Обращение Евы Марии

Невыносимая, сводящая с ума и все собой заполоняющая боль внезапно исчезла. Иван с облегчением почувствовал удивительную легкость во всем теле, и его охватила эйфория от ощущение полной свободы. Он открыл глаза и понял, что смотрит на самого себя откуда-то сверху. На операционном столе в палатке походного госпиталя лежало его бывшее тело. Вернее то, что от него осталось – жалкий обрубок с только что отрезанными всеми конечностями. Но Ивану это уже было безразлично. Где-то в прошлой жизни остались его боевые товарищи, любимая девушка, грустные глаза матери. Все это больше его не касалось, потому что он, кажется, уже умер…

Вокруг царила торжественная, космическая тишина, которую ничто не властно было нарушить. И все же Ивану чудилось, что он слышит вскрики военных медиков, пытавшихся запустить его остановившееся сердце. Зачем все это? Неужели они там всерьез думают, что он готов променять свою новую неограниченную свободу на жалкое существование абсолютно беспомощного и уже никому ненужного инвалида?

Внезапно яркий свет лампы ударил ему в глаза. Только что пережитые ощущения счастливого избавления оказались лишь сном, фантастическим видением, возникшим, вероятно, от воздействия общего наркоза. Иван открыл глаза и увидел напряженные лица врачей. Почему они ТАК на него смотрят? Неужели то видение, где он лежит на операционном столе с отрезанными руками и ногами – правда? Да нет, ерунда. Этого не может быть. Ведь он прекрасно чувствует все свои руки и ноги. А значит он скоро обязательно поправится и сразу вернется к своим пацанам на передовую, потому что там его место, его боевая семья, и он должен поскорее закончить эту страшную войну. Потому что кто, если не он… С этой мыслью Иван снова погрузился в глубокий сон и не слышал, как один из тех, кто только что его буквально вытащил с того света, тихо произнес:

- Живи, солдат. Ты еще повоюешь…

Стоящий рядом врач удивленно посмотрел на коллегу – не шутит ли тот. Неужели не очевидно, что для этого несчастного инвалида война навсегда окончена. Но лицо его товарища, полкового хирурга, было совершенно серьезным…

***

Юная баронесса Ева Мария Айзенбах не долго горевала, когда поняла, что осталась без наследства, после того как ее непутевый отец промотал последние остатки некогда приличного состояния. Великолепно образованная и необычайно привлекательная девушка, она могла сильно не беспокоиться о своем будущем, поскольку при большом желании с легкостью неувядающей Нинон де Ланкло могла бы окрутить какого-нибудь толстосума с Манхеттена и вести потом непринужденную жизнь, утопая в роскоши и удовольствиях. Кроме того, благодаря влиятельным родственникам у нее были все шансы устроиться на самую престижную и хорошо оплачиваемую работу. Впрочем, ни светская, ни семейная жизнь нашу героиню не интересовали. Ева Мария унаследовала все черты своего неугомонного родителя, если не считать, пьянства и неудержимой страсти к картам. Будучи большой поклонницей Киплинга, девушка мечтала о подвигах, славе и опасных путешествиях. Деловая карьера и семейные ценности пока еще никоим образом не вписывались в заветные чаяния этой молодой американки с задатками самой настоящей авантюристки.

Бремя белого человека лучше всего нести в Африке, где много дикарей и красивая природа. Поэтому после окончания Гарварда Ева Мария тут же помчалась в Кению, дабы поработать там рядовым смотрителем в Национальном парке Масаи Мара поближе к своим любимым леопардам и свирепым масаям. Параллельно с новой работой предприимчивая девушка завела блог, где в остроумной форме описывала свои похождения. Неудивительно, что умная, яркая и харизматичная аристократка уже через год обзавелась большой аудиторией подписчиков, обеспечивших ей стабильный доход и возможность свободно перемещаться по всему миру в поисках новых впечатлений.

