Пороки Карачи. Город в состоянии войны

От переводчика.

Через пакистанский город-мегаполис Карачи должна пройти транспортная магистраль так называемого китайско-пакистанского экономического коридора, ветки Нового Шелкового пути. Китай с его экономическим ростом должен в обозримом будущем обойти США, поэтому желающие насовать ему палки в колеса, насыпать сахар в бензин, если нельзя уже прямо настучать по печени, должны активизироваться просто по определению. Поэтому интересно пробежаться по местам будущих строек с точки зрения местного потенциала по их срыву.

Фото: Asif Hassan/AFP/Getty Images

Магазин, подожженный во время беспорядков в Карачи. Город в 20 млн жителей "зачумлен" убийствами на этнической и религиозной почве, и похищениями людей.

http://www.theguardian.com/wor...

Посреди хаоса, превратившего некоторые территории в запретные зоны, репортеры рискуют своей жизнью, чтобы поймать ощущение волны преступности, фактически превратившейся в мятеж.

Вскоре после 11 часов вечера 8 июня 2014 10 мужчин, одетых в военную униформу, разделились на две группы в стороне от международного аэропорта Джиннах в Карачи. Вооруженные автоматическим стрелковым оружием, ручными гранатами и противотанковыми гранатометами, они проникли в комплекс, одна группа пошла вдоль периметра стены, а другая через вход, обычно резервируемый для высокопоставленных правительственных чиновников и иностранных сановников. Нападение было тщательно спланировано и мужчины подготовились к длительной осаде. Некоторые под свою униформу надели пояса шахидов.

Несколько минут спустя Зилле Хайдер, репортер уголовной хроники наиболее популярного пакистанского новостного канала "Гео", услышал взрыв из своего дома, удаленного от аэропорта примерно на 10 км. Хайдер недавно узнал от своего информатора в полиции, что разведслужбы ожидают атаку на аэропорт, поэтому он позвонил в офис "Гео" сообщить о нарушении порядка. Его коллеги из отдела новостей немедленно пустили бегущую строку на экраны, сообщая о взрыве в аэропорту. Хотя Хайдер был не на работе, он сел в машину и помчался в международный аэропорт Джиннах.

После 12 лет репортерской деятельности Хайдер стал наиболее уважаемым тележурналистом, но эта работа поглотила всю его жизнь. Он внесен "Талибаном" в список на отстрел; его друзья - полицейские и уголовники, снабжающие материалом; его телефон напичкан снимками мертвецов, в спешке заснятых на местах преступлений.

Когда Хайдер прибыл в аэропорт примерно 20 минут спустя после того, как услышал взрыв, полиция еще устанавливала свои кордоны, и он быстро проскользнул внутрь. Там уже вовсю шел бой между силами безопасности аэропорта и боевиками. Персонал аэропорта и пассажиры прятались, где только могли. Снаружи, на взлетно-посадочной полосе, севшие самолеты превратились в западню для сотен перепуганных пассажиров. Около часа ночи на место событий прибыло свыше сотни полицейских и солдат, "запечатавших" комплекс аэропорта, с Хайдером внутри и остальными журналистами снаружи.

Когда бой продолжился, телевизионные камеры запечатлели струйки дыма, поднимавшегося из главного здания. Журналисты, ведшие репортаж с места событий, гадали о том, что же происходит внутри. Они и фотографы искали информацию, звонили своим контактам в полиции, собирая все, что только могли, о ходе операции. Хайдер, утверждающий, что был единственным журналистом внутри аэропорта, записывал видео на телефон и сбрасывал коллегам текстовую информацию.

Это оказалось полезным не только телезрителям. Когда бой развернулся вовсю, пакистанские медийщики, беспощадно конкурирующие друг с другом, без малейшего раздумья стали пускать в эфир репортажи о том, что происходило. Бегущая строка сообщала о том, в какие ворота вошли армейцы, что делает полиция и где установлены кордоны. Внутри аэропорта боевики следили за телевизионными новостями, соответственно корректируя свои позиции. "Я признаю, что это неправильно", - говорит Хайдер позднее, с виноватым смешком. "Но что мне оставалось делать? Это моя работа".

Примерно в 4 часа, за час до рассвета, бой закончился. Силы безопасности застрелили восьмерых боевиков из десяти, последние двое подорвали себя сами "поясами шахидов". Были убиты четверо служащих аэропорта и 14 силовиков. Смертный список был увеличен несколько дней спустя, когда в холодильнике аэропорта нашли тела замерзших семерых человек, искавших в нем укрытие. Ответственность за атаку взяла пакистанская ветвь движения "Талибан", сунниты-экстремисты из ТТП, "Техрик-е Талибан Пакистан".

