Пушкин о духовности. 1824 (2). Стихотворения - Михаил Зарезин

В прошлый раз речь шла о письмах Пушкина, написанных в 1824 году. Переходим к стихотворениям.

I

Герен. «Ирида и Морфей», 1811 год

Примечания.

Поздняя редакция («Морфею») впервые: ПЗ 1824. ... Датируется 1816 г., согласно пометам в Л Т и Вс; поздняя редакция — 1817—1819 гг. Рядом исследователей включается в так называемый «бакунинский цикл» (см. выше примеч. к стих. «Итак, я счастлив был, итак, я наслаждался...», с. 649—650).

"Специализированные"античные божества Пушкину по-прежнему близки и понятны.

II

Ч<ААДАЕ>ВУ

К чему холодные сомненья?

Я верю: здесь был грозный храм,

Где крови жаждущим богам

Дымились жертвоприношенья;

Здесь успокоена была

Вражда свирепой эвмениды:

Здесь провозвестница Тавриды

На брата руку занесла;

На сих развалинах свершилось

10 Святое дружбы торжество,

И душ великих божество

Своим созданьем возгордилось.

.......................................................

Ч<адаев>, помнишь ли былое?

Давно ль с восторгом молодым

Я мыслил имя роковое

Предать развалинам иным?

Но в сердце, бурями смиренном,

Теперь и лень и тишина,

20 И , в умиленьи вдохновенном,

На камне, дружбой освященном,

Пишу я наши имена.

С т . 15 — 17. Давно ль с восторгом молодым Я мыслил имя роковое Предать развалинам иным? — Имеются в виду заключительные стихи послания «К Чедаеву» (1818):

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!

(Наст, изд., т. 2, кн. 1, с. 35)

Но в сердце, бурями смиренном,

Теперь и лень и тишина...

Александр Сергеевич не заделался вдруг православным монархистом крепостнической ориентации. Но вера в близость революции ушла.

III

А.Н. Голицын. Акварельный портрет работы П. Ф. Соколова

<НА KH. А. Н. ГОЛИЦЫНА>

Вот Хвостовой покровитель,

Вот холопская душа,

Просвещения губитель,

Покровитель Бантыша!

Напирайте, Бога ради,

На него со всех сторон!

Не попробовать ли сзади?

Там всего слабее он.

