Не всегда афишируемые особенности понятий "Родина" и "Отечество"

Продолжение темы, начатой тут

    Могут ли государственники объяснить, чем ««Родина»» от «Отечества» отличается, и зачем нужны отдельные слова? Только чёткий синхронный для всех ответ; без отсебятины и не в стиле «кто в лес, кто по дрова». А то разные слова на эту тему во многих языках содержатся (например, в англ. Motherland и Fotherland), да только есть подозрение, что везде по-разному объяснять будут даже в пределах одного языка (если, конечно, на уровне государственного образования каждого не заставить зазубрить строгие формулировки). И это неудивительно – сколько людей, столько и мнений, особенно в мире, где сильные мира сего любят говорить официально одно, а на деле делать другое.

Давайте начнём с вопроса, почему все правители свои дворцы предпочитали ставить в центре города? Почему бы не поставить с краю – зачем ехать каждый раз к нему через бедные кварталы? Я думаю затем, что (помимо всего прочего), если враг нападёт, он должен сначала пойти через них. Тогда все бедняки быстро похватают оружие и побегут вставать в войско своего правителя, объединённое интересом защищать общий город. А если его дворец на отшибе стоять будет, то враг первым делом туда и повернёт (если пришёл прибрать к рукам его богатство), а люди могут и не все пойти его защищать, если он ничего не сделал, за что особо его любить следует. И если такой правитель уже всё богатство из домов подданных в свои сундуки без остатка благополучно перекачал, то враг на обратном пути может к ним вообще и не зайти даже – ради чего лезть туда, где основная сила осталась? Поэтому отдельно сидеть опрометчиво – надо всегда быть в центре всего во всех смыслах.

Благополучие простых людей должно быть заложником благополучия хозяина – это одна из основ институтов власти. А вот на таком фундаменте уже можно всякие соки из народа высасывать: обирать налогами, превращать его сыновей в расходный материал для битв в своих походах, а самых красивых дочерей его в своих наложниц. Никуда не денутся – будут защищать своего правителя в любом случае. Вот если бы система была иначе устроена, чтобы народ, например, сам мог решать, за какого ему правителя идти умирать, а за какого нет, тогда пришлось бы институтам власти по-другому развиваться – учиться больше уважать народ и думать, что себе можно позволять, а что нет. Но… не всем народам такое оказалось по силам (ну или по интересам).

Соответственно вышеописанному принципу устроены и многие современные общества: есть богатые и есть бедные (ну или простые и власть имущие), и когда враг нападёт, он может оказаться нападающим, чтобы забрать то, что принадлежит хозяевам, а воевать в первых рядах пойдут простые и бедные. Ничего не изменилось в этой схеме – институты власти, век от века работая над развитием этого принципа, аккуратно перенесли его основы на более сложный строй.

Где институты власти преуспели особо сильно в управлении сознанием, там основную массу даже и особо волновать не будет тот факт, что их сыновья пойдут умирать за интересы тех, чьи сыновья будут не готовы умирать не то, что за чужие интересы, а даже за свои, считая это уделом другой породы людей, специально для того и предназначенной. Но при этом у этой массы может быть очень сильное негодование, если кто-то из бедных скажет: «А я за такую систему умирать не готов» – тут они будут готовы излить на него всё то, что накопилось в их непростой жизни, на радость своим хозяевам.

Возникает вопрос: так какая же система называется тут «Родиной», а какая «Отечеством»? Может быть, та, в которой принято с людьми можно вот так обращаться – «Родиной», а система, при которой вот так как раз должно быть нельзя – «Отечеством»? Или наоборот: то «Отечеством», а это «Родиной»? Или вся вот эта система, со всеми её особенностями, у кого-то называется и «Родиной», и «Отечеством», и «Отчизной» (и такое ещё слово есть дополнительно) сразу, а альтернативные варианты – никак? Вот если так, тогда всё, в принципе, логично: зачем для альтернатив название – ведь если будет название, значит, будет понятие, а будут понятия, будет понимание того, что сравнивать и с чем, и тогда люди начнут лучше думать. А зачем институтам такой власти, чтобы люди больше думали, когда ими проще управлять, когда они меньше думают?

И если бы эта система называлась другим словом (например, «Как-бы-родина»), тогда не желающий умирать за такое сказал бы «Я не хочу умирать за Как-бы-родину»; я готов умирать только за «Родину»!», и тогда бы люди могли призадуматься «А ведь есть свой смысл в его словах…». А когда нужных слов нет, он может сказать только «Я не хочу умирать за Родину…», и тогда ему сразу «Ах ты предатель – тьфу на тебя!» (это в лучшем случае).