Фото: Rizwan Tabassum/AFP/Getty Images

Атака "Талибана" на международный аэропорт Джиннах, унесшая жизни более 30 человек.

В последние полтора десятка лет атаки террористов стали новым элементом в волне преступности в Карачи, приобретшей фактически черты мятежа. В мае этого года террористы застрелили в автобусе 46 шиитов-исмаилитов; в 2011 году 20 боевиков атаковали военно-морскую базу; взрывы бомб на религиозных шествиях стали настолько часты, что во время праздников в городе объявляется высшая степень тревоги, а мобильная телефонная сеть отключается. Когда Пакистан обрел независимость в 1947 году, Карачи представлял собою космополитичный прибрежный город в полмиллиона жителей, преисполненных надежды на создание новой нации. 60 лет спустя это одно из наиболее опасных мест в мире.

Для 23 миллионов, живущих здесь, преступность стала главной частью жизни, чем-то столь же обыденным, как уличные пробки или отключение электричества. В 2013 году было убито не менее 2700 человек, больше, чем в какой-либо другой столице планеты. Дома богатых охраняет вооруженная стража; даже булочные в элитных районах оборудованы металлодетекторами, снаружи изнывают от скуки охранники с винтовками за плечами. "Экспресс трибьюн", англоязычная газета новостей, ежедневно публикует карту совершенных преступлений в своем региональном выпуске для Карачи, под заголовками вроде "Перестрелки и рейды" или "Несчастные случаи и найденные тела".

Но Карачи характерен не столько высоким уровнем преступности, сколько ее сращиванием с самыми высокими эшелонами власти: гангстеры, заседающие в парламенте, политики, санкционирующие уличные убиства. Уголовные синдикаты Карачи не ограничивают себя только районами трущоб. "Бхатта", бизнес на вымогательстве, приносит миллиарды рупий. Несколько лет назад я посещал бедный район в восточной части города, где встретился с местным молодежным лидером. Тот рассказал мне, что большинство семей тратит по меньшей мере треть своих доходов на покупку воды из цистерн; "водная мафия" откачивают воду из водопроводной сети и заламывает возмутительные цены, перепродавая ее людям. "Транспортная мафия" постоянно блокирует попытки создать надлежащую систему общественного транспорта. Время от времени большинству граждан так или иначе приходится контактировать с уголовным миром - чтобы купить дом, начать свое дело, провести себе воду, сесть в автобус.

В былые годы выгоду из городского беззакония извлекали вооруженные группы, устанавливая свои плацдармы, эффективно держа под контролем ряд территорий. Теперь террористы-смертники и атаки на государственные учреждения добавились к регулярным перестрелкам между соперничающими бандами и непрерывной череде заказных убийств активистов политических партий.

Хайдер и прочие городские уголовные репортеры воспринимают это чувство пульсации беспорядка в Карачи. Тот факт, что преступность пронизала все аспекты жизни, ставит их на курьезную позицию печальных знаменитостей. Хайдер регулярно получает электронные письма от своих фанов, его часто узнают на улице. Атака на аэропорт Карачи показала, что репортеры иногда теряют берега, но расшифровка подноготной этнических конфликтов и альянсов преступного мира - насущная работа. Пакистан фатальным образом зависит от Карачи, мегаполис приносит четверть всего ВВП страны, а Карачи фатальным образом зависит от борьбы за власть между гангстерами, террористами, полицией и политиками.

Там, где правое предплечье Хайдера переходит в запястье, сидит пуля. Минуты спустя после нашей первой встречи этой весной он показал мне это место. "Это очень захватывающая работа", - смеялся он, показывая очертания маленькой твердой выпуклости под кожей.

Хайдер получил ее три года назад, когда снимал ночную перестрелку между двумя вооруженными группировками в Сохраб Гос, оплоте "Талибана" в северном Карачи. Он попал под перекрестный огонь, а затем был доставлен в госпиталь, где хирург извлек три пули из четырех, застрявших в руке. На его месте работы, в телеканале "Гео", извлекли пользу из этого события, сделав большие постеры с изображением Хайдера. "Когда большинство людей убегает от хаоса, пуль и взрывов, выездная команда "Гео" работает без страха и упрека", гласит заголовок. "Выбрав свое место в жизни, они выполняют свой долг".