Адресат эпиграммы — князь Александр Николаевич Голицын (1773—1844), обер-прокурор Синода (1803—1817), президент Библейского общества (1813— 1824), министр духовных дел и народного просвещения (1817—1824), главноначальствующий над почтовым департаментом (1819—1842). Знакомство Пушкина с Голицыным состоялось в лицейские годы: в качестве министра народного просвещения (исполнял обязанности с 10 августа 1816 г.) Голицын принимал деятельное участие в управлении Царскосельским лицеем, посещал его, присутствовал на выпускных экзаменах и представлял окончивших первый курс Александру I. Близкий друг Александра I со времени их пребывания в Пажеском корпусе, Голицын разделял как либеральные устремления императора, так впоследствии и его мечты об «общеевропейской религии». Став президентом Библейского общества, князь, все более склонявшийся к мистицизму и идее универсального «нового христианства», покровительствовал религиозным сектам и изданию мистической литературы, преимущественно католической и протестантской. Настроения мистицизма и пиетизма, распространявшиеся в русском обществе с конца 1810-х гг., вызывали резкое недовольство консервативных кругов духовенства, что было использовано графом А. А. Аракчеевым (см. о нем в примеч. к эпиграмме «К Аракчееву» («Всей России притеснитель...») — наст, изд., т. 2, кн. 1, с. 634—635), который давно стремился ослабить влияние Голицына на императора. Основными действующими лицами масштабной политической интриги, спланированной Аракчеевым против Голицына, стали митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский, постоянный член Святейшего Синода, вице-президент Библейского общества Серафим (Стефан Васильевич Глаголевский; 1757—1843), настоятель новгородского Юрьевского монастыря архимандрит Фотий (Петр Никитич Спасский; 1792—1838) (см. о нем в примеч. к эпиграмме «(На Фотия)» — наст, том, с. 961—962) и попечители Казанского и Санкт-Петербургского учебных округов Михаил Леонтьевич Магницкий (1778—1835) и Дмитрий Петрович Рунич (1780—1860) (см. о них ниже, примеч. к ст. 3). Предлогом к началу кампании послужил готовящийся к печати русский перевод книги «Дух жизни и учения Иисуса Христа в Новом Завете» («Geist des Lebens und der Lehre Jesu Christi im Neuen Testament», 1818) одного из вождей «евангелистского» движения, сотрудника европейских библейских обществ, немецкого религиозного писателя, проповедника и миссионера Иоганна Госнера (Gossner; 1773—1858), с июля 1820 г. проповедовавшего в Петербурге. Книга, комментировавшая Евангелие, была написана в духе новейшего европейского пиетизма и содержала критику некоторых обрядов христианской церкви, духовенства и властей, преследующих «истинных» христиан. Пропущенная и в немецком, и в русском варианте светской цензурой, она тем не менее была представлена противниками Голицына императору как свидетельство якобы существующего в России масштабного заговора, направленного на пропаганду безбожия и подрыв государственных устоев. Основные обвинения падали на Библейское общество и возглавлявшееся Голицыным министерство. Еще в феврале 1824 г. Фотий был вызван митрополитом Серафимом в Петербург. 12 апреля 1824 г. он подал императору письма, содержащие разбор книги Госнера и других мистических изданий. В последующие дни Аракчеев добился у Александра I аудиенций для митрополита Серафима и архимандрита Фотия, и они перед лицом императора обвинили Госнера и Голицына. 25 апреля 1824 г. по докладу А. С. Шишкова в Комитете министров книга Госнера была запрещена и приговорена к сожжению, а сам автор выслан из России. Одновременно Фотий в доме графини А. А. Орловой-Чесменской (см. о ней в примеч. к эпиграмме «Гр. А. А. Орловой-Чесменской» — наст, т., с. 965) предал Голицына анафеме. 15 мая 1824 г. Александр I вынужден был принять отставку Голицына и объявил о расформировании соединенного Министерства духовных дел и народного просвещения. Новым министром народного просвещения был назначен адмирал А. С. Шишков, а президентом Библейского общества — митрополит Серафим (см.: Панаев В. И. Воспоминания // ВЕ. 1867. № 12. С. 74—85; Греч Н. И. Записки. М.; Л., 1930. С. 575—591; Барсов Н . И. Князь А. Н. Голицын и архимандрит Фотий в 1822—1825 гг. // PC. 1882. № 3. С. 765—775; Пыпин А. Н. Российское библейское общество. 1812—1826 И Пыпин А. Н. Религиозные движения при Александре I. СПб., 2000. С. 211—221; Кондаков Ю. Е. Либеральное и консервативное направления в религиозных движениях в России первой четверти XIX века. СПб., 2005. С. 29—45, 252—315). Пушкин в целом положительно расценил «перемену министерства», возлагая определенные надежды на смягчение цензуры (см. письма к П. А. Вяземскому от 7 июня 1824 г. (Акад. Т. 13. С. 97), к Л. С. Пушкину от 13 июня 1824 г. (Там же. С. 97—98), к П. А. Вяземскому от 24—25 июня 1824 г. (Там же. С. 99—100)). 14 июля 1824 г. он писал А. И. Тургеневу, также замешанному в скандале с Госнером и потерявшему с отставкой Голицына место директора Департамента иностранных исповеданий: «Последняя перемена министерства обрадовала бы меня вполне, если бы вы остались на прежнем своем месте. Это истинная потеря для нас, писателей; удаление Голицына едва ли может оную вознаградить» (Там же. С. 103).

