1662. Лондонский туман.

Англия встретила послов туманами. Когда шли мимо Дувра было солнечно и погодисто - небо было высоким и ясным - ночь звёздной. Но наутро всё плыло в молоке тумана и как шкипер находил путь кораблям оставалось только гадать. Когда рассвело и ветры постепенно пелену разогнали, увидели сначала вдали маяк, а затем и очертания кораблей стоявших на якоре в устье Темзы - им салютовали приветственно, они салютовали в ответ.

Два корабля были просто громадны - их называли фрегатами и Гришка понял что такое настоящая морская сила. Впрочем по приближении кораблей посольства порты пушек быстро задраили - команда была вышколена и расторопна и этой выучке оставалось только завидовать.

Один корабль - проводник повёл встреченных "купцов" по Темзе, а другой - совсем небольшой, но вёрткий куттер - личный корабль короля с его вымпелами и штандартом - подошёл к ним весьма близко. На этот корабль сошёл Иван Желябужский с немногими людьми - и они стрелой ушли вверх по течению Темзы - куттер был едва не вдвое быстрее "купцов" и их вожатого.

С берега им махали крестьяне - широкополые шляпы в руках, особое почтение. Слышалось приветсвенное "Хей! Хей!" и "Хеллоу!" В тумане только начавшем рассеиваться их почти не было видно.

- Ну с Богом - наше дело началось! - благословил Прозоровский,  осеняя себя и всех крестным знаменьем.

Ветер был попутным, а лоцман толковым - минуя стремнину они быстро поднялись по реке до первых предместий Лондона, а скоро наконец увидели и причал, где их ждал лорд-канцлер Эдвард Хайд, граф Кларендон.

На пирсе уже чествовали "малое посольство" Желябужского, но сейчас, встречая Прозоровского, заготовили оркестр с фанфарами.

Надёжно вставший на все якоря корабль  не скидывал трапа - наоборот с берега подали "малую пристань" - широкий крытый ковровой дорожкой сходень, который выражал особое почтение. Пётр Семёнович Прозоровский ступил на красное сукно английского гостеприимства, грянул оркестр, фанфары возвестили начало торжества. За Прозоровским следовали двое рынд в белых кафтанах шитых узорчатой золотой нитью - на их фоне князь выглядел особенно внушительно и даже грозно. В руках его были царские верительные грамоты, а дьяк нес следом щит с княжеским гербом - подчёркивавшим сановитость и родовитость посла.

Лорд-канцлер церемонно раскланялся с послом, тот тоже отвесил ему поклон:

- Безмерно рады приветствовать на британской земле посла нашего надёжного и верного союзника, славного Московского царства. Не был ли длинен путь не было ли коварно море?

- Благодарствуем за радушный приём, и в том волю Всевышнего усматриваем, что Он сократил наше плавание и море было спокойным. В том видим мы благословение Божье нашей встрече в вящей пользе наших государей.

Гришка мало что слышал из церемонии приветствия, поскольку был далековато да и сходил на берег последним. Он одет был парадно, в лучший свой кафтан предуготовленный царёвыми белошвейками, на плече его была его лучшая пищаль, а в другой руке он держал парадный бердыш отточенный не хуже бритвы.

Каждому кто был в посольстве были приставлены провожатые, и всё с расчётом: каждому по чину и возрасту - равный ему. А вот с Гришкой и Алексием Прозоровским вышла оказия, да, похоже, с умыслом - им приставили молодых фавориток королевы Екатерины. То ли желали вызвать смущение молодых посольских людей, то ли завоевать особое расположение и пристрастить к английским обычаям, но в кутерьме встречи посла этого никто из старших посольских людей не заметил.

- Сию барышню зовут Мэри Дигби, баронесса Оффали и она скрасит ваше пребывание в нашей стране, и постарается рассказать и показать вам все красоты Лондона и его окрестностей.

Мэри Дигби сделала довольно учтивый реверанс словно позволяя рассмотреть себя получше.

Она была ирландкой, и на шее её виден был изукрашенный крупными каменьями латинский крест, приятное, хотя и чуждое русскому взору лицо, особо уложенные локоны волос, стройный стан - стрелец был несомненно ошеломлён. Однако этого нельзя было сказать о Мэри - она явно готовилась к встрече с ним и знала о своей миссии.

- Добро пожаловать! - сказала она по-русски. Выговор получился не очень хорошо, но всё ж понятно. Гришка несколько вымучено улыбнулся и сказал ей по-английски вряд ли лучше выговаривая:

- Приветствую вас, миледи!

- О! Вы изволите говорить по-английски?

- Очень мало... Я понимаю английскую речь, но плохо, иногда почти ничего.

- По счастью в наших затруднениях нам сможет помочь переводчик - так что я полностью в вашем распоряжении и как только мы встретимся при дворе с королём, Вы можете рассчитывать на мою компанию.

- Боюсь, что я недостаточно знаю как себя вести при дворе, ведь я простой стрелец, простой солдат.

- Думаю, что простых солдат в таких важных посольствах не встретишь. Только знатные шевалье, только лучшие из лучших.