В последние годы многие из репортажей Хайдера посвящены полиции Карачи. Заваленные работой, недофинансируемые, силы правопорядка насчитывают 30 тысяч сотрудников. (Лондонская "метрополитен полис" насчитывает 50 тысяч служащих на город в 8,3 млн жителей). С 2013 года полиция предпринимает усилия, дабы вернуть город под власть закона. Анонсируя миссию, известную просто как "Операция "Карачи"", министр внутренних дел Чоудри Нисар Али Хан заявил репортерам, что полиция и полувоенная организация "пакистанские рейнджеры", подчиняющиеся напрямую МВД, сконцентрируются на борьбе против "четырех гнусных преступлений - заказных убийств, похищения людей, вымогательства и терроризма". Результатом стал драматический взлет количества внесудебных расправ, известных под эвфемизмом "боестолкновение". С начала операции полицией были убиты 800 человек. Офицеры обычно заявляют, что действовали в состоянии самообороны, и редко привлекаются к ответу.

По словам Хайдера, он освещал за эти годы более трех тысяч полицейских "боестолкновений". Несмотря на сомнительную законность таких рейдов, полиция часто приглашает с собой журналистов, стремясь показать деморализованному обществу, что они, по крайней мере, хоть что-то делают. Благодаря этим дозорам Хайдера террористы и поместили в список приговоренных. В ноябре 2014 года он узнал от своего информатора в полиции, что его имя внесено в "черный список" спецназа Техрик-е-Талибан (Tehreek-e-Taliban Swat (TTS)), боковой ветви главной террористической организации страны. ТТS считал, что репортажи Хайдера о полицейских расправах над боевиками прославляют силы правопорядка. А заодно они считали его еретиком: он принадлежит к шиитскому меньшинству, составляющему в Пакистане 20%.

Фото: Qaisar Khan/Commissioned for the Guardian

Репортер уголовной хроники Зилле Хайдер присутствует на перестрелке между полицией и боевиками в Али Таун, Карачи.

Хайдер небольшого роста, очень худой, с впавшими глазами и пронзительным взглядом. Что и неудивительно, учитывая все опасности его жизни, которые он еще как-то обходит. Он постоянно работает с одним из двух своих телефонов, смолит сигареты, озирает окрестности, предпочитая окольные пути, словно пытается остаться невидимым. Даже на элементарные вопросы он дает различные ответы, например, про свой возраст (он 1974 года рождения, то есть ему 41 год) он в различные дни дал мне три разных ответа - 32, 33 и 38 лет. Сейчас он одержим идеей сообщать в своих репортажах только правду, невзирая на возможные последствия. Несмотря на его скрытные манеры, страница в фейсбуке полна селфи, сделанных на пресс-конференции, на акции протеста, сидя в своем офисе или за ужином.

"Это жизнь, а не работа", - сказал он мне однажды вечером, пролистывая через WhatsApp сообщения от офицеров полиции. Позднее, ночью, мы отправились в поездку. Под козырек лобового стекла машины Хайдера засунут сложенный молитвенный коврик, а черные сетки закрывают боковые окна. С момента попадания в список приговоренных Хайдер заботится о том, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Когда мы едем по городу, его телефон непрестанно звонит. Один полицейский информатор сбрасывает текстовое сообщение о перехвате большой партии героина из Белуджистана, другой сообщает об аресте двух гангстеров, третий о конфискации тайного арсенала в ходе рейда.

Хайдер останавливает машину на Си Вью, одном из пляжей Карачи. Группа тинейджеров позади нас жарит кукурузу. Ребятня поменьше возрастом носится туда-сюда по пляжу. В этом неприметном месте Хайдер, кажется, наконец расслабленным.

"Ты видишь огни в море? Это корабли и лодки", - говорит он. "Если отсюда плыть шесть часов, попадешь в Бомбей. В 2008 году, когда террористы атаковали отель "Тадж-Махал", они взяли лодку в Карачи". Для Хайдера город - живой гобелен, сплетенный из прошлых и нынешних преступлений; даже безмятежный вид океана связан ассоциативными цепочками с актами насилия.

8 августа 1979 года молодой активист-студент Альтаф Хуссейн перед собравшимися на митинг у могилы Мухаммеда Али Джиннаха, основателя Пакистана, сжег флаг страны. Продолжив десятилетия межэтнических противоречий этот поступок обозначил новую фазу насилия на этой почве, в конечном счете определив условия жизни в Карачи. Партия Хуссейна приобрела политическую форму "Муттахида квами мувемент", МКМ, представляя интересы мухаджиров, говорящих на урду мусульман, прибывших в Пакистан из Индии после отделения. Настали годы столкновений с местным населением синдхов, возмущавшихся тем фактом, что мухаджиры, как правило, более образованные и изначально говорившие на урду, новом "лингва франка" - языке межэтнического общения, с большей легкостью устраивались на государственные посты. После создания МКМ насилие от спонтанных бунтов эволюционировало в нечто в целом более организованное.