Ева Мария на дух не переносила политику. По этой причине она крайне редко опускалась до чтения газет и просмотра новостей. Про СВО России на Украине она узнала лишь больше года спустя после ее начала из комментариев к своим подкастам. Поскольку дело касалось ее подписчиков блогерша посчитала прямым долгом немного погрузиться в тему. Междоусобные воины полу варварских славянских племен ее мало заинтересовали, но солидная «Нью-Йорк таймс» писала, что прекращение путинской Россией какой-то зерновой сделки скоро неминуемо приведет к голоду и вымиранию миллионов африканских аборигенов. А вот это уже было серьезно и требовало незамедлительных действий, поскольку Ева Мария Айзенбах считала себя ответственной за все, что происходит в африканских джунглях, быстро ставших ей почти родными.

Начинающая, но уже весьма авторитетная блогерша решила поднять волну общественного возмущения и добиваться от политиков возобновления поставок остро необходимой пшеницы на голодающий Африканский континент. Начать она решила с того, чтобы сделать правдивый репортаж с передовой на Донбассе.

По началу симпатии Евы Марии полностью были на стороне народа Украины, который, как дружно писала вся западная пресса, отважно боролся с ничем не оправданной российской агрессией. Но будучи человеком неангажированным она сумела разглядеть многочисленные свидетельства того, что Украина наводнена фашистским отребьем и что высшие лица этого государства открыто продвигают нацистскую идеологию. Девушку повергли в шок кадры с ночным факельным шествием зигующих молодчиков с портретами Гитлера в центре Киева. А многочисленные репортажи с фронта показывали, украинскую бронетехнику с немецкими крестами. Окончательно сбили ее с толку фотографии сдавшихся в плен в Мариуполе командиров и рядовых полка «Азов». Татуировки с немецкими нацистскими символами и лозунгами, покрывавшие их тела, громче всяких слов неопровержимо свидетельствовали о звериной сущности украинского режима.

Нашей героине было за что ненавидеть фашизм. Ее дедушка и бабушка по материнской линии вместе с миллионами других несчастных погибли в газовых камерах Освенцима, которые обслуживались бандеровскими надзирателями, например такими как печально известный Иван Демьянюк. Пепел ее родственников перемешался с пеплом десятков тысяч других жертв в одной из огромных ям, где на протяжении нескольких лет ежедневно сжигали тела узников. А их золотые зубы вместе с сотнями тысяч других зубов, переплавленные в слитки, до сих пор, вероятно, хранятся в каком-нибудь уважаемом швейцарском банке.

Разговаривать с фашистами Еве Марии было не о чем, посему блогерша переменила свои начальные планы и вознамерилась отправиться в Россию, которая, несмотря на все свои очевидные пороки, в отличии от Запада всегда уничтожала нацистов, а не заботливо пестовала их ради своих колониальных планов.

Чтобы проникнуть в русскую действующую армию, Ева Мария решила заручиться поддержкой какого-нибудь известного военкора или волонтера. В конце концов ее выбор пал на, как ей показалось, самого авторитетного в России российско-украинского блогера с почти тремя миллионами подписчиков. Тот быстро вошел в курс дела и согласился помочь, однако предупредил, что на фронте американка вызовет недоверие и порекомендовал посетить военный госпиталь в Новосибирске, где главврачом работает его хороший знакомый.

«У нас говорят, что «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии». Чтобы понять реальную обстановку в стране и общие настроения, лучше отъехать подальше от столицы и действующей армии. В Сибири и на Дальнем Востоке люди меньше всего заражены официальной пропагандой и способны мыслить критически. Именно за Уралом по моему мнению живет так называемый глубинный народ, на котором и держится Россия и который в конце концов определит ее будущее и, весьма вероятно, будущее всей нашей планеты, как это уже произошло ровно сто лет назад» - написал этот блогер Еве Марии, которая согласилась с его доводами. Так миссионерка из африканских джунглей неожиданно для себя очутилась в провинциальном Новосибирске.

С русским языком у нашей героини проблем не было. Она овладела им еще учась в Гарварде, когда, подобно многим своим сокурсникам, прошла через серьезное увлечение Достоевским и Толстым. Как это нам, простым смертным, ни покажется странным, но в том аристократическом кругу, где вращалась Ева Мария, чтение Достоевского считалось практически обязательным для любого мало-мальски уважающего себя человека. Чудны дела твои, Господи…

После приземления в новосибирском аэропорту «Толмачева» Ева Мария сразу взяла такси и поехала в Военный госпиталь. К своему удивлению, она без долгих допросов и досмотров свободно прошла в главный корпус. Вахтер в униформе, крепкий молодой мужчина, лишь бегло проверил ее паспорт и сразу выдал заранее приготовленный для блогерши пропуск.