Гришка ничего на это не смог ответить, слегка потеряв дар речи. Всё что ему оставалось делать - улыбаться, а это получалось всё лучше и естественней - и слушать.

Посольская процессия двинулась с пристани - хотя кареты были близко, но шли до них долго поскольку посол и лорд-канцлер всё не хотели уступать друг другу в учтивости и поминутно расшаркивались да поклоны били. Желябужский тем временем давно улетел в город - готовить встречу с королём и уяснять протокол.

Мэри была бойкой девицей - она сыпала вопросами порой и сама на них отвечала. Её английский был не очень хорош - однако же Гришка хорошо его понимал как раз потому что говорила она просто.

- Вы вероятно богаты?

- Вовсе нет, ведь я служу царю и тем живу.

- А как же вас называют очень почётно Григорием Тимофеевичем - так ведь только князья и дворяне прозываются!

- Верно. Но я сын полковника и дворянство моё не очень-то настоящее - пока служу вроде дворянин, а поместья-то у нас нет. Не будет службы будет тяжело.

- Мне кажется вы легко составите себе состояние при дворе русского кесаря - ведь такие бравые воины при любом дворе быстро делают карьеру! У нас это так!

Гришка отметил про себя, что вот оно первая хитрость, первый крючок, через который его в соглядатаи английского монарха могут начать верстать.

- Нет нужна мне карьера, главное государю служить, и через то Богу.

- О да! Я понимаю! Богу служить - главная честь для любого человека. Я слышала, что ваши храмы очень красивы.

- Да, красивы.

- Возможно потом, если вы пожелаете, я покажу вам наши соборы. Мы можем даже посетить главный собор, где коронуются наши короли!

Гришка украдкой следил за своей спутницей и понимал, что избавиться от неё он не сможет - разве что кто из старших посольских людей спасёт его из этого положения. Он оглянулся по сторонам и увидел, что и Алексия крутит какая-то белокурая барышня.

- А мой замок в Ирландии, у нас там высокие скалы и собственная верфь, где мы строим большие корабли!

- Вот это дело мне очень интересно. Москва город далёкий от моря, но мне море интересно очень.

- Как жаль, что вряд ли мы сможем увидеть мою родную Ирландию, но верфи есть и здесь под Лондоном, а я в этом деле очень хорошо разбираюсь и даже сама ходила под парусами как шкипер!

- Вот как? - Гришка подумал, что девица врёт напропалую, но она довольно быстро показала, что владеет предметом в полной мере.

- Мне многие не верят пока не услышат как я ругаюсь совершенно как бывалый боцман.

Она прильнула к Гришке и на ухо ему выругалась совершенно грязным боцманским сленгом, что впрочем звучало из её уст скорее как диковина чем как брань.

- Надеюсь, что Вы не поняли и половины из того что я сказала...

- Напротив - как раз эти слова я знаю очень неплохо. У нас много иностранцев говорят именно так, когда напиваются пьяными в кабаках.

- Тогда мне придётся густо покраснеть!

- Однако мне понятно, что ваши слова о шкиперстве есть чистая правда.

- Ах как было бы хорошо выйти в море и нестись на всех парусах в Ирландию. Или обогнуть её и слетать до Исландии и обратно!

Гришка сконфуженно припомнил, что Артемий пытался учить его географии по глобусу, но он так и не понял для чего ему знать такие диковины как чуждые земли. если Польшу он изучил вдоль и поперёк - тож Швецию и даже Дании коснулся и знал где находится венгерская земля, Валахия и где турки сидят, то Ирландия и Исландия остались для него неведомыми клочками суши на глобусе.

- Мне очень понравилось ходить под парусом.

- Лучше этого дела нет. Родилась бы я бароном Оффали - как мой брат - я бы избороздила все океаны и утвердила флаг на самых дальних берегах! Но мой брат стал жадным скрягой и не дозволяет строить быстрые и лёгкие корабли - всё спуская на воду только купеческие.

Гришка не выпускал из поля зрения Алексия и уже видел как блондинка его чуть ли не целовала и прижималась к нему весьма откровенно.

- Дозвольте Мэри я договорюсь с товарищем?

- А пойдёмте к ним! мы можем даже сесть в одну карету и это будет очень хорошо!

- Что ж ты делаешь, Алексий? - сказал Гришка по-русски. - разве дозволено посольскую честь ронять - а вы смотри-ка что!

Алексий сконфузился, но ещё более сконфузился Гришка когда барышня заговорила с ним по-русски, что было совсем неожидано.

- Простите меня, достойный пан, я немного перешла границы дозволенного и поставила Алексия в неловкое положение.

Она была полячкой.

- Ой-ей! - Гришка чуть не выронил пищаль с руки.

- Это вы меня извините ещё раз. Мне кажется будто я знаю Алексея уже целую вечность и он совершенно родственная душа. Моя вина! Я Каталина Кржижановская! - представилась она не дожидаясь и протянула руку.

