Непонятый Октябрь

Говорят, что в 1987 году накануне празднования 70-летия Великой Октябрьской Социалистической революции в СССР один из западных корреспондентов, бравший интервью у Дэн Сяопина, спросил, как тот оценивает итоги этой революции. Хитроватый Дэн улыбнулся и ответил по-китайски сдержанно – «Прошло еще слишком мало времени, чтобы давать какие-то окончательные оценки!»

В этом году мы отметили уже столетие этого судьбоносного для России события. И что же? Удалось ли современным интеллектуалам вникнут в их суть? Или по-прежнему это эзотерическая тайна за семью печатями?

Ответ удалось найти на сайте Изборского клуба, где была размещена статья нашего маститого философа Дугина под названием «Страшный секрет Октября». В ней автор делает неутешительный вывод о том, что до сих пор мы во всем этом не разобрались - «Давайте честно признаемся: мы не понимаем событий Октября. Для нас это открытая проблема, открытая рана. Мы должны отставить ложные интерпретации. Здесь скрыта тайна нашего национального бытия – возможно, очень страшная, связанная с последними временами и мистерией антихриста. Но она является частью нашего исторического бытия… Чтобы понять Октябрь, надо понять логику русской истории, идентичность русского народа, и выстроить непротиворечивую, проистекающую из нашего глубинного мировоззрения картину мира. То, чем мы не занимаемся сегодня.»

По его мнению, существующие на сегодня три основные интерпретации причин последней русской революции и последовавшей за этим гражданской войны не привносят должной ясности и не дают объективных ответов на вопрос – «А что же все-таки это было?».

Согласно марксистскому подходу это была обычная смена общественного строя, в ходе которой было повержено оказавшее сопротивление помещичье-буржуазное сословие. Согласно либеральной интерпретации, это было поражение молодой демократии, олицетворяемой Временным правительством, сформированным в ходе февральского переворота, которое отправивило на свалку истории российскую монархию. А по логике православных национал-патриотов, это был приход сатанистов-большевиков, воплотивших в себе все мировые силы зла начиная от хитрожопых еврейских банкиров заканчивая германским генштабом.

На постсоветском пространстве все эти три интерпретации до сих пор имели достаточно широкое хождение, и каждый из нас мог выбрать для себя ту, которая в большей степени соответствовала личным вкусам и политическим пристрастиям. И тут на тебе – все это хлам! Более того, в конце вышеупомянутой статьи Дугин провозглашает: «Призываю всех проснуться. Наше общество спит, сквозь этот сон ничего различить невозможно, в т.ч. смысл Октябрьской революции, а значит, последнего столетия русской истории.»

Сильное заявление, после которого хочется действительно взбодриться и приступить к «мониторингу» имеющегося на сегодня багажа исторических исследований того периода, чтобы выудить что-то, что подтверждает, либо опровергает такую пессимистическую позицию.

Накануне столетия Октябрьской революции появилось много статей и книг, авторы которых стремились по-новому взглянуть на причины трагических событий, которые привели к гражданской войне. Одни делали упор на анализ политических факторов, в результате которых сначала было упразднено монархическое правление, а потом пало Временное правительство. Другие пытались систематизировать и понять степень воздействия внешних враждебных сил, которые спровоцировали весь этот хаос. Были выявлены и по-новому интерпретированы ранее неизвестные факты, поставлены новые акценты в описании уже достаточно хорошо изученных событий. Определены ошибки Николая II и его свиты, просчеты Керенского и окружавших его военных, недооценивших решительности большевиков. 

Однако объяснить причины того, почему Ленин и К все же выиграли гражданскую войну, так толком никто и не удосужился. А именно в этом, на мой взгляд, и заключается основной вопрос, который, как ни странно, оказался совершенно незатронутым накануне юбилея революции. Ведь если даже предположить, что большевики для подготовки переворота получили солидную финансовую поддержку от врагов России и грамотно воспользовались слабостью Временного правительства для того, чтобы установить свою власть в крупных городах, то как они смогли создать сильную армию и за несколько лет наголову разбить царских генералов, возглавивших белое движение? На это никаких денег из вне не хватило бы! Значит они смогли мобилизовать внутренние материальные и человеческие ресурсы страны для достижения своих амбициозных целей. Но как им это удалось?

Ответ на этот ключевой вопрос может быть один – большевики имели четкое понимание того, что в аграрной России их союзником в политической и военной борьбе может стать лишь только беднейшее крестьянство и все революционные преобразования необходимо до определенного момента осуществлять в его интересах. Отсюда и основной лозунг Октябрьской революции – «Земля крестьянам!»