Ева Мария растерялась. Как и это все? А где сопровождающий из спецслужб? Где четкие инструкции насчет того, с кем ей можно общаться и какие вопросы задавать?

- Ну что встала? Проход не загораживай! – грубо сделал ей замечание вахтер.

Девушка пришла в ярость от такого фамильярного к ней обращение, но промолчала. Будь она у себя дома в Америке, то немедленно бы закатила грандиозный скандал, а потом вызвала бы полицию. Но здесь подобное хамское отношение мужчин к женщинам, очевидно, в порядке вещей. С другой стороны, а чего еще ожидать от людей в этой полудикой тоталитарной стране?

Кипя от ярости, Ева Мария прошла в вестибюль и начала мерить его шагами. Немного успокоившись и собравшись с мыслями, она вознамерилась найти главврача, чтобы получить от того, наконец, четкие инструкции. Через некоторое время она нашла нужный кабинет и настойчиво постучалась.

- Входите, - раздался голос за дверью.

Девушка открыла дверь и вошла:

- Здравствуйте. Меня зовут Ева Мария. Можно просто Ева. Я блогер. Хочу пообщаться с ранеными. Вас должны были обо мне предупредить.

- Да, я знаю о Вас. Какие-то проблемы?

- Спасибо, все ОК, но… Вы же, наверное, должны меня контролировать?

Главврач с удивлением посмотрел на девушку:

- А Вас нужно контролировать? Вы буйная? По виду не скажешь…

- Я имела в виду, что я же не могу, наверное, делать здесь все, что хочу…

- Разумеется нет. Здесь Вам не Америка. Здесь военное учреждение и полно мужчин, которые уже давно отвыкли от женщин. Старайтесь вести себя прилично, и все будет хорошо.

- Я не это имела в виду. Я полагаю, Вам может не понравиться, если со слов ваших пациентов я напишу что-то такое, что не сильно понравится вашим властям. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня потом кто-то здесь пострадал…

- Уважаемая Ева, - спокойно ответил врач, - наш общий знакомый дал Вам лучшую рекомендацию, какую только можно. По его словам, Вы честный и порядочный человек. Все остальное мне неважно. Уверен, что Вы расскажете своей аудитории правду, а за правду и пострадать не грех. И потом, знаете. После всего того, что я в своей жизни видел, я уже ничего и никого не боюсь. Не одна мразь мне уже не посмеет рот заткнуть. Я Вам больше скажу. Когда мы вас победим, и мужики вернутся с фронта, здесь начнется совсем другая жизнь… В России как прежде уже не будет… За это я Вам ручаюсь. А теперь прошу меня оставить. У меня скоро консилиум…

Ева Мария попрощалась и вышла в коридор. В голове у нее царила сумятица. Разве иностранному журналисту в тоталитарной стране, как ее представляют на Западе, так можно – ходить без охраны и спрашивать у людей, что они на самом деле думают? Возможно, здесь кроется какой-то коварный подвох. Наверняка тут везде камеры и подслушивающие устройства. И если она сделает что-то не так, ее быстро скрутят, посадят в концлагерь и потом годами будут обменивать на какого-нибудь очередного военного преступника вроде бизнесмена Бута или летчика Ярошенко. Возможно, это всего лишь ее страхи, но в любом случае следует вести себя осторожно и тщательно обдумывать каждое свое слово. Агенты Путина – они повсюду. «Нью-Йорк таймс» не даст соврать. И еще непонятно, что имел в виду главврач, когда говорил, что Россия изменится после возвращения с фронта мужиков... Кстати, и с какого перепоя тот решил, что они нас победят? Как можно всерьез верить, что страна-бензоколонка с «разорванной в клочья» экономикой справится с коллективным и высокотехнологичным Западам? Это уже даже не смешно. Этот человек, скорее всего, фанатик, которого бессмысленно в чем-либо убеждать. На какую победу может рассчитывать страна с насквозь продажной и коррумпированной элитой, чей народ по уровню жизни находится на позорном при таких несметных природных богатствах пятьдесят втором месте в мире?