Пушкину приписывались еще три эпиграммы на Голицына: «Он добрый малый, брат сестрицын...», «Встарь Голицын мудрость весил...» и «Полу-фанатик, полу-плут...». Эпиграмма «Полу-фанатик, полу-плут...» адресована архимандриту Фотию (см. примеч. к ней — наст, т., с. 958—962). Принадлежность Пушкину первых двух была убедительно опровергнута Н. О. Лернером (см.: Лернер Н. О. Заметки о Пушкине: VIII. Эпиграмма на князя А. Н. Голицына ИPC. 1908. № 3. С. 659— 660; Лернер Н. О. Мелочи прошлого : Из прошлого русской революционной поэзии : III. Отголосок суда над декабристами ИКаторга и ссылка. 1925. № 8 (21). С. 241—243).

С т . 1. Вот Хвостовой покровитель... — Александра Петровна Хвостова, урожд. Хераскова (1768—1853), писательница, племянница писателя М. М. Хераскова (1733—1807), автор сентиментальных произведений «Камин» и «Ручеек» (Отрывки : Камин и Ручеек. СПб., 1796) и сочинений мистического характера («Письма христианки, тоскующей по горнем своем отечестве, к двум друзьям ее, мужу и жене», 1815; «Советы души моей (творение христианки, тоскующей по горнем своем отечестве)», 1816 и др.), хозяйка литературного салона, находилась в дружбе с князем А. Н. Голицыным, с мистиком А. Ф. Лабзиным (1766—1825) и писателем графом Жозефом де Местром (Maistre; 1753—1821). В начале 1820-х гг. принадлежала к мистическому кружку баронессы В.-Ю. Крюденер (Kriidener; 1764—1824); в 1823 г. была удалена из Петербурга за организацию собраний секты хлыстовского типа и поселилась в Киеве (см.: Вигель. Ч. 7. С. 41; Городецкий Б. М. Забытая писательница : (Памяти А. П. Хвостовой, рожд. Херасковой) // ИВ. 1902. № 3. С. 1022—1029).

С т. 3. Просвещения губитель... — По словам В. И. Панаева, «за стеснительную цензуру, действительно слишком придирчивую и препятствовавшую развитию литературы (...) Голицын тогдашними литераторами был прозван не министром, а гасильником просвещения» (Панаев В. И. Воспоминания. С. 85). Во время министерства Голицына в 1819—1820 гг. М. Л. Магницким был реформирован на основе благочестия и верноподданничества Казанский университет. В сентябре 1821 г. тот же Магницкий и попечитель Петербургского учебного округа Д. П. Рунич начали так называемое «дело профессоров» в Петербургском университете, усмотрев в лекциях Э. Б. С. Раупаха (всеобщая история), А. И. Галича (история философии), К. Ф. Германа и К. И. Арсеньева (статистика) идеи, возмутительные против христианства и опасные для государственного благосостояния. В ходе жестких административных репрессий в университете пострадал также пушкинский лицейский преподаватель А. П. Куницын (см.: Сухомлинов М. И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. СПб., 1889. T. 1. С. 332—353; Санкт-Петербургский университет в первое столетие его деятельности : 1819—1919. Пг., 1921. T. 1. С. 225—235; также см. примеч. к стихотворению «Послание цензору» — наст, т., с. 729). 10 ноября 1821 г. Н. И. Тургенев записал в дневнике: «...суд над профессорами ужасен, не по лицам, которые его производят, но по духу, кот(орый) он свидетельствует. Что с этим будет? Мне даже думать об этом несносно. Будет ли это описано когда-нибудь?» (АбТ. Вып. 5. С. 304).