В 80-е годы, когда МКМ возникла как политическая сила, в Карачи прибыли миллионы пуштунов, бежавших от советской оккупации Афганистана. Синдхи, пуштуны и мухаджиры схлестнулись в борьбе за территории, влияние и политическую власть. В разных частях города разразилась уличная война. В ход пошли автоматы Калашникова, а то и гранатометы вместе с пулеметами. В 1992 году армия ответила операцией "Чистка", с результатом в виде тысяч убитых и пропавших без вести. Этот период истории города общепризнанно считается самым кровопролитным.

Большинство политических партий, включая главные партии, участвующие в национальном правительстве, имеют в Карачи вооруженное крыло. Зачастую они действуют рука об руку с каким-либо из многочисленных преступных синдикатов. МКМ давно имеет собственное вооруженное крыло, обвиняемое в пытках и убийствах оппонентов. Фирменным знаком его является упаковка тел (среди которых попадаются и журналисты) в мешки для трупов ("бори") и сбрасывание их на свободные участки земли или в канализацию, не особо утруждаясь, чтобы они не были обнаружены кем-нибудь из жителей. На попавшем на видео политическом митинге в Лондоне в 2009 году Хуссейн, отрицающий связь его партии и актов насилия, предположил, что деятельность именно его оппонентов измеряется количеством мешков для трупов.

Чтобы быть ближе к источникам историй для своих репортажей, Хайдер установил тесные связи с гангстерами первой величины. Лайари - самые большие трущобы в Карачи, тусклая и наводненная преступным элементом территория, десятилетиями служащая центром перемежающихся гангстерских войн. До недавнего времени центральной фигурой здесь был мнимый джентльмен, гангстер Юзайр "Белудж", регулярно принимавший международных журналистов на своей вилле, оформленной в стиле гангстерского фильма "Лицо со шрамом". Несколько лет назад он искал доступ в политические верхи, обклеивая гигантскими постерами со своим изображением весь Лайари.

В свое время "Белудж" попытался подкупить Хайдера, чтобы тот отказался от идеи рассказать об одном из его сообщников. Хайдер вежливо отказался, и вскоре они подружились. "Белудж" обеспечил Хайдеру безопасный доступ в Лайари. Для репортеров, не желающих заводить дружбу с уголовным элементом (некоторые делают это из принципа), это был неприемлемый шаг. "Лайари - самое опасное место в Карачи, но это мое излюбленное место, потому что Юзайр мой лучший друг", - сказал мне Хайдер. (Он легок на превосходные степени сравнения).

В декабре 2014 года двое мужчин совместно отправились отдыхать в Дубаи. Частично это была и рабочая поездка ("Белудж" обещал Хайдеру новости), но частично ради проведения досуга. По словам Хайдера, во время этой поездки "Белудж", осознавший, что его политическая судьба повернулась ему другой частью тела, рассказал ему о намерении быть арестованным в Дубаи.

"Он не хотел попасть в тюрьму в Пакистане, потому что его убили бы под предлогом фиктивного боестолкновения", - сказал мне Хайдер. "В Дубаи он остался бы жив".

Затем Хайдер вылетел обратно в Карачи, и через несколько дней узнал об аресте в Дубаи "Белуджа". Как было сообщено, в тамошней тюрьме несколько месяцев спустя "Белудж" признался в совершении убийств по поручению Пакистанской народной партии. Впечатляющий поворот судьбы человека, бывшего когда-то неприкасаемым.

Теперь, когда "Белудж" потерял свое значение, Хайдер полагается ради своих историй на гангстеров уровнем ниже. Многие из них залегли на дно во время длящейся сейчас полицейской операции в городе. Вместо того, чтобы бежать в другие части страны, уголовники с хорошими связями находят укрытие в районах для состоятельных вроде Дефенс или Клифтон, где высокие стены и широкие авеню предоставляют убежище. Город велик: гангстерские войны могут охватывать один район, а где-то в другом месте идет нормальная жизнь.

Хайдер вырос в районе среднего класса - Гульшан-е-Игбаль, где жил с родителями и четырьмя сестрами. Изучал английский язык в университете Карачи. Затем короткий и не успешный период подработки в парикмахерском салоне вместе с другом. Затем он решил поискать работу в медийной сфере, и в 2003 году нанялся в "Гео ТВ" в отдел развлекательных передач. Там он начал работать в программе "Секция национального расследования", занимавшейся реконструкцией событий преступлений. "Я следовал на место, включая и запретные зоны, и тщательно доводил свое дело до конца", - говорит Хайдер. "Я не боялся в этих опасных местах пытаться разузнать больше. А затем мои боссы подумали "окей, его место в отделе новостей". Мои мечты стали реальностью. Бог всегда исполняет мои желания".

