1662. Звёзды над головой.

Тёплая осень так долго баловавшая Лондон прекратилась вдруг, резко, как топором отрубили. В обеду 15 октября на западе появились тучи, низкие тёмные и тепло разом ушло как и не было его. Тёплая земля парила и туманила. Сначала всё заволокло дымкой - глаз едва улавливал её, а уже через час всё плыло в молоке.

- Вот и постреляли... - сказал Григорий своему помощнику - Юрке, который увязался с ним "на пальбу". - Мишень почти не зрю.

Отправляясь из Москвы Иван Желябужский попал в когти своего старого закадычного друга князя Алексея Мироновича Гагарина с которым они были в походе через польну украину. Князь настаивал, чтобы посол взял с собой его младшего сына Юрку, хотя тот ещё был отрок несмышлёный. Юрка имя своё оправдывал - бойкий и любопытный он способен был на лету поймать мысль и не дожидаясь понуканий исполнить всё, что его просили. Юркий, прыткий, резвый.

- Григорей Тимофеевич, а почему Россия не строит кораблей как Англия или другие? Нешто не можем?

- Что я могу тебе сказать? Сам того не знаю точно, только дорого это и вроде бы как незачем нам. Дорого и незачем.

- А я бы шкипером стал!

Юрка зарядил карабин и передал Григорию. Малец настолько хорошо и быстро научился справляться с перезарядкой, что не было сомнений из него получится неплохой стрелок. 

- Пока плыли от Архангельска я даже упросился у шкипера за штурвалом постоять и выучил всю парусную оснастку нашего корабля. Вот бы государь приказал строить такой флот! - не унимался княжич.

Туман уже совершенно скрывал цели, поэтому Григорий разрешил сделать выстрел напослед - они подошли к мишени на тридцать шагов. Даже карабин Юрке был тяжёл, поэтому взяли сошку сделанную из надломленного деревца и он стрелял с неё.

- Не торопись. Глазом проведи линию до цели и угадай куда попадёт пуля. Угадку свою совмести с центром мишени. И когда стреляешь старайся не целиться слишком долго - руки могут подвести. С сошки проще, но всё ж привыкай целить быстро.

Юрка пальнул и мишень трепыхнулась - попадание!

- А!!! Попал! Вот попал! Попал, попал! О-о-о-о! - Юрка захлёбывался восторгом и схватив карабин обеими руками прыгал с ним, потрясая над головой.

Григорий вспомнил как много было у него радости после того как он сам впервые поразил мишень - после множества выстрелов каждый из которых был разочарованием.

Пустив Орлика мелкой рысью, он сделал круг по поляне парка, и стал наезжать на мишень пуская жеребца во весь опор. Первый наезд был неудачным - не успел как следует выцелить мишень, второй и третий не получился из-за неровного хода коня - не смог приладиться к нему. Лишь с четвёртого круга зашёл на цель и выстрелил.

- Мерещится мне что пуля попала в самый край, - сказал Юрка.

Подошли - в самом деле пуля попала даже не в мишень, а рядом отщепив от дуба кусок коры.

- В другой раз упражняться будем... на сегодня всё! Нужно отдохнуть перед завтрашней охотой - буде она состоится...

Лондон был пришиблен стужей, когда они въезжали в сам город пошёл снег, а потом и повалил крупными хлопьями.

- Худо без рукавичек-то! Как завтра будем? И сей час трудно держать карабин в руках - пуще льда железо холодит - липнут руки-то!

- Ага. Нужно что-то придумать, - рассеянно ответил Григорий.

Юрка немного замолк, увидев, что старший товарищ впал в задумчивость.

Проехали перекрёсток, где сгрудились несколько повозок не в силах разъехаться - на мокрой мостовой кого-то занесло и он снеся лоток торговца встал так неудачно что ходу дальше не было.

- Вот бы щас крылья нашим коням - воистину был бы Орлик - и как у Алёши Поповича - перелетели бы сих неумех, - лопотал Юрка.

Григорий же терзался тем, что в его голове не укладывался поступок Мэри. Убить человека, который ничем не угрожает тебе, пусть даже это враг... не мог он этого понять. Учась стрелять точно, чтобы убивать и валить наповал,  Григорий всё ж не мог себя представить убивающим человека. Потому когда он думал, что Мэри взяла пистолет, направила в голову Таунсера и, убив его, как ни в чём ни бывало после того разговаривала с офицером. "Если бы я не знал его до того я бы шарахнулся от неё как от чудовища".

Не зная почему Григория тянуло на площадь перед дворцом - туда где случилось страшное - казнь короля. Он всё время думал об этом и никак не мог найти ответа - что было такого в этом месте. Зловещее событие вместе с тем было местом великого подвига - король умер с таким достоинством что преподал урок многим и многим.

"А я мог бы так умереть? Вот говорят на миру и смерть красна... а ведь на миру умирать страшно. Ты умираешь - твоё тело будут таскать палачи, а все эти люди враги, зеваки и даже твои тайные сторонники и твои друзья - они все останутся жить. А вдруг страх одолеет? Вдруг сломаешься и начнёшь ползать на коленях умоляя неумолимых о пощаде? Верно Бог крепил короля... За ним ведь была правда, даже в том случае, если он в чём-то другом погрешил".

- Григорий Тимофеевич, а чего мы встали?

- Сыми шапку Юрко, сотвори молитву. Короля здесь убили.

- Короля??! Ого! Вот это жуть...

Григорий молился долго, сбивчиво, с трудом вспоминая то, чему его учил  Фёдор Ртищев, но и всё ж вспомнить почти не мог, а потому просто шёпотом говорил Богу то что на сердце есть.

Закончил.

- Идём, Юрко...

Обернувшись они уткнулись в высокого элегантного господина в треуголке и с большой тростью с набалдашником из слоновой кости. Стрелец не сразу признал короля - поскольку на Карле был светлый парик, а не как обыкновенно тёмный.

- Что вы здесь делаете, господа?

- Наше почтение, Ваше Величество - Григорий отвесил поясной поклон. Юрка тоже не мешкал. - Поминали героическую смерть Вашего отца и его исключительное мужество перед лицом смерти.

- Вы русские - странные... Это ведь не ваш царь. Откуда такое благоговение, такое почтение?

Карл подошёл к Юрке и взял у него из рук карабин, придирчиво его рассматривая. Он с видимым удовольствием втянул ноздрями воздух перемешанный с пороховой гарью который всё ещё пахло из ствола.

- Царь помазанник Господа - это великая тайна и за царём мы видим Самого Христа. Точно так же и король - он пасёт уготованный ему народ и ведёт свою паству к Всевышнему.

- Разве пасти паству не дело епископов? У вас, в Московии - патриархи. Не они ли пастыри?

- Они о душе заботиться должны, а о прочем царь и король радеют! Душа без тела не протянет долго, потому и написано - "подчиняйтесь властям", а уж тем более помазаннику Божьему, который прообраз Христа - ведь Христос Господь господствующих!

Карл внимательно посмотрел на Григория, и было совершенно непонятно что монарх думает. Лицо его казалось ничего не выражало, но неожиданно он спросил:

- Где вы учились, Грегори? - Удивительное дело, но король запомнил имя человека который мимолётно проскользнул в его жизни.

- Моим главным учителем поначалу был отец, потом я был в обучении у англичанина Йоганна Вильяма Бофорта, а позже монах Артемий наставлял меня.

- Я как понял вы знаете Писания. Этому Вас научил монах? Долго он учил вас?

- Писания я учил под руководством Фёдора Ртищева - ближнего дворянина царя, а так же меня обучали его подручные дьяки.

- Вот он - тайный университет! - улыбнулся Карл. - Примите от меня в дар, Грегори, а вам юный друг, - он обратился к Юрке. - я пришлю подарок позднее...