Для того, чтобы осознать этот важный момент, надо вспомнить несколько фактов из истории России начиная с ХIХ века, связанных с развитием земельных отношений.

Наиболее значимым событием, ставшим новой вехой в развитии страны, стала отмена крепостного права в 1861 году. Особенность этой реформы заключалась в том, что она была проведена в интересах крупных землевладельцев и помещиков. Получив свободу, русский крестьянин стал собственником своего жилища, сельхозинвентаря и домашних животных, но земля по-прежнему была не его. Он получал право выкупить ее за 20-30% от стоимости (остальные деньги вносило государство), однако в реальности сделать этого не мог из-за отсутствия необходимых средств. Поэтому крестьянство после этой реформы сразу же попало в новую кабалу - долговую. Процесс выкупа земли затянулся на многие годы и был окончательно отменен лишь после революции 1905 года, когда за эту землю уже была заплачена тройная цена.

Эта реформа была ущербна и в экономическом отношении, так как полученной земли – в среднем 10-15 га - с трудом хватало на прокорм одной семьи в 6-7 человек. Поэтому жить крестьяне продолжали бедно и периодически недоедали. В случае неурожаев голод в европейской части страны приобретал массовый характер. Конечно реформы по переселению крестьянских хозяйств на пустующие земли юга России и Сибири в какой-то мере разрядили ситуацию, однако они не были доведены до логического конца из-за нехватки денег в казне и противодействия крупных землевладельцев. Поэтому отмена крепостного права, проведенная под либеральными лозунгами освобождения крестьянства от рабства, не решила проблему эффективного использования земельного фонда царской России.

Если сравнить российскую земельную реформу с тем, что произошло, например, в США в 1862 году, после поражения конфедератов в гражданской войне, то можно увидеть, что там вырисовывалась совсем другая картина.

После ликвидации рабства начался процесс перераспределения сельскохозяйственных земель, в пользу мелких собственников. Желающим заняться сельским хозяйство было выделено в среднем по 50 га на семью за 10 долларов США. (В царской России наделы такого размер давались только казакам, в обмен на обязательство нести военную службу). В том случае, если земельный участок систематически возделывался в течение пяти лет, то он безвозмездно переходил в собственность. Таким образом вопрос о принадлежности земли сразу же решался в пользу фермера. При этом создавались благоприятные условия для развития товарного рынка сельхозпродукции, так как одной трети урожая с такого участка вполне хватало на питание, а остальные две трети продукции реализовывалось на рынке. В итоге фермер становился активным покупателем продукции, выпускаемой местной промышленностью, включая сельскохозяйственную технику. Этим он разительно отличался от русского крестьянина европейских губерний, чья жизнь больше напоминала борьбу за существование.

К началу Первой мировой войны США уже превратились в мощную индустриальную страну с разветвленной сетью железных дорог, в то время как Россия, несмотря на реформы Витте, все же оставалась аграрной, где более 80% населения занималось сельским хозяйством, основная часть которого фактически работала на себя.

Из сравнения этих двух реформ, волею судьбы совпавшими по времени, можно сделать лишь один вывод – власти царской России, в отличие от правительства США, не смогли дать толчек развитию эффективного аграрного рынка, заморозив ситуацию вплоть до революции 1905 года. Осознав в конце концов революционный потенциал бедного крестьянства центрально-европейских губерний, были приняты срочные меры по расселению. Однако масштаб проблем, которые копились на протяжении 50 лет, не позволял этого сделать в короткие сроки. В итоге Россия вступила в первую мировую войну сохранив клубок сложнейших социальных противоречий на селе.

В 1917 году ситуация усугубилась тем, что на основании правил от 1893 года (было разрешено производить передел только один раз в 12 лет), можно было осуществить очередной передел земель. Этим активно пользовались на фронте агитаторы от левых партий, уговаривая солдат из крестьян возвращаться домой и заниматься своим хозяйством, так как после Февральской революции начался передел не только общинных, но и захваченных крупных частных владений. Придя к власти, большевики только де факто узаконили этот процесс, издав «Декрет о Земле», и тем самым фактически сделали своим основным политическим союзником крестьян, присвоивших себе новые земельные наделы.

Когда царские генералы стали мобилизовать население для свержения большевиков, то оказалось, что на их призыв в основном откликнулись в тех областях, где уже сформировались крепкие крестьянские хозяйства, возникшие благодаря столыпинским реформам. А в центральных регионах крестьянство наоборот стало на сторону большевиков, так как отлично понимало, что если победят белые, то экспроприированные земли у них отберут и начнется опять полуголодная жизнь.