Офис "Гео ТВ" расположен в сердце делового квартала Карачи, на Чандригар роуд. От улицы его отделяют несколько дорожных заграждений. В наличии стандартные для офисов медийщиков в Пакистане вооруженная охрана и металлодетекторы на входе.

Однажды во второй половине дня я на расшатанном лифте, обшитом деревянными панелями, отправился на пятый этаж в отдел новостей. Там в окружении пустых столов - журналисты в Пакистане приступают к работе поздно, - находится Талха Хашми, старший репортер "Гео" и давнишний коллега Хайдера. Мужчина дружелюбного вида, с аккуратно подстриженной бородой, он занят получением новостей на свой телефон через приложение WhatsApp, делает звонки, чтобы уточнить факты, пишет тексты для "бегущей строки". Полиция, террористы, лидеры банд, все они попадают в строку новостей. В 2003 году, когда Лайари был охвачен жестокой войной за влияние, гангстеры с каждой стороны звонили своим контактам на телевизионные станции, чтобы запустить в эфир бегущую строку об убийстве заметных фигур среди своих оппонентов. Высокопоставленный офицер полиции Рао Анвар, руководитель операции, что вернула Карачи под контроль, также упоминается регулярно. Всякий репортер уголовной хроники, которого я встречал, кривит рот от рвения Анвара быть персонально упомянутым как убийца подозреваемых боевиков.

"Гео" был учрежден в 2002 году, после того, как военный диктатор Первез Мушарраф разрешил выдачу лицензий частным вещательным станциям. До этого был лишь один новостной канал, государственный Пи-Ти-Ви. Теперь их просто уйма. Большую часть последнего десятилетия наиболее популярным оставался "Гео". В Карачи нет недостатка в новостях, но в "Гео" любое временное затишье считается неприемлемым. Репортеры с места событий сообщают о малейшем чихе, а экран лихорадочно переключается между различными сценами преступлений. (Когда я жил в Карачи в 2012 году, то однажды узрел в бегущей строке о взрыве недалеко от своего дома. Я изменил свои планы на вечер, а позднее узнал, что "взрывом" оказался выхлоп из автомобильного двигателя.) То же самое можно сказать о большинстве других новостных каналов Пакистана. Они соревнуются по одному правилу: кто самый быстрый и захватывающий. "Это крысиные гонки", - говорит Хашми. "Сейчас так много каналов, что в сумасшедшей погоне за первой позицией приходится идти на компромиссы".

Журналисты в Карачи постоянно рискуют своими жизнями, но группы террористов, заметно прибавившие в активности после 11 сентября 2001 года, добавили насилию новые черты. Кто-то из репортеров вообще избегает упоминать террористов, другие используют нейтральную терминологию вроде "запрещенные организации" для групп и "боевики" или "активисты" для отдельных лиц. Хайдер рассказывает о террористах в своих репортажах, о чем свидетельствует его место в списке на отстрел, но даже в личном разговоре предпочитает использовать термин "активист". Журналистов подстерегает угроза и со стороны сил безопасности и политических групп. Так, в 2011 году коллега Хайдера из "Гео" Вали Хан Бабур был застрелен активистами из партии МКМ.

"Жизнь репортера уголовной хроники предсказуема", - говорит Хайдер, когда мы едем на ужин в район Клифтон. Вечер, город окутан влажной темнотой. Хайдер в мрачном настроении, резко контрастирующем с его обычными заявлениями о том, как он счастлив. Родителям Хайдера не нравится его работа. Равно как и жене, работающей в банке и заботящейся о двух дочерях в возрасте года и трех лет.

"Я не могу просто куда-нибудь ехать", - говорит он. "Я не могу открыто посидеть с друзьями, я не могу пойти на вечеринку. Я очень осторожен".

Несколько месяцев назад он взял с собою трехлетнюю дочь, чтобы записать ее в школу, директриса которой узнала его. "Я не хочу получать угрозы или получить проблемы для других детей", - сказала она, согласившись принять его дочь при условии, что сам он никогда не будет лично привозить или забирать ее. У Хайдера не было другого выбора, как согласиться. Старые друзья все больше удаляются от него, боясь показаться с ним на публике. "Я играю в крикет, но теперь люди просто не хотят играть со мной. Если я хочу пройтись с другом по магазинам, то он отказывается. Не прямо, но находя предлог вроде "я очень занят сегодня". Это очень мучительно".