Король протянул Григорию перчатки из тончайшей оленьей кожи от чего стрелец опешил, но догадался поклониться до земли. Юрка вторил ему. Когда они разогнулись - от короля уже и след простыл.

- Кто сей?

- Англицкий король Чарльз II, Юрка.

- Эвона! - Юрка удивился несказанно.

- Он обещал прислать тебе подарок. Зри какие варежки - кажный пальчик сам себе хозяин.

- Знатный подарок! Завтра на охоте прицеливать будет добро, когда руки в тепле.

Снег уже покрывал мостовые - хотя первые хлопья таяли быстро, но пошёл такой снеговал, что земля мигом простыла и стало невыносимо зябко. К сырости в воздухе привыкнуть было невозможно - даже лошади шли понуро. Григорий вёл своего бахмата под уздцы - наездник он был не больно-то хороший, и на сегодня ему хватило скачек. Юрка следовал его примеру.

- Григорий Тимофеич...

- Чего это ты меня, брат, величаешь? Разве мы с тобою сейчас не братья по оружию? Сколь раз сегодня ты мне и карабин и пищаль заряживал? Разве ж можно после этого по отчеству кликать?

- А как же тогда?

- Григорий.

- Но ведь...

- Ты Юрко княжич, а я стрелец. Зови Григорием, привыкай.

- Брат Григорей, а нашто звёзды?

- Чего это ты вдруг?

- Ну просто так. Вот нашто нужны звёзды? Понятно солнце - без него не жисть. Луна опеть же ночью светит. А звёзды - на кой оне нужны? Свету от них чуть... Кой прок в них?

- Как-то я даже и не думал про это.

- Я слышал, что шкипера по звёздам корабли могут править... вот бы мне так уметь - тогда бы я точно на какой-нибудь англицкий корабль нанялся и всем бы показал что мы ни хуже.

- Знаешь Юрко, что Москва - третий Рим и четвёртому не бывать?

- Вестимо!

- А первый Рим слыхал что за держава была? Ого-го было государство - все другие завоёвывало ни за чих. И вот у римлян была очень могучая армия, а флота почти и не было. Незачем им был флот? Однакож случилась война когда враг их сидел на другом побережье моря Средиземского и сухим путём было туда итти долго и накладно. Понадобился Риму флот. И что ты думаешь? Как только флот нужен стал они взяли его и построили. И врага своего разбили! Так и Третий Рим - Россия. Нужно будет и будет у нас флот.

- Когда же уже у нас враг-то заведётся такой чтобы ему флотом надо было роги обламывать?

- Швеция тебе на што? Их флотом бивать надо, только казна не даёт пока. Потому мы и здесь, в Англии. Мы же здесь и на флот казну собираем поди-ка ся.

Юрка начал что-то своё щебетать, а Григорий снова утонул в своих мыслях. "Вот Юрка, мечтатель и ведь мечтает про собственный корабль, про моря дальние - совсем как Мэри, а я о чём мечтаю? Государю служить - это понятно, уже служу. Ну а дале? Стану сотским отъем брюхо? Куда дальше править?"

- Брат Григорей, а ведь не мог же Бог только ради мореплавания звёзды сотворить - на кой же они? - снова вклинился Юрка. - Мореплавание когда возникло? А звёзды ведь были от начала. Не просто так же Бог их для забавы на небо присадил?

- Тебе ученье надо тянуть - такие вопросы там тебе точно скажут, Юрко. Мне вот монах, брат Артемий рассказывал что лет пятьдесят назад был такой монах фряжский, который любил про звёзды рассуждать, и говорил он богохульное - что звёзды это другие миры и что Всевышний яко бы наделал таких твердей как наша такое количество, что счесть то нельзя. Фрязи же зело на того монаха обозлились за такую лыгу на Бога и укорот ему учинили. А что ж получается, что каждая звезда это как наше солнце, и там могу жить такие же люди к которым также должен быть прийти Спаситель - ведь люди те грешные, сё точно! А ведь это значит, что Спасителей должно быть столько сколько звёзд на небе. Брат Артемий что-то ещё мне рассказывал, но я так понял что монаха того фрязи за дело порешили.

- Воистину еретик то был! - поспешил поддакнуть Юрко.

- С другой-то стороны может быть ты и прав, что звёзды дадены нам вовсе не для того чтобы мореплавать. Ведь если бы они ради того были - тогда чего бы они меняли своё место на небосклоне. А они меняют, и сие для мореплавание весьма неудобно.

- А отчего когда звезда падет люди загадывают желание? Может быть звёзды для этого?

- Так ведь если бы звёзды падали то они со временем  все бы и попадали с неба, а Юрко? Мне Артемий-монах говорил, что был такой в датской державе звездочёт, который все звёзды перечёл - Тихон Брагин звался - явно наш беглОй. Так он говорил, что то не настоящие звёзды падают, а ложные.

- А ложные откуда берутся?

- Мне сие не ведомо... Ты не замёрз, звездочёт? Как бы не заболел чем-нить да не пропустил охоты.

В Лондоне снегопад вызвал самые неожиданные слухи вокруг русского посольства. Говорили, что русские пытаются водить всех за нос - объявили голландцам "меховую войну", что меха они не везут намеренно, и что скоро цены рухнут - ведь Московия не может не торговать мехами - иначе ей конец.

- Вот Иван Афанасьевич - голаны нанесли ответный удар - цены застыли на месте, не растут боле.

Посол улыбался и с удовольствием потирал руки.

- То верно ты говоришь - цены застыли, а нам требуется одно - чтобы застыли сами голаны, да и прочие любители мягкой рухляди. Попомни слово моё - как они начнут доставать траченые молью шубейки - так и взвоют - привыкли к новому сезону новые меха брать. Походите в задрипанных - голуби мои. Любую цену потом дадите!

Иван Давыдов покачал головой. Как дело обернётся не знал никто, потому оставалось только ждать.

Больше всего на свете царь Алексей Михайлович любил когда ему пишут письма и шлют вести. Подобно пауку в центре паутины он чутко прислушивался к происходящему на самых дальних рубежах своего государства и даже за его пределами. Иван Давыдов знал это пристрастие царя и поэтому писать старался много и обстоятельно сообщая всё в подробностях. Беда была одна - гонцов для царёвой нарочной гоньбы не напасёшься. Одно было хорошо - корабли до Риги уходили часто - отсылай письма хоть каждый день, однако со шведской  границы они всё равно пойдут одним мешком - когда нарочный прибудет. Вместе со своими обстоятельными грамотами дьяк отправлял и английские и другие, какие удавалось добыть, газеты.

Желябужский прочёл очередное письмо государю и снова похвалил Давыдова.

- Одно не разумею, Иван - ты так толково всё расписываешь, а почему ещё не стал главой Посольского Приказа? Ордин-Нащокин охотно бы тебе своё место уступил.

- Не по мне Приказ на закорки брать, да тащить. Мне на моём месте хорошо - царь жалует, что ещё надо? Сам-то не прочь бы на место Нащокина сесть?

- То место мне зветное. Усохну там и помру с тоски. Да и для того место бороду надо отпускать, а с бородой разве будут меня девки любить?

- С бородой-то верно хомут у тебя на шее будет - оженят сразу - бородат значит начальный человек, голова!, а не сопля какая.

Князь Прозоровский показался в дверях залы.

- Поправился батюшка? Чаем тебя в здравии завтра увидеть на охоте королевской.

- Дело житейское - было уже такое у меня ранешние времена - пройдёт скоро. Завтра на охоту буду во всяком разе. Хоть на возку, а поеду.

Желябужский сказал ко всем, а особо к князю:

- Наносил сегодня визит архиепископу Кентерберийскому Уильяму Джаксону и вот что узрел - старик совсем уже не боец, а ведь это бывший лорд-казначей королевства! К тому же он был единственным, кто рискнул быть с Карлом I на плахе - и подобно Иосифу Аримафейскому позаботился о упокоении тела казнённого короля. Последний боец "старой гвардии" Карла I - он ещё помнит времена когда Англия на равных могла соперничать с Голландией, а Лондон мог бросить вызов Амстердаму.