    Когда не хватает нужных слов, некоторые словосочетания могут очень интересно работать, заставляя многих людей каким-то волшебным образом соображать так, как выгодно системе, и в обход того, что ей не выгодно. Например, сочетание «Родину защищать».

При помощи понятия «Родину защищать» человека можно приучить занимать позицию «Имею право» в отношении следующего действия: хватать оружие и бить тех, которые пришли устанавливать свои порядки на его землю. Но если местная система сама устанавливает порядки, с которыми он не согласен, но он в меньшинстве, то тут уже должно быть соображение «Не имею права…». Потому, что он в меньшинстве, а значит, должен уступить большинству, а если не хочет, то он уже, неправ. При этом если так окажется, что сама «Родина» в меньшинстве и целая коалиция других стран абсолютным большинством во всех смыслах требует от неё подчинения какому-то порядку, который их устраивает, а его её нет, и «Родина» у него очень гордая, тут никакие «мы не правы» не срабатывают.

Возникает вопрос: а почему так получается, что в одном случае субъект неправ, потому, что не согласен с большинством, а в другом большинство неправо, что не согласно с субъектом, и по какой логике это всё считается? А ни по какой – большинство, по ходу, до таких вопросов и не доходит даже; просто есть готовые убеждения типа «мы свободные люди и имеем право защищать свою свободу на своей земле, и точка. А кто не согласен с нашими порядками, тот льёт воду на мельницу врагов – от этого тоже наш порядок надо защищать…». Ну просто хозяину выгодно, чтобы позиция типичного резидента была в одном случае такой, а в другом другой, вот она и совпадает волшебным образом с его волей.

Второе понятие называется «Родине служить» (чем отличается от «защищать» и зачем оно нужно дополнительно – видимо, оттого, что в рамках «служения» приходится делать вещи, которые как-то выходят за рамки понятия «защита»). Ну, может, отправиться в полный опасностей путь куда-то водрузить флаг своей страны там, где до этого ещё не ступала нога человека, или секретную операцию на территории чужой страны провести, которая вроде на твою не нападала, но сверху сказали, что надо и без лишних вопросов, а значит, надо ответить «есть», и верить, что это правильно. Или просто прикажут откровенно напасть на другую страну так, что на защиту уже никаким боком не потянет, и тогда, чтобы не называть это словом нападение, используется понятие «служить Родине». И вот за это «…а я Родине служу!» некоторые умудряются спрятаться, как за мамину юбку, и как бы быть не виноватыми в том, в чём участвуют.

Как так срабатывает – а вот видимо, таким волшебным свойством обладает слово «Родина». И вот если бы такой служивый у себя дома бы взял, и на напал бы соседа, чтобы тупо избить и ограбить, это бы называлось бы «преступление», и тут свою неправоту он понимает очень хорошо. А вот если его «Родина» фактически будет делать то же самое с другой страной, это называется «служить», и как бы даёт ему индульгенцию.

Почему здесь так, а там так – может, потому, что просто хозяину тут выгодно так, там сяк, и если служивый будет соседа давить, то это будет подрывать систему, и потому хозяин такое не одобрит, а вот если хозяин сам команду дал на своём уровне нападать на своего соседа, то значит, служение в этом деле одобряется. И вот эта разница между командами «можно» и «нельзя», официально выражающаяся в данном случае понятиями «Родине служить» и «преступление», так воздействует на сознание.

Ещё одно волшебное словосочетание – «Родина-дала…». «Родина» тебе дала то, «Родина» тебе дала сё. Если бы не «Родина», у тебя бы ничего не было, и тебя бы самого тоже не было! Вот она тебе дала образование, вот она тебе дала медицину, вот она тебе дала работу, вот она тебе дала хлеб, вот она тебе портки, вот она тебе дала автомат, чтобы с ним её защищал. Вот она тебе дала дом, страховку, вот она тебе дала защиту от врагов, которые спят и видят, как бы это всё у тебя отнять. И т.д. и т.п. – что бы ты без всего этого делал, если бы у тебя не было «Родины»?

Список может быть очень длинным, но почему-то иногда принципиально в обход вопроса, сколько «Родина» взяла. Сколько она ограничила тебя в правах и свободах, и соответствует ли цена принудительно навязанной услуге.