Полицейские и гангстеры, которых он часто называет своими "лучшими друзьями", плохая замена. "Они только для работы", - говорит он. "Это часть жизни и часть работы. Если ты не дружишь с гангстерами, как можно давать криминальные новости? Если ты не дружишь с полицией, кто шепнет тебе хоть что-то? Настоящая же дружба совсем иное дело".

Какое то время он молчит на фоне автомобильных гудков и шума транспорта, заполняющих паузу. "Я не доверяю никому".

Однажды утром я разбужен сообщением через WhatsApp от Хайдера с вопросом, как у меня дела? Несколько минут спустя мой телефон снова жужжит. Я открываю сообщение, чтобы обнаружить множество снимков тел, снятые крупным планом окровавленные лица пяти бородатых мужчин, безучастно смотрящих в объектив. "Перестрелка полиции и боевиков пакистанского "Талибана" в Сохраб Гос этой ночью", - напечатал он. А еще несколько минут спустя от него пришли несколько селфи, где он улыбается в своем новом офисе.

За несколько недель до этого он распростился с работой в "Гео", которой отдал 11 лет, фрустрированный падением рейтинга и долгими задержками зарплаты. Эти трудности начались после того, как "Гео" перешел дорогу могущественной Межведомственной разведке ISI, а именно, когда был подстрелен старший сотрудник канала Хамид Мир. "Гео" предположил, что атака была организована ISI, что разведслужба яростно опровергала.

Перемена судьбы для "Гео" служит наглядным напоминанием того, что свобода слова в Пакистане находится лишь в стадии становления. Как и многие другие Хайдер попытался перейти в новую организацию - "Бол Ти Ви", обещавшую щедрые оклады и роскошные офисы с собственным парикмахером и фитнесом. За телеканалом стояли серьезные деньги, хотя ни один из тех, кого я расспрашивал, не знал точно их происхождение. Микроавтобусы, авторикши и биллборды по всему Карачи рекламировали его как "Номер один среди СМИ Пакистана".

Новый канал Хайдера не выходил в эфир, все далее и далее отодвигая дату начала работы. В течение дня он набирал команду в офисе "Бол" - операторов, младших репортеров, водителей, собирал архив записей политиков и главных политических учреждений. А ночью продолжал колесить по городу в своей машине, ожидая звонков от полиции. Такая мелочь, как отсутствие работающего канала для трансляции находок, не могла остановить его дозоры. "Я поддерживаю свои контакты, я всегда первый", - сказал он мне, когда мы встретились вечером. Я спросил, пропускал ли он репортажи с тех пор, как покинул "Гео" двумя неделями ранее. Тот кивнул в ответ с фрустрированным видом. "Ох, очень много".

Фото: Qaisar Khan/Commissioned for The Guardian

Офицер полиции Шоаб Шейх по прозвищу "Стрелок", признающийся в убийстве множества боевиков, показывает текстовое сообщение с угрозой смерти, пришедшее на его мобильный телефон.

Похоже, что нынешняя кампания борьбы с преступностью приносит результат. Согласно официальной статистике, по крайней мере, значительно сократился показатель убийств в городе (зарегистрировано 970 убийств за первую половину 2015 года, на 57% меньше, чем за аналогичный период предшествующего года). Разумеется, в эту статистику не включены сотни людей, застреленных силами безопасности. Полиция оправдывает эти внесудебные убийства, заявляя, что Карачи находится в состоянии войны и эти смерти есть печальный результат вооруженных столкновений. Неправительственная организация "Хьюман райтс вотч" добилась возбуждения уголовных дел против нескольких старших офицеров полиции.

У Хайдера сложные отношения с полицией. В 2011 году он вел репортаж о неудачной поисковой операции в северо-западном округе Оранжи Таун, в ходе которой были арестованы невиновные люди. Полиция потребовала от него скрыть эту историю. Когда он отказался, офицеры жестоко избили его (при этом камера продолжала вести запись, которая впоследствии была транслирована "Гео"). Хайдер вместе с оператором были задержаны на несколько часов. Тем не менее, он обижается на мое предположение, что полиция может убивать не тех. "Когда полиция занимается плохими делами, я сообщаю об этом, но свыше 90% схваток реальные", - говорит он.

Однажды облачной, беззвездной ночью я сопровождаю Хайдера на встречу с его полицейским информатором в Сохраб Гос, "запретной зоне", где его подстрелили в 2012 году, линии фронта слуг правопорядка Карачи в войне с религиозными боевиками. Когда мы покинули центр города, фонари выключились: энергетический кризис в Пакистане подразумевает, что постоянное электроснабжение может быть только в состоятельных районах.

Вход в полицейский участок, который мы навестили, огражден от нападения мешками с песком и бетонными блоками. Припарковавшись, мы через боковую дверь дверь входим в маленький, плохо замощеный внутренний двор, мимо клетки, где на загаженном полу на корточках сидят трое задержанных.