Для подтверждения этих тезисов достаточно взглянуть на карту боевых действий 1918-1919 гг. На ней четко видно, что красным удалось привлечь на свою сторону население центральных губерний, а белые получили поддержку почти на всех остальных территориях Российской Империи.

Будь доведены до конца земельные реформы, начатые после событий 1905 года, то большевики не удержались бы у власти даже и нескольких месяцев. Разграбив все, чем можно было поживиться в те лихие годы, рассчитавшись по долгам с банкирами, большевистская верхушка спокойно уехала бы назад в Швейцарию и безбедно встретила свою старость где-нибудь на берегу Женевского озера. Однако полная политическая близорукость дворянско-помещичьего сословия привела страну к гражданской войне, которую по определению они не могли выиграть так как хотели возврата к прошлому, а большевики дали бедноте надежду на светлое будущее.

Вот собственно говоря и все. Что тут может быть непонятного?

В дополнение, чтобы окончательно развеять флер таинственности, который, как кажется некоторым нашим интеллектуалам, пока еще окутывает события Октября, следует сказать, что это была не пролетарская революция, чему нас когда-то учили на занятиях по истории КПСС, а крестьянская. Потому, что она была совершена в интересах крестьян и крестьяне стали ее главной движущей силой, так как с оружием в руках защищали свое право на достойную жизнь на фронтах Гражданской войны. Более того, после отмены продразверстки и введения продовольственного налога российская деревня при советской власти в целом стала жить лучше, чем до революции. Постепенный рост благосостояния продолжался до коллективизации, когда крестьянство фактически было уничтожено как класс. Для этого коммунистам понадобилась новая волна репрессий. Но это уже другая история.

В заключение хотелось бы обратить внимание еще на один важный момент. Начиная где-то с середины 80-х годов сначала в СССР, а потом и в России в литературных произведениях, в кинематографе и в общественной жизни стал активно идеализироваться образ благородного дворянина, помещика или заводчика, который из-за ставшего хозяином российской жизни хама, поднявшегося со дна социальной иерархии, вынужден был покинуть родину, в душе оставаясь преданным ей. Мученические черты приобрел образ царской семьи и самого Николая II. В итоге Октябрьская революция стала постепенно восприниматься нашим обществом как некое трагическое стечением обстоятельств, часть которых возникла случайно, а часть была инспирирована некими враждебными России силами. Конечно вне всякого сомнения в царской России было много представителей высших сословий достойных уважения и почитания. Очевидно, что последний российский монарх был человеком в целом положительным и управлял как мог во благо страны. Однако было немало и других персонажей, более одиозных, которые во многом и определяли политику в сфере земельных отношений.

Так, например, граф Ю.С. Витте, бывший более 10 лет министром финансов в царском правительстве и активно выступавший за переселение крестьян из центральных областей в Сибирь на пустующие земли вдоль строящейся Сибирской железной дороги, в своих мемуарах писал - «Многие из влиятельных частных землевладельцев-дворян и их ставленники в бюрократическом мире Петербурга, а прежде всего министр внутренних дел И.Н. Дурново, считали переселение в Сибирь вредной мерой. Они утверждали, что мера эта может иметь дурные политические последствия, а, в сущности говоря, при откровенном разговоре и суждениях об этом деле ясно выражалась крепостническая мысль, а именно: если крестьяне будут выселяться, то земля не будет увеличиваться в цене, потому что известно, что чем больше количество населения, тем более увеличиваются и цены на землю… желательно, чтобы не помещик искал рабочих, а рабочие умирали с голоду от неимения работы, тогда рабочие руки будут гораздо дешевле, а потому и лучше.»

Как говориться, особых комментариев не нужно и так все ясно. Несмотря на то, что на дворе уже было начало ХХ века, российские крупные дворяне-землевладельцы по-прежнему относились к крестьянину как к быдлу – рабочему скоту. Понятно, чем дольше таким образом кого-нибудь унижать, тем сильнее крепнет ответное желание заставить «оппонента» относится к себе, как к человеку, имеющему достоинство. В 1905 году (это также был год передела общинной земли) крестьянство было еще недостаточно активным и решительном, а в 1917 году у него уже был опыт боевых действий и оружие, поэтому в ходе Октябрьской крестьянской революции было доделано то, что не удалось завершить ранее.