Чем структурное объяснение от сумбурного отличается

    По способности объяснять люди делятся на два типа. Первый объясняет так, что никаких вопросов не возникает. Сказано ровно столько, сколько нужно, ничего лишнего, ничего недостающего. Ровный поток информации, без лишних водоворотов приносящий понимание к нужным выводам. Второй объясняет так, что понимания из его объяснений не следует. Его начинаешь спрашивать – он вываливает ещё, но всё становится только запутаннее. Начинаешь гадать, сопоставлять это всё между собой, чтобы сориентироваться, что же ещё недостаёт, чтобы собрать этот пазл до конца. А потом, так до конца и не разобравшись, приходишь к тому, что проще на практике методом проб и ошибок выяснять, чем спрашивать у него. В моём личном лексиконе я называю их структурщиками и сумбурщиками.

Разница между структурщиком и сумбурщиком примерно следующая. Допустим, нужно кого-то научить играть в шахматы. Более-менее структурный ум будет объяснять примерно так: «Чёрные играют против белых, ходят по очереди, белые начинают первыми. За ход можно сыграть только одной фигурой, и либо переставить её, или съесть фигуру противника. Когда фигура съедает другую, она становится на её место. Пешка ходит только вперёд, всё остальные во все стороны. Пешка ходит на одну клетку, съедает по диагонали, все остальные как ходят, так и съедают. Конь ходит буквой «Г», слон по диагонали на любое расстояние, ладья так же по прямой, ферзь может и так, и так, а король как ферзь, но только на одну клетку. Король самая главная фигура и игра продолжается до тех пор, пока он живой. Если ему угрожают (это называется шах), он должен либо уйти, либо закрыться, либо съесть угрожающую фигуру. И если он ничего этого не может, это называется мат и означает проигрыш. Под шах он идти не может, а если ему говорят щах, а идти некуда, это называется пат и означает ничью. Ещё есть такие особенности игры: король с ладьёй могут сделать рокировку, если они ещё не двигались, если пешка дойдёт до конца поля, она может стать ферзём, и первый ход пешка может сделать через одно поле. Ну вот вроде основное объяснил, можем попробовать начать – если ты не всё запомнил, спрашивай, не стесняйся, а если я чего забыл объяснить, вспомним в процессе игры…».

Объяснения от типичного сумбурщика будут звучать примерно так: «Короче, тут самое главное – поставить мат. Вот, например, смотри – такая-то ситуация: это стоит тут, это тут, а это тут. Вот я беру вот эту фигуру, видишь, и ставлю сюда. Всё, мат – ты проиграл! Или, например, так: это стоит тут, это тут, а это тут. Я иду вот сюда – ты туда, я сюда – ты сюда, а я вот так – и мат тебе. Понял?» – «...не совсем пока, – ответит типичный слушатель, – а как мне тебе поставить мат?» – «А ты мне никак не можешь, потому, что тебе нечем сделать шах!» – «А что такое шах?» – «Ну это когда, например, я беру и ставлю вот это сюда, и говорю шах» – «А почему я не могу вот так тебе шах сказать?» – «А это не король, это ферзь – ему шах не делают!» – «А так?» – «Нет это ладья, ей тоже не делают» – «А кому делают?» – «Только королю!» – «А, ну тогда, могу я пойти сказать шах твоему королю так?» – «Нет, это же ладья, она так не ходит, она ходит только вот так…» – «Тогда может твоему королю шах вот так?» – «А королём нельзя делать королю шах!» – «…короче, я уже запутался, давай по-другому. Что мне вообще делать-то, чтобы выиграть?» – «Тебе в этой ситуации надо проводить пешку в ферзи» – «А это что, где, как?» – «Ну это, например, ты идёшь сюда, я сюда, ты сюда, я сюда…так-так-так, и… короче, вот туда! – «А если…» – «Не-е-е, если пешка идёт через битое поле, то её можно снять и поставить свою вот так вот» – «А какое же битое поле у твоей пешки, ведь, пешка, же ты говоришь, вот так ходит?» – «Не-е-е, это ходит она так, а съедает она вот эдак…» – «А это как ходит?» – «А это конь, он ходит буквой Г» – «А это?» – «Слон, он по диагонали» – «А если так?» – «А так тебе вилка!» – «А чем это чревато?» – «А это когда я сразу на две твоих фигуры нападаю, и тебе выбирать, чем пожертвовать» – «Ну так я, может, пешку хочу сохранить…» – «Не дури – слон ценнее пешки в разы!» – «…короче, я уже снова запутался, давай заново…» – «Ну что непонятного то? Вот это пешка, это конь, слон, ладья, ферзь, король – всё просто же!».

