стало классическим примером получения экономического эффекта с помощью религиозной поддержки. Увы, возможность формирования «духа коммунизма» посредством религии в России властью никогда всерьез не рассматривалась, хотя «оттенки христианства» вполне это допускали. Об отношении органов государственной власти Советской России к созданной при её же содействии «Обновленческой Церкви» уже рассказано в предыдущих разделах. Но даже в 1981 году советский религиозный бунтарь Феликс Карелин писал: «Мы не сомневаемся в том, что полное обращение России к Богу вполне совместимо с коммунистическим строительством. Неиссякающей гарантией такой совместимости служат для нас те младенческие времена Церкви, когда все верные имели одно сердце (Деян.4.32). Не забудем, что этим Единым Сердцем христианской коммунистической общины было Пречистое Сердце Божией Матери».
И сегодня тема роли религии в социальных преобразованиях актуальна. «Отношения социализма и традиционного общества корнями уходят в его отношения с традиционными религиями, прежде всего с христианством … У христианства и социализма – трудная история отношений. Большинство сторонников социализма были атеистами, а то и гонителями на Церковь. Церковь с осторожностью относилась ко всяким новациям, будь то демократия или социализм. Так что возникает соблазн поставить христианство и социализм по разные стороны баррикад, объявить социалистическую идею бесовской. В то же время в христианстве так много общих идей с социализмом, социалистические идеи настолько много взяли у христианства, что нередко возникали общественные течения христианского социализма. И до возникновения современных социалистических учений вожди радикальных народных движений поднимались на борьбу с эксплуатацией с именем Христа. Так что отношения христианства и социализма сложней, чем противостояние». Пишет российский историк А. В. Шубин, и далее: «Социализм – это не просто общество без частной собственности. Это не просто «некапитализм», но «послекапитализм».
Он противостоит не только капитализму, но также и традиционному обществу (феодализму и более ранним формам традиционализма). Социализм как идейное течение и социальное движение возникает в период перехода от традиционного общества к индустриальному. Он динамичен, он приветствует разрыв с прошлым, но недоволен результатами настоящего. Он настроен на будущее. В них есть вера в то, что после начала восстания все устроится само собой благодаря Божественному вмешательству. Возрождение, культура рациональной мысли требует социального конструирования».
Практика показала, что ориентированные на свою миссию общины, в которых нет случайных людей, а равенство и товарищество важнее изобилия материального достатка, вполне могут обеспечить длительное и плодотворное функционирование коммун в условиях среды придерживающейся других убеждений. Однако, для государств, не отвергающих своего участие в глобальных процессах, победу коммунистических идей может обеспечить только более высокая скорость социально-экономического развития общества.
P.S. Это продолжение публикации ЛЕВОЕ ДВИЖЕНИЕ И КОММУНИЗМ, начало:
1. Трагические ошибки https://cont.ws/@ay948223/1476140
2.Проблемы Социалистической идеологии и пропаганды https://cont.ws/@ay948223/1479334
3.Призрак Коммунизма в средневековье и античности https://cont.ws/@ay948223/1498159
4.Спарта, принуждение к равенству https://cont.ws/@ay948223/1503576
5.Спарта, закат, уроки https://cont.ws/@ay948223/1515571
6.Призрак Коммунизма и труд в христианских религиях https://cont.ws/@ay948223/1530773
7.Истоки и мучительное становление утопического коммунизма https://cont.ws/@ay948223/1551501
Илл.: Заглавная иллюстрация выполнена с использованием картины Ярослава Ясниковского (Jarosław Jaśnikowski) «Необычные свойства зеленых паровозов», 2014.
Оценили 4 человека
7 кармы