В заднем помещении с открыто висящей электропроводкой из треснувших, цветных проводов, на кровати сидит живущий в участке офицер полиции Шоаб Шейх, непрерывно курящий сигарету за сигаретой. Это крупный неулыбчивый мужчина лет 40, с пушистыми усами и большими мешками под глазами. На его личном счету убитые в Карачи боевики, включая нескольких лидеров пакистанского "Талибана", что и дало ему прозвище "Стрелок". В феврале 2014 года против него было возбуждено дело за убийство в боестолкновении некоего лидера студентов. На короткий срок он был отстранен от службы, но дело заглохло и он вернулся на работу.

Он показывает на своем мобильнике фотографию лидера "спецназа пакистанского "Талибана"", TTS, и я задаю уточняющий вопрос, был ли тот арестован. "Арестован и убит", - говорит Шейх.

Он сказал, что один из арестованных им лидеров афганского "Талибана" продолжил координировать деятельность своих людей из тюремной камеры. Он полагает, что единственный возможный выбор - убивать террористов всегда, когда можешь. Несмотря на нынешнюю кампанию борьбы, с ее финансированием дело обстоит плохо. "Это очень тяжелая работа. У нас нет поддержки от правительства, никаких средств. Мы воююем ручными гранатами, РПГ и "Калашниковыми"".

С 2013 года Шейх стал приоритетной целью для пакистанского "Талибана". Угроза его жизни настолько серьезна, что он живет теперь в полицейском участке, покидая его лишь раз-два в месяц, чтобы навестить семью. Он показывает мне свежую СМС, пришедшую с афганского телефонного номера. "Это последнее предупреждение. Если ты не перестанешь убивать наших людей, с тобой будет покончено". Он в очередной раз затягивается сигаретой. Электричество отключается и мы моментально оказываемся в кромешной темноте. Когда включается генератор и лампы, мерцая, снова загораются, я оглядываю помещение. Посреди кип бумаг видны следы проживания здесь: коробка кукурузных хлопьев, бутылка лекарства от болей в желудке "Гевискон". Прикрепленный к стене экран закрытой системы телетрансляции позволяет Шейху следить за незваными гостями, не вставая с кровати.

Встречаясь с угрозой своей жизни от рук "Талибана", многие люди - офицеры полиции, журналисты, политики, тихо покидают страну. Но Шейх не покорился. В ответ на мой вопрос, не хотел бы он полностью сменить свою манеру поведения, его глаза вспыхивают, тело напрягается в воинственной позе. "Я хочу воевать против террористов, против уголовников. Они говорят, что их борьба - это джихад, но это никакой не джихад. Пакистанцы - добрые люди, а ислам - добрая религия. Эти же показывают только свое дьявольское лицо. Я буду счастлив умереть, потому что у меня хорошая работа".

В комнату влетает другой офицер полиции с извещением об аресте двух преступников. Хайдер переводит мне: "Они вырывали из рук телефоны, и их избили сами граждане". Несколько минут спустя в комнату входят двое худых и невысоких мужчин, с повязками на глазах и окровавленными бинтами на головах. На воротниках их туник наскоро замыты пятна крови. Я удивляюсь, что это за прохожие, что так их избили.

Шейх достает планшет с зажимом для бумаги, и начинает задавать вопросы. Задержанные послушно отвечают: один из них учится, второй работает механиком. Обоим по 17 лет. Они признаются в краже телефонов и денег, а один еще и в хранении пистолета калибром 9 мм. Затем их уводят.

Фото: Qaisar Khan/Commissioned for the Guardian

Зилле Хайдер и подозреваемый в ограблении в полицейском участке в Сохраб Гос, оплоте "Талибана" в Карачи.

"Это очень популярный пистолет - с калибром 9 мм. Его используют наемные убийцы", - говорит Хайдер.

Шейх наклоняется вперед и начинает шарить среди своих таблеток. Затем вытаскивает пистолет, протягивая его мне."Вроде этого".

На пути домой Хайдер погрузился в задумчивость. "Каждый хочет наслаждаться жизнью в стороне от этого, с семьей и друзьями, но если ты в "смертном списке", то не можешь уже просто перемещаться". Иногда он вместе с Шейхом выезжает на море, под покровом темноты, чтобы вырваться за ограничения своей повседневной жизни.