- Архиепископ отказался нам помочь? - спросил Прозоровский.

- Он полностью ушёл в богословие и вопросы мирской жизни его не волнуют. Отмаливает грехи и забросил своё земное Отечество на произвол судьбы. И не скажешь что выжил с ума - но за новостями не поспевает в политике уже совершенно не разбирается.

С улицы запорошенный снегом вошёл Григорий, отряхнулся, и поздоровался.

- Заснежило Лондон-град. Таким ходом завтра на санях поедем на охоту!

- Погоды здесь отпущливы - растает снег - море тёплое натянет ещё тепла. Будет грязь и слякоть в городе, а на выездах - и того хуже - утопнуть можно, - сказал Гвенсков, который также сидел за большим круглым столом.

Из значимых людей посольства не было только гостей - торговых людей, но их и не звали обычно на совещания.

Начал Гвенсков по обычаю - о самом главном.

- Голаны переполошены - их коренник убит, пристяжные не тянут супротив нас. Ни Британская Ост-Индская компания, ни Голландская Ост-Индская не могут с нами сейчас тягаться в "меховой войне" - мы их давим и раздавим - золото и серебро в Москву мы вывезем в потребном количестве, однако ж это будет Пиррова победа - так мы восстановим против себя всех торговцев и стоит готовиться к полной остановке торга с ними.

- Зачем тогда нам с ними ругаться? Может решить миром? - спросил Прозоровский.

- Миром не выйдет. Столько денег сколько должно нам собрать мы иным способом не соберём. Сто тысяч талеров это не шутки, но это самое малое сколько надо сейчас серебра, чтобы медные деньги в обороте заменить, - ответил Гвенсков.

- Другой вопрос - как нам сохранить союзника - Карлуса. Его съедают голаны прямо на глазах. Потеряем его - на трон сядет этот молодой мужеложец Вильям Оранский и воистину сбудется речённое в Апокалипсисе святаго апостола Иоанна - станет Англия держать на троне царя богохульного.

- А Карлус развеж не богохульник? Разврат двора ужасный, - высказался Давыдов.

- То нет ещё. Карлус католик. По сравнению с еретиками кальвинистами - он нам считай брат по вере. Сколь с латинством бьёмся, но кальвинищина - чистый сатаноблуд.

Григорий ничего не понимал в большой политике, мало зная и историю Англии, и мало зная главных заводил всех этих политических пружин. Однако же его посадили за стол чтобы он в это вникал и он старался.

- Молодший пусть скажет что видел - он ведь един из нас был на всех базарах города. Как торговля в городе, кто торгует, чьи лавки, кто хозяева торга  в Англии.

- Весь мелкий торг - англицкий, это точно. Однакож все крупные корабли что разгружают для Биллингсгейта - под голанскими флагами. Английские видны тоже, но теряются. Весь портовый доход в руках офисеров Голанской Компании, оне ведут учёт и знают каждый груз, привезённый в Лондон и о том докладывают старшим. Портовые крючники  так же сказали, что иные порты товар для Лондона принимать права не имеют, так что больше и разгрузиться негде.

- И никак ввести товар опричь офисеров Голанской компании? Мягкая рухлядь много места не занимает...

Обсуждали ситуацию до самого вечера - языки стёрли. Желябужский всех предупредил запиской, которая прошла по рукам "У стен есть уши" и в итоге Гвенсков и Давыдов только что не подрались - один изображал "партию войны" другой за мир ратовал. Упыхтелись этим театром.

Ночью Григорий почти не спал. В посольском дворе было натоплено так что впору окна открывать, но и внутренние тревоги тоже покоя не давали - окно открыть проветрить нетрудно. Как проветрить душу?

Утро 16 января принесло неимоверную в здешних краях стужу - вчерашний мокрый снег хрустел под ногами коркой наста. "Погоды отпущливые тут, ага... Такие отпущливые, что впору шубу надевать"...

Проверив Орлика Гришка немного успокоился, и вернулся в посольский двор. В здании было темно, только на втором жилье у кого-то горела свеча. Поговаривали, что Давыдов не только для царя грамоты пишет, но и для себя целую книгу ведёт наподобие памятного дневника.

- Алексий! - Григорий постучал в комнату княжича Прозоровского. - Чегой-то муторно мне. Спокою нет. Почти и не спал, а когда спал приснилось что англицкие люди подступили ко мне и теснят, теснят. Как будто на берег реки толкают чтобы там утопить. А река то не Темза ихняя, а Москва-река аккурат где-то в Замосокворечье стою.

Княжич уж был на ногах и по-видимому давно.

- Дело скажу - сходи к преподобному Фоме он тебя наставит. Страхи твои от греховности влекутся за тобой.

Духовники посольской миссии на людях появлялись редко, большую часть времени они проводил в молитве. Когда Григорий вошёл к отцу Фоме, монах зажёг перед образами свечи, но светлее почти не стало, пока не зажёг большого шестисвечного канделябра.

- С чем пришёл, Григорий? Лик отчего понурый?

- Туга в груди засела - полночи не спал. И страшно опростоволоситься и другое тож гнетёт, а как справиться не ведаю. Словно повязан по рукам и ногам.

- Ведомо то, бесы тебя крутят.

- Бесы?

- Знамо. Только не те, что бабки с хвостами и рогами рисуют, а те что всамоделишние, что внутрь нас живут, пролазят. Будем беса из тебя гнать.

- А как же гнать его?

- Молитвой и постом. Иного нет.

- Какой же пост в середину мясоеда?

- Ты, Григорий смекай - я тебе зачту: "И сделал для Него Левий в доме своем большое угощение; и там было множество мытарей и других, которые возлежали с ними. Книжники же и фарисеи роптали и говорили ученикам Его: зачем вы едите и пьете с мытарями и грешниками? Иисус же сказал им в ответ: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию. Они же сказали Ему: почему ученики Иоанновы постятся часто и молитвы творят, также и фарисейские, а Твои едят и пьют? Он сказал им: можете ли заставить сынов чертога брачного поститься, когда с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни".

- Что сие?

- Евангелие Луки-апостола. Уразумел ли?

- Чем же согрешил я? Ведь ничего такого не соделал за что меня наказать должно, а вот ты батюшка беса во мне углядел.

- Бес сей в каждом укорениться жаждет, да многие места ему дают. Гордость - сей бес. особливо тех он терзает кто не по чести место своё занял.

Григорий поник лицом ещё более.

- Э, Тимофеич, не роняй духа! Взлетел ты сокол быстро - вчера ещё безродный отрок - сегодня уже государев человек. От такого взлёта голова кружит и бес кружит здесь же. А чем кружит ведомо ли тебе? Самостью твоею. Ты ведь чуешь за собой силу и сметку - ведь лучше тебя стрельца нет у нас, как голова не закружится от сего? Это и пугает тебя - что опростоволисишься пред всем честным народом и особо пред королём. А там уже и до государва гнева недалече - сам ведаешь грозен Алексей Михайлович к выскочкам строг донельзя.

- Сам пугаюсь как высоко взлетел.

- Скала под тобой, а не воздух неверный. Не взлетел ты, поставлен! Поставлен ты Всевышним Богом на скалу сию высоко, скала сия - Христос. Пока его дело делаешь - твёрдо стоишь, не падёшь. Как гордость вознесёт - так и рухнешь вдребезги.

- А в чём же христово дело моё? Я же просто стрелец, а и тварей божьих бью какую укажут. Срамно то, птицу ради потехи бить, а и зверя равно!

- Тобою Отец наш Небесный гордость иных смиряет. Не за заслуги твои дадены тебе дары твои - сё помни и не преткнёшься ногой на твоём поприще. А как преткнёшься - стало быть забыл кому служишь. Ты орудье Божье - тобою он других правит. Делай чему учился, в чём руку набил и глаз навострил - тем и послужишь делу Господню. А как повернуть - Сам Господь усмотрит - тем голову не забивай.