Гришка сначала не знал что делать, а потом вспомнил, что руку нужно галантно поцеловать, что и исполнил. Эта полячка была ещё более бойкой, чем баронесса Мэри Дигби, тем более что по-русски она говорила с приятным акцентом и весьма милыми ошибками.

- Вы знакомы с Мэри Дигби? - Гришка хотел было представить свою спутницу.

- О, да! Конечно! Она мне как сестра! - девушки обнялись ясно было, что они дейстивтельно подруги. - Моя любимая Польша и её дивная Ирландия это католические страны. потому мы и приняты при дворе Его Величества как родные.

- Ты, Гринь не смотри так, ничего предосудного мы не делали, -сказался Алексей.

- Ага. Бате скажи. Ён тебе посольскую науку и батогом преподать может - самому тебе сие ведомо! Пасись ронять честь посольскую, тем более что Каталина весьма прелестная девушка.

Каталина сделала реверанс считая что её похвалили, но Алексий понял всё верно.

- Виноват, милая Мэри, что говорил с другом по-русски, к сожалению не могу обратиться к нему по-английски. который здесь понятен всем, кроме него.

- О, не стоит извинений. Я вижу, что ваш друг немного увлёкся Каталиной. Так нельзя.

- Я за него боюсь, ведь его отец моджет его серьёзно наказать а то и назад в Москву отправить.

- А кто его отец, важный дворянин?

- Да, он князь, вровень с эрлом или герцогом считайте - а главное, он и есть наш главный посол, Пётр Семёновоич Прозоровский!

- О! Тогда я понимаю Каталину почему она так внимательна к вашему другу!

- Отчего же?

- Просто её пообещали одному шведскому дворянину, а она шведов ненавидит, но отец непреклонен. И потому она влюбляется в каждого встречного, втайне надеясь избавиться от этого обязательства, данного отцом.

- А разве король не может подыскать ей достойного мужа в Англии?

- До короля такое дело не дойдёт, а если и дойдёт - то лучше Каталине держаться поближе к королеве, а не к королю, ведь король у нас весьма любвеобильный кавалер.

В словах Мэри было столько гордости за своего государя, будто он был великим, непобедимым полководцем.

Меж тем посол и лорд-канцлер сели в карету, которая богатством золочения не уступала выездной карете Алексея Михайловича, и остальные посольские люди стали рассаживаться по другим, чуть менее изысканным, но всёже тоже дорогим экипажам. Простой посольский люд рассаживали по коляскам с открытым верхом и Гришка подумал, что они двинутся на чём-то подобном, однако к ним подкатила лёгкая и довольно изукрашеная карета.

- Это моя фамильная карета - баронов Оффали - и я прошу быть моими гостями, - сказала Мэри Дигби, - а это наш фамильный герб.

- А что означает надпись? Она латинская? Esto fideli - будь верным?

- Именно так! А вы, Григорий знаете латынь?

- Да, учён тому.

- По всему выходит, что вы не простой солдат.

Мэри учтиво улыбнулась и пропустив вперёд Каталину также села в карету. Алексий сел напротив своей провожатой, Гришка напротив хозяйки экипажа. На запятках было двое мальчиков-лакеев, одетых в роскошные ливреи, которые чуть только уступали по шитью камзолам господ - на них не было украшений из бисера или тем более жемчуга. Чтобы сесть в карету Гришке пришлось сбыть с рук бердыш - он отдал его стрельцам что оставались с кораблями, на пристани, а вот пищаль прихватил с собой - поручил мальчишкам на запятках.

- Мне всегда было интересно, почему в России не складывают стихов, - завела разговор Каталина, когда карета наконец тронулась.

Гришка перевёл Мэри вопрос её подруги.

- Как ответим, Григорий?

- Отвечай как знаешь. Я в таких делах своего мнения держусь и потом его скажу.

- В России, Каталина, стихи всегда в песнях и любой стих в песню превращается.

- Но у вас ведь нет сонетов как принято у других европейских народов! Как же вы объясняетесь в любви без помощи стихов?

- Неужто Вы, Каталина, считаете норвежцев не европейским народом? Но разве слышали вы о норвежских стихах?

- Норвежцы это нечёсаные варвары и большей частью бандиты.

- Ну а шотландцы? Разве много у скоттов поэтов?

- Эти тоже недалеко ушли от варваров! Равнинные скотты, да простит нас король - ещё ничего, а вот горцы - те вообще-то дикари.

- Хорошо! Давайте спросим у Мэри - много ли поэтов, которые сочиняют любовные стихи у ирландцев?

Мэри услышав вопрос Алексия в переводе Гришки, рассмеялась.

- Простите мою подругу - она ничего не слышала о скальдах Норвегии, которые сочиняют изумительные саги о прекрасных женщинах своего народа. Не слышала она и о шотландских бардах и балладах, где главное место посвящено женщинам и битвам.

Каталина смутилась от слов подруги, но не уступила.

- А разве есть в России барды, поэты и баллады?

- О, милая Кэтрин, ты России совсем не знаешь. Скоморохи от веку на площадях сочиняют стихи и любой за копейку может послушать о себе стихи, а за алтын они поэму сложат - тут же.