С т. 4. Покровитель Бантыша. — Владимир Николаевич Бантыш-Каменский (1778—1829), чиновник Коллегии иностранных дел, старший сын московского археографа H. Н. Бантыша-Каменского, брат историка Д. Н. Бантыша-Каменского. Ф. Ф. Вигель писал о Бантыше-Каменском: «Не краснея, нельзя говорить об нем; более ничего я не скажу: его глупостию, его низостию и пороками не стану пачкать сих страниц» (Вигель. Ч. 1. С. 154). Его имя названо здесь в связи с сексуальной ориентацией Голицына, о которой говорится в последних строках эпиграммы и которая была известна современникам. См., например, характеритику Голицына, данную Д. В. Давыдовым: «...отличался и подлостию, и придворным интриганством, и порочными вкусами, на Востоке столь распространенными» (Давыдов Д. В. Записки, в России цейсу рою не пропущенные. Лондон; Брюссель, 1863. С. 33). См. у Пушкина в написанном в октябре 1824 г. «Втором послании к цензору»:

...когда святой отец,

Омара да Гали прияв за образец,

В угодность господу, себе во утешенье,

Усердно задушить старался просвещенье.

Благочестивая, смиренная душа

Карала чистых муз, спасая Бантыша...

(Акад. Т. 2. С. 368)

Как конкретно «спасал» Бантыша Голицын, неизвестно. Речь идет, по-видимому, о каких-то получивших широкую огласку гомосексуальных скандалах. 29 ноября 1823 г. А. И. Тургенев сообщал в письме к П. А. Вяземскому, что «Вл. Бантыш-Каменский выслан в Вятский городок» (OA. Т. 2. С. 368). H. М. Языков писал 24 мая 1824 г. А. М. Языкову о высылке Бантыша из Петербурга: «...к сему относится одна, хотя не весьма благопристойная, но весьма любопытная подробность: именно то, что будто бы государь призывал к себе известного содомита Бантыша-Каменского и приказал ему составить список всех ему знакомых по сей части, что Б(антыш)-К(аменский) представил таковой список, начав оный министром просвещения, потом стоял канцлер и так далее, что он имел еще после этого аудиенцию у государя и удостоверил его клятвенно в истине своего донесения» (Языковский архив. СПб., 1913. Вып. 1: Письма H. М. Языкова к родным за дерптский период его жизни (1822—1829). С. 135—136)

Складывается такое впечатление, что реальная, практическая духовность той поры настойчиво подталкивала трезвомыслящих наблюдателей к атеизму.

IV

Зачем ты послан был и кто тебя послал?

Чего, добра иль зла, ты верный [был] свершитель?

Зачем потух, зачем блист(ал),

Земли чудесный посетитель?

Вещали книжники, тревожились цари,

Толпа пред ними волновалась,

Разоблаченные пустели алтари,

[Свободы буря] подымалась.

И вдруг нагрянула... Упали в прах и в кровь,

Разбились ветхие скрижали,

Явился Муж судеб, рабы затихли вновь,

Мечи да цепи зазвучали.

_________

И горд и наг пришел Разврат,

И перед [ним] сердца застыли,

За власть отечество забыли,

За злато продал брата брат.

Рекли безумцы: нет свободы,

И им поверили народы.

И < > [в их речах]

Добро и зло, все стало тенью,

Все было предано презренью,

Как ветру предан доль(ный) прах.

С т.З — 4. Зачем потух, зачем блист(ал), Земли чудесный посетителъ? — О традиции поэтического уподобления Наполеона звезде см. примеч. к стихотворению «Недвижный страж дремал на царственном пороге...» (наст, т., с. 785).

С т .5 . Вещали книжники, тревожились цари... — Речь идет о философах-просветителях (Вольтере, Даламбере, Дидро, Монтескье и др.) и в первую очередь о Ж.-Ж. Руссо (Rousseau; 1712—1778) с его «Общественным договором» («Du contrat social», 1762) и о Г. Б. де Мабли (МаЫу; 1709—1785), развивавших учение о безграничности народного суверенитета. В образе «книжников», предвещающих скорое изменение мира, можно заметить и определенные библейские коннотации: «...Ирод царь смутися (...). И собрав вся первосвященники и книжники людския, вопрошаше от них: где Христос раж дается» (Мф. 2: 3—4).

