3. Почему простые люди так часто любят обвинять оппонентов в увиливании

Продолжение темы, начатой тут

    Заметил однажды в спорах с некоторым контингентом одну стабильную тенденцию: чем уже человек мыслит, тем чаще он обвиняет оппонента в увиливании от ответа. Суть этого явления в том, что чем уже кругозор, тем меньше он видит вариантов понимания той или иной концепции, и тем увереннее он обычно в том, что других вариантов нет. И когда он не получает ответ в направлении одного из таких вариантов, который он не видит, у него появляется претензия, что оппонент хочет увильнуть.

Например: представьте (условно) ситуацию, что живёт на земельном шарике нашем многострадальном какой-то деятель, который творит в отношении других ни что иное, как одну из форм террора. Строит свой террористический режим, проводит запугивающую политику, держит всех в страхе. Всем плохо, а хозяевам режима хорошо. И кому-то это всё не нравится.

Причин, по которым кому-то может не нравится чей-то террор, может быть (как минимум) две. Первая: кому-то не нравится, что террор творится по отношению к нему, и к другим (все же в одной лодке, общее несчастье, и т.д.). И вот и выступает он всячески против этого террора. Вторая: кому-то не нравится, что террор творит не он. Потому, что, когда террор исходит не от него, он угрожает и ему самому, а он хочет, чтобы он исходил от него, и угрожал только тем, против кого он сам бы хотел его направить. И тогда он начинает борьбу с тем деятелем. Но только не для того, чтобы конец террору положить, а, чтобы перевернуть пирамиду контроля за ситуацией так, чтобы его угол теперь оказался наверху.

Так же на этом земельном шарике существуют люди, которые не любят, когда всё слишком сложно (я называю их слишком простыми людьми). У которых, гротескно выражаясь, в голове всего две рабочих извилины (остальные не используются), и которых всегда хватает только на то, чтобы свести всё понимание дела к одной простой дилемме: ты за тех или за этих. Третьего им не дано. И если один плохой, значит, второй должен быть хорошим, а если второй плохой, значит, хороший первый. А почему не может быть такого, чтобы оба были плохими – потому, что тогда придётся правду на третьей стороне искать, и на другом уровне, а это уже слишком сложно для них. А они так не привыкли; они привыкли так: увидели, что что-то против них, сделали вывод, что то, что против этого, за них. Всё. Больше думать не надо. Поэтому они всегда требуют подать им такую правду, чтобы она была втиснута в эту простую дилемму, и плевать им, как там на самом деле.

Работает эта дилемма по принципу «ты за красных, или за белых?». И если ты ругаешь красных, значит, ты за белых, а если ты ругаешь белых, значит ты за красных. А как быть, если и те и те не нравятся? А никак. Так у них мышление не работает. У них работает так: ты или за наших, или за врагов, и, если мы за красных, значит, тот, кто за красных, за наших. А если мы за белых, значит, тот, кто против красных, это наш. Всё просто: всё, что против «наших» – это происки врагов.

Когда новый террорист начинает борьбу против старого, ему достаточно выдвинуть лозунг «мой враг – плохой, потому, что он то-сё-5-10!», и всё, у простых людей сразу сработает: «Если террорист тот, значит, этот не террорист. Что значит – почему??? Террорист же тот, а этот против него, значит, он против террора!». И им не нужно доказывать, что он против террора, потому, что такой вывод у них делается автоматически. Докажи, что враг за террор, и для них это будет равносильно тому, что ты против. Поэтому их модели мышления хватает только на понимание только первой причины. Понимание второй причины в него просто не помещается.

Идя без сомнений за первым террористом, они становятся его верными соратниками. И далее их голова (с его помощью) постепенно заполняется соответствующей идеологией. А идеология людей, защищающих какой-то обман или подвох, всегда отличается одним принципом: если из-за подвоха есть проблема, а виноватым в ней виновник подвоха не должен считаться, значит, вина будет перекладываться на кого-то другого. Значит, быть вечным спорам с кем-то, вечным конфликтам интересов, и за неспособностью доказать то, что доказать, в принципе, невозможно, появится потребность оправдывать затыкание силой того, кого по правде переспорить нельзя. А оправдания всегда найдутся – было бы желание в них поверить.

Задача нового террориста – свергнуть старый террористический режим, построить новый (обязательно чем-то отличающийся от строгого, чтобы наглядно для простых людей показать разницу), но только не тем, чем должен отличаться настоящий режим без террора. Террор должен быть, но только в другой форме. Т.е., если старый режим, допустим, заставлял всех поголовно верить в бога, то новый режим провозгласит принципиальный атеизм. А если старый был атеистическим, то наоборот, новый в тотальную религиозность ударится. Но только суть режима будет в том, что принятие новой концепции будет обязательным, а кто не захочет, того будут карать. И если старый режим всех казнил, кто не хотел верить в бога, то новый будет казнить всех, кто захочет в него верить. И будет так же принудительно навязывать новую идеологию страхом. Только сама форма дела будет перевёрнута наоборот.

В понимании простых людей эта ситуация будет восприниматься совсем по-другому. «…если старый режим был террористическим, значит, новый быть террористическим не может. Он же против старого? Значит, против террористов. А значит, и наши расправы с теми, кто верит в бога, это всего лишь вынужденная мера самозащиты от террористов. А заодно и наши угрозы расправляться со всеми, кто хоть как-то критикует нашу систему – защита от терроризма». А таким поборникам говоришь: «Ну вы же такой же террор творите, только зеркально развёрнутый в обратную сторону». А они не согласны: «Ты называешь наш режим террористическим, и сторонники старого режима называли наши методы террористическими. Значит, вы все заодно. А они были террористы. А значит, мы имеем право расправляться с вами со всеми, как с террористами!».

Диалектика обвинения от сторонников таких идеологий строится так: «Отвечай, не виляя, ты не согласен с тем, что наше дело правое?». Варианты ответов: 1 – согласен, потому, что ваши враги террористы, а я против терроризма, и 2 – не согласен, потому, что я за терроризм и против вас. А вы спросите, где вариант «Не согласен, потому, что вы такие же террористы, как и старые, и вместо того, чтобы просто свергнуть старый террор, вы свергли старый и построили новый, и вот только поэтому я против!»? А такого варианта в их понимании принципиально нет. Их системе такой вариант не нужен, потому, что иначе её верные служители перестанут верить в свою правоту. Поэтому дилемма ставится так: «да, я с вами», и «нет, я не свами». И если ты с ними, то отвечай за это – соглашайся со всем, что требует система, и не смей критиковать. А если ты не с ними, то признавай, что ты против потому, что ты за терроризм. А вы не хотите этого добавлять – вывод: вас вывели на чистую воду, а вы вертитесь. Всё им с вами понятно.

Отличительная черта таких деятелей: чем меньше они способны что-либо доказать, тем решительнее они поддерживают выбивание из обвиняемого признания любыми способами.