- Как же молиться мне? Плохо знаю я молитвы, вечор вот и не упомнил, чем Бог посла на сердце тем и молился.

- Небрежения в молитве беги - а когда молишься благодари прежде всего, потом ходатайствуй беду свою Богу ли открывая сие, угоднику ли, равно. Возвеличивания и славословия не упускай как многие нестройно молящиеся делают. А что молива твоя нестройна - нет в том греха. Дети малые родителям нестройно говорят - нешто думаешь твоего лепета Господь не поймёт?

Григорий буквально ощутил себя ребёнком в люльке Божьей, которую кто-то бережно качает. Да, молитвы его - не более детского лепета, но разве родителя сердце не заходится от радости слыша голос чада?

- Скажите, батюшка, а зачем звёзды? Вот отрок Юрка Гагарин вчера меня пытал зачем они, а я и ответа не знаю.

- Звёзды?

Духовник задумался. Для него вопрос был неожиданным.

- Тут бы тебе Григорий отца Игнатия спросить - боле сведущ он в таком деле. Знаю я одно - писано в Писании, что нужны они для управления днём и ночью. А более что сказать? Всё лишь мои догады, а сё неверная зыбь - догады - утонуть в ней можно!

В дверь преподобного Фомы постучали.

- Святый отче, отдай Григорея - ужо собрались мы выступать на торжество, а без него никак.

- Поди прочь и дверь затвори. Не задержу я вашего стрельца - нагонит вас. А уйдёт прежде времени от меня, сей час - быть беде.

- Вашими словами отвечу старшИм!

Григорий чувствовавал, что постепенно страх отпускает - в самом деле - не сам он на пути был успешен, какая-то сила вела его, а он покороно шёл - сначала его как кутёнка вытащили из шайки лихих, вернули в число белых людей, затем судьба его влекла так что и с Полтевым свела накрепко, и с царём столкнула и Ртищеву представила и прилепила. Как и без его ведома то делалось - хотя он и старался сильно, но разве ж даже сильно стараясь столкнёшься с царём на торжище? То случай! А случаем правит Всевышний!

- Ты молись. А за образец Отче наш прими, - Фома достал свиток из пергамента и отдал его Григорию. - Ты молись. Я же за тебя поститься буду - деваться мне некуда - с одного поста не вышел другой грядёт - смиряй себя, Фома!

- А доколе поститься нужно?

- То мне не ведомо - пока беса из тебя не изгоним буду на страже души твоей.

Гришку кольнуло - не мог он себе представить чтобы кто-то страдал за него.

- А как поймём что бес вышел? Вдруг он вышел уже, а вы будете поститься, батюшка?

Духовник не ответил, а стал молиться и только закончив сказал:

- Ступай Григорий и возвращайся, исполнив волю Господа. В чём Его воля - усмотришь.

Выскочил в коридор, спустился в общую залу - там уже никого не было. Двор пуст, только конюх ждёт его с Орликом.

- Давно ушли?

- Вот только. Хвост на конце улицы ещё поймаешь.

Орлик мигом нагнал процессию, хоть шла она ходко. Князь Прозоровский сидел в возке обложенный шубами и грелками. Григорий нагнал и тот возок, что собирал с вечера - откинул войлочный полог - карабин и пищаль были на месте, сумка патронная тут же.

- Юрко! Где ты, отрок?

- Тута я Григорий Тимофеевич! Вот я! - и подскакав к Григорию спросил: - Что надобно делать?

- Пуще жизни береги возок сей. Гляди чтобы всё справно было. Напакостит кто - останемся без пищалей - худо будет - с других стрелять навычка нужна.

За городом снег был более рыхлым, тем более, что в городе был уже не снег, а грязная каша. Поля ещё не были укрыты сплошь - там и сям почему-то виднелись прогалины - большие и малые. Здесь в королевских угодьях и встретились посольский ход и двор английского короля. Стояли шатры - цветастый шёлк был накинут поверх войлока - в них было тепло - ночью работники жгли костры и теперь натасканные ими камни грели из-под деревянных помостов. Дворяне укутаны были тепло - боялись, что король может охоту затянуть до самого вечера, хотя надеялись, что она ему наскучит к обеду.

Посольская делегация быстро растворилась в гораздо более многочисленной толпе дворян - толмачам будет сегодня хлопот.

Теперь Григория тревожил только один вопрос - куда пропала Мэри?

В то время Желябужский мучился совершенно иным - кто теперь баламутит воду вместо Таунсера?

- Вышло плохо, что главный наш враг пал. Его повадки мы хотя бы знали, Пётр Семёнович. А вот кто по нём будет делами заправлять и как он станет это делать - сие не ведомо.

- Не гоношись, Иван. Кто должен заправлять - ещё в Амстердаме кофей попивает и не ведает, что Таунсер отправился к праотцам, - ответил Прозоровский, крайне довольный происходящим и розовый от морозца. - Похоже на поправку я встал!

Русские думали, что король припаздывает, на самом же деле он уже с утра был на поле - затемно совершив прогулку по окрестностям и проведав егерей. Карл вставал спозаранку, всегда по утрам играл в теннис пару часов, и держал себя в бодром духе. Сегодня у него вместо тенниса был объезд - не хуже растрясает.

Самый главный интерес в охоте был к соколам, которых привезли в подарок королю и сокольничие буквально были окружены английской аристократией. Сеньку Беломорского  - который и вёз Лютяя берегли двое подъячих - ведь помор был парень простой, с аристократией дел не ведших и даже при царёвом дворе не сильно пообтесавшийся.

- Гой-да, Лютяюшко, не навлеки на мою главу позору.

Лютяй отзывался лёгким клёкотом на речь своего водителя.

Король подскочил на взмыленном коне к становищу, ему подвели нового, и он дал отмашку - охоту начинать.

Утки над полем летели непрерывно - все стремились на юг - уходя от внезапной стужи. Это были припозднившиеся птицы - самые жирные, нагульные, собравшие всё зерно на сжатых пажитях северной Англии - потому начинали с соколиной охоты.

- Каталина, где же ваша прекрасная подруга? - спросил Григорий, наконец разыскав мелькавшую в толпе польскую княжну.

- Грегори, какая встреча! Я вас в самом деле рада видеть! А Мэри... Мэри верно в монастыре. Она просила мне передать тебе это письмо.

Каталина выглядела встревоженной.

- Давно ли она там?

- Не знаю того - только слухи слышала. Письмо это было заготовлено заранее.

- Что в нём? Увы, Каталина я не смогу его прочесть - я не читаю по-англицки.

Полячка улыбнулась.

- Представьте - я тоже грамоты англицкой не ведаю. Говорить навыкла, грамоте не учена.

- То-то я смотрю, что Мэри вчера не появилась и весточки о себе не дала.

- Говорят её увёзли в какое-то гугенотское аббатство на Спитфилдз, а там английскую речь почти и не услышишь - сплошные иностранцы.

Григорий помрачнел как туча.

- Каталина, что мне делать, как выручить Мэри? Как её найти?

- Огонь там же где и дым - ищите её у подручных Таунсера. Больше я вряд ли что-то могу сказать.

Григорий бережно обнял Каталину по-братски и прошептал ей спасибо. Она почти плакала, расчувствовавшись.

- Я боюсь, Григорей, что с ней будет?

- Не бойся, Катюша, всё Бог устроит.

За Григорием внимательно следили несколько человек. Во-первых это был Уильям Уайн - его соперник-состязатель, во-вторых, его держал в поле зрения сэр Джордж Картерет, в-третьих Игнашка Артамонов - подручный князя Прозоровского приглядывал. Но Григорий уловил и ещё один взгляд - краем глаза. То был высокий статный господин в синем камзоле шитом серебром, поверху запахнутый плащом на меху, и с опушённым пёсьим мехом капюшоне.