В голове сумбурщика нагромождение ситуаций, которые он вываливает в уши слушающего, и полная неспособность сориентироваться в том, где он переборщил, а где недоложил. Всё это им догоняется на практике, методом проб и ошибок в процессе работы со слушателем.

Сумбурщик не может ориентироваться в своём контенте, потому, что для этого нужно иметь в голове схему, согласно которой понимание одних вещей следует из других. Такую схему структурщик выстраивает на протяжении всей жизни, бережно храня её в своём багаже знаний, как знатоки своих родословных хранят картинки с генеалогическим древом. И если какая-то тема структурщику преподносится сумбурно, то он, разобравшись в ней, переструктурирует её в соответствии со своими стандартами, и запоминает её уже в новом формате. И когда ему нужно кого-то провести по этой схеме от точки А до точки Б, он обращается к этой схеме, и сразу видит все нужные остановки в нужной последовательности. У сумбурщика этого нет. У него есть какие-то горячие данные, которыми он оперирует на данном этапе жизни, и какая-то ему понятная взаимосвязь между ними. Но весь путь, через который он к этому пришёл, он уже и не помнит. Потому он и не может помочь в этом пути начинающему, т.к., не ориентируется, что изначально понятно, а что нет.

У структурщика в понимании вещей всё разложено по полочкам и проиндексировано. Когда ему нужно что-то достать, он открывает дверцу своего хранилища, берёт с нужной полки нужную вещь, и предоставляет её запрашивающему. У сумбурщика багаж знаний – это огромный мешок, в котором упресовывается всё, что он туда валит по мере приобретения, и никогда не наводит в нём порядок. И когда ему нужно что-то выдать из этого мешка, он начинает в нём копаться и выкладывать всё, что мешает добраться до нужной вещи. И чем цель глубже, тем труднее идёт процесс. В итоге тому, кому он что-то объясняет, вываливается обычно огромная куча всего, в чём ему приходится разбираться, чтобы понять, что из этого ему вообще нужно.

Если сумбурщик писатель, то, когда он излагает свои мысли, ему всё кажется понятным, а те, кто недопонимают – недоумками. Но если по прошествии какого-то времени он подзабудет данную тему так, что для того, чтобы в ней снова волочь, надо освежить в памяти некоторые моменты, и он сядет для этого перечитывать то, что он сам же написал, он запросто может удивиться, как всё непонятно и необоснованно. Он будет вспоминать своё состояние, в котором он это писал, откапывать какие-то соображения, на основании которых строил свои утверждения, и постепенно нему снова будет возвращаться прежнее понимание. Вот только ему будет снова непонятно, что может быть тут непонятного, и что ещё надо добавлять, чтобы стало понятно.

Если в конфликтных вопросах стороны начинают качать права, то сумбурщик может излагать свою позицию так, что будь он хоть трижды прав, она будет выглядеть полной неадекватностью для всех, кто смотрит со стороны (за исключением разве что тех, кто досконально знает суть данного дела, и только в силу этого готов его понять). Потому, что он просто может быть не в состоянии сориентироваться, как надо изложить суду слушателей, чтобы они правильно поняли его основания. И в итоге его конфликт с противником может перерасти в конфликт со слушателями, которые из-за его сумбурности могут предпочесть сторону противника, и дальше потребуется разбирательство со всеми вместе. А если сумбурщику попадётся неправый, но потенциально готовый пересмотреть свою позицию оппонент (если ему его неправоту понятно объяснят), то сумбурщик эту возможность конечно же упустит.