Впрочем, Ева Мария решила обдумать все это потом, а сейчас заняться тем, ради чего она прилетела в эту глухомань – общаться с российскими военными; ей нужно выяснить, зачем они напали на чужое государство и ради чего они, собственно, воюют. Обдумывая вопросы для будущего интервью, она ходила по этажам больницы, оценивала обстановку, внимательно приглядывалась к местному персоналу и пациентам.

В одном из коридоров прямо перед ней открылась дверь с табличкой «Перевязочная». Ева Мария посторонилась, пропуская медсестру с каталкой, на которой под простыней лежал крупный молодой мужчина с ампутированными руками и ногами.

«А вот с него я, пожалуй, и начну» - решила девушка.

Ева Мария проследила в какую-палату завезли калеку, а потом стала ходить взад-вперед по этажу тщательно продумывая сценарий будущей беседы.

Долго с ним разговаривать не о чем. Достаточно будет пары вопросов, чтобы подтвердить простую и понятную всем истину о том, что карма всегда настигает злодеев и что покорное выполнение бесчеловечных приказов до добра не доводит. Это изувеченный на фронте человек, очевидно, с раннего детства оболванен российской патриотической пропагандой. Его уже, к сожалению, не переделать. Наивно надеяться, что в беседе с ней он начнет осознавать, что его здоровье потеряно за неправое дело, что такие как он лишь пешки в руках олигархов и что дальше его ждет только бесконечный ад, который он полностью заслужил своими военными преступлениями. Хоть какая-то польза от его никчемной судьбы может быть только в том случае, если она послужит уроком для других. Но это уже ее, Евы Марии, работа, с которой она без всяких сомнений отлично справится.

В коридоре был туалет, куда блогерша заскочила, чтобы причесаться перед интервью. Из зеркала на нее смотрело умопомрачительная красавица с длинными вьющимися волосами и загадочными немного хищными глазами. У отражения было слегка удлиненное лицо и большой нос с едва заметной горбинкой, придававшей девушке неповторимый шарм. Ева Мария удовлетворенно улыбнулась, обнажив ровные белоснежные зубы, и вытащила изо рта жвачку, которую собралась было выбросить. Однако вдруг передумала и прилепила ее за ухом. Мало ли что, может в этой стране из-за экономических санкций и жвачки нигде нормальной нигде не купишь. Будешь потом мучиться…

Приведя себя в порядок, Ева Мария вышла в коридор, нашла нужную дверь и постучалась. Ей никто не ответил. Выждав некоторое время, она открыла дверь и зашла внутрь. Палата оказалась одноместной. Возле окна стояла кровать с капельницей и рядом с ней стул, на котором в больничном халате с обрезанными рукавами располагался тот самый мужчина с ампутированными руками и ногами. У блогерши от неожиданности отвисла челюсть, потому что она ожидала увидеть что угодно, но только не то, что предстало перед ее изумленным взором. Перед кроватью на телескопической треноге стоял мольберт, а на тумбочке были разложены краски. Мужчина держал в зубах кисть и что-то рисовал с таким увлечением, что даже не повернул головы, когда она зашла. У нее в мыслях снова воцарился полный сумбур. Не слишком ли много новых впечатлений для одного дня?

- Здравствуйте… - поздоровалась Ева Мария.

Парень осторожно положил кисть на тумбочку и вопросительно посмотрел на вошедшую:

- Здравствуйте…

- Я независимый блогер. Мне разрешили взять у Вас небольшое интервью, если Вы, конечно, позволите… Меня зовут Ева Мария. Можно просто Ева.

- Иван. Спрашивайте...

Парень говорил, слегка заикаясь; вероятно, в следствие контузии. Девушка поймала на себе изучающий взгляд его серых глаз и отметила необыкновенную мужскую красоту собеседника. Она подумала, что у того должно быть раньше отбоя не было от поклонниц. Ева Мария поняла, что растерялась. Она-то ожидала увидеть несчастного сломленного человека, с которым будет покровительственно общаться, а теперь вдруг почувствовала, что сама очарована его обаянием.

- Вы рисуете…

- Всегда мечтал стать художником. Думал время на это будет только на пенсии, но вышло по-другому…

- Я очень Вам сочувствую…

- Спасибо, не стоит.