С т. 7. Разоблаченные пустели алтари... — Вероятная реминисценция из стихотворения А. де Ламартина (Lamartine; 1790—1869) «Бонапарт» («Bonaparte»), вошедшего в сборник «Новые поэтические размышления» («Nouvelle Méditations poétiques», 1823) (см. о нем подробнее в примеч. к стихотворению «Наполеон» — наст, т., с. 654). Ср. у Ламатрина:

Les dieux étoient tombés, les trônes étoient vides;

<................ ;................................ )

Ce siècle, dont l’écume entraînait dans sa course

Les mœurs, les rois, les dieux... refoulé vers sa source,

Recula d’un pas devant toi!

<Боги пали, троны опустели <...> И век, пенный поток которого уносил нравы, королей, богов.., этот век отхлынул к своему истоку, отступил перед тобой! — фр.> (Lamartine A. de. Nouvelles Méditations poétiques. St.-Pétersbourg, 1824. P. 15; Франц, элегия. С. 412). Также у Пушкина в первоначальных вариантах: «Дряхлели троны, алтари», «Склонялись дряхлые преет(олы), алтари» (см. раздел «Другие редакции и варианты» — наст, т., с. 443).

С т . 10. Разбились ветхие скрижали... — На скрижалях были записаны ветхозаветные заповеди, полученные пророком Моисеем (Исх. 32 : 15—16, 19).

С т. 17. Рекли безумцы: нет свободы... — Перефразировка библейского текста: «Несть Бога, речет безумец в сердце своем» (Пс. 13:1) (см.: Лотман Ю. М. Александр Сергеевич Пушкин : Биография писателя ИЛотман. Пушкин. С. 88).

С т . 22. Как ветру предан доль(ный) прах. — Ср.: «Не тако нечестивии, не тако, но яко прах, его же возметает ветр от лица земли» (Пс. 1: 4) (см.: Моров В. Г. Скрижаль свободы : (Святитель Филарет и наполеоновская легенда Пушкина) // Духовный труженик : А. С. Пушкин в контексте русской культуры. СПб., 1999. С. 121).

V

<НА ФОТИЯ>

Полу-фанатик, полу-плут;

Ему орудием духовным

Проклятье, меч, и крест, и кнут.

Пошли нам, Господи, греховным,

Поменьше пастырей таких —

Полу-благих, полу-святых.

Адресат эпиграммы — архимандрит Фотий (в миру Петр Никитич Спасский; 1792—1838). Родился в семье церковного чтеца. В 1814 г., окончив Новгородскую семинарию, поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, через год был отчислен по болезни и определен учителем латинского и греческого языков, славянской грамматики, церковного устава и закона Божьего в Александровское духовное училище при Петербургской семинарии. Общение с ректором семинарии, архимандритом Иннокентием (Смирновым) (1784—1819), аскетом, противником мистицизма и западных христианских учений, определило мировоззрение Фотия. В 1817 г. он принял монашеский постриг, получил сан иеромонаха и был назначен законоучителем во Второй кадетский корпус. С этого времени начинается борьба Фотия против обществ мистической направленности — масонов, иллюминатов, методистов, А. Ф. Лабзина (1766—1825), В. Ю. Крюденер (Krüdener; 1764—1824), А. П. Хвостовой (1768—1853) и др. (см.: Автобиография Юрьевского архимандрита Фотия // PC. 1894. № 7. С. 211—230; № 9. С. 204—231). Весной 1820 г. состоялась первая встреча Фотия с графиней А. А. Орловой-Чесменской (1785— 1848), ставшей позднее его духовной дочерью и щедрой дарительницей его монастырей (подробнее см. в примеч. к эпиграмме «Гр. А. А. Орловой-Чесменской» — наст, т., с. 965). Вскоре, после одной проповеди в Казанском соборе, обратившей на себя внимание директора Департамента духовных дел А. И. Тургенева, Фотий был удален из столицы и назначен настоятелем Деревяницкого монастыря близ Новгорода. Орлова присылала щедрые пожертвования монастырю и хлопотала о его возвращении. В январе 1822 г. митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский Серафим (Глаголевский; 1757—1843) перевел Фотия в Сковородский монастырь с возведением в сан архимандрита, затем вызвал его в Петербург. 5 июня 1822 г. Фотий был принят Александром I, результатом аудиенции стал рескрипт императора министру внутренних дел В. П. Кочубею о запрещении масонских лож и тайных обществ на территории Российской империи. В августе 1822 г. Фотий был награжден драгоценным наперстным крестом и назначен настоятелем новгородского Юрьева монастыря. На средства Орловой он восстанавливал монастырь, строил новые храмы. Весной 1824 г. Фотий стал одним из главных участников в кампании против министра духовных дел и народного просвещения А. Н. Голицына (подробнее см. в примеч. к эпиграмме «(На кн. А. Н. Голицына)» — наст, т., с. 805—807). 25 апреля в доме А. А. Орловой Фотий предал Голицына анафеме.