- И русские тоже признаются своим любимы девушкам в стихах?

- Нешто мы не люди?

Гришка не поспевавший за их спором - переводил как попало, но Мэри всё больше улыбалась. Она взяла в руки веер и посмеиваясь над Каталиной теребила его.

- А у вас какое мнение на сей счёт, Григорей? - спросила Каталина.

- Какое мнение? Мекаю я, что не слово наше вас убедит, но дело. Я буду говорить, а Вы, Каталина, попробуйте перевести.

Он немного собрался с мыслями и начал, глядя Мэри прямо в глаза:

- Твои очи как роса поутру
  Яркие, живые нет от них спасенья.
  Куда ни направлюсь, куда ни иду
  В очах твоих - благословенье.

  Ланиты твои прекрасны как мёд
  Упоюсь поцелуем огненным, жарким
  Хоть вечность разлуки, а мне не забыть
  Как сделала жизнь мою жаркою, яркой!

Довольно ли тебе сих стихов Кэтрин, чтобы развеять туман непониманья?

Каталина умолкла растерянно - она не могла ни перевести Мэри сказанных стихов, ни найтись с ответом на вопрос Гришки. Умолк и Алексий, неожиданно сражённый складными и очень уместными стихами.

- Может быть вы сами, Григорей, переведёте Мэри свои стихи?

- Я не настолько владею английским, я вынужден довериться вам, как человеку, кто говорить на этом языке лучше моего.

- Грегори признался сейчас тебе в любви в стихах, - сказала Каталина по-английски.

- О, не так! Это не признание в любви, хотя прекрасная Мэри достойна и не таких стихов, а гораздо лучших. Это скорее дань к её красоте и богоданным душевным качествам, - поспешил поправить польку Гришка. - Вы спрашивали почему в России не складывают стихов, но вы ошиблись. В России складывают стихи - просто никто их не записывает и не печатет их в книгах. У нас стихи не звучат на площадях - они посвящены одному только человеку - и тот только человек их и слышит.

Мэри опустила глаза долу и лицо её было залито краской. Она тихо почти шёпотом спросила:

- Эти стихи были посвящены вашей любимой девушке, но вы прочли их нам?

- Нет, Мэри! Эти стихи посвящены Вам, только не от моего лица.

- Мне никто, никогда не посвящал стихов.

Гришка понять не мог - игра это или Мэри искренна. Он за любым словом или действием теперь ждал подвоха.

А Мэри попалась в силки страсти и это было гораздо более сложный оборот дела, чем представлялось тем, кто её приставил к посольскому служке Григорию "Тимофеевичу Полтеву".

Кучер гнал карету так что рессоры начали раскачивать её довольно сильно. Куда торопился не понятно - ведь посольская карета князя Прозоровского осталась где-то далеко позади, они обошли всю процессию по соседней улице.

- Каталина, Вы не изволите спросить у кучера куда он нас везёт и почему мы не по чину едем впереди посла? - спросил Алексий.

Кучер что-то ответил и стало ясно - их затребовал к себе Желябужский - готовить представление посла королю Карлу II.

- Удивительно! Иван Афанасьевич считает, что мы годны чтобы послужить ему в его деле? С чего бы это?

- А верно говорят, что посол Желябужский поляк по отцу?

- Верно, только не по отцу, а по деду.

- Как же он русскому престолу служит и его не гонят? А вдруг он переметнётся назад?

- Нет, Каталина, вряд ли это возможно. Желябужские дворянство на Руси выслужили - и службой верной. Зачем же ему к польской Короне прикладываться? Никому они там не нужны. А у нас в России любой может выслужиться в бояре, да с князьями породниться. На том Русь стоит. А сейчас в Польше ведь несладко. Шведы давно ли трон занимали?

- На польской службе он бы тоже многого добился!

- Несомненно. Но добился всего он на царёвой службе.

Гришка не мог понять как ему дальше быть. Он вчерне переводил Мэри разговор Каталины и Алексия, и она как будто оттаяла, и уже даже снова поглядывала на Гришку, однако всё ещё пряча очи долу. На устах её была улыбка смущения и она иногда даже что-то отвечала.

- Простите, Мэри, что так смутил Вас. Не ожидал, что вы воспримете это так серьёзно. Негоже так было спорить с Каталиной.

- Не извиняйтесь... за стихи нельзя извиняться, тем более, что стихи наверное были хороши и я жалею, что не знаю русского.

Внезапно карета словно на препятствие налетела и девушки в мгновенье ока оказались в объятьях своих спутников. Кучер кого-то обложил весьма резко, а на запятках было шевеление после отчётливого удара в заднюю стенку кареты.

Охи и ахи сменились смехом, через минуту они вышли на мостовую и посмотрели что там произошло.

- Мальчишка бросился прямо под колёса - чуть не раздавили его на всём скаку. Ротозей чёртов!

- Это что ж получается что карета с тормозами?

- Конечно с тормозами! - неожиданно оживилась Мэри. - Это проект моего отца, сэра Донала Дигби. Она лёгкая, и потому её иногда нужно вовремя остановить.