- Григорий! Князь зовёт! - Алексей Прозоровский увидел озабоченного товарища. - Что сотворилось?

- Мэри похитили. Чаю месть то. Жива ли?

- Што ты? Откель вестимо?

- Каталина сказывала. Постой Алексий гоношиться. Я сей час пойду к князю, а ты пригляди вот за тем гусём, что меня упасает. Кто таков? Надо бы разведать.

Пётр Семёнович не сходил с возка, потому Григорию пришлось взойти к нему.

- Видал ставку Лютяя? Бьёт утку - перья только летят. И в нагоне хорош, резв, в самой силе! Трёх растрепал. Карлус чрезвычайно доволен, даже сам хотел его на руку взять.

- Не до того мне князь-батюшка за соколами следить.

Князь посмотрел строго.

- Царя и короля чти, хоть бы мир рушился! Что такое могло случиться, что на королевской охоте посольский человек с таким лицем ходил? Не рад милости карлусовой? Тогда пшёл вон! Рад? Лицем покажи.

- Вот цидулка от Мэри Дигби - схитили её и увезли невесть куда.

- Всё одно - улыбайся всем, Гришка. Хотя и кошки скребут - ты царёв перст здесь - работу работай вмести с другими перстами. Не будет кулака - враг одолеет.

- Скоро ли стрельбы, Пётр Семёнович?

- Не торопи судьбу. Не сказывали про стрельбы пока. На кабана сейчас пойдём - то ведомо. Птиц стрелить сегодня не получится - высоко берут, а гуся нет близ. Поднять бы гуська какого, да пожирнее!

- Неуж кабана бить придётся?

- Сам мекай-кумекай. Кабана ль, а пуще лису. Орлика расходи. Погоняй его немного, чтобы разогрелся. Чую скоро король вызовет стрелков к состязанью.

Орлик от толпы пугался - не был свычен с таким шумом от людей.

- Што ж ты, бахматушка, выстрелов не пугаешься, а от толпы ушами прядаешь? Ну же, вот я, в обиду не дам. 

- Хороший конь. По стати видно - выносливый.

Среди разных людей с которыми сегодня общался Григорий этот человек не был праздным любопытсвующим болтуном. Стрелец сразу узнал его повернувшись на голос.

- Сэр Джордж Картерет!

- Собственной персоной. Уделите мне время?

- С превеликим удовольствием.

- Это касается Мэри. Вам сообщили, что её похитили и увезли куда-то?

- Да.

- Что вы думаете делать? - Джордж Картерет смотрел испытующе.

- Зная, что она вам всецело доверяет я Вам скажу - поеду искать её в иностранные кварталы - кажется Спитфилдс. Пока не знаю как её найти - поможете буду благодарен.

- Сейчас будет гон кабана - и будут стрельбы. Сразите цели и с лисьего гона можно будет улизнуть - там точно стрелять нельзя - там господствует хлыст. Я поеду с вами, хоть я уже и стар для таких дел, да лакеи мои без меня не будут расторопны. А вот и сгонные рожки - сейчас объявят "кабанчика".

Почти четыреста всадников оседлали коней, и двинулись к опушке леса, что стоял на окраине поля. Стерня под копытами лошадей была укрыта снегом почти на пядь.

- Славные мои кавалеры и прекрасные дамы, что сегодня не испугались выйти с ними! - громко зычно провозгласил король. Сам высокий, рослый на таком же рослом тонконогом коне он чуть возвышался над следующей за ним конной толпой. - Рожок возвестил "кабанчика" и я готов увидеть стрелков, что рискнут навлечь на себя королевскую милость точными выстрелами и пикинёров которые "подколят свинку". Пожалуйте стрелки под левую руку короля, пикинёры под правую!

Выехавший вперёд сэр Галахад вызвал овацию дворян и поклонился в ответ, склонив почтительно голову. Рядом с ним Григорий на Орлике смотрелся комично - вишнёвый парадный, богато отделанный, кафтан стрельца и вороной конь с густой не стриженной гривой, длинный чёрным хвостом - словно только что выпряженный из телеги.

По толпе прошёл шепоток - "русские ездят на охоту на собаках" - язвили острословы.

Григорий того не слышал он смотрел на своих соперников - а их набралось человек двенадцать или более - и разглядывал пикинёров. Неожиданно от конной толпы отделился посольский вишнёвый кафтан - Алексей с пикой шёл под правую руку короля.

- Алексий, ты?

- Ну!

- Управишься с пикой?!

- Бог даст - управлюсь...

Алексей не казался уверенным.

Во время загонной охоты на кабанов выгоняли целое большое стадо - считалось что главная цель матёрый секач-вожак, что ведёт стадо и каждый стрелок мечтал убить именно его.

Григорий обернулся на Уильяма Уайна - оказалось, что у того в подручных конный мальчишка оруженосец.

- Эх-ма, Юрца бы сюда, где ж Юрец-то, не сыскать его уже, не кликнуть.

Лава шагом, а затем мелкой рысью тронулась наездом на опушку откуда егеря должны были погнать кабанов.

От одной дубравы, где жировали королевские охотные свиньи, до другой, где они могли укрыться от конных наездников было больше полверсты по открытому месту. Если кабан домчался до рощи - закон охоты - не тронь его, на развод пойдёт прыткий. 

Шум ломаемых кустов и гвалт в лесу, и несколько выстрелов погнали кабанов прочь из под полога дубов, которые ещё не успели сбросить всей листвы.

- Вперёд, удальцы! За милостью короля, - Карл махнул левой рукой и лава стрелков припустила нагонять кабанов.

Григорий видел как сокращается расстояние и как свины остановившись очумело смотрят на несущихся на них издали всадников. Мгновенье и они припустили прочь, а затем повернули к спасительной дубраве.

Почти нагнав стадо первый всадник вольтанулся с коня и встав на ноги сделал выстрел - до стада было пятьдесят шагов, но оно шло кучно и в какого-то кабана он попал. Визг разогнал стадо в разные стороны - прочие стрелки стали соскакивать с коней и палить. Иногда выстрелы были результативны иногда нет, но главный приз - матёрый секач мчался пока недосягаемый для пуль.

Сэр Галахад подскочил к нему почти вплотную - вольтанув твёрдо встал, прицелился и выстрелил. Секач кувыркнулся, толпа закричала приветственно, а загривок Григория похолодел. "Вот и всё!!!" - мелькнула ужасная мысль, но кабан тут вскочил и помчал резвее прежнего - пуля попала куда-то в загривок и только придала прыти. Орлик только разошедшись махал крупной рысью и Григорий идя с кабаном рядом в пятнадцати шагах от него вскинул карабин ловя его крупную треугольную голову. Мир исчез - только злой кабаний глаз, его клыки и бешеная скачка имели значение.

Выстрел на полном скаку - сам Григорий не был уверен что это не безумие, но нажал на спуск.

Облако дыма заволокло от него кабана и тут же оказалось позади. Кабан первое время бежал, потом споткнулся, потом гикнулся на спину и задрыгал ногами.

- Григорий Тимофеич, давай карабин! - это был Юрко с пищалью он мчался во всю прыть наперерез. - Вот пищаль! Бей иных, а я снаряжу!

Гора упала с плеч! Орлик по привычке нёс его далее чуть сбавив ход, затем Григорий остановил его перенял пищаль у Юрки, и помчался за другими кабанами.

Налетела лава пикинёров гиканье смешалось с визгом из этой кутерьмы порскали наиболее резвые кабанчики.

- Юрко - заряжай полуторным! Усёк?

- А то! Сдюжит ли оружье?

- Сдюжит. Сталь годная!

Выстрелом из пищали Григорий бил с остановки - Орлик умел чуть не с полного скока вставать как вкопанный - и ещё один кабан - правда меньший гораздо - свалился в снег.