Если сумбурщик составляет правила поведения в каком-то обществе, то он их изложит так, что их обязательно кто-то по недопониманию нарушит. Ведь тот же не знает, что правила преподнесены сумбурщиком, и что там ещё надо угадывать, что можно, а что нельзя. А потом будут проблемы, исправления задним числом, и, конечно же, разбирательства. А возможно, и конфликт в ходе разбирательств, разбирательства, кто виноват в конфликте, и сумбур в понимании всех причин.

Если в каком-то обществе или системе существуют какие-то правила, о которых с ходу не догадаться, то структурщик постарается предупреждать новичка, чтобы тот не совершил нарушений по незнанию. Сумбурщику это не придёт в голову, потому, что он просто не ориентируется в том, какие положения с ходу понятны интуитивно, а о каких надо предупреждать.

Т.е.., если (образно говоря) в двигателе машины нужно поменять масло (а масло надо заливать не до упора, а не ниже не выше определённой отметки) – структурщик предупредит новичка: «Не перелей; там специальный щуп есть – вот по нему меряй…». Потому, что у него сразу побежит построение мысли: «Так, человек новичок, значит, он будет действовать наиболее типичным для новичка образом. А наиболее типично для незнающего человека думать, что если залить бензин означает заливать сколько влезет, то и залить масло будет означать аналогичное. Поэтому человека надо предупредить, что в данном случае это не так».

Сумбурщик предупредить скорее всего не додумается (если не научен опытом с другими новичками), насколько бы он опытным в деле замены масла он сам бы не был. Потому, что он не делает построений. Он может быть профессионалом в области ТО, и знать всё до последнего винтика, но ему трудно сообразить, что про перелив масла можно не догадаться. Он много лет этим занимался сменой масла, и он привык к тому, что это понятно и естественно, и ему непривычно состояние, в котором можно этого не знать (не привычно – значит, не понятно). И когда его самого в первый раз много лет назад кто-то опытный своевременно предупредил (а сам он тоже не догадывался), он потом благополучно забыл об этом, и похоронил это воспоминание на дне своего мешка, который залил потом более поздней информацией по самое горлышко. И если он у него всегда забит под завязку, то и рыться в нём лишний раз ему, естественно, будет неохота. И когда новичок зальёт свечи (или словит ещё какую проблему), этот сразу начнёт с эмоций «Ну как же можно быть таким дебилом?!».

То же произойдёт и в обществе, где какие-то правила или законы устроены так, что интуитивно они не понятны. Если кто-то нарушит их по причине этого, то структурщик самортизирует своё негодование на понимании, что человек не специально; сумбурщик до такого не допрёт, и вся та энергия, которая у него была сэкономлена на построении структуры, найдёт выход в претензиях.

Если в какой-то теме мысль может «растекаться по древу» разными путями и приводить к разным выводам, то структурщику легче это предположить и предупредить возможное взаимонепонимание с оппонентом там, где кто-то может понять другого не в том смысле. Сумбурщик никаких альтернативных путей обычно не видит; для него есть только тот путь, по которому идёт его мысль (который в его понимании всегда прямой). Поэтому ему искренне непонятно, как с ним можно не соглашаться, если однозначность его выводов просто «очевидна».

Сумбурщики бывают двух пород. Первая называется «да, я знаю, из меня хреновый объяснятель», вторая: «Ну что же ты меня никак не понимаешь – ты дебил, да?!». С первыми предупредить конфликт (обоюдными усилиями) ещё как-то можно, со вторыми гораздо сложнее.

Ну и напоследок. Системе, построенной на правде, нужны структурщики – они будут лучше всего отслеживать все несоответствия и отметать то, что не согласуется с общей правдой. Системе, построенной на лжи, выгоднее держать общественность на уровне сумбурщиков – их легче запутать, напихать ложь в их мешки, где она колоритно вписывается в остальной хлам, и не опасаться того, что они захотят в ней рыться и что-то проверять.