Ребята на запятках пострадали весьма серьёзно - один расквасил нос, а другой не менее сильно стукнулся головой. Чтобы не запачкать ливреи первый парнишка стоял наклонившись вперёд и не знал что делать - кучер его утёр и дождались пока кровь сама остановится. Второй качал головой - пытаясь понять всё ли с ним в порядке.

- Сих мальцов надо взять в карету или отпустить - пусть добираются до места сами. А то слетят с запяток - покалечатся чего доброго - негоже будет, - сказал Алексий.

Карета была шестиместной, и места там было предостаточно, но всё ж Мэри решила ребят отпустить домой.

- Довезём их два квартала, и там оставим - моя лондонская резиденция совсем рядом.

Лошадей пустили шагом, а когда ребят сбыли, передав прислуге, тогда уже снова стали гнать ходко.

- Как же так получилось, что к нам приставницами поставили таких красивых девушек? Неужели решили увлечь русских варваров утончённой красотой? - спросил Гришка у Каталины.

- По правде говоря - меня направили только потому что я знаю русский язык - а более никто, ну а Мэри согласилась составить мне компанию.

Звучало правдоподобно, но это никак не объясняло отчего девушки так хорошо подготовились к встрече посольства - и знали некоторые подробности, которые им знать не было никакого проку.

- Мы весьма польщены таким вниманием. Да так, что Григорий даже стал слагать стихи прямо в карете!

Русские послы привезли много мягкой рухляди - первоценных соболей, куньи и беличьи меха отличной выделки - частью в подарок, а частью в виде посулов. Желябужский уже разослал гонцов во все стороны Лондона - именитым людям и тароватым купцам, благо грамотки были уже писаны Андреем Форотом - главным толмачом посольства. Когда карета баронессы Оффали показалась на площади и из неё вышли два юноши в сопровождении прекрасных дам, он подумал, что стали прибывать первые званные, и вышел встретить их лично.

- Алёшка, Гришка , вот подлецы - сполошили меня! - воскликнул он, распознав своих.

- Чем же сполошили, Иван Афанасич? Нешто не звал нас?

- Звал, сё верно, да и англицких гостей звал тоже. Вы под охраной таких прелестных созданий, коих я не имею чести знать, вряд ли мне сгодитесь - хотел вас с конюшим направить за нашими лошадьми, что на "Морской звезде" прибыли, но не смею нарушать вашей компании!

Желябужский приветствовал Мэри, почтя её старшей, и Каталину поцеловав им руки.

- Сие не по этикету конешно, но как не почтить вашу красоту милые дамы?! Великая честь быть принятыми с таким почётом для наших молодых господ!

- Мэри Дигби, баронесса Оффали, - представилась Мэри сделав особо учтивый реверанс.

- Каталина Кржижановская, княжна Познаньска.

- Так вы не возражаете, что молодые люди послужат во славу русского царя?

- По правде говоря мы коротко сошлись с ними и можно сказать стали друзьями - несмотря на краткость нашего знакомства, - сказала Каталина, сделав ещё один реверанс. - Но и дела службы посольской мы уважаем, так что решенье за Вами, благородный господин.

Желябужский с первого мгновения сообразивший в чём дело стал сыпать комплиментами, и в конце всего отбил своих подопечных, услав их обратно в порт.

- Вот, Гриня, попали мы в дело... Как думаешь - соглядатаи сии дамы?

- Тут и думать нечего! Не могло без того произойти. Схитирил англичанин с нами.

- Говорят двор англицкий беден, а они смотри-ка как изодеты... ты бы пищаль кому оставил, а то странный вид у нас. Вишь никого на улицах оружно нет.

- Кому ж оставить? В сей пищали вся служба моя. Бердыш скинул нашим, а пищаль не могу оставить, наказ такой. И сам я испугался, что кремнёвый замок сработает, когда карета шибанулась.

- А вот скажи не казалось ли тебе что твоя Мэри делала знаки тебе чтобы ты её поцеловал?

- Это ты, Алексий, княжич, а я-то из стрелецких. Мне хоть тыщу знаков делай не по званью с иноземными баранессами шашни крутить. Слово то какое срамное - баранесса. Што у неё овец много штоль и она сим хвастает?

- Да нет, Гринь, она всё одно что наше званье помещица. А что ирландская помещица так верно слово - это завместо нашей сироты казанской.

- А тебе ведомо где сия ирландская земля находится?

- Конечно ведомо! Это недалече от Англии, почитай как та же Казань от Москвы - только Ирландия морем отделена от Англии и лежит на закат.

За этим разговором легкоконная повозка с открытым верхом - всё одно что илюхина полукарета - домчала их до порта.

- Поглянь Гринь - быстро прилетели, а ведь шли не так шибко как нас в карете везли.

- И я то смекнул - кругом нас везли, чтобы дорога дольше была. Верно говорю - доглядчицы это - за нами приставлены.