- Не отниму у Вас много времени. Лишь пара вопросов. Моим подписчикам хочется понять, зачем Россия совершила акт агрессии против соседней страны, которая ничего ей плохого не сделала. Ведь не сделала же?

- Нам нет.

- Т. е. Вы согласны, что Россия агрессор?

- Да, можно и так сказать. Что дальше?

- Как что! – удивилась Ева Мария. – Вы сами сейчас только что признали, что Ваша страна грубо попрала все нормы международного права. Вы считаете это совершенно нормальным?

- А почему нет? Все же так делают. Вы сами откуда?

- Я из Америки.

- Сколько раз ваша страна за последние тридцать лет нарушала эти ваши любимые нормы международного права.

- Думаю, раза три, не меньше... – честно признала Ева Мария, смутно припоминая Югославию, Ливию, Ирак.

- Тогда в чем проблема?

- Согласна... Ненавижу политику… Давайте тогда поговорим чисто по-человечески. Вы считаете, что это в порядке вещей – бомбить чужую страну, причиняя смерть и горе сотням тысяч людей? Вы первыми напали на Украину, которая, как Вы сами признали, не сделала вам ничего дурного. Это же разбой!

- Что ж, давайте я Вам объясню по-человечески. Во-первых, Украина нам не чужая. Это наша земля, потому что в ней наша кровь и кровь наших предков. Во-вторых, если порядочный мужчина видит, что какой-то урод напал и насилует женщину, что он должен, по-Вашему, делать? Стоять в сторонке и любоваться? Ведь если следовать Вашей логике, то никто не имеет права нападать первым.

- Но Украина не насильник – неуверенно возразила Ева Мария, вспоминая факельные шествия нациков в Киеве…

- А это Вы еще проверьте. Рекомендую для начала отправиться на Донбасс и пообщаться на эту тему с местными, которых хохлы восемь лет безнаказанно убивали. А потом в Крым, которому перекрыли всю воду и обрубили электричество. Но это в том случае, если Вас действительно интересует правда…

- Спасибо за информацию. Я, вероятно потом именно так и сделаю… Позвольте еще личный вопрос. Простите, если покажусь Вам бестактной. Не кажется ли Вам, что Вы выбрали не тот путь и теперь расплачиваетесь за содеянное. Я теоретически допускаю, что Ваша страна может и не сильно проиграет, но лично для Вас эта война не принесла ничего хорошего. Вы потеряли на этой войне все – свое будущее, здоровье. Вы теперь полный инвалид. Если бы Вы заранее знали, чем это все кончится лично для Вас, пошли бы на войну?

- Во-первых, я не инвалид. Инвалид тот, у кого нет души. Во-вторых, я солдат и давал присягу. Мое дело выполнять приказы, а не рефлексировать.

- А если приказ преступен, Вы все равно готовы его выполнить?

- Вас это, наверное, сильно шокирует, но как военный человек я обязан выполнить любой приказ командира, если он соответствует уставу. Если потом выяснится, что выполненный мной приказ привел к ужасающим последствиям, я возможно застрелюсь или попаду в психушку, как один из ваших пилотов, бомбивших Хиросиму. Не знаю, что Вы там обо мне думаете, но, уверяю Вас, я не робот…

- Честно признаюсь, мне немного страшно Вас слушать. Вы, конечно, не робот. Но у вас точно железные нервы…

- Ошибаетесь. Я, к сожалению или к счастью, не железный. Когда под Артемовском я понял, что у меня все отрезали, я был в истерике и потом две недели буквально умолял всех что-нибудь мне вколоть, чтобы я уже не проснулся. Только об этом и думал. Не хотел так жить…

- Понимаю… Что помогло Вам справиться?

- Сложный вопрос…

- Если не хотите, не говорите…

- Я отвечу, если Вы пообещаете это нигде не публиковать.

- Обещаю.

- Правда в том, что я бы и сейчас предпочел умереть, если бы не страх… Видите ли, на войне поневоле становишься верующим…

- Кажется, я поняла. Грех самоубийства?

- Да, что-то в этом роде.

- Наверное ведь не только одно это? Есть что-то такое, о чем можно написать?