Вот она дала тебе образование, в котором научила тебя мыслить так, как выгодно ей, и отучила маслить так, как, возможно, выгодно было бы тебе. Вот она дала тебе систему, в которой хозяева живут за счёт тебя, а ты живёшь беднее, чем жил бы, может, без них, и которые это так просто изменить не дадут. Вот она дала тебе законы, которые стоят на страже их интересов, и которые не позволяют установить другие законы, в то время, как если бы ты начинал с соседями с нуля строить общество, у вас была бы возможность установить другие законы. И какие приводятся доказательства, что с этой системой лучше, чем с другой? А могут и никакие не приводиться – такие вопросы «Родиной» запросто игнорироваться так, как будто их вообще просто не существует. И рассчитано это на то, что люди просто не должны об этом думать, а должны рассуждать по принципу: «Если бы не система по имени «Родина», у тебя бы не было ни солнца, не воздуха, ни воды, ни земли под ногами, был бы один чёрный вакуум. И если ты не любишь систему …». Ну а если кто будет мыслить иначе, то их должно быть мало, их рассуждения никому должны быть неинтересны, и при необходимости их просто будут технично затыкать, до чего тоже остальным не должно быть много дела.

Самое волшебное словосочетание – это «предательство Родины», тут иногда бывает самое интересное. Начинается всё с того, что «Родина» тебя предавать может, а ты её предать не моги. И если она тебя предаст, это её надо понять и простить (а иногда даже и не сметь заикаться об этом), а вот если ты её предашь, то прощения тебе не может быть никакого. Потому что если «Родина» тебя предала, то это как бы предательство отдельных людей, которые сделали то, на что права не имели, а если ты предашь «Родину», то ты предашь и своих близких, и весь народ, который в ней живёт, и отомстив виновникам, ты подставишь всех остальных.

Получается тоже что-то вроде системы заложников – очень удобно для хозяев системы. И даже делать ничего особенно не надо для такого положения; оно как бы само получается в режиме, где верховный может не отчитываться за свои решения. И в системе, где институты власти не уважают людей, это может использоваться на полную катушку, приучая людей к идеологии, что с тобой могут поступать, как угодно, и это нормально, а ты даже и спрашивать не смей за это (в особо тоталитарных случаях по принципу «шаг вправо, шаг влево – считается предательством Родины!»). Работает достаточно эффективно (в смысле находится достаточное количество людей, которые предать никого не могут, но и менять в ней ничего не хотят).

Некоторые «Родины» могут зайти и дальше. «Родина» тебя может отправлять в пекло, и требовать «умри, но долг выполни», а сама отняла у тебя всё – и права и свободы, и спокойствие за завтрашний день, когда ты не знаешь, будешь ты через год дома или в тюрьме за то, что неугодную кому-то правду сказал, а всех близких людей репрессивная машина уже укатала (за то, что чем-то не вписались в режим тотального подавления личности). А все остальное люди оказались активно поддерживающими систему или молчаливо-согласными, поступая именно так, как те, кого они сами называют предателями за нежелание идти сражаться с агрессорами, нападающими на их «Родину» и всё, что им в ней дорого. И такая «Родина» ещё будет повторять, что ты ей должен по гроб жизни, и что ты ещё и виноват в том, что родственник тех, кого она репрессировала, и что тебе даётся последний шанс искупить свою вину и заслужить её великодушное прощение.

Уж, наверное, система с такими тенденциями, громче всех кричит, что предательство «Родины» – самая страшная в мире вещь. И ещё очень не любит, когда со словом «Родина» какие-то сомнения в её поведении ассоциируют – только хорошее, а кто не хочет верить, тот враг. Вот такие иногда бывают «Родины» – что тут сказать, кроме «Во дают»?

    Так зачем же всё-таки нужно разделение на «Родину» и «Отечество», и какие задачи решаются использованием разных слов? Наверное, для того, чтобы более полноценно передать весь спектр чувств (от самых нежных до самых бурных) в отношении связанных с этими названиями вещей. И «Родина» отличается от Отечества, наверное, тем, что отношение к «Родине» вызывает ассоциации с отношением, как к матери, которая дала жизнь человеку и проявила определённую заботу. Отечество же скорее ассоциируется с хозяйством, оставленным отцом, в отношении которого требуются чувства ответственности за сохранение его и преумножение.