- Но и я то заметил, что ты баронессу-то окрутил, вишь как она переменилась после стиха твоего. Он и крепок же ты, Гринь, головой - неуж взял и сочинил вот так со первого разу?

- А што там сочинять? То ж не поема. Четыре строки любой скоморох тебе сплетёт, а я уж с этой братией где только не обретался. Навычный и вирши слагать, и шутейные - той спсобностью себе и деньгу зарабатывал на площадях в Астрахани. Бусурмане любят наших купчин слогом искусным поразить, но сами, ясно дело, хоть и говорят по-нашенски, да стиха не разумеют как сварганить.

- А про порт можешь сложить?

- Пожалте.

Англицкий порт что вошебойка.
Туда сюда люды снуют.
А вот охрана к нам топорщит
Щаз кандалами закуют.

- Э, Гринь, не ладно так. Отчего вошебойку-то приплёл?

- Не ладно, зато складно. Немного подумать над любым стихом надо - тогда и ладно и складно будет. Я же ж тебе с ходу, або татарин какой сложил.

Алексей засмеялся. Любовь татар слагать стихи обо всём что они видят была притчей во языцах.

Но охрана порта к ним действительно пристала.

- Ваши пропуска? Почему в порту с оружием?

- Мы русского посольства люди, посланы в порт по важному поручению на "Морскую звезду". Оружно поскольку оружье я обязан носить с собой везде.

- Скажите что-то по-русски?

- Да иди ты в гузно. - сказал Гришка не моргнув.

Портовый комендантский человек козырнул:

- Проходите. Только на оружие положен чехол. В портовой конторе вам выдадут. Это там,- служивый указал на добротное кирпичное здание.

Конторский караульный вообще не задал никаких вопросов. Он просто навязал на гришкину пищаль смешной кожаный чехольчик - на конце ствола он смотрелся чем-то лишним - и сумрачно козырнул, давая понять, что теперь-то всё в порядке.

- Вишь какой у них страннОй порядок. На этих мешечках раззорятся...

Капитан "Морской звезды" уже начал разгружать корабль, и тому что лошадей забирают был рад несказанно. Всё дело, которое было нужно сделать - это передать лошадей от капитана уже давно мыкавшимся в порту конюхам английского двора, но Гришка увидев своего Орлика конечно был не в силах к нему не подойти, не побаловать его по гриве. Жеребец узнал его, увидев в руках пищаль затанцевал, заволновался - он знал - раз Гришка с пищалью значит сейчас поедут стрелять, а это воля, это простор. После тесного трюма Орлик видно был не прочь поразмять ноги.

- Алексий, присмотри за пищалью, я сейчас...

Гришка взял в руки недоуздок, да вскочил на несёдланного Орлика. Портовые и корабельные уставились на него - Гришка без седла по-татарски правил конём, пускал его рысью, потом резко останавливал, они кружили по небольшому пятачку, вокруг других коней - чтобы не мешать разгрузке.

Подошёл подручный портового коменданта.

- Непорядок!

- Всё, всё, достопочтимый сэр! Лошадь после трюма устала от тесноты. Нужно бы выездить как положено, хоть так... и на том спасибо!

- Пусть конюхи выезживают на манеже - а сейчас побыстрее выметаются с порта - вы тут мешаете.

Гришка отдал поводья Орлика, взял свою пищаль, водрузил её на плечо и спросил Алексея:

- Ну что товарищ, как будем дальше? Пёхом двинем следом за посольскими или извозчика возьмём?

- Пёхом оно лутше. По сторонам позыркаем.

Караульный в конторе с каким лицом выдавал им чехол на пищаль с таким же и принял его обратно.

- Всё ж чудные у них порядки...

Они пошли в том направлении, куда отправилась вереница посольских карет.

Сэр Роджер Таунсер оказался в числе тех, кто очень ждал русское посольство, готовился к его встрече, но намерения его были не вполне дружескими. Именно ему было поставлено задачей чинить посольству препоны, опекать каждого русского, кто только мог оказаться полезен Англии, добиться склонения на свою сторону. Главным врагом Таунсер всегда считал Джона Гебдена, который был личным доверенным русского царя и при этом стал набирать силу при английском дворе. К нему обращались всякий раз, когда речь шла о каких-то "восточных делах". Гебден же настаивал на союзе с московитами против голландцев, считая, что при более крепких отношениях с русским царём голландцев вполне можно будет потеснить отовсюду. При том Таунсер сам был не прочь увидеть Голландию сильной, и вместо войны с ней вёл дело к объединению в одной унии - подобно как Англию некогда объединили с Шотландией.

- Дело принимает скверный оборот. Эти юнцы оказались не лыком шиты, а Полтев так и вообще нам не по зубам - сам не склонился, а и девку нашу, что почитает себя баронессой Оффали, а себя влюбил.

- Бог с ней - оставьте! Разделим их рано или поздно - Полтева занять не сложно, а вот сынка посольского пусть сильнее окручивают. Я ведь слышу из ваших слов, что миссия Каталины не была безуспешной.

- Она была бы и более успешной, если бы не этот Грегори Полтев. Его срочно нужно убрать!