- Разумеется есть. Я лишь не хочу, чтобы кто-то мог подумать, что я сдался... Но в самом чувстве страха нет ничего постыдного. На войне страх – это нормально. Это всего лишь инстинкт самосохранения. Те, у кого нет страха, гибнут в первом же бою. Хохол в целом грамотно воюет. Но иногда ему явно что-то подмешивают… Идет в полный рост, орет. Ему, считай, голову оторвало, а он все равно прет как петух без башки на одних рефлексах. Читали Ремарка? Я думал такого не бывает в жизни, пока сам не увидел… Так вот, совсем уж без страха нельзя воевать; страх помогает выжить и не совершать непоправимых ошибок таких, например, как, самоубийство. Но чтобы жить как человек нужно осознавать цель, ради которой есть смысл жить и умереть. Мое единственное призвание – это война. Война за правду. Война ради мира. Это если угодно, мой смысл жизни. Может быть, со стороны это пафосно звучит, но я воспитан в семье потомственного русского офицера, и намерен жить и умереть как воин, чтобы за меня никому не было стыдно.

- И как же Вы собираетесь продолжать войну в Вашем положении?

- Я стану художником. Поверьте, мне есть о чем рассказать людям. Возможно, даже нарисую Ваш портрет…

- Вы? Мой портрет? О Боже! Вам-то это зачем? Ну, допустим. И какое это будет иметь отношение к войне?

- Красота спасет мир. Вы же не станете это отрицать?

- Не стану… Благодарю за комплимент… Неожиданно… Спасибо, Иван, за интервью. Не смею Вас больше отвлекать. До-свиданья.

- У Вас жвачка в волосах… Прощайте. Рад был знакомству.

- Ой, в самом деле… Спасибо! – Ева Мария вытащила запутавшуюся в волосах жвачку, машинально снова прилепила ее за ухом и уже взялась было за дверную ручку, но в этот момент Иван ее окликнул:

- Ева, погодите… Запомните – я не сдамся… И Вас я обязательно нарисую…

В его голосе было что-то такое, что заставило девушку вздрогнуть. Ева Мария ничего не ответила и, не оборачиваясь, стремительно выскочила в коридор. Ее душили слезы, а в горле застрял ком…

Общение с этим искалеченным войной русским воином потрясло Еву Марию до глубины души. Иван показался ей огромным великаном, могучим богатырем, для которого нет непреодолимых преград. Сила духа этого несломленного человека покорила ее. Никогда прежде ей еще не доводилось встречать ей подобных людей.

Еще полчаса назад у Евы Марии были планы взять интервью у нескольких раненых, а затем успеть на вечерний рейс до Стамбула. Но теперь она поняла, что никого не хочет видеть. Оглушенная как зомби она пошла к выходу из госпиталя, не обращая ни на кого внимания. Перед глазами у нее стоял один Иван, внешне абсолютно спокойный и уверенный в своей правоте и в то же время страшно терзаемый изнутри свалившейся на него чудовищной трагедией.

Ева Мария невольно сравнивала себя с этим человеком. Какая огромная, почти непреодолимая пропасть лежит между ними. Она жила среди африканских дикарей, которые смотрели на нее как на какую-то спустившуюся с небес богиню. Ей льстило их обожание, хотя, если быть перед собой честной, эти грубые и необразованные люди ее мало интересовали и общение с ними ее никак не обогащало. Она чувствовала свою значимость в том, что посвятила свою жизнь спасению и сохранению дикой природы. Но теперь, копаясь у себя в душе, она поняла, что ее жизнь в заповеднике – это всего лишь позорное бегство от людского общества, которое она в тайне ненавидела и презирала. В сущности, ей всегда было на всех глубоко плевать; ее волновала лишь только собственная зона комфорта и ничего более. А если представить, что завтра вдруг судьба превратит ее в обездвиженного инвалида, найдёт ли она тогда в себе силы, чтобы не сломаться? Очевидно нет, потому что все, ради чего она жила, сразу же потеряет всякий смысл. А если так, то значит все ее существование абсолютно бессмысленно и заполнено лишь никому ненужной дешевой мишурой.

Ева Мария вышла на улицу и без сил опустилась на первую попавшуюся скамейку. Волна сострадания к Ивану снова накрыла ее с головой. Она прижала ладони к лицу и зарыдала так, как никогда еще не рыдала в своей жизни. Проходящие мимо люди оглядывались на нее, но девушке уже было бесконечно все равно, как она выглядит и что о ней подумают.