По характеристике В. И. Панаева, «архимандрит Фотий, недоучившийся студент с.-петербургской академии, был полудикий, исступленный фанатик, совершенный старообрядец, еще более не терпящий нововведений и духовенства других исповеданий» (Панаев В. И. Воспоминания И ВЕ. 1867. № 4. С. 80). «Сын простого дьячка, обязанный всем самому себе, — писал о Фотии М. А. Корф, — Фотий умел приобрести не простую приязнь, а полную дружбу графа Аракчеева, свергнуть (в 1824 году) — при помощи митрополита Серафима, генерал-адъютанта Федора Петровича Уварова и того же Аракчеева — князя Александра Николаевича Голицына с поста министра духовных дел и народного просвещения; внушить слепое, рабское себе повиновение графини Орловой, дочери знаменитого героя Чесменского; наконец, возвести на высшую степень благолепия и богатства древнюю Юрьевскую обитель (...). Жизнь его была всегда жизнью истинного отшельника, преисполненной всех возможных лишений для самого себя и щедрых даяний бедным новгородским монастырям и церквам, равно как множеству частных лиц. — Несмотря, однако же, на все это, он был почти ненавидим в обществе, которое называло его иезуитом, Тартюфом, волком в овечьей шкуре и проч. Этому нерасположению способствовали, конечно, с одной стороны, общая ненависть к его другу Аракчееву, а с другой — и то несоответственное иноческому званию дерзкое высокомерие, которое Фотий ко всем оказывал, встречая каждого, без различия пола, лет и звания, хотя бы то был и высший сановник, грубым „ты”. Император Николай, вероятно, по нерасположению к Аракчееву, может быть, отчасти, и по наговорам приближенных лиц, никогда не благоволил к юрьевскому архимандриту» (Корф М. А. Записки. М., 2003. С. 56). Современники использовали для характеристики Фотия парафразы эпиграммы. Н. И. Греч вспоминал: «По вступлении на престол Николая рухнулось все это здание, составленное из флигелей Аракчеевского и Голицынского. (...) Пали и исчезли и протестантские иезуиты с своими библиями, из которых черкесы делали патроны, и с трактатами, пославшими не одного человека в дом умалишенных. Пали и исчезли Фотий и другие монахи, полуплуты и полу дураки!» (Греч Н. И. Записки о моей жизни. М.; Л., 1930. С. 587). Фотий был объектом эпиграмматических выпадов. См., например, анонимную эпиграмму в письме А. Е. Измайлова к И. И. Дмитриеву от 15 апреля 1826 г.:

Се лицемер, исчадье злое ада,

Магницкого первейший друг,

Безбрачных старых дев супруг,

И, словом, русский Торквемада!