- Готов карабин, Григорий Тимофеич!

- Прибереги его пока.

Гон заканчивался - из почти сорока кабанов пятнадцать было забито - остальные ушли под сень дубов в заветные чащи.

Карл принимал парад пикинёров - всадники подъезжали к нему подняв на пиках поросят или волоча на них же здоровых кабанов, причём те. кто меньшего доставил получали больше чести.

Алексей Прозоровский был удачлив, правда кабан у него был чуть не самый крупный.

- Эх, Алёха-тетёха, говорил тебе меньшого бить! чем меньше тем почётнее. Трухнул промазать как иные? - сетовал Желябужский.

- Иван Афанасич, чегой сами-то не подрядились, а дозволили батюшке меня вытолкнуть?

- Не можно послам в таких забавах свиней бить!

- А мне не можно свинячих ребёнков убивать. Жальче их. Другое дело кабан!

Зазвучали фанфары - лорд-канцлер торжественно объявил победителя - им оказался Френсис Тальбот, граф Шрусбери известный своей удалью и твёрдой рукой. Подколотого его пикой поросёнка уволокли поварята - по обычаю трофей готовили тут же.

Наступал выход стрелков - трём удачливым из них рукоплескали, но ждали все когда лорд-канцлер доведёт дело до Григория. Увы, сэру Галахаду достались только отблески славы.

- А ведь не исполнил моей просьбы, не дал Галахаду места! - улыбнулся Григорию Карл.

- Не совладал с собой, Ваше Величество, уж больно охота хороша!

- Суд Божий, Грегори... тебе Он победу присудил.

Эдвард Хайд, граф Кларендон объявил Григория победителем и приволокли секача которого он поразил. Толпа дивилась как пуля размозжила кабану голову. В то время как пуля Уильяма Уайна, попав в загривок просто застряла под мощной кожей.

- При всём присутсвующем дворянском обществе обоих наших государств победителем "кабанчика" должен быть объявлен кто-то один - либо пикинёр, либо стрелок! Мы много видели достойных пикинёров и сегодня и на прочих охотах и без всякого сомнения Френсис Тальбот, граф Шрусберийский - наилучший из них о чём сегодня нам засвидетельсвует и трофейный кабанчик. Но я не побоюсь объявить победителем сегодня стрелка! Грегри Тимоти Полтев достоин этого поскольку показал чудеса ловкости смелости и точности одновременно, о чём свидетельствует этот матёрый секач всем своим видом! Лавровый венок победителю!

Главный егерь подал лорд-канцлеру лавровый венок, а Эдвард Хайд в свою очередь передал его королю. Григорий стоял коленопреклонённо, сняв свою малиновую стрелецкую шапку.

Возложив венок на голову стрельца Карл спросил не желает ли он сказать слово собравшимся.

- Ваше Величество, не настолько хорошо я говорю по-английски, чтобы слово перед всем честным собранием держать - волнуюсь. Дозвольте стрелецкую точку поставить?

- Это как?

- А из карабина.

- О! Барабанщики! Дробь!

Утки летели высоко - да как подметил Григорий - налётно - сближаясь с охотниками. Он чуть отошёл в сторону от толпы, чтобы пороховым дымом глаза не застить после выстрела и дождавшись удобного случая выстрелил. Утки летели группкой, и Григорий увидел что ничего после выстрела не изменилось - лишь спустя пару секунд стало видно что одну из уток он всёж задел - она летела вниз, а затем стала кувыркаться, хлопать крыльями розно. Григорий этого не видел - дым застил произошедшее.

- Браво! Браво! - неистовствавала толпа, а Григорий стоял бледный как смерть - он-то понимал, что пуля попав в утку должна была её разметать на клочки, уж если гуся она почти что потрошит... Постепенно он понял что чудо попал в цель.

- Ну что, Грегори? Красиво сказал! - и король рассмеялся - ему вторили ближние придворные, а затем и все остальные. - И с лошади бьёт метко и с земли не мажет. Рука Божья явно с тобой!

Егерь вскочил на коня и скоро доставил утку. Её осмотрели и удивились - убита навылет в самое сердце - маленькая аккуратная дырочка позволяла из этой утки сделать хорошее чучело - о чём Карл II тут же  распорядился.

Желябужский обнял Григория и расцеловал.

- Ведомо ли тебе, Григорий, что сейчас ты ляха побил?

- Как так?

- А соглядатаи ляшские тут при дворе всюду. Увидели они явно, что стрелки в России страшны - верно говорю - мурашки по спинам пробежали. Попомни моё слово - не будет войны на другой год.

- Так уж?

- Давай забьёмся на заклад? Я могу сто рублёв поставить, что ни лях, ни свей не дёрнутся.

- Што тебе Иван Афанасич сто рублёв - одну грамотку на Мангазею отписал, а и оправдал проигрыш. Да и я не знаю будет война али нет - как закладываться супротив тебя стану?

Подошёл сэр Галахад, и почтительно поклонился.

- Выстрел с коня считается признаком плохого стрелка. Но вижу я, что пора менять свои взгляды и упражняться в том же. Отличный выстрел!

- Считаю, что наш спор не закончен. То как вы умеете соскакивать с лошади и как лошадь вышколена уходить при том влево - это достойно называться верхом ловкости.

- Спор закончен - с такой высоты сбить утку мне не под силу... вы лучший!

Григорий отвёл Уайна в сторону и тайком шепнул ему:

- Сбил я эту, а целил в другую...  Эта шла второй, а сбить хотел головную... случайно вышло. Бог миловал - иначе бы опозорился!

Снова пожали друг другу руки.

- Что ты ему сказал? - спросил любопытный Юрка.

- Это неважно. Человек должен быть уверен, что он лучший, иначе начнёт искать причину моего успеха, и узнает, что дело-то в карабине, а не во мне... будь у него такой карабин он бы и секача прибил с первого раза и уток бы всех в округе перестрелял. А раз дело случая - то и карабин будет какое-то время для нас преимуществом.

- Ух, боялся, что карабин взорвётся когда ты стрелил в утку!.

- Потому-то я отошёл от короля подале.

- Хочу так научиться уток сшибать! Дашь карабин пострелять?

- В Москве твоим будет - как царю его покажу - твёрдо слово! А пока как стрелять будешь? Тебе с кем-то за город выезжать придётся, а кто согласиться к мальцу в услужение пойти?

- Из Стремянных стрельцов охотно пойдут.

- Оне при охране посольского двора служат - мало их.

- То моя докука! Возьму карабин?

- Бери, да не профукай!

Граф Шрусбери тоже подошёл поздравить Григория. Стрелец оторвал от венка большую лавровую ветвь и передал пикинёру - носить на лацкане камзола - вполне достойно победителя. Тальбот пригласил Григория к себе в замок, и грозил показать ему чудеса поварского искусства всего мира.

- Человек я служивый - головные скажут - смогу приехать, а не дозволят - тогда извиняйте. Приезжайте и Вы к нам сейчас в Посольский двор, а потом и в Москву!

Объявили лисий гон - а меж тем дело шло к обеду. В России Алексей Михайлович давно бы сделал перерыв на обед, но Карл был не таков - войдя в раж от успешного "кабанчика" он сподвиг двор и посольских идти на лис.

Джордж Картерет подъехал к королю и они коротко перебросились парой слов - после Карл пустил лошадь на Лисьи холмы - там предстояло основное действо.

- Гончих ко мне! Господа, гончих выводи!

- Грегори - король отпускает нас, едем, - сказал сэр Джордж, подъехав к стрельцу. - Надо поспешить!

Лакеев у графа Джерси было пятнадцать человек и они были вооружены, а под свободного кроя камзолами угадывались доспехи. Их и лакеями-то назвать было сложно - личная гвардия - подходило больше.