Самые разные мысли хаотично мелькали у Евы Марии в голове. Что может быть ужасней, чем в самом расцвете лет в одночасье лишиться вдруг всего и осознавать, что впереди тебя ждут бесконечные унылые годы одиночества и полной беспомощности. Проклятая война. Уже сотни тысяч людей погибли и изувечены. Миллионы потеряли своих самых близких и любимых. А ведь есть и те, кто специально развязал эту войну, кто получает от нее баснословные прибыли и кто ради этих прибылей оболванивает через продажную прессу собственные народы, чтобы на законных основаниях все больше и больше подливать масла в адский костер взаимного уничтожения. Ева Мария почувствовала, как у нее в груди возгорается справедливый гнев и лютая ненависть к этим невидимым дирижерам. Слезы высохли и вместо них в бездонной глубине ее темных зрачков невидимым огнем заполыхала холодная ярость. Долгая жизнь среди масаев и воинственная наследственность, вероятно сделали свое дело и пробудили в нужный момент в молодой женщине дух бесстрашного воина, а бессмертные произведения русских классиков и встреча с Иваном помогли, наконец, ей осознать настоящую цель, ради которой стоит жить и сражаться. Все-таки, слава Богу, в отличии от допотопной библии романы Достоевского бесследно ни для кого не проходят...

Ева Мария резко поднялась и пружинистой походкой, гибкая, изящная, хищная, внутренне собранная и смертельно опасная как леопард она уверенно начала путь по выбранной для себя новой бесконечной дороге, с волнением предвкушая будущие схватки с неведомыми пока еще ей самой могущественными врагами. Лично я бы, признаться, на их месте сильно напрягся и заранее куда-нибудь спрятался. Ангельская внешность пассионарной женщины бывает, знаете, очень обманчива…

Утром следующего дня Иван как обычно позавтракал с помощью сиделки и принялся за новую картину. Он решил приступить к работе над портретом вчерашней прекрасной гостьи, пока еще свежи были воспоминания о ней. Увлекшись работой, он, как и в прошлый раз, пропустил стук в дверь и сразу не заметил, как к нему в палату вошла новая молоденькая санитарка, толкая перед собой медицинскую каталку.

- Простите, что отрываю... Я должна отвезти Вас на перевязку.

Иван обернулся на знакомый голос с сильным иностранным акцентом, и удивлению его не было границ:

- Ева Мария! Разве Вы не уехали?

- Я решила остаться, чтобы Вам попозировать. Не станете же Вы рисовать мой портрет по памяти. У нас есть на это целый месяц. Меня согласились взять в качестве волонтера ухаживать за ранеными. У меня есть опыт. Я уже однажды работала медсестрой в миссии…

- Вот это новость… А Вы не боитесь? Вы же, кажется, у себя на Западе считаете нас неотесанными варварами и медведями.

- Все так и есть. Но я несколько последних лет неплохо прожила среди леопардов и воинственных племен в Африке. Так что все ОК. На мой вкус лучше жить среди смелых дикарей и красивых хищников, чем рядом с травоядными и шакалами… И да, кстати, очень Вас прошу, зовите меня просто Маша…

В уже упомянутой здесь библии есть одна история, известная как «Обращение Савла». Там описывается чудесный случай, произошедший со знатным римским воином по имени Савл. Этот нехороший человек принимал самое деятельное участие в гонениях на христиан, был однажды повержен под ноги своего коня по пути в Дамаск и полностью ослеп. В тот момент он услышал голос самого Иисуса Христа, после чего к нему через некоторое время пришло глубокое раскаяние и вернулось утраченное было зрение. В отличии от Савла Ева Мария Айзенбах никого не преследовала и не жаловалась на здоровье. У нее было все, о чем только можно мечтать – деньги, знатное происхождение, возможность много путешествовать, бесчисленные поклонники, цветущая молодость и редкая красота. Она никому в своей жизни не сделала ничего плохого и у Господа нашего не было ни малейшего повода лично грозить ей перстом и взывать к совести. И все же случайная встреча с искалеченным войной простым русским парнем стала вдруг для нее громом среди ясного неба, который заставил Еву Марию заново пересмотреть всю свою прошлую жизнь и стать совсем другим человеком – русским человеком. Именно это и есть настоящее чудо.