(РА. 1871. № 7—8. Стб. 994)

Принадлежность эпиграммы «Полу-фанатик, полу-плут...» Пушкину сомнительна. Первый русский публикатор эпиграммы П. А. Ефремов напечатал ее в разделе произведений 1818 г., после эпиграммы «Вот Хвостовой покровитель...» под общим заглавием: «На кн. А. Н. Голицына». Г. С. Чириков, печатая полный текст, заметил, что «эта эпиграмма в некоторых заграничных изданиях (РПЛ. — Ред.) относится и к известному тогдашнего времени архимандриту Фотию и, действительно, весьма пригодна и для него» (Чириков Г. С. Заметки на новое издание сочинений Пушкина II РА. 1881. T. 1, № 1. С. 178). В следующем собрании под своей редакцией Ефремов напечатал эпиграмму полностью, но предложенной Чириковым поправки к тексту (в ст. 4) и адресации не принял (см.: Ефр. 1882. T. 1. С. 199, 498).

Как направленная против Фотия эпиграмма печатается в собраниях сочинений Пушкина, начиная с Мор. 1887 (T. 1. С. 196). Л. Н. Майков, сохранивший, впрочем, заглавие «На князя А. Н. Голицына» (общее с эпиграммой «Вот Хвостовой покровитель...») датировал ее 1819 г. (Майков. Материалы. С. 53—54). Эту дату приняли Ефремов, отметивший в примечаниях, что «эпиграмму эту долгое время неправильно относили тоже к кн. Голицыну, тогда как она написана на его противника...» (Ефр. 1903—05. T. 1. С. 324; Т. 8. С. 124), В. Е. Якушкин (см.: АН 1900—29. Т. 2. С. 62. Примеч. С. 152), С. А. Венгеров (Венг. T. 1. С. 551). На более позднее время написания эпиграмм на Фотия (в первую очередь «Гр. А. А. Орловой-Чесменской» («Благочестивая жена...») и «Разговор Фотия с гр. Орловой» («Внимай, что я тебе вещаю...»)) указал Н. О. Лернер, подтвердивший мемуарно-биографическими сведениями, что имя Фотия стало широко известно в обществе только с начала 1822 г., после вступления его в сан архимандрита (Лернер Н. О. Пушкин, Фотий и гр. Орлова // Голос минувшего. 1913. № 4. С. 82—84). Хронологические изыскания Лернера были подтверждены мемуарными источниками в работе B. П. Драганова 1914 г., опубликованной в 1923 г. (см.: Драганов В. П. Приписываемые Пушкину эпиграммы на архимандрита Фотия и графиню Орлову II Пушкинист, IV. С. 270—279). Здесь впервые было указано, что эпиграмма на Фотия не могла быть написана раннее весны 1824 г., поскольку «проклятие» (предание Фотием Голицына анафеме) произошло в апреле 1824 г. (см.: Там же. С. 277—278).

Драганов при этом считал, что повторение приема, реализованного Пушкиным в эпиграмме «(На Воронцова») («Полу-милорд, полу-купец...») (см. наст, т., с. 100), — использование морфемы полу- — не характерно для поэта и предположил, что эпиграмма на Фотия написана не Пушкиным, но «кем-то, знавшим эпиграмму Пушкина на Воронцова» (Там же. С. 278). Противоположное утверждение содержится в редакторском послесловии Н. В. Яковлева, видевшего здесь пушкинский «уже раз блестяще оправданный художественный прием» (Там же. С 281).

В изданиях под редакцией М. А. Цявловского, предшествовавших Акад., эпиграмма отнесена к дубиальным произведениям 1818— 1820 гг., написанным до отъезда Пушкина на юг. В Акад., сохранив дубиальный статус, эпиграмма передатирована М. А. Цявловским «предположительно 1824 г. (не раннее июня)» (Т. 2. С. 1204).