- В Ист-энде располагается офис, где и располагаются старшие офисеры  Голландской Ост-Индийской Компании. Мы захватим их и будем пытать пока они не сознаются куда упрятали Мэри. Начать надо с них - больше всё равно мы ничего не знаем.

- Добро!

- Не боитесь, что будет скандал и посольство будет замешано?

- Глаза боятся, а руки делают. После того что сегодня было на охоте любой скандал замнут. Горожане шарахались во все стороны от кавалькады. Обычным людям вооружённые всадники не предвещали ничего хорошего. Да и лица этих верховых были такие, что жди беды.

- Вот он гугенотский квартал, здесь мы и найдём негодяев.

На крыльце особняка стояли двое вооружённых алебардами кирасиров. Их помпезные плюмажи напоминали сказки про Бову-королевича, которые Гришка видел на лубках в Москве.

- Вооружённым людям вход запрещён.

Их смяли наскоком, отняли алебарды, надавали тумаков и прогнали прочь. В особняке начался переполох. Люди графа Джерси сгоняли всех в большую залу приёмов и действовали весьма жёстко, не церемонясь, обильно раздавая зуботычины и пинки. Управляющий которого выволокли из его кабинета пытался направить на молодцов два незаряженых пистолета за что получил увесистых тумаков и вереща отправился в зал к подчинённым.

- Я адмирал флота Его Величества, граф Джерси, Джордж Картерет, всех вас спрашиваю - где Мэри Дигби, баронесса Оффали?

Почти шестьдесят человек были напуганы смертельно - и было чего, в руках налётчиков были смертоносные клинки, а вид был самый неистовый и только власть Джорджа Картерета сдерживала их от расправы.

- Ваши люди похитили мою подопечную, и это известно доподлинно. Каждому кто скажет сведения о ней - гарантируем тайну и свободу, тех, кто будет упорствовать - выдадим королю на расправу. За похищение английской дворянки - вас всех повесят на одной виселице - будьте уверены.

Страх не позволил узнать ничего.

- Сэр, перед похищением Мэри написала вот это письмо, и передала мне с Каталиной.

"Милый Грегори! Если Каталина передала тебе это письмо, значит случилось то, чего я так боюсь - меня похитили, а возможно даже убили. Скорее всего вам нужно искать Густава Дейка, они его зовут "Мерзкий Гус", потому что он заправляет у них всеми кровавыми расправами. Не спрашивай как я это узнала - я слишком долго следила за Таунсером и точно это знаю - подслушивала их не раз. Где искать этого негодяя мне не известно - он приходит и уходит незамеченным. Навечно твоя, Маэл Муйре".

Голос адмирала дрогнул. Джордж Картерет прочтя записку побледнел - он не допускал мысли что с Мэри случилось что-то серьёзное, но оборот был совсем иным. И эта бледность на лице старого вояки не предвещала ничего хорошего.

Григорий наоборот почувствовал как кровь прилила к голове, к лицу. Он схватил управляющего у которого и без того из разбитого носа текла кровь и стал его метелить так, что даже налётчики не сомневались - убъёт. Двое хотели оттащить Григория от голландца, но граф Джерси остановил их жестом.

- Где "мерзкий Гус"? Куда он спрятал Мэри?

Голландец потерял сознание.

- Приведите его в чувство, а Грегори нужно придержать - он его убъёт, если дать волю, - и обратившись к остальным - кто заместитель управляющего?

Из толпы вытолкнули толстого, круглого человека - совсем не героя.

- Вопрос к тебе - где Мерзкий Гус, где его логово?

- Я не знаю!

Адмирал навёл точно в глаз бедолаги пистолет и медленно взвёл курок.

- Никогда не любил вас, предателей Христа.

- Клянусь Яхве, я не знаю ничего!

Щёлкнул курок полетели искры, бедолага обмочился, но выстрела не последовало.

Адмирал сделал удивлённый вид.

- Тебе повезло... осечка! Второй раз не надейся!

Тем временем управляющего окатили из ведра которое стояло под рукомойником в уборной - по чести и почести. Приходя в себя управляющий выругался по-валлонски и приподнялся весь в мыльной воде.

- Дайте мне его! - Григорий шипел в углу, куда его оттащили.

А еврея трясло так что по нему видно было, что он ничего не знает.

- Послушай ты, мразь валлонская, - сказал граф Джерси на французском обращаясь к управляющему. - Я сейчас убью этого придурка - а ведь он принадлежит к очень богатой семье. Ты можешь себе представить, что произойдёт с тобой после этого? Я тебе намеренно оставлю жизнь, чтобы посмотреть как тебя накажут за смерть этого никуда не годного врага Христова. Итак я слушаю...

- Гус убьёт каждого из вас. 

Гришка вырвался из рук своих товарищей и выхватил у одного из них пистолет - мгновенье ока и грянул выстрел, а управляющий схватился за голову - левое ухо было отстрелено.

Служащие компании были шокированы, некоторые упали в обморок как кегли.

Крик управляющего перепугал его заместителя так, что он умоляюще бросился на колени и в истерике кричал - "Йенс скажи им, скажи, они нас убьют, они меня убьют!"

- Ты приказал украсть мою любимую, мою невесту - и я тебя буду убивать самым варварским способом, - рычал Григорий, когда его тащили прочь от управляющего.

- Уберите его от меня, я всё скажу, - наконец прошептал валлон, почти в полуобморочном состоянии.

- Мэри жива? - спросил адмирал вглядываясь в лицо торговца.

- Определённо. Приказа убивать её я не давал.

- Где она?

- Недоезжая Редбрижда есть заброшенный после пожара замок. Место считается проклятым - там никого нет и мы купили его. Ищите Мерзкого Гуса там.

- Вот видите как всё просто. Разве стоило так рисковать своей жизнью? Уолт, Ремси - заприте его в кабинете, а этих всех держите здесь. Скоро сюда явится судья округа и дознаватели. Этот клоповник стоит перетряхнуть как следует.

Оставив двоих в особняке Голландской Ост-Индийской компании они помчались к указанному месту.

На выезде из города Григорий остановился и спросил чумазого мальчишку сидящего на заборе:

- Малый - видел ли ты карету с золочёными гербами, которая проходила здесь утром?

Паренёк кивнул.

- Куда направилась?

Паренёк махнул рукой в сторону Редбриджа. Григорий оторвал от кафтана жемчужину и кинул мальчишке. Тот с ловкостью голодной собаки хватающей хлеб схватил её и прокричал вслед удаляющимся всадникам своё "сэнкью, милорд!"

Тёмная туча несла новый снег и душила своим свинцовым брюхом угасающий день. Солнце закатывалось - окоём пылал прощальной зарницей.

- Грегори - мы уже близко, а время позднее. У этого Густава есть подручные - без этого быть не может. Предоставь всё дело сделать моим молодцам они бывалые, проверенные люди.

- Хорошо, но и я пойду в первых.

За леском должен был показаться сгоревший замок - и действительно так и оказалось. Спешились. До места оставалось триста саженей - не более. Григорий проверил пищаль, приготовил ещё один заряд с пулей вложив его в отворот рукава - туда где должен был быть нож. Вспомнив о кинжале достал из ножен его и вложил в другой отворот. Проверил - выскакивает как и должно.

Отыскали балку которой можно было идти незамеченными, но вдруг выяснилось, что в балке натоптана тропка и стоит караульный костёр - рядом двое охранников.

- Будет возможность - не убивайте. Допросим их.

Четверо молодцов уползли  и скрылись.

Звук возни и не единого вскрика, никакого переполоха - Григорий думал охранявших тропку разбойников убили, но они были чуть придушены и покорно, понурив головы шли в строну, где прятался остальной отряд.

- Сколько человек в вашей банде?

- Восемь было - теперь шесть, раз мы здесь.

- Кто ваш вожак?

- Мерзкий Гус.

- Похищенная двушка где содержится?

- Пока нигде - она лежит связанной, в карете.