- Он стрелок, ведите его в Арсенал, а княжича пусть Каталина зовёт на какую-нибудь церемонию или... придумайте что-нибудь куда вызвать посольского сына и чтобы он не мог отказаться.

- А разве ж можно показывать Арсенал этому Грегори Полтеву? Он же и секретные наши дела высмотреть может.

- Вы видели его? Это мальчишка, что он может понимать в кузнечном или оружейном деле? Можете смело водить его где угодно. Главное подольше. По-английски он совсем почти не говорит...

- Тут мы ошиблись - говорит он не очень много, но понимает нашу речь уверенно.

- Даже я не понимаю что там говорят эти мастера, а вы хотите чтобы их понял какой-то русский мальчишка?

Богато украшенный кафтан русского стрельца вызывал у жителей Лондона удивление, но не великое - много всяких людей со всех концов земли стекалось в столичный город. Княжич Алексей был в кафтане Посольского Приказа - который был чуть более короткопол, и больше походил на немецкое платье, потому на него пялились меньше.

Прошли и осмотрели несколько церквей, заглянули в лавки, увидели небольшую толпу почему-то собравшуюся на улице. Наперерез им раз или два шли люди с мешками угля на спине - всё равно что портовые крючники. Лоток зеленщика удивил их экзотическими фруктами.

- Это что такое? - спросил Гришка указывая на ананас.

- Господа вероятно из Европы? Это прекрасный плод южных морей. А вот ещё китайских яблок попробуйте?!

- Это яблоки? Китайские? Китай это где вообще?

- О! Китай это дальняя дальняя страна!

- Насколько дальняя?

- Совсем-совсем дальняя...

- И что же? Эти яблоки оттуда привезены?

- Да, они три океана преодолели, чтобы попасть к вам в руки!

- Они и на яблоки не похожи...

Торговаться всё равно было нечем да и страхово пробовать все эти диковины.

- Говорят с этих всех плодов и пронести может. Мне отец строго настрого наказал ничего в дар не принимать и не есть ни в каких чужих домах, тем более харчевнях. Пир будут давать - так есть только по знаку нашего распорядителя.

- Вот строгость! А я в Астрахани на торгу персиянские яблоки ел, - Гришка заговорщицки добавил. - Воровал и ел. До чего вкусны - особенно, когда сок припустят, дозреют до почти порчи.

- Воровать нехорошо.

- Это сейчас нехорошо, когда мы на казённых харчах столуемся, а когда у тебя пузо к спине липнет - даже Писание не грозит, а дозволяет.

- Не может сего быть!

- Верно толкую! Сам читал в псалтири и притчах кесаря Салмона. Ежели до смерти дойти можешь Господь не возбраняет украсть на пропитание.

- Не может того быть! Воровское евангелие какое-то ты чёл. Поди раскольничье?

- Того не разберу. Хорошо одно - что мы-то сей час не голодуем, чтобы о сём спорить. Глади-ка знакомая карета?

Оба спрятались за лавку колбасника мимо которой шли, но поздно - за ними зорко наблюдали из кареты с ирландскими баронскими гербами.

- Вишь Гришка, похоже охота на нас идёт... Как думаешь гоже нам сейчас по углам ныкаться? Оне не уедут.

Карета двигалась в их сторону - вот уже она въехала в проулок, где они стояли и делали вид, что что-то чинно обсуждают.

- Милостивые судари! Неужель снова видим вас?

- О, неожиданная встреча!

- А мы с визитом к моей тётушке, которая живёт в сём доме. Выходит наша встреча новая Всевышним Богом предопределена!

- Слышь, Алёш, эта ляшская княжна похоже на тебя глаз-то положила. Пасут нас аки агнцев, - сказал Гришка шёпотом. - Как бы не постригли в голь.

- Тож чую - только не в голь постригут, а в кость - и мясо срежут.

- А мы тётушку хотим с собою взять на приём послов - уже скоро начнётся церемония! Вы успеете?

- Мы поспешаем.

Княжна Познанская рассмеялась и баронесса Мэри Дигби её поддержала дивным, чарующим девичьим смехом.

- Коли за каждой колбасной лавкой будете красоты Лондона обсуждать, то и к завершению церемонии не поспеть! Мы сейчас заберём тётушку и вас в миг домчим.

Как оказалось, княжна не обманула - она постучала в дверь ударив кольцом-молоточком и скоро дверь открылась.

- Нарочный вас известил о церемонии? - спросила она лакея.

- Да, конечно. Госпожа уже готова - ждали только вас. Сейчас будет!

Почти сразу вышла высокая статная дама одетая то ли на голландский то ли французский манер - в то время как англичанки утопали в шелках и атласе её платье не скрывало, а подчёркивало изящество фигуры, а корсет был шит обильно бисером. Лицом она была действительно схожа с племянницей и была вполне хороша собой.

- Наши гости из русского посольства - сказала Каталина по-русски.

Тётушка удивлённо вскинула брови и на чистом русском сказала:

- Добро пожаловать в Англию!