За авторство Пушкина категорически, хотя и без развернутой аргументации, высказалась Т. Г. Цявловская: «Здесь не место доказывать, что сомнения в принадлежности эпиграммы Пушкину должны быть отвергнуты. Я предполагаю аргументировать это в другой статье» (Цявловская Т. Г. «Муза пламенной сатиры» // Пушкин на юге : Тр. Пушкинской конф. Одессы и Кишинева. Кишинев, 1961. Т. 2. С. 185). Там же Т. Г. Цявловская мотивировала датировку Акад.: «Анафему против Голицына Фотий провозгласил после 20 апреля, когда он был принят Александром с секретного входа, а 15 мая Голицын был смещен с министерского поста. Новости эти могли дойти до Одессы, где в это время находился Пушкин, к июню». Современным исследователем стилистическое созвучие с эпиграммой на Воронцова также трактуется в пользу принадлежности эпиграммы Пушкину (см.: Петров М. Н. Три эпиграммы А. С. Пушкина? : (Мнение историка) // Пушкин и другие: Сб. ст. к 60-летию проф. С. А. Фомичева. Новгород, 1997. C. 105).

С т. 1. Полу-фанатик, полу-плут... — О «плутовстве» Фотия, связанном прежде всего с использованием денег графини Орловой, ходило много слухов. По воспоминаниям А. М. Тургенева, «15-ть миллионов рублей графиня истратила с отцом Фотием на разные дела» (Тургенев А. М. Записки ИPC. 1895. № 6. С. 46).

А. Е. Измайлов сообщал в письме к П. Л. Яковлеву от 29—31 июля 1825 г.: «Преподобный Фотий сделался маклером: через него купец Громов купил у граф(ини) Орловой дровяной двор и лесные дачи за 5 000 000 р.» (Левкович Я. А. Литературная и общественная жизнь пушкинской поры в письмах А. Е. Измайлова к П. Л. Яковлеву II ПИМ. Л., 1978. Т. 8. С. 174).

С т . 4. Проклятье, меч, и крест, и кнут. — Проклятие, т. е. анафема, которой Фотий предал А. Н. Голицына, было событием исключительным. Фотий ожидал суровых мер. По его воспоминаниям, «император, имев неудовольствие на Фотия за то, что как он иметь мог право предать анафеме князя Г олицына, всех неправоверных и врагов, как осмелился тридцатилетнего друга его предать посмеянию, и что это значит личность, а не дело Божие, что писание и учение св. церкви нигде не велит тако поступать. Впрочем, что касается до Фотия, он ни гневом царским не оскорблялся, ни боялся в заточение идти, готовился ехать всякий день в Сибирь, радуяся, что враг ниспровергнут...» (Автобиография Юрьевского архимандрита Фотия II PC. 1896. № 7. С. 175).

С т. 8. Полу-благих, полу-святых. — По мнению В. В. Виноградова, «если считать пушкинской эпиграмму „На Фотия”, то в ней слово полу благих, несомненно, каламбурно сливает церковнославянскую лексему благой (в значении: добрый, честный, хороший) и простонародный омоним благой (в значении: глупый, дурной, юродивый, блажной)» (Виноградов. Язык П. М.; Л., 1935. С. 90)

__________________________________

Пушкин и духовность. 1813-1820 - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821. "Кавказский пленник" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (1) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (2) -https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (3) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (4) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (5) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. "Гавриилиада" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. "Гавриилиада" (2) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. "Гавриилиада" (3) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (1) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (2) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (3) „Царь Никита и сорок его дочерей” - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (4) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (5) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (6.1). "Братья разбойники" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (6.2). "Братья разбойники" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (6.3). "Братья разбойники" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (6.4). "Братья разбойники" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1823 (1) Письма - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1823 (2) Стихотворения - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности.1823 (3). "Бахчисарайский фонтан" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1823 (4). "Евгений Онегин", глава I - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1823 (5). "Евгений Онегин", глава II - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности 1824 (1). Письма - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Продолжение следует

ТОП ЗА 3 ДНЯ

I

II

III

IV

V