- Вожак ждёт "гостей"?

- Иначе бы мы не сидели в овраге, а Джереми не загорал бы на разрушенной башне в такой собачий холод.

- Когда придут вас сменять?

- Нескоро.

Разбойников связали и заткнули им рот кляпом, отвели к костру и усадили.

- Попробуете убежать убьём или поймаем и повесим. Как вернёмся отпустим, если за вами нет никаких настоящих злодеяний.

Парни были молодые видно было, что в разбой пошли от безысходности и нищеты. С другой стороны при их силе они могли бы и в порту и в любом другом месте найти себе работу.

Джереми на вышке тоже не успел вскрикнуть. Заткнули рот, скрутили бросили в закут куда начинающий валить снег не попадал.

- Осталось пятеро. Где они? Всё тихо.

- Сэр, мы здесь чтобы спасти Мэри - разбойники дело второе, - сказал Григорий. Карета во дворе - вот она. Я вытащу Мэри, главное чтобы она была в безопасности.

- Если ты переполошишь это осиное гнездо они возьмутся за пистолеты и тогда всё обернётся очень плохо.

- Пистолеты есть и у нас. Кроме того здесь, куда я принесу Мэри будет мой мушкет, и поверьте, я перестреляю их как зайцев. Срок шагов - я никогда не промахивался с такого расстояния, а и со ста попаду. На башне мы их видим, а они нас нет.

- Так не пойдёт. Будешь здесь, а мы освободим Мэри и приведём её. Ты следи. Если что - стреляй.

Григорий кивнул. Ребята Джорджа Картерета лучше знали своё дело.

Бесшумные тени скользнули вниз. Стрелец изготовил пищаль к бою и вглядывался во двор сгоревшего замка. Прошло несколько томительных минут, когда он услышал шорох позади себя. Обернулся - перед ним стоял огромный бандит на две головы выше - в руках странное но смертоносное оружие - длинное лезвие на длинном шесте. Лицо его было обезображено ужасными шрамами. "Мерзкий Гус" - мелькнуло в голове.

Пять шагов что их разделяли гигант преодолел одним прыжком - и с размаху ударил своим "протазаном". Этот замах и позволил Григорию увернуться. Смертоносное орудие врубилось в бревно, на которое стрелец опирался - оно хотя и было горелым, но заклинило лезвие хорошо, глубоко. Впрочем Гусу не было никакой необходимости в оружии - он мог придушить Григория голыми руками.

-А-а-а-а! - заорал он, хватая кафтан за ворот одной рукой. Этот рык видно услышали и в замке - там тоже началась возня, крики и пальба.

Григорий хотел выхватить кинжал, но неловко двигал рукой и кинжал не шёл в руку.

Огромная ладонь шваркнула его слева ребром - ещё немного и сознание уйдёт - вспышка в голове. Но тело действовало уже само кинжал всё ж выскочил в руку, слегка порезав кожу ладони, и одним движеньем Григорий пропахал гиганта через всю грудь разрезая ремни перевязи, кожу стуча по рёбрам и, как будто, перерубая и их.

Дикий вопль, Мерзкий Гус покачнулся и отпрянул, а Гришка уже летел на землю потеряв равновесие.

Боль на время остановила гиганта, но ярость заставляла убивать.

Выстрел. Кто-то сзади прострелил Гусу плечо и тот взвыл ещё громче, дав Григорию вскочить. Удобная рукоять кинжала - уверенная хватка - кинжал вновь просил крови. Григорий сделал шаг вперёд и добил гиганта одним резким ударом в сердце.

Отскочив от поверженного врага Гришка увидел Джереми с его пищалью наперевес.

- Как мы все боялись эту мразь! - выдохнул караульный.

- Его больше нет, бояться некого, - Гришка забрал пищаль, выхватил заряд из-за отворота и как мог быстро зарядил её. Порезанная ладонь саднила. Внизу были слышны звуки борьбы, но не было понятно кто есть кто.

- Гус убит - сдавайтесь! - крикнул Джереми. - Сохраните свои трижды никому не нужные жизни! Гус убит! Мерзкий Гус убит! Уолтер, Уоррен - сдавайтесь! Остальные кто жив ещё! Гуса больше нет.

- Всё одно виселица!

- Чушь! Даже виселица потом, лучше чем пуля прямо сейчас!

Разбойники запершиеся внутри одной из комнат вышли вон "Ваша воля, вяжите!"

Григорий бросился к карете, где Джордж Картерет приводил Мэри в чувство.

- Натерпелась бедняжка! - виновато обернулся он к Григорию.

Снег прекратился. Двух разбойников связали, сходили за двумя в балку и тронулись в путь. В ходе свалки одного из подручных Гуса убили, а Джереми связывать не стали - по понятным причинам. Впрягли лошадей и поспешили покинуть проклятое место.

- Мэри, Мэри! Маэл Муйре! Очнись!

Мэри застонала.

- Есть у нас вода?

- Ты что? Решил облить ей на морозе?

Григорий не знал что делать. Он склонился к своей любимой и поцеловал ей. Она ответила. Тогда он обнял её и поцеловал уже по-настоящему, вложив всю свою страсть и всю любовь.

- Ты, Маэл Муйре - хитрая лиса! Пугаешь нас?

- Как хорошо, что вы рядом, мои родные...

Мэри обняла Григория, а затем и Джорджа Картерета.

- Вот он наш герой! - провозгласил Пётр Семёнович Прозоровский, когда Григорий зашёл в приёмную залу посольского дворца.

В зале горели все свечи какие только могли быть и было светло как днём - шёл торжественный приём, который давали в честь королевской охоты.

Оказавшись в центре внимания Григорий сообразил, что ворот его кафтана отрван, на правом рукаве кровища Гуса, на голове запёкшаяся кровь. "Надо было с челядьского входа возвращаться, хоть бы умылся да переоделся"- подумал стрелец.

Но конфуза не получилось.

- Друзья мои! Сегодня утром на охоте мне стало известно, что похищена моя восприемница, баронесса Оффали! - сказал Джордж Картерет, а Мэри сделал всем присутствующим приветственный реверанс. - И наш герой - Грегори Тимоти Полтев, ринулся освобождать даму своего сердца. В результате мы разворошили большое осиное гнездо, а затем и малое, где и нашли нашу красавицу. При том Грегори сразил похитителя - рост которого около семи футов и роднил его с Голиафом. Всю остальную банду мы захватили как раз благодаря его победе - потеряв вожака они сдались. Музыканты! Приветственный туш!

Когда Григорий наконец умылся и переоделся стояла глубокая ночь. Он вышел во двор чтобы немного остыть - в Посольском Дворе было и жарко от натопленных печей и душно от многолюдства и свечей.

Во дворе, на коновязном бревне сидел Юрка и смотрел в небо. После снегопада распогодилось и теперь небо было усыпано многочисленными звёздами.

- Устал, Юрец?

- Не-а. Шубутной день, но не устал.

- Чего тут сидишь? Гайда в хоромы. Зад застудишь.

- Сей час пойдём. Дай только помечтать. Знаю теперь я для чего нам звёзды дадены!

- Вот как? И для чего же?

- Мечтается под ними хо-ро-шо! Точно тебе говорю, Григорий Тимофеевич, шкипером буду!

==========

Польна украина или польская украина - южно-русская степь (поле) и частично Причерноморье.

подобно Иосифу Аримафейскому - Иосиф Аримафейский похоронил Христа в своей гробнице, где Христос и воскрес. Кроме прочего Иосиф Аримафейский считается крестителем Англии.

Ратовать - воевать. От слова "рать".

Канделябр - подсвечник для нескольких свечей.

Туга - скорбь, печаль.

Пёсий мех - песцовый мех.

Вольтанулся - спрыгнул с коня на полном скаку.

Заветные - запретные, заповедные.

Окоём - горизонт. Слово горизонт появилось в русском языке вместе с Петром I.