Дорогой шёл краткий светский разговор, который вела в основном Констанция Кржижановскя - так звали тётку Каталины. Сама польская княжна переводила для Мэри суть беседы, однако же было видно, что Мэри поглощена своими мыслями, отвечала рассеяно.

- Не смущает вас, что при дворе английского короля вас встречают ваши , прямо скажем недруги, - поляки?

- Отчего ж это должно нас смущать? Католикам прилично держаться вместе - так Бог и обычай велят - что ж в этом предосудительного? Потому и польская украйна, православная по сути своей, переметнулась к единоверцам - и это тож обыкновенное дело, - Алексей довольно изворотливо повернул вопрос и княгиня улыбнулась.

- А вы долго пробудете у нас? - внезапно спросила Мэри, обращаясь к Гришке.

- Как Бог судит. Будет наше посольство неудачным - видно скоро вернёмся. Будет получше - наказано нам остаться и договариваться и с купцами и с государем тем более.

- А вы, Грегори, до конца посольства будете?

- Я? Моей персоной князь Прозоровский распоряжается - завтра понадобиться гонца в Москву слать - могут и меня на то дело нарядить.

Площадь перед Уайтхоллом была заставлена каретами так, что и подъехать было негде. Пришлось бросить карету поодаль и идти до дворца собственным ходом.

Мэри ухватила Гришку под локоть и прижалась к нему - он понял, что так идти было прилично.

- Хочу стать вашим другом... На всю жизнь... - сказала баронесса Оффали, когда была выдержана приличная пауза.

- Я думаю, что этому нет препятствий, кроме как огромного расстояния между Москвой и Лондоном. И кроме того, Вы баронесса - я так понял, что очень богаты, а я из низовых людей - солдат.

- Вы сын полковника, а значит и дворянин!

- Полковник в России невеликий чин - а что я в посольстве не значит что я богат. Так что какая может быть дружба между неравными?

- Сословье у нас одно, а что расстояние - так его и сократить не трудно. Тем более, что вы ещё долго останетесь при английском дворе - ведь король русским благоволит.

- А потом всё одно расстаться судит Бог.

- Может быть я построю всё-таки свой лёгкий бриг и приплыву к вам в Москву!

- До Москвы судового ходу нет - она в самой серёдке наших земель стоит - до любого моря далеко, а реками не дойти - мелки.

- Тогда можно и путешествие в карете совершить!

- Трудно иноземцам в России, не все свыкнуться могут.

- Вы отговриваете меня и это печально. Такого друга мне, наверное, трудно будет найти.

Вошли во дворец и здесь уже был самый настоящий вавилон - пестрело и звучало разным племенем и народом. Шотландцы и англичане в париках смотрелись рядом с бородатыми и внушительными русскими немного несуразно, но видно и русские их смущали своим видом. Желябужский уже вовсю расшаркивался со знатью и плавал меж группами как акула выхватывая для разговора то одного, то другого. Пётр Семёнович Прозоровский стоял в центре тронной залы и вокруг него кого только не было. Рост Прозоровского чуть выше среднего позволял ему не терять своих из виду и скоро он заметил и вошедшего сына с Гришкой.

Алексей протиснулся к отцу и предстал пред его очи.

- Дурно выглядите, драгоценный мой родитель.

- Всё морская качка. Ничего, оклемаюсь. Главное церемонию отстоять гоголем. Слышал я вам приставниц прелестных определили - напару с Гришкой водят вас по граду Лондону? А, вот и они похоже...

Подошёл и Гришка, а с ним две сопровождавшие их фрейлины. Они сделали учтивый реверанс главному послу, а тот им приветливо кивнул.

- Зело красивы, сии ваши проводницы - берегитесь как бы ваши сердца не схитили.

Каталина засмеялась, но несколько притворно, и перевела своей подруге. Мэри сделала ещё один реверанс и взглянула на посла.

- Ох и бойкие красавицы. Мне бы лет тридцать сбросить - умчал бы я их в Москву на тройках кататься!

На посла навалились с другими делами, тем более, что с минуты на минуту готов был выйти сам король.

Подплыл величавый и по-акульи хищный Желябужский.

- Ну как Иван Афанасьевич, будет принято наше посольство с успехом алибо воротиться придётся не солоно хлебавши? Как чувствуете по намёкам и намёткам?

- Пока не дают разумения мне мои английские друзья - туман, туман, туман...

- Ох уж этот туман!

Наконец раздались фанфары и лорд-канцлер возвестил:

- Его Королевское Величество Карл II - Король Англии, Шотландии, Ирландии и заморских провинций!

==========

Прелестная - обольстительная в данном случае.

Мекаю - думаю, смекаю.

Тароватый или тороватый - щедрый.

Сироты казанские - татарские мурзы после завоевания Казани потеряли свои земли, но звания татарских мурз (князей) многих их них не лишали. Имея высокий статус они часто шли на русскую службу и писали челобитные царям подписываясь "сиротами казанскимим", т.е. татарскими безудельными дворянами.

Вирши - духовные стихотворения. Слово польско-латинского происхождения.