Паутина преступности в Карачи захватывает даже совсем уж неожиданные ниши. В мае этого года газета "Нью-Йорк таймс" опубликовала свое расследование о пакистанской технологической компании "Аксакт" (Axact), что основала "Бол-Ти-Ви" (точный размер ее доли в уставном капитале неизвестен). В отчете были представлены доказательства незаконной торговли "Аксакт" поддельными университетскими дипломами. Журналисты предполагают, что было продано свыше 370 фальшивых документов об окончании американских колледжей и университетов. Эти учебные заведения имели образцовые веб-сайты, предлагавшие обучение по десяткам дисциплин, видеозаписи аттестатов, списки преподавателей. Но отчет предполагает, что речь идет о полностью фиктивных заведениях, существующих только в виде собрания фотографий на сайтах "Аксакта".

Генеральный директор компании Шоаб Шейх (не тот Шоаб Шейх, что офицер полиции в Сохраб Гос), был арестован, а лицензия на вещание у канала "Бол" была отозвана . Помимо Шейха было предъявлено обвинение еще четверым должностным лицам "Аксакта" в мошенничестве, подлоге и незаконных электронных денежных трансферах. Позднее эти обвинения были дополнены еще отмыванием денег и нарушением пакистанского "Акта об электронных преступлениях". Шейх и его подельники отрицают какие-либо грехи со своей стороны, и дело сейчас направлено на рассмотрение суда присяжных. В заявлении, опубликованном в интернете, Шейх предположил, что случившееся представляет собою заговор с целью "сломить нашу решимость, пустить "Бол" под откос, уничтожить "Аксакт".

Пакистанские телевещательные СМИ не упустили шанса "приземлить" нового конкурента. В ход пошли спекуляции об отмывании денег, о предоставлении серверов для трансляции порнофильмов. Видные журналисты, нанятые каналом, начали покидать тонущий корабль. Новый медийный титан потерпел крушение, так и не начав работать. На некоторых фотографиях Шейха, закованного в наручники, Хайдер, освещающий это дело, стоит рядом с ним.

Для Хайдера, сделавшего свою карьеру искусным балансированием в отношениях между исполнителями закона и уголовниками, падение "Бол" из "князи в грязи" стало катастрофой. В Фейсбуке он постил сообщения и ссылки, призывающие его сторонников поддержать "Бол". Но в приватной обстановке он чувствовал себя иначе. "Я освещаю скандал, но работаю на "Бол", поэтому и держу соответствующую линию", - сказал он мне в сентябре по телефону. "Мои друзья и члены семьи спрашивают меня, а как же порнофильмы? Что насчет "липовых" дипломов? Отмывания денег? Отец спрашивает, почему я работаю там, если они вовлечены в порнофильмы. Мне нечего им ответить".

В связи с продолжающимся уголовным процессом против "Бол" правительство отказало ему в вещательной лицензии. Персонал продолжал приходить в офис, продолжая монтировать видеоновости, хотя и не имея канала для их трансляции. Некоторые видео распространились через интернет, но в стране лишь 10% населения имеют доступ к нему, так что это лишь соломинка для утопающего. Хайдер написал мне: "Это очень трудные дни в моей жизни. Мои новости не выходят в эфир. Я не могу выпускать "бегущую строку". Я разбит. Умственно разрушен. Моя семья испытывает финансовые затруднения, а для меня невыносимо отсутствие в трансляции, на экране".

В сентябре 2015 года, когда операция в Карачи отметила вторую годовщину, Хайдер покинул "Бол", начав новую работу в должности старшего репортера уголовной хроники в новом венчурном проекте "Канал 24". Это сродни возвращению на родину - у него снова появилась аудитория и вернулось чувство цели. Но теперь он обратил свое внимание на случаи полицейской неправоты. Уйму своего времени он тратит на расспрашивание семей, члены которых были ошибочно убиты в стычках. Когда число убитых полицией боевиков резко скакнуло в середине 2013 года, многие террористы сбежали из Карачи, и полиция стала преследовать оставшиеся семьи, вымогая взятки. Кое-кто из отказавшихся платить был и убит. Хайдер собрал свидетельства о 50 случаях таких смертей. Что не добавило счастья его "лучшим друзьям" в полиции. "Я делаю свою работу", - решительно говорит Хайдер. "Я не прислуга у офицеров полиции".

Полиция утверждает, что остановила "талибанизацию" Карачи. Взрывы бомб стали более редким явлением в 2015 году, хотя заказные убийства политиков и журналистов продолжаются. Я спросил Хайдера, по-прежнему ли тот находится в списке приговоренных "Талибаном", не снизили ли полгода отсутствия в эфире угрозу для его жизни. "Я все еще в этом списке, под номером 4", - от души смеется тот. "Я очень горд этим". Пауза. "Если ты находишься в списке приговоренных террористами, каждый знает, что ты настоящий журналист".

Перевод взят здесь и здесь.