В отношении чувств к «Родине», как к матери, у нормального человека должны быть соответствующие любовь и благодарность, а также ответственность за то, чтобы другие тоже могли получить такую жизнь и заботу. Но и нормальная мать не будет постоянно повторять своему чаду «Я твоя мать! Я тебя родила! О тебе забочусь! Ты мне по гроб жизни должен!», потому, что она делает эти вещи добровольно. А когда что-то делаешь добровольно, оно не в тягость, даже если выкладываешься по полной. И любящая мать не будет постоянно повторять «Должен-должен-должен-должен!», потому, что если она сама любит без напоминаний, то и любовь понимает, как чувство, которое должно быть без них, и рассчитывая на взаимность, она не будет сюда вкладывать туда то, что не входит в это понимание. А вот ростовщик будет. Вот он одолжил тебе денег (сделал одолжение) – дал средств на решение проблем. Теперь изволь быть должным – он же не просто так дал, а с расчётом на выгоду. И если чего недополучит, будет очень принципиальным в своей требовательности. И если опасается неполучения, то будет тебе постоянно напоминать, сколько он тебе дал, сколько ждёт назад, и когда подходят сроки. Посчитает всё, включая каждый процент, не упустит ни копейки.

Аналогичное будет и с «Родиной-Матерью». Если она о тебе заботится для тебя, она и не будет кричать постоянно о том, что ты ей должен. А вот если ты системе нужен исключительно в её интересах, она постоянно льёт тебе в уши, что ты ей должен. Постоянно повторяет, сколько она для тебя сделала, и требует служения в пределах посчитанной ей выгоды. Ну и если она на самом деле больше взяла, чем дала, то она будет постоянно повторять тебе о том, как много ты ей должен – чем меньше логики, тем больше внушения.

Отечество обычно подразумевает некий правовой уклад, оставленный отцами, следовать которому считается правом либо обязанностью человека. Вот только правовые уклады бывают у всех разные. Если отцы жили по принципу «не поступай с другими так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой», то и Отечество будет соответствующим. И защита такого Отечества и будет защитой такого принципа. Но если отцы жили по принципу «нагибай другого так, как нив коем случае не дай нагнуть себя» (или потакали развитию такого принципа в жизнь их хозяевами), то отечество будет состоять из панов и холопов. И для панов в понятие «Отечество» будет входить вся та правовая система угнетения, которую их отцы-деды старательно выстраивали из поколения в поколение. И «защищать Отечество» будет так же означать для них защищать все их привилегии, предоставленные реализацией этого принципа. Для холопов же «Отечеством» будут в первую очередь обязанности, которые их отцы им оставили в наследство, и в рамках которых от них требуется жить в соответствии с теми же укладами, по которым жили их отцы. «Защищать Отечество» для холопа – значит, в первую очередь, защищать панов.

В дополнение ко всему слово «Отечество» может означать завоевания. Если общество в процессе развития присоединяло-завоёвывало другие общества, то все связанные с этим положения, достигнутые усилиями отцов-дедов-прадедов на этом поприще, и будут в такой системе называться «Отечеством». И защита имеющегося на данный момент положения может называться «защитой Отечества», даже если в него включены области, в которых остались не признающие такого расклада люди и желающие вернуть всё, как было. И если связанные с ними силы пытаются взять реванш, и отвоевать обратно то, что они понимают, как возвращение того, что должно быть, подавление этих сил тоже может называться «защита Отечества». Такие вот нежные чувства.

Таковы некоторые особенности слов «Родина» и «Отечество», которые могут иногда проявляться в разных временах и у разных народов. И в обществе людей, которым может быть хорошо без того, чтобы другим плохо не стало, они нужны только для того, чтобы любить вещи, которые нужно просто любить. В системе, где наверху те, кому не может быть хорошо без того, чтобы другим плохо не стало, они нужны ещё и для того, чтобы прикрывать ими всю систему подмены понятий и манипуляций сознанием (чем сильнее любовь, тем лучше прикрытие). Ну а что касается меня, то я неприхотливый – мне бы и одного слова хватило, чтобы можно было сказать: «Руки прочь от этого понятия!», и всем чтобы сразу стало бы понятно, о чём речь. Что бы было понятно, что должна быть земля, на которой я имею право жить так, как имею право, а не так, как диктуют те, кто решили, что имеют право диктовать. Что должны быть люди, которые уважают мои ценности, и готовы защищать мои права на них с такой же самоотверженностью, какой ждут от меня в защиты их ценностей. Что должен быть язык, на котором можно говорить с этими людьми, и быть услышанным и понятым, а не новояз, позволяющий выражать понятым для них лишь то, что выгодно диктующим. И ещё много связанных с этим вещей, право бороться за которые столь важно, что означающее его слово всегда должно писаться с большой буквы. Кто может мне сказать, как должно звучать это слово?

Продолжение тут